Исправительная академия (Оболенский, том 1 и том 2)

Глава 18

Я опешил настолько, что убрал пальцы с шеи Вяземского.

— Бред ты несешь. Полный бред.

— Я говорю то, что знаю. То, что выяснил, — огрызнулся вражина. — Потому вы и воры. Вечно отнимаете у моего рода то, что должно принадлежать нам.

Я почти не слышал его. У меня не укладывалось в голове, что старый князь мог пойти на столь грязный метод устранения соперников. Это ведь шло вразрез со всеми традициями, обычаями и пониманием о чести. А дед честь ставил превыше всего.

Или я просто не успел его как следует узнать?

— Что ты из себя невинность-то корчишь? — скривился Вяземский. — Это все ведь дело многих лет. Наши роды давно соперничали, просто вам в двадцатом веке повезло больше. Ладно, черт с ней, с усадьбой, хотя она должна быть нашей. Исторически была нашей… Но так низко поступать, пытаясь расстроить мою помолвку… Нет, Оболенский, я этого не допущу.

Я отстранился, но продолжал перегораживать ему путь к выходу. Нет уж, раз начал, он теперь все расскажет.

— Как ты вообще все это выяснил? — Спросил я.

— Так я тебе все свои каналы и сдал. Ага, конечно. Но источнику можно верить. У него нет причин лгать, и он близок вашей семье.

Так-так, еще интереснее. И у меня все еще не складывалась картинка.

Допустим, дед и правда решил, что Орлова будет хорошей партией для младшего внука. Допустим, суть была в деньгах. Но старый князь должен был знать о том, что эта Орлова имеет репутацию весьма легкомысленной особы. Как он на это согласился, если у нас дома при его правлении все ходили на цыпочках и застегнутые на все пуговицы?

Или все-таки деньги не пахнут? Решил, раз младший внук уродился непутевым, то хотя бы сгодится на то, чтобы через брак привлечь дополнительные активы? Да, союз действительно был бы выгодным.

Но неужели на примете не было других богатых невест? Мог бы сосватать за меня какую-нибудь девицу из нового дворянства — богатую, но не такую знатную, как Орлова. Титул и герб у нас и так был, дар тоже имелся… И так бы сгодилось.

Так почему именно Орлова? Что у нее было такого, что дед решился на нечестную игру, лишь бы заполучить ее к нам в род? Дар?

— Кстати, а какой дар у Марии?

Вяземский удивленно моргнул.

— Не помнишь?

— Нет.

— Харизма. Она умеет влиять на эмоции других. Управляет настроением, словно погодой. Захочет — тучи разгонит или, наоборот, вгонит всех в хандру.

Я удивленно приподнял брови.

Интересный дар. Полезный для тех, кто работает с публикой. И не только. Можно найти массу интересных вариантов применения. И зачем этот дар так потребовался деду? Хотел заполучить в род носителя дара ментального воздействия? Стратегически, конечно, верно. Но только тогда разумнее было бы женить на Орловой Лешу, а не меня. Леша — наследник, он и его жена передадут своим детям новые, особые способности.

Короче, понятно, что ничего не понятно. Или же, что вероятнее, мы с Вяземским знали далеко не все.

Хотя стоп. Автомобиль, на котором разбился Володя, принадлежал как раз Алексею. Что если наследником хотели сделать именно Володю, то есть меня… Но деду это зачем? Или Вяземский все-таки преувеличивает его значимость в этом вопросе? Вдруг это вообще не его интрига?

— Не думай, что я сдамся, Оболенский, — хрипло проговорил Олег, держась за горло. — Я знаю, что ты действовал по указке своего деда. Только старик умер раньше и не дождался реализации своего плана. Для меня еще ничего не кончено, и я буду продолжать сражаться за то, что мне обещано. Я будущий глава своего рода, главный наследник… И от меня слишком многое зависит. А терять, как ты мог заметить, мне мало что осталось.

Я скрестил руки на груди и позволил Вяземскому выпрямиться.

— Считай, сейчас у нас перемирие, Олег, — сказал я. — Я никаких действий предпринимать не буду, пока не выясню, что из сказанного тобой окажется правдой. А там буду думать. Но до этого момента — мир.

— И зачем мне это?

