Искушение силой

Глава 10

— И что? Вот прямо просто так взял вас и отпустил?

Комендант базы, мужчина в возрасте хорошо так за пятьдесят, крепкий, беловолосый, но не седой, с острым взглядом мутных голубых глаз, острым подбородком и острым же носом, сверлил недовольным взглядом развалившегося в кресле напротив главу Семьи. Голубь никак не реагировал на сурово нахмуренные бесцветные брови, грозные интонации и напускное неудовольствие коменданта. Покричит, пофырчит и успокоится. Таких, как Голубь и его Семья ценят не за красивые глаза и не за то, что они всегда выполняют поставленную задачу. Да и невозможно это — всегда добиваться успеха. Ситуации бывают разные. Их ценят за то, что они всегда могут вернуться и доложить. Выполнили они задачу, или нет, но руководство всегда получит или результат, или информацию, в чём именно проблема с достижением результата. Чтобы результата всё-таки добиться. А Голубю было ещё и не до того. В себя бы прийти.

— Ага! Узнал всё, что хотел, наплёл с три короба, сделал предложение и отпустил, — не поднимая взгляда на картинно гневающегося коменданта, чтобы не провоцировать новую, уже реальную, вспышку ярости, ответил Голубь.

— И вы ушли? — в интонациях коменданта появилось лёгкое недоумение, — всё рассказали и вот просто так взяли и ушли?

Ага! — буквально повторил свои же интонации Голубь, — очень аккуратно собрали манатки, оставили ему всё, что он считал своим, даже если мы считали иначе, и ушли!

— Хорошо. Всё рассказали, своё аккуратно собрали, чужое оставили, не стали спорить и ушли. Я всё правильно услышал?

— Ага! — и в третий раз повторился Голубь.

В кабинете коменданта воцарилась тревожная тишина. Где-то за бетонными стенами административного здания кипела жизнь базы. Кто-то ковал металл и звонкие удары молота по заготовке разносились далеко вокруг. Кто-то сортировал примитивную добычу, натащенную за длинный световой день обычными работягами из близлежащих руин, принесённую и складированную на площади сразу за воротами базы. Сортировщики перекрикивались хриплыми голосами, костерили кого-то матом, вспоминали всех криворуких и тупоголовых предков тех, кто притащил весь этот мусор.

Комендант же сверлил недовольным взглядом своего лучшего разведчика и специалиста, умеющего решать широкий перечень задач. Либо решать, либо помогать решить. Ещё ни разу Голубь не возвращался с задания не решив его, либо не найдя альтернативные пути решения. И ещё ни разу он так в открытую не хамил своему благодетелю.

Зарвался?

Если бы перед комендантом сидел кто-то другой, не Голубь, глава самой результативной Семьи, которую у него уже давно пытаются переманить все знакомые соседи, то такое предположение вполне имело место быть. Но только не Голубь.

Но! Что же тогда там произошло, что один из его лучших специалистов позволяет себе такое поведение?

Комендант подобрался, почуяв что-то важное. Сейчас не время строить подчинённого, позволившего себе немного лишнего и не время трясти своим эго. Сейчас важно было понять, что происходит.

— Что всё-таки произошло, Голубь, что тебя так корёжит? — поменяв интонацию с командной на заботливо-отеческую, зашёл с другой стороны комендант, — по краю ведь ходишь! Понимаешь, кому хамишь? А если я не посмотрю на все твои прошлые заслуги?

— А насрать! Закрывай нас всех в карцер! Или в карантин! Отоспимся, отлежимся, придём в себя. Сейчас я вообще соображать нормально не могу. Одна мысль в башке — выбрались! Живы! Упасть бы и отоспаться. Суток так десять!

— Хорошо, Дима. Я тебя понял. Дай мне информацию и иди отсыпайся! Вопрос важный, должен понимать. Потери времени недопустимы! Давай вернёмся к сути. Был хотя бы шанс выполнить поставленную задачу? — оставив в голосе заботливые интонации, комендант вернул разговор в рабочее русло.

— Ни единого, Павел Сергеевич! — мотнул головой Дмитрий Голубев, поднимая взгляд и открыто встречая тяжёлый взгляд коменданта, — вообще ни единого! И не только тогда, когда мы были там, в поле. Я и сейчас не вижу никаких шансов решить задачу, даже с привлечением всех сил и средств базы.

