Глава 13


Дальнейшее продвижение по маршруту превратилось в натуральное месилово. Уже дважды приходилось останавливаться и тратить время и силы на очистку танка, используя для этого, словно микроскоп для забивания гвоздей, короткий телепорт через Шлейф, перенося только Петра с бронёй через нереальность, отчищая его от всей посторонней биологической гадости, налипающей толстым, вонючим, мерзким слоем на его броню, щит и дубину.

Твари лезли как ополоумевшие и, возникало такое ощущение, что их сюда стянули со всей столицы. Не знаю, может быть, их привлекала стрельба девушки, которой нет-нет, да и приходилось пускать свою громкую и убойную «прелесть» в ход, а может быть, их на нас выводили твари постарше, которые на глаза не показывались, но по всем косвенным признакам тёрлись где-то рядом.

За каждую стометровку нам приходилось платить временем, выносливостью и запасами боеприпасов. И ничто из этого списка у нас не было бесконечным. Кроме того, постепенно притуплялось внимание, росла усталость.

Тварь, построившую стену из металла, мы встретили уже изрядно подзадолбавшимися, поэтому среагировали не сразу. Секундный ступор, когда броня Петра, двигавшегося на пару метров впереди меня и Тра, с резонирующим стоном начала деформироваться, чуть не привёл нас к потере танка. Медленно, но с пугающей мощью, толстенные и прочнейшие защитные композитные пластины, выполненные из высоколегированных сплавов, начали сминаться, заблокировав любое движение танка. Картина происходящего резко контрастировала тем, что было буквально секунды назад. Безнаказанное избиение искажённых, к которому мы привыкли, в один момент развернулось опасностью и чуть не вышло нам боком.

И ведь с того самого момента, когда я предположил впереди наличие твари, прямо или косвенно управляющей металлом, держал в уме риск того, что Пётр по самые уши упакован в этот самый металл. Держал в уме, тянул Шлейф в сторону Петра, ни на мгновение не выпуская его из охвата и старался быть готовым к такой встрече.

Держал, тянул, старался… И чуть не проворонил саму атаку!

Резкий мат Петра сдёрнул пелену с сознания, и я рефлекторно выдернул танка из невидимых губительных объятий непонятно чего, телепортировав его на десяток метров назад. Уже после этого запустил анализ ситуации.

Плотность энергии Королевы вокруг нас выросла скачкообразно, и её поведение изменилось. Появилась посторонняя направляющая воля и обычно пассивная, разлитая вокруг энергия, словно взбесилась, агрессивно влияя на материю. Это не было магнитным полем, как я допускал, когда рассматривал стену из металла. Это было что-то иное, напрямую воздействующее на любой материал, обладающий достаточной для воздействия концентрацией железа.

Шлейфом, с его поразительной чувствительностью, я фильтровал воздействия и «видел» границы агрессивного контроля. Нашим телам, тоже содержащим железо, ничего не угрожало. Его концентрация была слишком незначительна и посторонняя воля не могла за неё зацепиться.

Плохо было то, что Шлейф не был способен полностью нейтрализовать присутствие энергии Королевы, как это делала Бездна. Он лишь немного ослаблял её концентрацию и сбивал упорядоченность движения. Поэтому грубо и глобально отсечь нас от этого воздействия с помощью Шлейфа я не мог.

Приятным фактором было то, что воздействие было локальным, сконцентрированным в объёме нескольких кубических метров.

Оставалось определить скорость воздействия, гибкость контроля, реакцию существа, который за всем этим стоит и, главное, способ, которым эта тварь нас видит нас и прицеливается своей способностью. А потом найти её и грохнуть!

— Двигаться можешь? — первым делом поинтересовался я у Петра, после того как он пришёл в себя и был в состоянии оценить повреждения.

— Могу. Отделался лёгким испугом. Руки задирать вверх немного тяжелее, остальное в норме! — услышал я в ответ его довольный голос.

— Тогда ищем эту тварь! Тра, что-нибудь видишь?

— Нет, — отозвалась девушка.

Как будто подтверждая слова девушки, обстановка вокруг нас как будто была поставлена на паузу. Ещё минуту назад мы крошили яростно лезущих со всех сторон жрунов, их переломанные, частично разорванные трупы так и лежат метрах в пятидесяти сзади, но сейчас вокруг нас стояла тишина, нарушаемая лишь нашим дыханием и шумом наших медленных шагов.