— Ну, у тебя два варианта. Остаешься здесь с переломанными костями — поверь, я уж позабочусь о том, чтобы они заживали как можно медленнее. Будешь валяться беспомощный и ходить под себя столько, сколько я захочу.

— Либо?

— Либо сейчас ты проваливаешь из Извары, возвращаешься домой и сидишь тихо. Мне здесь твоя маячащая рожа не нужна, я сюда не ради разборок с тобой приехал. Так что подними те же связи, благодаря которым ты здесь оказался, и будь любезен исчезнуть.

Вяземский расхохотался.

— Надо же. Допустим, я уеду. А дальше что? Что будет, когда ты выяснишь подробности всей это истории?

— Тогда и будем думать. А сейчас, Олег, честное слово, не беси, — я навис над его ухом и понизил голос. — Я вполне могу устроить тебе невыносимую жизнь, но не хочу тратить на это время. Я даю тебе возможность убраться отсюда и отделаться малой кровью. Но если ты согласишься, а я потом узнаю, что ты опять сделал какую-то глупость в отношении моей семьи, клянусь, ты у меня в гроб ляжешь. И так, что сам будешь об этом умолять.

Я выпустил на свободу немного Тьмы — недостаточно, чтобы сила проявилась физически, но этого хватило, чтобы произвести нужный эффект на Вяземского. Он и сам наверняка не понял, почему его резко так скрутило.

Он побледнел, отпрянул и вжался спиной в кафельную стену.

— Мы друг друга поняли? — Спросил я.

— Да, — тихо отозвался он.

Я отстранился, давая ему дорогу.

— Теперь проваливай.

Видимо, я все же немного переборщил с Тьмой, потому как Вяземский пулей вылетел из туалета. Я прислонился лбом к холодной стене, собираясь с мыслями.

Что все это значило? И почему меня не отпускало чувство, что на самом деле враг был гораздо ближе, чем казалось?

Вяземский воспринял мои слова слишком уж буквально. Парня и след простыл.

Он не появился после отбоя, а утром следующего дня я заметил, что отведенная ему постель даже не была перезаправлена со вчерашнего дня. Только пропала так и не распакованная сумка из шкафчика.

Официальная версия его исчезновения — ошибка в документах распределения и поспешное вынесение решения о наказании. Якобы в отношении Вяземского приговор был пересмотрен, и княжич немедленно отправился под домашний арест. Ну да, ну да.

Что ж, хоть где-то он поступил правильно. А я теперь наконец-то мог сосредоточиться на главном задании.

— Эй, княжич! Пособи!

Миниатюрная Ленка в паре с еще одной девчонкой довольно утонченного телосложения пыталась перетащить тачку, доверху наполненную какими-то мешками. Старая тачка, естественно, заваливалась набок, и девчонки безуспешно пытались вернуть ей равновесие.

— Так, а ну отойдите, — я отогнал девиц и сам взялся катить груз. — Куда нужно?

— Да в пристройку, в питомник, — вытерев пот со лба, запыхавшись, проговорила Ленка. — Там все закончилось. От склада еще кое-как допёрли, а тут в гору…

Я попробовал сдвинуть тачку с места и крякнул. Да уж, даже мне придется немного поднапрячься. Хорошо, что руки зажили.

— Ну вы даете, — пропыхтел я. — Сразу бы позвали.

— Ну так я думала, что справимся…

Ленка явно была одержима идеями суфражизма и всякий раз пыталась доказать, что прекрасно справится с работой и без мужчин. Все бы ничего, независимость — дело так-то хорошее, но все же надо иметь трезвое представление о своих физических возможностях. Я таких Ленок мог четверых посадить на плечи и таскать полдня. А она, дура, опять сама поперлась выполнять самую тяжелую работу. Ну вот не сиделось ей. Шило в заднице.

Колесо скрипнуло, я выровнял корыто, в которое были навалены пахнувшие кормом мешки и лихо попер в гору. Девчонкам ничего не оставалось, кроме как идти рядом со мной. Они в этом не признавались, но явно испытали облегчение, свалив на меня эту задачу.

Что ж, такими мелкими делами я и завоевывал здесь доверие и право считаться своим.

— Вон туда, — указала Ленка на вход в питомник, где располагались вольеры. — Просто вывали на землю, я дальше сама разберусь.

— Ага.

Докатив ношу на самый верх, я обернулся. Ну конечно, тут как тут.

Глыба все это время меня не трогал, но я заметил ненавязчивое наблюдение за своей персоной. Мне то и дело попадались на глаза ребята из его шайки. Ходили, приглядывали, но более никак себя не проявляли. Видимо, так Глыба давал мне понять, что король следит за своим королевством. Ну и пусть пока приглядывает. Начнут мешать — избавлюсь.

Подружка Ленки тут же ретировалась, а я принялся перетаскивать мешки в угол, где устроили небольшой склад вещей ежедневной необходимости. Здесь на деревянных стенах были развешаны инструменты, поводки, ошейники. Висела ветеринарная аптечка, даже телефонную линию провели.

Самое милое — здесь ровным рядом стояли подписанные миски: собак кормили дважды в день, приучая к режиму. В остальное время миски убирали. Но каждый опекун развлекался с миской как мог. Кто-то пририсовал маркером цветочек рядом с кличкой, кто-то нарисовал оскалившуюся морду — у неизвестного художника явно был талант. У нас с Алтаем все было скромно — я просто вывел его кличку аккуратными печатными буквами.

— Ну как у вас с Алтаем? — Спросила Ленка, поправляя мешки так, чтобы на каждом можно было легко разглядеть название и предназначение корма — для щенков, для взрослых собак, диетический…

— Потихоньку. Я знал, что с ним быстро не будет.

Я воспользовался моментом и подошел к вольеру Алтая. В общении с псом у нас случился небольшой прогресс: теперь он подходил к двери, почуяв мое присутствие. Здоровался. Иногда даже утыкался влажным носом мне в ладонь. Ну это если пребывал в совсем благостном расположении духа.

— Привет, привет, пес, — я потрепал его по мохнатой голове. — Гулять чуть позже пойдем, ладно? Тут надо еще помочь Антонине…

Пес тяжело вздохнул, наградил меня печальным взглядом и ушел в будку. Артист. Знал же, что я чту договор. Обещал гулять с ним дважды в день — и пока ни разу слова не нарушил.

Благо первые дни моего пребывания в Изваре прошли в относительном спокойствии. Учебная программа здесь была примитивная, и даже с моим подзабытым школьным образованием давалась легко. Зато мне удавалось побольше времени проводить на работах.

Так что, следуя наказу Индиры Святославовны, я сосредоточился на изучении изварских порядков и знакомстве с людьми. Госпожа Рерих оказалась права: в питомнике ребята оказались более легкими на контакт, а у меня был железобетонный повод там появляться — Алтай. Вот мы потихоньку и знакомились. Хотя все равно первое время на меня смотрели косо. Только Минин, Игорек да Ленка с Тамарой общались со мной почти как друзья.

— Команды уже выполняет? — Ленка прижалась лицом к сетке вольера, и я мягко ее отстранил. Нет, пес ее за нос кусать не будет, но все же технику безопасности надо соблюдать. С чужой собакой вольностей позволять нельзя.

— Ну… С этим еще сложно, — признался я. — Тоня говорит, что он прекрасно все знает и умеет, только пока немного передо мной выделывается. Слушается через раз.

— Если через раз, то это не слушается.

Ответом Лене послужил низкий рык из будки. Дескать, ну давай, расскажи про меня еще всяких небылиц.

— Да ладно тебе, Алтайка, — усмехнулась девушка и тряхнула короткой челкой. — Я же знаю, что он тебе понравился, княжич наш. Ты просто лицо держишь. Точнее, морду.

— А твоя как? — я кивнул в сторону вольера, где помахивала коротким хвостом небольшая симпатичная дворняжка. Кажется, у нее в роду затесался пудель, потому как собачка имела очень смешные грязно-белые кудряшки.

Ленка пожала плечами.

— Звездочка-то? Да как обычно. Она у меня смышленая и ласковая. Мне же повезло — я ее совсем щенком взяла. Дождаться не могу, когда мы уже с ней выйдем отсюда. Я же свое отработала уже. Просто решила остаться до конца лета…

— А что дальше? Есть идеи?

Ленка снова пожала плечами.

— Ну, я же сразу на две специальности училась… Уж по какой-нибудь из двух найду работу — либо прислугой, либо продавцом. Может, на смотре кому приглянусь — будет вообще замечательно.

Я непонимающе на нее покосился.

— На смотре?

— Ну, благотворители же приедут. Тут праздник будет. Это ж не только Индира Святославовна со своим театром будет перед ними расшаркиваться. Тут каждый, кому это нужно, попытается себя показать. Нередко так бывает, что ребят, которые понравились, приглашают к себе работать те, кто все здесь спонсирует. У кого фермы, у иных в городе дело какое-нибудь — магазины, гостиницы. Кто-то прислугой устраивается. Конечно, не всем везет, это что-то из себя представлять надо…

Ну, за Ленку я не переживал. Боевая девка.

— Если хочешь, то все получится, — сказал я. — Только у тебя выбора будет меньше. Собака же…

— Это да. Придется искать жилье. В господском доме мне вряд ли разрешат поселить Звездочку. Ну с этим я точно разберусь, — Ленка ласково погладила заскулившую от радости собачонку. — Мы со Звездочкой никогда не расстанемся. Мы одно целое…

Я улыбнулся. Все-таки и правда собаки всегда имели некоторое сходство со своими хозяевами. Ленка и Звездочка были похожи если не внешне, то взглядом, темпераментом и жизнелюбием — точно.

Ленку явно жизнь не баловала, и я выяснил, что она попала в Извару за мелкое воровство. Но девчонка быстро оценила ситуацию и решила выжать из колонии максимум возможностей. Много училась, даже начала худо-бедно изучать иностранные языки — нынче в моде были английский, испанский и французский. Она выбрала испанский — мечтала побывать в Аргентине.

— Уверен, ты получишь любое место, которое захочешь, — искренне ответил я. — Ты вон какая пробивная.

Ленка, казалось, немного смутилась, хотя я говорил совершенно искренне. Девка и правда была огонь. Чем-то напомнила мне Феодору — она вполне могла быть такой же в юности.

— Шушукаетесь? — в дверном проеме возник силуэт Антонины Дмитриевны. — Оболенский, я вас уже заждалась. Или вы передумали помогать мне править навес?

— Никак нет! — отчеканил я и виновато улыбнулся Ленке. — Извини, надо идти. Трудотерапия как-никак.

— Давай.

Девчонка кивнула и осталась в пристройке — сегодня в ее обязанности, помимо возни со Звездочкой, входила уборка общей территории и учет корма. Антонина доверяла ей вести подсчеты.

Я вышел на залитую солнцем улицу. Распогодилось, хорошо. Ветер немного прохладный, но за работой согреюсь.

Навес располагался с другой стороны пристройки. На днях по Изваре прошелся крупный град, и тонкую крышу здорово побило. Нужно было поправить, и я вызвался помочь. Антонина была уже там вместе с парочкой ребят, с которыми мы пока что были лишь представлены. Одного вроде бы звали Витей, второго — Захаром.

— Привет, княже, — кивнул Захар. Этот был крепким, коренастым. Походил на гнома без бороды.

— Здорово, — отозвался я.

Витя — паренек со свернутым набок носом и яркой медной шевелюрой — молча кивнул и устремил взгляд на листы шифера.

— Прорабом вы будете, Антонина Дмитриевна?

— Нет, сейчас подойдет мастер. Проинструктирует, научит, будет вами руководить. Надеюсь, надолго это не затянется. Завтра снова дождь обещают.

Я взглянул на фронт работ. Обрешетку уже сделали, это хорошо. Шифер вроде бы тоже нарезали. Ну, навес небольшой, должны успеть. В крайнем случае провозимся подольше. Не смертельно.

Старый материал лежал в куче неподалеку. Так себе зрелище. Там даже шифера не было — просто пленка, прибитая к доскам. Дендрофекальный подход — из говна и палок. Сейчас хоть можно сделать более основательную конструкцию.

— О, идет, — Антонина прищурилась, но тут же изменилась в лице. — Так, стоп. А что там Тамара делает? Она же на прогулке с Севером…

Я проследил за ее взглядом и увидел, что тучная Тамара бежала к нам во весь опор. Запыхалась, поднимаясь в гору. Но даже издалека я заметил, что лицо девушки было белым как полотно.

— Что-то случилось, — сказала Антонина. — Ребята, стойте здесь, я сейчас.