— Мне нужны пояснения! — категорично отрезал комендант.

— Да уж понятно! — скривился Голубь, передёргиваясь как от озноба, — не идиот, понимаю, что не просто так это всё было нужно. Короткой сводки хватит? Или тебе полный отчёт подавай?

— Давай коротко, для начала, — кивнул комендант.

— Так точно, тарщ генерал! — добавив в голос капельку издевательских интонаций, которые не смогли скрыть прозвучавшей в словах усталости, Голубь начал короткий доклад.

Комендант слушал не прерывая и не задавая вопросов.

Звучало всё… интересно.

След группы капитана Конева Голубь нашёл уже в первые сутки. Чётко определив «почерк» перемещения, основанный на проходимости транспорта группы Конева, уже к исходу первых суток Семья вышла на место бойни. Устроив поверхностный осмотр и, не обнаружив ничего, что требовало бы мгновенных действий, откатились на пару километров назад, оборудовали временную базу и до утра немного сбросили накопленную усталость, подготовились к активному поиску и работе с использованием всех сил и способностей.

Но уже на этом этапе появились первые вопросы. Беглый осмотр места бойни выявил нетронутые трупы. И трофеи группы Конева тоже оказались нетронутыми, хотя и те и другие пролежали почти две недели под открытым небом.

Это было странно. Не столько наличие трупов, этим Семью было не удивить и не напугать. Любая стычка заканчивалась трупом. И трупы эти нередко лежали и гнили под лучами солнца. Но ещё никогда Голубю не попадались трупы с целыми черепами и позвоночниками. Даже если мелкие падальщики не растаскивали трупы на полоски мяса, то уж победитель в схватке всегда выедал своей жертве мозг. А уж трофеи, плотно набитые в прицеп, хоть и обшитый сталью, но с вырванной дверью, воняли разлагающейся плотью на добрые сотни метров и приманивали всех, кто обладает хоть немного продвинутым чутьём. Тут не только Голубь, тут вся его Семья напряглась. Это было странно. Необычно. Опасно.

Только в одном случае падальщики не трогали трупы. Когда в округе обретался кто-то для них слишком опасный.

Но сенсоры никого не засекли. Ни вечером, на месте беглого осмотра и на месте временной базы, ни утром, когда по распоряжению главы Семьи выдали максимальную чувствительность. С учётом накопившейся от прошлых рейдов усталости, само собой.

Ничего.

Территория как будто вымерла. Отклик не давали даже мелкие звери, не говоря уже об обычных засветках сознания жрунов, плотно заселивших мёртвую столицу.

Ближайшая округа казалась полноценно вымершей.

С трудом подавив в себе желание просто развернуться и уйти на базу, оставив эту пробирающую до потрохов необычность другим, Голубь всё-таки вывел Семью на осмотр места боя группы капитана Конева с неизвестными.

Задача, поставленная Семье, должна быть решена!

Дальше непонятное попёрло как из рога изобилия.

Нападавшие. Искажённый — молох и зооморф — мозгоед.

Зооморф-двойка порвал половину группы Коня, затем просто-напросто исчез. Ни его останков, ни его дальнейших следов обнаружить не удалось.

Молох, искажённый — четвёрка, наиболее опасный из этой пары, нанести никакого ущерба не смог, и был уничтожен капитаном Коневым. Одним выстрелом из ПЗРК «Шило». Где он взял новейший зенитный ракетный комплекс, Голубь не знал, но по следам выходило, что где-то там, в развалинах была у Коня захоронка.

Выстрел «Шила» разорвал верхнюю половину Молоха в клочья, заодно пострадали и транспортное средство Коня. Вот только…

Были у спецов Голубя некоторые сомнения в том, что капитан завалил молоха единолично. Изучение останков искажённого посеяло некоторые сомнения в головах разведчиков. Нога искажённого была ампутирована чем-то другим. Не взрывом боевой части ракеты «Шила». И сама нога валялась там, куда её никак взрывом закинуть не могло. Осколки костей, прочность которых оказалась намного выше, чем всё, что на них попробовали члены Семьи Голубя, раздробленные совершенно неизвестным способом, были отложены и аккуратно упакованы для транспортировки и дальнейшего анализа в лабораториях союзников.

И вот тут все хорошие новости заканчивались.

Дальше шло полное дерьмо!

И то, что группа Конева смогла пережить нападение Молоха, хоть и не в полном составе, ещё не самое дерьмовое.

Незадолго до появления Сержанта, мехвода капитана Конева, в башке сенсоров Семьи что-то сдвинулось и они прозрели. Это уже потом, когда Семья смогла немного выдохнуть, замереть и осознать произошедшее, они соотнесли события и немного причесали понимание происходящего. В тот же момент никто вообще ничего не понимал.

Первый сенсор, однорукий Бурч, чья чуйка заточена на искажённых, чуть не сдох прямо там, рухнул лицом в битый кирпич и затрясся в припадке, тихонько подвывая и всхлипывая.

С огромным трудом Голубю удалось понять, что хочет сказать ему Бурч, и он не сдёрнул группу в спешном отступлении, а заставил всех имитировать обычную деятельность. Не дёргаться и делать вид, что ничего не происходит.

Второй, БэКа, имеющий универсальную чуйку, способный чуять и искажённых и людей, тоже был в полном неадеквате. Бормотал что-то про пустоту, тьму и холод, выпивающий силы и жизнь.

Скорее всего, только слюнявое шипение Бурча: «Не дёргайся, Голубь! Сядь на жопу и делай вид, что всё нормально!» позволило Семье выжить.

Позже, по пути домой, Бурч пытался найти слова, чтобы описать то, что почуял, и не мог. Говорил, что это как сравнивать свежего искажённого и матёрого гуля-тройку тому, кто этого гуля знает только со слов других. Вроде и он, но…

В общем, если прикидывать ощущения сил, то Бурч почуял минимум шестёрку. Притом что молоха — четвёрку они встретили впервые в жизни и раньше только слышали о нём от других. Шестёрка была странная, страшная, дикая, агрессивная. Шестёрка была рассеянная в воздухе, растворённая в крови, разлитая вокруг, размазанная в пыли и грязи, смотрящая на тебя отовсюду и пытающаяся проникнуть в тебя сквозь глаза, уши, нос и поры на коже. Шестёрка стремилась проникнуть внутрь тебя, познать и захватить тебя под свой контроль.

Но всё это Бурч пытался объяснить уже потом. Тогда же Семья, с трясущимися поджилками, смотря как корёжит сенсоров, нихрена не понимая, пыталась имитировать обычную деятельность. И молилась.

Вот тогда-то с горы и спустился Сержант. Весь обвешанный какой-то невиданной хренью, бронированный, упакованный и даже немного бликующий в лучах дневного солнца. Спустился к молящемуся и срущему от ужаса стаду.

Голубь изо всех сил пытался делать вид, что всё нормально. Обязательная в такой ситуации попытка надавить на Сержанта, раньше спокойного и неконфликтного, ни к чему хорошему не привела. В ответ он парой фраз поставил Голубя в неприятную позу и чуть не отстрелил голову из чего-то непонятного, но однозначно опасного и работающего на электричестве.

Работающего!

На!

Электричестве!

Если бы не сенсоры, со своей истерикой, если бы не висящий дамоклов меч в лице неизвестной твари, присматривающейся к происходящему, возможно разговор с Сержантом можно было бы построить по-другому. Вообще, всю встречу можно было бы построить по-другому.

Но, своим сенсорам Голубь доверял как себе. Поэтому в его голове в тот момент билась только одна мысль — выжить!

Пытаться вырвать из зубов твари шестого уровня трофеи или пытаться восстанавливать на её охотничьей территории старый промысел — это нужно быть идиотом. Голубь идиотом не был. Поэтому спокойно выслушал всё, что хотел ему сказать Сержант и, уважая его бесконечную силу духа, согласился со всеми условиями.

Дословно озвучить задачу Семьи, поставленную базой.

Всё оставить. Быстро собраться и быстро свалить.

Благо, Сержант пообещал обеспечить безопасность отхода.

Дважды их упрашивать было не нужно.

Предложение?

Какое предложение?

А! Предложение, о котором он говорил в самом начале, которое сделал им Сержант, перед тем как они ушли.

Сержант предложил больше там не появляться, забыть дорогу в этот район и тогда, совсем скоро, Сержант сам придёт в гости, навестит когда-то родную базу, улыбнётся коменданту, выбьет гнилые зубы особисту Мальцеву и, если почувствует от встречи волну тепла и радости достаточной интенсивности, даст возможность людям, выживающим в этом уже мёртвом городе, потратить свою жизнь намного более продуктивно, чем они даже могут себе представить. Если же он увидит ещё хоть кого-нибудь в том районе, то убьёт без лишних слов.

Голубь передал предложение почти дословно. Только убрал лишние маты.

Теперь Голубь может пойти отдохнуть?

— Один вопрос, — кивнул комендант, не торопясь отпускать Голубя на отдых, — Сержант как-то связан с тварью шестого уровня? Что тебе удалось выпытать из своих сенсоров?

— Нет! Однозначно нет! — мотнул отрицательно головой глава Семьи разведчиков, — мы всю дорогу назад разбирали ощущения Бурча и БэКа. Есть бредовое предположение, что тварь может охотиться на того, кто помог группе Конева завалить молоха. БэКа божится, что это была тьма, высасывающая жизнь. И что она как-то связана с Сержантом. Вернее, Сержант связан с ней. И эта тьма присутствовала при нашем разговоре. И именно присутствие тьмы и дало возможность почуять тварь. Но это, тарщ генерал, бред. Мы все устали и очень хотим отдохнуть. Теперь-то я могу идти?

Комендант кивнул, отпуская смертельно уставшего главу Семьи и, глядя ему в спину, сгорбленную от свалившихся испытаний, покрытую пылью и кровью, крепко задумался.

Минус полноценная боевая группа застенников. Неприятно. База теряет бойцов, база теряет силу, территория, безопасная и патрулируемая, уменьшается. Суммарная огневая мощь падает. Неприятно.

Количество людей уже давно не растёт. Можно сказать, мобилизационный ресурс, в виде ещё живых и не успевших исказиться жителей столицы, выбран ими до донышка. Вот уже больше трёх месяцев к ним не выходили выжившие. Ни одиночки, ни небольшие группы.

Раз так, значит, чтобы выжить, им остаётся только поднимать качество. Силу каждого отдельного бойца. Ведь твари с каждым днём становятся многочисленнее и сильнее. А теперь ещё и появление новой опасности. Шестой уровень. Как это всё пережить небольшой автономной базе?

Комендант думал, что напал на золотую жилу, когда Конев притащил свои первые трофеи. Химики из центрального убежища, кривили морды на низкое содержание каких-то там активных веществ в этих трофеях, но брали. Мало кто был способен поставлять вот такие, цельные куски искажённых, в таких количествах не платя за это человеческими жизнями. Конь мог. И благодаря Коню, мог и комендант. И база получала за это отличную боевую химию, способную поднять на час — два силы принявших её бойцов. И совсем скоро, по словам посланников центрального убежища, будет химия, способная поднимать силу бойцов навсегда. Химия, которая позволит подстегнуть развитие бойцов, химия, которая поднимет силу базы и позволит людям жить. Но для этого кровь из носу нужны те самые трофеи, которые в таких изумительных количествах, хоть и низкого качества, привозил капитан Конев.

Трофеи, которых больше не будет.

Оставалась последняя надежда. Сержант, который обещал наведаться в гости, обязан знать, как именно их группа добывала трофеи в таком количестве. А значит, комендант должен эту информацию получить. Любыми путями.

Честно говоря, я думал, что искажённых, постоянно проживающих на территории, охваченной Бездной, будет больше. Не бесконечный ресурс, само собой, но явно больше, чем на четыре дня внимательной охоты.

И вот, после уничтожения с трудом найденного слабенького жруна, спустя несколько часов бессмысленных поисков новой цели, Сержант развёл руками. Кончились!

Я удивился, присел на камушек, прикрыл глаза, чтобы не отвлекала серая действительность, и окунулся в Бездну крупицей сознания, заодно подключая вычислительный кластер. Десяток сканирующих импульсов, разошедшихся от якоря с разницей в несколько секунд, дали мне десяток картинок смежной с Бездной реальности, показывая области помех для перемещения. Наложение картинок друг на друга и поиск отличий с самой высокой точностью, исключая зону убежища, не выявили никаких изменений. Ни движения. Ни дыхания. Ни сердцебиения.

Охотничьи угодья истощились.

Пора было выходить за границы безопасной области. В нубятнике больше ловить было нечего.

— Пора? — с немного нервной улыбкой поинтересовался Сержант.

— Пора, — кивнул я.

— Думаешь, я готов?

— Бессмысленный вопрос. Готов ты или нет — не имеет никакого значения, если уже пора!

— Хорошо, Вождь! — резко, как будто отрезая себе все пути к отступлению, ответил Сержант, — тогда я готов!

Глядя на храбрящегося Сержанта, я усмехнулся. Готов он!

На следующий день, после встречи с разведчиками с его старой базы, я рассказал Сержанту, что именно его ждёт. Как есть. Без всяких прикрас и иносказаний. И рассказал о судьбе капитана Конева, носителя для которого я в тот момент и собирал. У меня были слепки нескольких шургов, мощных, опасных, быстрых, которых я и взял за основу. Скинул на интерфейс Сержанту картинки.

Вроде поверил.

Осознал и впечатлился. Даже какое-то время, когда думал, что я не вижу, чем он занят, молился. Разок поговорил с внучкой.

После всех метаний сказал, что будет рад, если всё получится так, как должно. И будет готов, когда придёт время.

И вот, время пришло.

Чтобы не плодить нервозность, я решил не тянуть резину, перенёсся вместе с Сержантом сразу к якорю и, не выходя в обычное пространство, сразу и дёрнул сознание сержанта из тела через фокусирующий мост.

Аккуратно, мягко, стараясь имитировать процедуру переноса сознания носителя в новый аватар при насильственной смерти старого. Напрягая до предела вычислительный кластер, повторяя в реальности действия, ранее многократно прогнанные в моделях.

За моей спиной незримо стояли Варпис и Тра, поддерживая и своей железобетонной уверенностью в результате добавляя и мне и Сержанту шансов на удачу.

И даже, кажется, Ленка-пенка держала за нас кулачки.

В этот раз не было никакой тьмы. Никакого побережья и никакого снегопада распадающегося сознания.

Фокусирующий мост, изобретение нурнов, поглощённый и адаптированный, являющийся теперь моей неразрывной собственностью, досконально скопированный, частица за частицей, звено за звеном, молекула за молекулой, пропущенный через всю мощь вычислительного кластера, развёрнутого в моём Шлейфе и уже подросшего и набравшегося злого задора и силы, отработал идеально. Матрица разума Сержанта, визуализированная в виде сияющего лазурью кристалла, простым и ловким движением не-рук была извлечена из тела и аккуратно помещена на границу несуществующих пространств. На границу между Шлейфом и Бездной. Где-то на этой границе, растянутый в многомерности несуществующего, был свёрнут мой стационарный пространственный карман. Там кипела жизнь, там моя сестра ждала, когда ей разрешат выйти наружу, и вот уже который день грустила в одиночестве.

Точное усилие, призыв со стороны Бездны и матрица сознания Сержанта лазурным росчерком вписывается в голодную Тьму. Всё наносное, всё, что находится в противофазе частот ядра: грязь, туман, постороннее влияние, тревоги и долги, скрепами выжженные в разуме, всё это, сгорая, даёт энергию, мощным потоком пробивающую путь новому ядру Совершенства, пробивающую путь и кормящую Бездну и всех, кто в ней в этот момент был.

Мощным «урр» отметила Тьма прибытие нового жильца, поглощая выплеск энергии, и волна удовлетворения прокатилась по всем, кто следил за процессом.

С днём рождения, Сержант! Живи долго!

Напряжение, не отпускающее меня с самого начала процедуры, схлынуло, оставив после себя удовлетворение от хорошо проделанной работы. Всё получилось.

Бездна стала ещё на одного полноценного жильца больше.

Тип: ядро Совершенства,

Разум: 6+,

Лояльность: 77 %,

Потенциал: 4,

Число полезных рождений: 0,

Общее число рождений: 0,

Дополнительные параметры: «+» чувствительность носителя, «—" физический потенциал носителя,

Идентификатор: Григорий (Сержант).

Тут же, на остатках энергии, которые Бездна ещё не успела поглотить, я начал сбор нового носителя. Обычным, хоть и тёплым, отзывчивым, в край охреневшим ядром в Бездне, Сержант был мне не сильно полезен. Слишком много всего нужно ещё было проверить, испытать, узнать и попробовать. И Сержанту выпала доля провести немаленькую часть этих «испытаний».

Новичок, как и мои ветераны, имел сразу два базовых шаблона носителей, хоть и не бывал на Айне и слыхом не слыхивал об аватарах. Первое тело, отпечатанное в самой глубине ядра, было базовым телом с которым когда-то давно родился Григорий. Родился, рос, взрослел. Изменения этого шаблона закончились, когда в ядре, как будто прижигая кровавую рану, раскалённым на огне звезды лезвием наградного кортика, отпечатался новый шаблон. Тогда Григорий первый раз прошёл через изменения тела. Тогда, когда всё живое на планете Земля билось в судорогах и пыталось пройти через «вдох».

Я бегло просматривал стартовые параметры изменённого тела, сравнивал их с финальными характеристиками тела человеческого и вспоминал рассказы Семёна о «вдохе». О сутках боли, корёжащей тело, о том, как люди рвали на себе кожу, выдавливали глаза, ломали пальцы и дробили зубы в тщетных попытках хоть немного снизить болевые ощущения. Теперь я видел причину. То, во что превратился Сержант, пережив «вдох», кардинально отличалось от того, кем он был буквально за сутки до этого.

Вмешательство Королевы, за сутки открыло для всех живых организмов Земли ворота в счастливое будущее бесконечного развития. Для всех, кто смог найти в себе силы сделать один единственный шаг и переступить порог этих ворот. Для тех, кто смог пережить эти сутки.

Аналитический алгоритм вычислительного кластера с бесстрастностью машинного разума выделял отличия «до» и «после» в одинаковых, на мой дилетантский взгляд, носителях. Выделял и выделял. Обозначал и обозначал. Заливая объёмное изображение шаблонов красными точками с развёрнутыми пояснениями и цепочками потенциально достижимых возможностей. Фиксировал элементы, не имеющие ограничений эволюционного развития, и снова выделял аналогичные, но оригинальные органы в изначальном организме. Подсвечивал органы или железы, аналогов которых не было в оригинальном теле изменяемого, или те, которые были, но исчезли при изменениях, анализируя их функции и снова, и снова разворачивая пояснения и цепочки возможностей.

Феноменально! Базовое тело, полученное Сержантом во время «вдоха», совершенно непохожее ни на одного шурга, имело тот же функционал. Возможность бесконечного развития и запредельная пластичность.

Программа только не могла определить механизм аккумуляции мутагенов для запуска любой цепочки изменения, но я прекрасно помнил радостные возгласы Варписа, воткнувшего клинок экстрактора в тушу искажённого и скакнувшие цифры эволюционного потенциала. Поэтому уточнять этот вопрос мне не требовалось.

Рассматривая разворачивающуюся перед глазами картинку, пестрящую деталями, я осознал, что Сержант, тогда ещё просто Григорий, в тот день всё-таки умер.

Мне стало от этого легче?

Вроде да. Я отбросил все сомнения и принялся за дело.

Потенциал носителя, формируемого на основе второго шаблона тела, велик. Очень может быть, что в него войдут все изменения, которые я планирую. Первым делом я меняю систему набора мутагена на механизм набора адаптационного потенциала. Устанавливаю упрощённые ядра ЗК, без них этот механизм неработоспособен. Заодно к ним же привязываю фокусирующий мост, гарантирующий возврат ядра даже при гибели носителя далеко за границами Бездны.

Физические усилители ложатся плохо, особенность ядра срезает почти половину их эффективности. Зато органы чувств получают двукратный прирост эффективности любого усиливающего модуля. Практически без колебаний я снабжаю Сержанта базовым набором разведчика и весь потенциал вливаю в его странно выглядящие на схеме волокна нервной ткани, плотно опутывающие спинной мозг и проникающие в некоторые органы. Судя по всему, именно эти структуры и есть его дар, развитый за время жизни после «вдоха», позволяющий чуять людей на расстоянии.

Добавляю новые органы, так как Сержанту нужна собственная энергия. Усиленные клетки, генерирующие энергию гармонично вплетаются в структуру кровеносных сосудов носителя. Опыт Тра дал нам информацию о том, что и в каком объёме нейтрализует воздействие Королевы, поэтому Сержант получает более мощную энергетику. Потенциально. Потребителей этой энергии я ему пока не даю, только орудие, кронштейн и система оптического камуфляжа.

Аккуратно изменяю плотность и проводимость нервной ткани, ни на йоту не отклоняясь от шаблона, рассчитанного вычислительным кластером. Сержанту не помешает поднять скорость анализа и обработки данных, если уж не получается усилить его по-другому.

И на этом всё, хотя возможности и потенциал носителя ещё не были исчерпаны, ядро Сержанта могло потянуть немного больше. Я с трудом заставил себя остановиться, понимая, что итак слишком много новинок, ещё не прошедших испытания «в поле», я собрал в этом теле. Кроме того, задачи, которые стояли перед Сержантом не предполагали использования ничего, сверх того, что уже было установлено. За границами Бездны — не луна-парк и, если где-то там притаилась и только и ждёт удобного случая напасть, Королева, пусть она не увидит нашего полного потенциала.

Как говорят параноики: «Умеешь считать до десяти, остановись на восьми».

У меня итак получился экспериментальный носитель, максимально сочетающий в себе технологии нурнов, сожранных и адаптированных мною, и технологии шургов, медленно развивающихся внутри Бездны и просачивающиеся через чёрную воду окружающей меня Тьмы.

Полноценный гибрид. Химера, состоящая из разума человека, тела шурга с экипировкой нурнов.

Вся процедура заняла остаток светового дня и с последними лучами Солнца, никак не могущего проникнуть в глубоко расположенный бункер, на металлический пол тамбура, освещаемого холодным синим светом плёнки силового щита, из комплексной свёртки пространства выпал новорождённый гибрид, носящий старое имя — Сержант.

Интерфейс заботливо информировал меня:

Носитель ядра Совершенства,

Потенциал: исследователь, средний,

Назначение: разведка,

Автономность: средняя,

Разум: 6+

Лояльность: 85 %

Потенциал: 1,3

Дополнительные возможности: Поиск и обнаружение разумных форм жизни, оценка потенциала опасности, оценка потенциала развития.

Идентификатор: Григорий (Сержант).

В процессе возрождения у Сержанта подросла лояльность, что меня несказанно радовало, хотя видеть в цифрах то, что я ощущал на подсознательном уровне, было немного необычно.

Изначальные семьдесят семь процентов лояльности Сержанта ощущались как твёрдая уверенность в выбранном отношении, готовность за внучку пожертвовать собой не раздумывая, готовность сдохнуть в муках, ради торжества науки и ради моего сумасбродства. Ради чего угодно. Упрямая готовность и вера в правильность выбранного пути. Ещё не фанатизм, но уже что-то с его ароматом.

В процессе работы с носителем, выбора модификаций, усилений, считывания возможностей и потенциала ядра, отношение Сержанта, фантомом стоящего за моим плечом, изменялось. Проценты росли незначительно, но окрас и запах веры изменялись кардинально. Растворялась упрямая готовность пожертвовать собой. Исчезал страх за внучку, заменяясь ровной уверенностью в будущем и флёром надежды на какие-то незримые варианты развития событий. Вера в правильность выбранного пути заливала всё загнанное внутрь сомнение, перекрашивая его в свой цвет, постепенно сама перекрашиваясь в цвет знания. Сержант уже не верил. Сержант уже знал, что выбрал правильный путь.

А тут, за границами свёрнутого пространства нас уже ждали.