Тварь пока не атаковала вновь.

Перезарядка? Не достаёт? Не видит нас?

Я самым внимательным образом окинул взглядом расположенные впереди нас остовы многоэтажек, пытаясь прикинуть хотя бы направление, с которого был нанесён удар. Вариантов было много. Нужно больше данных для анализа.

С трудом давлю в себе желание самому выйти вперёд и вызвать атаку на себя. Понимаю, что это слишком опасно, хоть и даст намного больше данных, жестом даю команду Петру снова двигаться вперёд, но уже немного по другой траектории, пытаясь отсечь большую часть направлений атаки. Это если тварь, конечно, ориентируется визуально и видит нас в настоящий момент.

Вторая атака не отличалась от первой практически ничем.

Снова ударная концентрация энергии вокруг зоны воздействия, стремительное упорядочивание её хаотичного поведения и мощный захват доспехов Петра, сопровождающийся стоном деформируемого металла.

Эту атаку, в отличие от первой, я наблюдал «вживую» с самого начала. Наблюдал, анализировал, противодействовал и фиксировал, как противник приспосабливается к моему противодействию.

Усиливая концентрацию Шлейфа в зоне воздействия, я создавал помехи воздействию твари. Хватка сдавливающих броню Петра полей незначительно слабела, но тварь молниеносно это компенсировала, от щедрот увеличивая плотность энергии вокруг. Причём на незначительные помехи плотность энергии увеличивалась кратно, и это не приводило к многократному усилению давления. Лишь процентов на тридцать — сорок.

Перенос Петра из активной зоны в этот раз тоже дал на порядок больше информации для анализа. Скорость реакции активной зоны на исчезновение объекта воздействия была практически мгновенной. Ещё не успело затухнуть эхо воздействия Шлейфа от переноса в нереальность закованной в броню фигуры, ещё не успела эта фигура вернуться в зону привычных физических констант, как концентрация энергии Королевы в активной зоне начала стремительно падать, возвращаясь в своё фоновое состояние. Тварь точно ориентировалась не глазами!

— Не двигайся, я тобой сейчас как щупом поработаю, — предупредил я Петра, чтобы он не растерялся и не помешал эксперименту, — проверю реакцию твари.

— Только в задницу ей не тыкай, — оскалился в ответ Пётр, — я тебе не ректальный градусник!

— Как скажешь! — хмыкнул я на эту незамысловатую шутку, и, не удержавшись, добавил, — но глаза закрой.

Было понятно, что Пётр прилично так нервничает. Ну, так и я не был эталоном спокойствия. Ситуация вокруг напрягала.

Выкрутив скорость разгона сознания на максимум, и подключив сюда весь вычислительный кластер, я аккуратно начал серию тестов.

Секунды текли стремительно, Пётр мелькал в разных местах, смазываясь от скорости. Глаза не всегда успевали зафиксировать его физическое присутствие в некоторых точках пространства, обманывая мозг картинками фантомных фигур. Но тварь обмануть не удавалось, что однозначно говорило о том, что атакует она, ориентируясь совсем не на зрение. И это была плохая новость.

Хорошей новостью было то, что я нащупал предельный радиус воздействия твари и, со школы помня, что через четыре точки, не лежащие в одной плоскости, можно провести сферу, причём только одну, Петром эти четыре точки и наметил. Определение места расположения центра сферы, из которой и производилось воздействие, не занял много времени. Где засела эта тварь, с точностью плюс-минус метр, я определил. И это тоже было хорошей новостью.

На этом хорошие новости заканчивались.

Тварь окопалась в ста двенадцати метрах впереди нас. Прямого прострела до её позиции не было. Мешали уже набившие оскомину однообразные полуразрушенные остовы из бетона и стали, тянущиеся ввысь, где на пять, а где и на десять метров. Развалины, которые в любой момент тварь может использовать против нас как оружие.

Чувствительность твари тоже оказалась довольно высокой. Она стремительно реагировала на любое пересечение границ её воздействия объектами массой более двух килограмм. Предметы, не дотягивающие до этой массы, привлекали её внимание немного позже. Пролетев метров пятьдесят.

