Исправник

9. Свобода

— Деревня. Мы пришли. Надо убрать с виду некоторые вещи. Анюта, дай нож. Не вынимай, дай с ножнами. — В ткань бывшего одеяла Сказочник завернул шкуру дива и нож в ножнах, а могучую гнутую штуку уложил в получившуюся котомку сверху — так, чтоб было легко достать за рукоятку.

Перед тем как войти в деревню, Анюта обратилась к Сказочнику:

— Не знаю, нужно ли об этом говорить… По-моему, нужно. Мне кажется, тебе лучше сказать нам свое настоящее имя или придумать другое. Представь, как к твоим словам отнесутся люди, если тебя зовут Сказочником.

— Она права, — подтвердил Яшка. — Нас всех должны воспринимать всерьез.

«Нас всех» значило, что он заботился только о себе.

Сказочник беззаботно отмахнулся:

— Не люблю менять имя. Меня называли по-всякому, Сказочник — самое благозвучное.

Когда деревня открылась глазам, он дал наставления, как себя вести:

— Ничего не делайте без моего разрешения и, когда вас о чем-то спросят, говорите как можно меньше, а лучше молчите. Говорить буду я. Просто идите за мной и далеко не отходите. Если вас попытаются увести, отказывайтесь. Только с моего согласия.

Деревня стояла на неровной каменистой местности, два крыла дворца не соединялись между собой, они располагались на соседних пригорках, а перед ними высились странные сооружения. Прямоугольные строения были сложены из стволов крупных прямых деревьев, их покрывали остроконечные крыши, вход и узкие боковые отверстия были загорожены деревянными щитами. Одно из сооружений в размерах превышало остальные.

Чужаков заметили издалека. В деревне поднялся крик, из обеих частей дворца высыпали толпы народа. Все остановились и молча смотрели. Навстречу никто не пошел. Внешне местные жители походили на подземников и пещерников как родные братья, на них была такая же одежда из кожуры сахарника, большей частью ветхая и дырявая, на ногах плетенки. Многие ходили босиком. Женщины (все, как одна) — на сносях или хворые: тощие, сутулые, изможденные, облезлые или полностью лысые. Дети кутались в непонятное рванье или обходились вовсе без одежды.

Когда Сказочник с льнувшими к его плечам и спине Анютой, Дунькой и Яшкой приблизились к первому из строений, из правой части дворца выдвинулась удивительная процессия. Первыми вышли две пары одинаково одетых мужчин. В правой руке каждый держал длинную палку с закрепленным на конце острым камнем. Одежду мужчин составляли плетеные из прутьев мощные наплечники, с которых на грудь и спину свисали длинные, до середины бедра, сделанные из лыка прямоугольники, скрепленные на боках, а по всей длине украшенные многочисленными лубяными пластинками. А на головах… Анюта чуть не расхохоталась. На голове каждого была скорлупа сахарника — такая же, как на Яшке в горячем источнике, только раскрашенная.

Палки с острыми наконечниками могли служить для сбора фруктов, режущей кромкой легко отделять от дерева высоко висящий плод. Интересно, для чего требовалось острие. Для чего-то же его сделали?

— Что у них в руках? — шепнула Дунька.

— Копья, — тихо объяснил Сказочник, — чтобы убивать людей. На головах — шлемы, смягчать удары. На теле — доспехи для защиты от чужого оружия. Перед нами воины. Значит, сейчас увидим военачальника: вождя-воеводу, или царя, или как он тут называется.

Воины двигались красиво, в ногу, на одном расстоянии друг от друга. Глазам открылось еще более удивительное зрелище: после воинов из дверей дворца выдвинулось четверо мужчин, мускулистых, одетых в узорчатые передники. Четверка силачей придерживала на плечах жерди носилок, на которых сидел человек. Должно быть, вождь. Даже Сказочник, с его неприродной одеждой, выглядел менее любопытно. Плетеной одеждой вождь был защищен еще сильнее, чем воины, его голову покрывал такой же шлем из скорлупы, а поверх шлема был надет витой ободок, украшенный разноцветными листьями. Каждая вещь отличалась необычайной красотой, а изящество исполнения намного превосходило вещи Хромоножки, на которые в свое время с завистью смотрела Анюта.

Позади носилок с той же небольшой скоростью шагали две девушки со странными штуками в руках, чье назначение стало понятно не сразу. Штуки напоминали плоские метелки на длинных рукоятях, где прутья были переплетены листьями ткани. В пути Сказочник объяснил, что слово «ткань» для изделий из кожуры не подходит, потому что настоящую ткань ткут, то есть делают из нитей, но он сразу же признал, что многие слова потеряли первоначальное значение, и согласился называть местную ткань тканью.

Внешний вид и одеяние девушек изумляли не меньше остального. Заплетенные в косы длинные волосы стягивала налобная тесьма из лент с украшениями из разноцветных перистых листьев, щеки нарумянены чем-то алым, веки и губы выкрашены в черный цвет. Шеи, запястья, лодыжки и предплечья обвязаны цветными веревочками с бахромой. Одежду составляли тканевые нагрудники и набедренные повязки, а талию также опоясывали замысловатые сеточки, ни для чего, кроме украшения, не служившие.

Метелками девушки обмахивали человека на носилках, создавая для него овевающий ветерок. В другое время в доспехах и шлеме было бы жарко, они нагреваются от солнца, вождь должен жутко потеть. Но вечером, в преддверии мороза, когда кожа от холода покрывается пупырышками? Вряд ли вождь сейчас жалуется на жару. Скорее всего, по вечерам он из дворца не выходит, а девушки следуют за ним по обычаю, поскольку так положено и по-другому не бывает. Тогда появляется вопрос: вождь вырядился в мощные доспехи и шлем из-за чужаков и той опасности, которую представляли для него неизвестные пришельцы, или всегда выглядел так? Если всегда — кого и чего он боялся? