Исправительная академия (Оболенский, том 1 и том 2)

Глава 2

Мы с братом озадаченно переглянулись.

— Серьезно? — хрипло спросил Алексей. — Вы думаете, кто-то мог специально навести на кого-то из нас порчу? Да кому это вообще могло прийти в голову?

— Господа, полагаю, нам лучше перейти в другое место, — брат Луций покосился на портрет деда, напоминая, что мы находились в холле — а здесь могли быть случайные глаза и уши. Хотя, быть может, его удушало это цветочное зловоние, и здесь я был бы только рад сбежать из зоны поражения . — Туда, где нас не побеспокоят. Вас не затруднит побеседовать с нами в более приватной обстановке?

Нет, все же мне нравился этот Луций. Манерность у него, как по мне, была даже излишняя, но этот молодой человек превосходно умел в нужный момент разряжать обстановку и отвлекать внимание на себя. Кроме того, он был прав: нельзя было обсуждать подобные вопросы в людном месте.

Брат замешкался, косясь на парадные комнаты. Оттуда доносился шум разговоров. Заиграл небольшой оркестр — жалобные скрипки и виолончели. Значит, скоро начнут.

— Сейчас начнется поминальная трапеза, — попытался отделаться Алексей. — Быть может, вы присоединитесь к нам, а после мы…

— Исключено, — безапелляционным тоном заявила Друзилла. — Я же сказала: мы здесь не ради моего покойного брата, а ради вас — живых и пока что здравствующих. Уж изволь уделить старухе десять минут своего бесценного времени. Я, между прочим, тащилась сюда из Стрельны, и столь долгие разъезды не идут на пользу моему старому костлявому заду.

Друзилла, судя по всему, ни с кем в этом доме не церемонилась. Я еще толком не разобрался, насколько высокое положение в Ордене она занимала, но, видимо, достаточное, чтобы позволять себе подобный тон и выражения в общении с представителями знати.

Но вот братцу моему это явно не нравилось. Вообще, чем больше я его узнавал, тем сильнее он походил на своего почившего деда. Тоже будет упрямиться, упрется рогом — и хрен сдвинешь. И неуважения к себе он, как и дед, не позволял. Вот и нашла коса на камень: Друзилла тоже не терпела возражений.

— Леш, все, кого мы ждали, уже явились, — примирительным тоном проговорил я. — Библиотека должна быть свободна, а родители пока что заняты беседой. Это растянется на какое-то время. Не думаю, что нас хватятся так быстро. К тому же я бы пока что предпочел не посвящать наших старших в эту ситуацию. Отцу и так сейчас тяжело, а матушка… Чувствительная она.

Видимо, это сыграло ключевую роль. Алексей, как и положено ответственному сыну, был сильно привязан к семейству, а новоиспеченные князья взаправду горевали.

— Хорошо, — он взмахнул рукой в сторону дверей, уводивших в западную часть дома. — Прошу в библиотеку. Но напомню, что времени у нас немного. И отец все равно вскоре должен обо всем узнать.

Друзилла фыркнула.

— Как будто он в силах что-то изменить.

М-да. Попал ты, Хруст. Семейка-то не из простых. Отношения далеки от идиллических. Чего стоило то, что родная тетка нашего отца только что при постороннем для нас Луции заявила о недоверии к новому главе семьи. Хотя, быть может, за годы, что она провела в Ордене, носители Темного дара и правда стали ей куда роднее… Как бы то ни было, этот балаган следовало подводить к логическому завершению.

Брат Луций едва заметно мне кивнул в знак благодарности, когда мы направились к дверям. Видимо, ему было не впервой присутствовать при наших семейных перепалках. А он, оказывается, много о нас знал… И хорошо бы, чтобы он так же виртуозно умел держать язык за зубами.

— Прошу, — брат жестом отпустил удивленного лакея, но тот не посмел и рта открыть. Просто ретировался, почувствовав, что старший княжич источал флюиды раздражения.

Я заметил, что Алексей вообще слишком уж занервничал, увидев ту оплавленную черную куколку. Мне этот вольт показался совершенно безобидным, как и все остальное «колдунство», о котором ходили легенды в моем мире.

Подумаешь, кто-то воду заряжал от телевизора, кто-то читал гороскопы, ревнивые барышни наверняка могли тыкать иголками в фотографии соперниц, а любители халявы открывали чакры и настраивались на денежные потоки. Чем бы дитя ни тешилось, как говорится.

Но все это было… ребячеством каким-то, что ли. На уровне лечения геморроя свежесорванным огурцом с грядки — вместо того, чтобы пойти к врачу и решать проблему научно доказанными методами, обращаться к живительной силе земли. Глупо же.

Мне всегда казалось, что если человек полагается на какие-то высшие силы, то он расписывается в собственной беспомощности и неспособности менять свою судьбу. На своем коротком веку я повидал очень мало людей, которым все эти эзотерические штучки реально помогли. Но много раз видел, как доверившиеся «магии» теряли последнее. В том числе и остатки разума.

Но здесь, в этом мире, все было иначе. И это сбивало меня с толку.

Судя по тому, что я успел узнать и даже применить собственными руками, магия была реальна и имела весьма ощутимые и порой болезненные физические проявления. Она работала как еще один слой реальности, гармонично встроенный во вполне привычную мне трехмерную действительность. И я не мог понять, почему так вообще происходило. Не мог подобрать пусть даже самое дурацкое объяснение этой «надстройке», лишь бы оно меня успокаивало и хоть как-то укладывалось в голове. Хрен там. Чем дольше я находился в этом мире, тем отчетливее понимал, что конкретно влип, но не понимал, во что.

Чем дальше, тем запутаннее все становилось.

И это начинало меня неимоверно бесить.

— Итак, — Алексей закрыл двери и, даже не предложив гостям сесть, облокотился спиной о стеллаж. — Какие еще важные сведения вы припасли?

Друзилла каркающе рассмеялась.

— Сдается мне, голубчик, настала твоя очередь искать и предоставлять эти сведения. Думай, кому насолил. Про братца твоего и так все ясно — непутевый он, но безобидный. По крайней мере был до недавнего времени. Но вольт-то подбросили еще до того, как он загремел в Академию и на заголовки газет.

Брат растерянно пожал плечами.

— Понятия не имею, темная мать! — почему-то это обращение прозвучало как ругательство, и я едва сдержал улыбку. Ну, не «ваше темнейшество» — уже хорошо. — Вы же меня с пеленок знаете! Дед растил в черном теле, муштровал, спуску мне не давал… Готовил к тому, что однажды мне придется наследовать…

— Да просто пытался он на тебе отыграться за неудачный проект в лице своего сына, — отмахнулась старуха. — Отец твой — человек хороший и приятный во всех отношениях. Но нет в нем твердости. И Николай это быстро понял. Но сколько ни пытался вылепить из него наследника по собственному образу и подобию, ничего не вышло. Из стекла молоток не сделаешь.

Я слушал их перепалку и мотал на ус. Хорошо, что Друзилла все-таки заявилась. Теперь я хотя бы четче представлял фигуры в этой партии. Но по отцу и так было понятно, что железной рукой он не обладал. Чего стоило хотя бы то, что Володе Оболенскому столько времени спускались его выходки. Жалел небось. А надо было пороть.

— Насколько я понимаю, все это не тайна, — заметил я, привалившись к стене. — На сыне старого князя природа отдохнула, а вот на старшем внуке решила отыграться. И это, господа, начинает беспокоить меня все сильнее. Потому что старый князь скоропостижно скончался спустя всего несколько дней с момента аварии. Полагаю, именно вольт послужил ее причиной?

Брат Луций неопределенно пожал плечами.

— Ну, мы не можем дать стопроцентной гарантии… Материал поврежден…

— Да или нет?! — не выдержал я.

— Скорее да.

Автомобиль принадлежал Алексею — а это факт общеизвестный. Спортивная модель, эксклюзивный дизайн в цветах дома Оболенских. Весь Петербург знал, чья это тачка. И, насколько я понял, никто не ожидал, что я, то есть Володя, угонит машину в тот вечер, когда случилась трагедия. Да и сам автомобиль был любимцем Алексея — он ездил на нем чаще всего.

Короче говоря, из нас двоих Алексей представлялся мне более реальной мишенью. И логичной раз уж на то пошло. Если предположить, что Оболенские насолили кому-то могущественному, то жертвой выбрали бы наследника. Но никак не беспутного младшего братца-мажора, который и без того удачно сам себя закапывал.

И, видимо, старуха Друзилла пришла к тому же выводу.

— Сдается мне, ты его спас, Володя, — сказала она так тихо, что я едва ее расслышал из-за шума, доносившегося со стороны парадных залов. — Сам того не зная, отвел удар. Вот уж воистину неисповедимы пути судьбы.

— Допустим, — кивнул я. — В таком случае картинка становится яснее и мрачнее. Род лишили сильного правителя, и на его место пришел слабовольный добрый человек. Тот, кто не сможет предпринять решительных действий. Побоится, не решится, да что угодно. И уж тем более он будет раздавлен, если вдобавок лишится сыновей.

— Погоди, Володь, замахал руками брат. — Ты-то здесь при чем? Если изначально мишенью был я… Выходит, они просто облажались. Не учли, что ты поедешь…

Ну вот и настало время приоткрыть карты, братец. Ты же хотел узнать подробнее о том, что случилось со мной на острове? Получай.

— Потому что избавиться пытались еще и от меня, — хмуро ответил я. — В Академии, в первую же ночь. И потом позже, в день ареста Баранова. И это была не простая грязная разборка — работал кто-то, обладающий даром Тьмы. И тот, кого так до сих пор и не нашли. Не так ли, брат Луций?

Дисциплинарий тяжело вздохнул.

— Все верно. Мы полагаем, он ушел вместе с теми, кто выбрался из подвала. Экспонаты Лазаря разбежались кто куда, очевидно, воспользовавшись суматохой и отступившей водой. Возможно, им помогли — это до сих пор выясняет «Десятка».

— Как красиво все складывается, — проворчала Друзилла. — И пока что не в пользу рода.

Алексей молча слушал нас, и я видел, как сжались его кулаки, как ходили желваки и как наливались гневом глаза. Темная мать печально усмехнулась, а Луций сделал вид, что все озвученное его вовсе не касалось.

— Не кажется ли вам, почтенные, что многовато совпадений для одного рода в столь короткий промежуток времени? — сказал я, поочередно оглядывая всех собравшихся. — Так что вопрос, с которым вы пришли, стоит поставить иначе. Я спрошу, кому выгодно ослабить весь род Оболенских?

Мой вопрос повис в звенящей тишине. Было слышно, как тикали большие напольные часы, как возбужденно сопел брат, пытаясь унять гнев. Как ехали по проспекту машины и цокали каблуками босоножек по тротуарам женщины.

Я слышал, как билось мое собственное сердце — точнее, не мое. Володи Оболенского. Но сейчас этому роду был нужен не он, а Хруст. Потому что у меня еще был шанс что-то предпринять.

— Выходит, кто-то вовсю использует темный дар, и мы его не знаем, — сказал Алексей.

— Не думаю, что он один, — отозвался я. — Двое, а может и трое. Один навел порчу на вольт. Второй пытался убрать меня. Третий… Или тот же первый мог как-то повлиять на деда. Князь ведь был здоров как бык!

Брат медленно кивнул, хотя явно не хотел думать о смерти деда в таком ключе.

— Допустим. Минимум двое, — он поднял глаза на Друзиллу. — Темному Ордену есть что прокомментировать? Допустим, тот, кто нападал на Володю в Академии, был незарегистрированным. Но тот, кто навел порчу… Это же высокий уровень мастерства. Это точно кто-то из ваших!

— Или ему нас «заказали», — предположил я и уставился на старуху. — Так сказать, взял халтурку. Но у вас ведь должны быть способы это выяснить?

Впервые я увидел Друзиллу не растерянной, не озадаченной — злющей как фурия. Но бабка держала себя в руках, и лишь чуть подрагивавшие сухие губы да яростный блеск в глазах выдавали ее эмоции.

— Если это кто-то из наших, то этот кто-то занимает должность не ниже, чем моя. Это действительно требует большого мастерства и наличия сразу нескольких талантов в темном деле. Порчу можно наслать по-разному, там много нюансов.