Скорость реакции на крупные предметы была такой, что на ум приходили лишь рефлекторные действия в ответ на сильные раздражители. Тварь явно воспринимала окружающее пространство именно через взаимосвязь железа с энергией Королевы.

Не внушала оптимизма и мощь, с которой она плющила Петра, неожиданно и резко вклинивающегося в её зону ответственности. Сила воздействия была запредельной, спасала только прочность брони. Если же Пётр углублялся в зону влияния твари более чем на десять метров, пару раз я телепортировал его сразу на максимальную доступную Шлейфу глубину внутрь зоны, контролируемой тварью, в ответ, прямо из полуразрушенных стен или из-под битых кирпичей, в него выстреливало всяким металлическим мусором. Пять — семь килограммовых железяк, двигающихся со скоростью пули — броня может и выдержит. А вот выдержит ли Пётр? Рисковать и проверять я не стал. При попытке пересечь границу медленно, реакция наступала чуть позже, как раз тогда, когда Пётр весь оказывался в зоне воздействия.

На высоте была и многозадачность гуля. Если это был действительно гуль. Одна цель, две, три, пять — потери скорости реакции были незначительные.

Попытки повторить финт, который мы провернули с Кукловодом, ни к чему не привели. Светошумовая, для начала, граната, пролетевшая пятьдесят метров, как от пинка изменила траекторию и ушла куда-то в сторону. Вторая граната повторила подвиг первой, а сразу четыре запущенные так, чтобы они достигли опасной зоны, одновременно телепортацией Петра, под его возмущённые крики про градусник, были отброшены уже в нас.

Время таяло стремительно. Появились первые симптомы перегрузки сознания, пришлось снижать скорость разгона и понемногу отключать вычислительные мощности. Хорошо, массив данных был уже собран и проанализирован.

Орешек мне попался крепкий. Нахрапом взять его не получалось. Слишком неудобная способность, направленная на взаимодействие с основным конструкционным материалом нашей текущей экипировки. Было бы время, концепт экипировки можно было бы запросто изменить. Как полностью, так и частями. Моя нанофабрика знала уже достаточно альтернативных материалов с аналогичным набором свойств, но времени, как обычно, не было.

Внушала оптимизм лишь относительно небольшая зона активного воздействия твари. Сто десять — сто пятнадцать метров. Место засады было выбрано, судя по всему, второпях и тропинок, чтобы обойти неудобного противника, было достаточно. Оставлять такого в тылу, конечно, решение такое себе, но другого быстрого способа продолжить движение прямо сейчас, а не через сутки — двое, у меня не было.

— Обходим, — мрачно сообщил я своим бойцам, — быстро достать тварь способа не вижу, а время терять нам нельзя.

Получив в ответ два таких же мрачных кивка, я махнул рукой, указывая направление обхода и готовясь занять свою позицию в походном ордере, но, наученный первым неожиданным нападением, ни на секунду не ослабляя внимания, направленного на засевшую в развалинах тварь. Именно поэтому очень короткий, странный, ни на что не похожий звук не остался незамеченным и, так как полностью идентифицировать его сразу я не смог, то был вынужден снова, на короткое время, поднять интенсивность разгона сознания и подключить расположенный в Шлейфе вычислитель.

Странный лязг, наложившийся на шорох со скрипом. Металлический лязг, металлический шорох и, металлический же скрип. Каждый звук по отдельности не вызывал никакой опаски, нормально вписывался в происходящее и не нёс в себе угрозы. Все вместе же… Я не мог понять, что именно заставило мою интуицию встать на дыбы, и вычислитель не мог дать никакой зацепки.

Лязг, скрип, шорох.

Шорох, лязг, скрип.

Субъективное время растягивалось, пожирая ресурсы организма, но ответа не было. Я так и сяк пытался понять, что же такого опасного я услышал? Какую угрозу услышанное несло? До предела усилил слух, к чертям отключив зрение, осязание и обоняние. Перенаправил всё, что мог на работу сознания, и не мог больше ничего услышать.

Ничего!

Я не услышал ничего опасного, ничего того, что могло бы угрожать нашим жизням!

И в этот момент холодной волной пришло осознание…

Идиот!

Проблема не в том, что я услышал! А в том, что я НЕ услышал!

Подсознание белугой выло, пытаясь ткнуть меня в это несоответствие.

Я услышал как тварь начала движение, наступив на что-то металлическое, расположенное на земле. Я услышал первый шаг твари, услышал начало движения. И буквально тут же я услышал окончание этого движения, второй шаг. Тварь остановилась. Шагнула на какую-то металлическую конструкцию и замерла. Вот только окончание движения не несло в себе и половины звуковых колебаний первого движения. Как будто металлическая конструкция между началом и концом движения твари перестала лежать на земле.

Взлетела в воздух!

Чёрт! Вот с какого перепугу я решил, что тварь будет сидеть на жопе ровно, пока мы пытаемся его штурмануть?

Осознание этого простого факта позволило мне лишь увидеть атаку, но никак не защититься от неё.

Поле охвата твари прыгнуло на нас стремительно. Откат от задействованного на полную мощность разгона сыграл со мной злую шутку, и я даже среагировать не успел на накрывшую нас область с увеличенной концентрацией энергии королевы. Мгновение и я почувствовал, как моя экипировка застонала, сжимаемая со всех сторон чужой волей. Рядом беспомощно замер Пётр, уже в который раз сжимаемый своей бронёй, и, в этот раз досталось и Тра, когда её «Тьма» с грохотом впечаталась в землю, а весь металл в её экипировке, присутствующий хоть и не в таком количестве, как на Петре, но явно в большем, чем было бы сейчас безопасно количестве, резко и безапелляционно сжал девушку в своих смертельных объятьях.

Секунда, две, три…

Я сжал шлейф на полную, увеличив его удельное присутствие и редкими, но предельно выверенными переносами через нереальность сбрасывал рост сжимающих металл усилий твари, вовсю пользуясь тем, что в момент потери объекта воздействия, гуль рефлекторно прекращал давление, а обнаружив ту же жертву в другом месте, даже со смещением всего на метр, обхватывал и начинала давить с самого начала.

Через полторы секунды давление на броню Петра достигает критических значений, после которых необратимая деформация заденет тело? Телепортация танка на метр в сторону и вот уже тварь снова пытается сплющить закованного в броню Петра, но делает это с самого начала. И у меня снова есть полторы секунды.

Шлем Тра близок к потере упругости. Ещё немного и элемент защитной экипировки сдастся под воздействием всё возрастающего давления. Две секунды — ровно столько нужно твари, чтобы защита перестала выполнять свою функцию и начала травмировать своего владельца. Телепорт и у меня есть ещё две секунды, чтобы что-то придумать. Чтобы разработать противодействие этой гадости.

Словно в насмешку, буквально в пятидесяти метрах о нас, на висящей невысоко над землёй металлической блямбе, стоял и смотрел за нашими мучениями гуль. Тварь от обычного человека отличалась мало. Просто фрик, обвешанный металлом. На башке какая-то кастрюля с прорезями для глаз, грудь прикрывает самодельная кираса, изготовленная из кусков машин. В наплечниках можно было узнать сплющенные и деформированные радиаторные решётки известных автомобильных марок. Ничем не защищённые, свисающие почти до колен руки с худыми пальцами, заканчивающимися длинными когтями. Тощие ноги обёрнуты чем-то похожим на фольгу, вот только даже с такого расстояния я вижу, что эта фольга имеет очень приличную толщину. А ещё вокруг него совершенно беззвучно парят три спрессованных в шары полуметрового диаметра автомобиля.

Тварь просто стоит и смотрит. Платформа-блямба неподвижно висит в воздухе, как и три шара, и, кажется, твари не доставляет никаких трудов, кроме поддержания в воздухе себя и этих шаров, давить на нас и отбивать мои неловкие попытки его подстрелить.

Дважды я, телепортируясь через Шлейф, выставлял пулемёт в идеально рассчитанную и выверенную позицию для стрельбы и давал очередь в тварь в то же мгновение, как выходил из нереальности Шлейфа. Первый раз он от части пуль прикрылся одним из шаров, часть же отклонил в сторону. Довольно быстро мне пришлось снова телепортироваться, чтобы не потерять пулемёт, так как давление на него возросло многократно. Второй раз я успел выпустить только три пули и ствол пулемёта скрутило в бублик. Правда в этот момент тварь на секунду сбросила давление со всех нас, но легче от этого не стало. Пулемёт заткнулся, давление вернулось. Хорошо, Тра успела воспользоваться паузой в оказываемом на нас давлении и сорвала с себя шлем, с мясом вырывая крепления, ломая коммуникационные шлейфы, давая мне тем самым лишнюю секунду в цикле защиты.