Увидев, как тяжело, но осознанно заворочался на полу Сержант, услышав грубый мат, вырвавшийся из самых глубин поражённой произошедшим души, довольная Тра вытянула в сторону сидящего рядом с ней на скамейке Петра ладонь, по которой Пётр и хлопнул своей ладонью.

— С днём рождения тебя, чудо-юдо, — поприветствовал «новорождённого» Пётр, улыбаясь открыто и жизнерадостно, — завидую тебе белой завистью и искренне соболезную! Как самый продвинутый юнит, терпеть все подколки Тра будешь уже ты.

— Ха! С языка снял! — не осталась в стороне девушка, обходя и внимательно осматривая с трудом принявшего вертикальное положение Сержанта, — Ты реально чудо-юдо! Первый местный гибрид! Только «тссс»! Никому! Понял?

Сержант же, немного освоившись с ощущениями, и разобравшись с управлением необычно реагирующего тела, мощным движением сграбастал и Петра и девушку в крепкие, до хруста костей и писка «Отпустискотинасломаешьже!», объятья и, разве что, слезу не пустил.

Связь через Бездну давала ощущение родства намного более тесного, чем даже у близнецов.

А ещё через секунду Сержант выпустил из своих медвежьих объятий родню по Бездне и бросился в сторону жилого сектора. Судя по всему, к внучке.

Я не стал его останавливать и что-то говорить. Сам разберётся. Глядишь, и затихнет Блесна, успокоится и прекратит пытаться устроить нам незаметные пакости.

— Когда Семёна будешь обращать в нашу веру? — обратилась ко мне разминающая ноющие плечи Тра.

— Когда Сержант испытает всё, что ему досталось, — ответил я, — может быть неделя, может быть меньше. Как повезёт.

— Мы можем ему помочь? — уточнил Пётр.

— Нет. Он будет проводить испытания за границами Бездны. Вам пока туда соваться опасно.

Пётр мрачно кивнул. Мы уже не первый день обсуждали риск смерти за границами Бездны и способы его устранения. А также смутную опасность, которая нас там поджидала. Что-то незримое, ощущаемое только краем сознания, лёгкий флёр смертельной угрозы, затаившийся где-то в стороне, но протянувшей в нашу сторону сторожевые нити. Мы даже с Семёном заводили аккуратные разговоры по поводу «проводить его до Снегирей» или «побродить по улицам города», обещая защиту и прикрытие, пытаясь на его чуйке понять, что именно там таится. Семён категорически отказывался выбираться за границы Бездны и был даже готов вне очереди и без гарантий какого-либо успеха прописаться в Бездне. Так и эдак выходило, что соваться туда — смертельно опасно.

И я готовился к этому. Ребята знали, что я делаю, и на каком этапе находится работа. Понимали что нужно, постоянно таскали всё необходимое для работы и если были в состоянии помочь, помогали с испытаниями изменённых органов. Но последнее время их помощь была сокращена до минимума, так как работа перешла в финальную фазу. И жрунов, по наблюдениям Петра, в зоне охвата Бездны не становилось больше. Они вообще прекратили забредать к нам. Поэтому последних искажённых добивал Сержант, я сразу на месте пускал их в переработку, заодно накачивая Сержанта остатками мутагенов, которые еле-еле держались в этих тварях, основную биомассу пуская в дело. Испытания тоже сразу, «не отходя от кассы», проводились на Сержанте. И вот, свершилось. Всё, что могли, мы из «нубятника» выкачали, работа над модификацией фокусирующего моста, первый образец которого был установлен в нейросчитыватель и прошёл интенсивную апробацию, залитый кровью и потом Сержанта, тоже была завершена.

Сейчас у нас наступал второй этап эксперимента и Сержант, подготовленный и заинструктированный по самое не балуйся, совсем скоро, как только наговорится с внучкой, пересечёт границу Бездны и пойдёт в «большой мир» искать приключений на свою гибридную задницу, твёрдо намереваясь сдохнуть и вернуться лазурным росчерком в уютную тьму Бездны.

Сержант пойдёт осознанно рисковать возможностью дальнейшей жизни, чтобы другие, идущие по его стопам, уже не опасались смерти и знали, что любая тварь, отправившая их на перерождение, перед своей смертью увидит уже однажды ей убитого и услышит: «Что тварюга, не ждала меня?»