И тут меня понесло.

— Превосходно, — процедил я. — Значит, у нас есть таинственный недруг, который решил по какой-то причине извести главную ветвь рода Оболенских, и этот недруг водит знакомство с неким темным колдуном из вашего Ордена, а вы ни сном ни духом. Что у вас за бардак, Друзилла?

— Молчал бы ты о бардаке, теленок, — сверкнула глазами бабка, и мне на миг показалось, что они полыхнули черным огнем. — Стоишь тут с отшибленной памятью, пыжишься от недавнего подвига и думаешь, что все про жизнь узнал? Ты хоть знаешь, зачем вообще создавался Орден? Зачем молодых ребят вырывают из семей, заставляют отрекаться от всего, что им дорого и гоняют ритуалами от заката до заката?! Ты хоть понимаешь, с чем мы вообще имеем дело?!

Луций слегка попятился от этой гневной отповеди, но я спокойно пожал плечами.

— Ну так поделитесь мудростью, почтенная. А то я так башкой ушибся, что теперь туп, как пробка, и не понимаю очевидных вещей.

— Именно потому, что Темный дар слишком соблазнителен, чтобы не попытаться устранять с его помощью проблемы и врагов, нас всех и делают реестровыми колдунами. Думаешь, хоть кто-то поначалу рвался в Орден? Нет. Но со временем сам понимаешь — если не взять эту силу под контроль, если вовремя не обзавестись наставником, можно наломать таких дров, что твой род до конца веков не отмоется.

— И как это сочетается с тем, что кто-то может просто так взять и наслать порчу? — съязвил я. — Если вы реестровые, если вы каждую свою отрыжку регистрируете, то, значит, можно отследить, кто это сделал? Иначе какой толк от вашего Ордена? Или чем выше статус, тем меньше правил?

Брат Луций болезненно скривился и на всякий случай отодвинулся еще дальше от Друзиллы, всем своим видом показывая, что сейчас грянет буря. Но мне было все равно. Пусть Друзилла думает обо мне что хочет, пусть хоть в лягушку пытается превратить. Но ведь и правда — какой смысл загонять обладателей Темного дара в эту пародию на монастырь, если они не могут контролировать своих же?

Воздух вокруг нас на несколько секунд накалился, но, к моему удивлению, Друзилла просто тяжело вздохнула и взглянула на меня как на малое дитя.

— Разумеется, большинство ритуалов регистрируется, — ответила она. — Самые простые вроде предсказательных практик и прочих относительно невинных шалостей не требуют особого разрешения от Темных отцов и матерей. Но получить разрешение на ту же порчу… Нет, это практически невозможно. Потому что порча — это, фактически, отложенное во времени убийство. И это незаконно. Беда в том, что не все носители нашего дара оказываются в стенах Ордена. Некоторые роды, особенно те, кто не отличается ни богатством, ни могуществом, по наивности решают, что могут поправить свое положение за счет родственника, у которого внезапно открылась связь с Тьмой. Скорее всего, именно такого человека за тобой и отправили. Хорошая новость в том, что остров — территория закрытая, и пусть придется перетрясти всех, но у нас хотя бы будут списки. Над этим мы уже работаем.

— Это половина проблемы, — нарушил молчание Алексей. — Как найти того, кто работал с нами, будучи в Ордене?

— А вот это уже гораздо сложнее, Лешенька, — ответила Друзилла. — В Ордене, как и во всякой иерархии, существует своя конкуренция и борьба за власть. Это неизбежно для любого закрытого сообщества, да и для открытого… Все хотят наверх и нередко готовы использовать для этого самые грязные методы. Как правило, если один из нас дорос до статуса темного отца или матери, это означает, что он обзавелся связями не только внутри Ордена, но и внешними. И чем выше он поднимается, тем богаче и влиятельнее его поддержка. Поэтому нам с вами придется поработать на двух уровнях: вы на своем, мы — на своем.

— А сейчас-то что делать?

Друзилла с Луцией переглянулись, и темный брат пожал плечами.

— Думаете, пора?

— Пора, — кивнула старуха и обратилась к нам. — Сегодня вечером жду вас в Стрельне. Вам нужно кое с кем познакомиться.