От обломков камней, которые я запускал в него через Шлейф, разгоняя внутри нереальности, он спокойно прикрывался спрессованными машинами. Их прочности и массы хватало, чтобы принять на себя всю мелочь, которую я смог в него отправить. На что-то более крупное мне не хватало ни времени, ни сил. Постоянное давление и всё более ускоряющиеся переносы — металл брони стремительно терял свои эксплуатационные свойства — не оставляли мне шансов на полноценную контратаку.

Тварь!

Силы уходили как вода в песок. Концентрация на защите, постоянные переносы и прыжки через Шлейф, отслеживание колебаний энергии Королевы через тот же Шлейф.

Прошла от силы минута такого яростного противостояния, но, по ощущениям, это одностороннее избиение длилось как бы не сутки.

Я проигрывал.

Вот вскрикнула Тра, когда лопнувшие ещё два прыжка назад пластины пояса, с каждым мгновением сжимаясь всё сильнее и сильнее, прорвали её мышечный каркас и добрались до внутренностей.

Вот глухо зарычал Пётр, когда левый коленный шарнир окончательно потерял прочность и с хрустом смял его ногу, дробя кости.

Мне было проще, моя экипировка стремительно регенерировала, являясь частью моего тела, живой, хоть и металлической. Каждый телепорт не только сбрасывал с меня давление твари, но и восстанавливал ещё процентов семьдесят целостности поверхностного слоя брони.

Но это ничего не меняло. Я страшно недооценил противника и упустил время, когда ещё мог, предельно сконцентрировавшись, выдать убойную атаку, разогнав через Шлейф несколько десятков килограмм камней до скоростей в три — пять махов. Именно это стоило сделать, как только тварь показалась в поле видимости. Наплевать на защиту своих бойцов, себя, и сконцентрировать все усилия на этой самоубийственной атаке, надеясь только на то, что тварь не успеет нанести нам непоправимого урона до своей смерти.

Пойти на осознанный размен.

Сейчас время упущено и сил на такую атаку уже нет. Тёмные пятна перед глазами, свист на грани ультразвука в ушах и самопроизвольное падение скорости разгона сознания — не самые лучшие симптомы.

Я проиграл и всё, сейчас происходящее — лишь конвульсия. Оттягивание неизбежного. Нежелание признавать поражение от безмозглой, безумной твари, порождения слепой эволюции, подстёгнутой волей полудохлой Королевы.

Твари!

— Вождь, — тихий сип Петра я, кажется, слышу не ушами, а чем-то внутри себя, — отступить из боя — не значит проиграть войну!

— И бросить вас умирать?!

— Если не бросишь нас, то умрёшь сам! Вспомни, кто ты и кто мы! Ты уже не человек и мы уже не люди! К нам нельзя с людским метром! Оставляй нас и уходи!

А вот тут Пётр был прав. Я старательно гнал от себя эту мысль, где-то на краю сознания помня, что я в любой момент могу телепортироваться из боя. И сейчас, просто успокаивал свою совесть, борясь за тех, кого привёл в бой. Уже понимая и постепенно смиряясь с тем, что бой проигран, но не в состоянии отступить. Так как отступить — это значит бросить своих людей на гарантированную смерть. Прикрыться ими. Предать их.

Хотя я прекрасно знал, что они не умрут окончательно. Знал, что пройдёт немного времени и погибшие возродятся и продолжать жить, набираться нового опыта, расти и развиваться.

А ещё я знал, что мне умирать нельзя! Я не знаю, как на это отреагирует Бездна, что произойдёт с её жителями и смогу ли я возродиться сам. Ведь моей искры в Бездне нет.

И ещё я помнил о цели этого рейда. И видел, что твари слишком сильно не хотят, чтобы я прорвался вперёд. Не хотят, чтобы я добрался до подвала. Не хотят, чтобы я что-то там нашёл.

Поднять перед ними лапки? Перед безмозглыми и безумными тварями? Признать своё поражение?

Никогда!

— Ох, мля! Вождь, иногда ты бываешь слишком и упёртым…

* * *

В развалинах небольшого торгового центра, укрывшись среди пустых переломанных полок, упавших и частично уцелевших потолочных плит, образующих занимательные геометрические фигуры, неподвижно лежала огромная чёрная туша. Посторонний, прошедший мимо торгового центра, не смог бы увидеть эту тушу. С какой бы стороны он ни проходил и как бы внимательно ни всматривался в торговый зал, кажется, просматриваемый насквозь через проломы в стенах и огромные проёмы от панорамных окон. Пустой торговый зал не привлёк бы никого из посторонних, которые могли бы пройти мимо. Пустой зал. Пустые полки. Все продукты уже растащены давным-давно и ничего интересно в этом торговом центре нет и быть не может. Лишь пыль, грязь и разруха. Проходи мимо, посторонний. Для человека тут нет ничего интересного.

Искажённых же в ближайшей округе не было. А были бы, точно не стали бы приближаться к этому зданию, в котором коротал время в засаде, балансируя сознанием на грани бодрствования и сна, охотник, выжидающий момента, чтобы нанести смертельный удар.

Густав Нойманн видел одновременно многими глазами, управлял многими телами. Он вёл свою жертву вперёд, в ловушку, смотрел на то, как она барахтается, сопротивляясь, смотрел на уверенность в её глазах, смотрел на взгляды болванчиков, которые они кидали на своего лидера. Смотрел и улыбался, смакуя и предвкушая.

Густав с жадностью всматривался во всё, что показывал Бардин. Во все его способности, во всё, что совсем скоро станет принадлежать Густаву, делая его сильнее и вознося на вершину.

Всматривался аккуратно, стараясь не привлечь внимания жертвы.

Не насторожить. Не спугнуть.

Угроза, исходящая от Бардина уже не так щекотала кожу на брюхе, уже не так пугала, мешая лёгким дышать и сердцу биться. Густав Нойманн хорошо изучил Бардина и теперь знал о нём достаточно, чтобы выйти на тропу охоты. А знания, которые нашептала ему Тьма, стоящая за плечом и говорящая с ним во снах, позволяли убить его, нанеся один, выверенный и точный удар.

Один удар, и последняя радость в жизни Густава растворится во Тьме. Будет поглощена ею, переварена и станет частью охотника.

А потом Густаву придётся искать новую мечту.

Но, это будет потом.

Сейчас же трепет от охоты мечты захватил охотника, и много усилий уходило у Густава, чтобы удержать над собой контроль. Ещё не хватало облажаться и опозориться, как какой-то скорострел. Процесс должен длиться столько, сколько необходимо, чтобы доставить охотнику максимум удовольствия.

Густав обожал смотреть со стороны, за происходящим. За тем, как меняются от ситуации к ситуации выражения на лицах тех, кто ещё совсем недавно считал себя хозяином положения. За тем, как их покидает уверенность. Как медленно они теряют веру в себя, силу духа. Как отблески надежды растворяются в мрачной безысходности, и как вместо всего этого на их лицах проступает осознание неизбежной смерти и смирение с поражением.

В эмоциональном плане с Бардиным и его болванчиками было сложнее. Монолитные шлемы скрывали лица, а беловолосая девка лишь яростно рвалась в бой, игнорируя ситуацию и лишь расстраиваясь, когда её лишали драки. Но даже так, что-то для себя Густав смог урвать.

И вот этот момент наступил. Апофеоз всей охоты! Кульминация!

Бардин завяз окончательно. Противостоять маленькому, подготовленному заранее сюрпризу, ни он, ни его болванчики не смогли. Дар манипулирования металлом, усиленно подстёгнутый искусственным гормональным штормом, сфокусированный на подготовленной заранее территории прикопанными по периметру резонаторами, спасибо за подсказку Тьме, стали для жертвы непреодолимым препятствием.

Препятствием, занявшим всё внимание Бардина. До капли. Забившим его чуйку. Заблокировавшим его связь с зелёным туманом.

С тихим хлопком почти полторы тонны костей, когтей, зубов и плоти исчезли из разрушенного торгового зала, не потревожив ни одной полки, ни одной кучи мусора. Как призрак, которого не было, чёрная туша исчезла тут, чтобы появиться на границе зелёной зоны обитания жертвы и на секунду замереть, сверяясь с мыслями лазурной марионетки.

Счёт шёл на секунды, но на этом этапе ошибаться было нельзя. И пока ведущую роль выполняла лазурная марионетка. Много сил и времени, чтобы восстановить над ней контроль Густаву не потребовалось, глубинные закладки, оставленные в разуме этой человечки только и ждали, когда её хозяин снова обратит на неё внимание.

Не будь её, план бы не сильно изменился, став чуть более шумным и неудобным. Но зачем отказываться от удобного инструмента?

И сейчас эта человечка, повинуясь воле своего хозяина, входила в столовую, где как раз обедал второй живой обитатель убежища, являющегося центром зелёного тумана.

* * *

— Семён, скажи, а Николай скоро вернётся? — равнодушно поинтересовалась Блесна у обедающего Семёна, и скривив капризно губы, добавила, — мне уже осточертело сидеть под землёй.

На эту реплику Семён никак не отреагировал, продолжая работать ложкой. Блесна нечасто выходила из своего жилого блока и ещё реже пыталась заговорить с Семёном, привыкнув к тому, что все её попытки оставались без ответа. Семён старался не обращать на неё внимания и, когда возможно, избегал её общества. Сейчас было невозможно. Бросать недоеденный борщ он не собирался.

— Разве можно запирать женщину под землёй и запрещать принимать ей солнечные ванны? — не унималась Блесна, — от этого портится цвет кожи и характер.

Семён не собирался вступать в диалог с сумасбродной девчонкой, ему было не до неё. Чуйка, ноющая как больной зуб, с самого ухода Тра с Вождём и Петром не только не утихала, но и расходилась всё сильнее и сильнее. Что-то надвигалось. Неприятное. Мерзкое. Неотвратимое. И Семён не мог понять что именно. Ещё и Блесна, действующая не нервы, добавляла тревогам градуса.

— Придурок! — в сердцах ругнулась Блесна, не видя никакой реакции на своё присутствие, — пойду тогда сама дверь открою, свежим воздухом подышу! Спасибо за ключ!

На эту фразу Семён отреагировал. Ключ от входного шлюза он постоянно таскал с собой, не рискуя оставлять в комнате и услышав, что ключ у Блесны, рефлекторно потянулся к связке ключей на поясе.

— Спасибо за информацию, — расплылась в нехорошей улыбке Блесна.

Чуйка остро кольнула Семёна куда-то под сердце и заткнулась, заполняя секундную паузу ощущением непоправимого.

И на резкую атаку Семён среагировать не успел. Расслабился в безопасности. Потерял хватку. Привык к тому, что рядом всегда есть кто-то сильнее. Тот, кто позаботится, защитит. Выдаст порцию супа и каши с куском мяса. Выделит место, где можно спокойно переночевать, не боясь ни стылой промозглой сырости, ни неожиданного нападения тварей.

Один из крюков, направляемый изящной, но сильной рукой Блесны, с сухим стуком пригвоздил одну руку Семёна к столу, второй же крюк, разогнанный по короткой дуге, с влажным хрустом вонзился глубоко под рёбра, нанося смертельную рану. Оставив своё оружие, девушка быстро, но ловко отцепила карабин с ключом, разблокирующим механизм отпирания входной двери бункера, от пояса умирающего поисковика и, бросив:

— Бывай, чудила!

Рванула на выход.

Ключ у неё! Через тридцать секунд она откроет входную дверь! Все проходы в бункере уже давно ею измерены, время на каждую тропку просчитано! Нельзя заставлять Хозяина ждать!

* * *

В этот же мгновение Густав Нойманн рванул вперёд, за несколько прыжков разгоняясь до максимальной скорости. Ведь чем меньше времени он проведёт в зелёном тумане, тем сохраннее будет его шкура. Тьма убеждала, что минут десять у него есть и, даже, проведя там полчаса, он выживет, но рисковать своей шкурой лишние секунды Густав не хотел. Пусть лучше дверь бункера немного постоит открытой, чем он задержится перед ней на лишние пару секунд. И тем более будет выламывать её собственными когтями, рискую своей драгоценной жизнью. Для такого всегда есть лазурные марионетки!

Воздействие зелёного тумана Густав ощутил сразу же, как пересёк границу. Острые уколы, по ощущениям насквозь пробивающие его толстую и прочную шкуру, ранящие внутренние органы и подстёгивающие его двигаться быстрее и быстрее. Тяжёлый и, как будто липкий воздух, мешающий движению и привязывающий Густава к его собственной тени, чёрным пятном стелящейся по земле. Чудовищное давление, прибивающее Густава к земле и атом за атомом, клетка за клеткой, вдавливающее тело Густава в его собственную тень, делая тень больше, тяжелее, с каждым прыжком сильнее и сильнее затрудняя движение.

Телепортация в тумане не работала, точка выхода, даже визуально видимая, не откликалась. Но Густав был к этому готов. Тьма заранее шептала, что надеяться на большинство способностей в этом зелёном тумане нельзя. Какое-то время будет работать только одна — самая сильная — способность. Основная. Отклик души и первая, с корой вместе эволюционировал носитель.

У Густава это было управление гравитацией, и именно поэтому он сейчас рвал жилы, платя здоровьем за каждый метр, преодолеваемый сквозь этот проклятый зелёный туман!

Путь, на который Густав планировал потратить максимум полторы минуты, занял у него почти пять. Неподъёмная тень казалась огромной чёрной дырой. От постоянных болезненных уколов внутренности уже свернулись в тугой ком и пульсировали чистой незамутнённой болью. Хотелось с визгом упасть, свернуться в клубок и выть от бессилия.

Такого Густав не ожидал. Тьма молчала, не оказывая поддержки, лишь своим напряжением выдавая тревогу за происходящее.

Крутой спуск, узкие бетонные лестничные пролёты. Туша весом больше тонны, свалившаяся в узкий проём, пробивает перекрытия, значительно сокращая время спуска, но добавляя травм телу, уже являющемуся раненым сгустком боли.

Густав рад, с трудом щерясь в зубастой ухмылке. Физические травмы — ничто, по сравнению с тем, что творит с ним зелёный туман. Переломы двух лап и сломанный рог — не стоят и секунды времени, проведённом в этом зелёном аду, кажется, по кусочкам разрывающим его душу на части.

Призывно распахнутая дверь в убежище, тусклый свет ламп дневного света. Хорошо слышимая ушами Густава, дрожь тела лазурной человечки, замершей совсем рядом с его целью. Остались жалкие метры. Доползти, дотянуться!

Сейчас! Лишь немного отдышусь!

Шёпот Тьмы, торопящей, не дающей прийти в себя.

Густаву нужна буквально минутка, никаких сил уже не осталось! Нужна минутка, чтобы срослись переломы, и он снова мог ходить.

Перед глазами струится туман, кажется, чёрное тело не выдерживает давления и испаряется, но Густав неожиданно понимает, что это не справляется Тьма, стоящая за его плечом. Не справляется и покидает его тело, растворяясь в бордовом тумане планеты.

Минутки у него нет. Когда срастутся кости и он сможет ходить, идти ему будет уже незачем. Тьма просчиталась. Тьма ошиблась. Густав слабее, чем нужно, для защиты от зелёного тумана. Его воля слаба, он недостоин этой силы и значит его участь — смерть и забвение!

С утробным рычанием, переходящим в хрип, мощным рывком, на сломанных лапах, ведомый ненавистью к Бардину, виновному во всех бедах Густава Нойманна, мощное тело, курящееся тёмным дымом, протиснулось в узкий вход в убежище.

Ещё хрип, ещё рывок и вот длинная мощная лапа тянется к постаменту, словно в насмешку над гениальным учёным, сияющему ровным синим светом. Тянется к тому, что скрыто под тонкой неразрушимой плёнкой силового поля.

Осознание того, что ещё мгновение и Бардин победит, открывает в теле Густава уже не второе, второе было за километр от убежища, а пятое дыхание и лапа дотягивается до купола силового поля, бессильно падая на него сверху, не имея никаких сил и шансов продавить его физическим воздействием.

С судорожным вдохом Густав собирает последние крупицы силы и порождает ядро воздействия прямо под лапой. Под плёнкой силового поля. На гранях каменного кубика, зачем-то укрытого непреодолимой защитой. Кубика, разрушение которого, по мнению Тьмы, и способно уничтожить Бардина. Уничтожить его окончательно.

И глядя на то, как под действием локальной гравитационной аномалии мелким песком оседает бессмертие Бардина и ощущая, как перестаёт терзать его тело зелёный туман, оскал украшает морду Густава.

Охота удалась!


Загрузка...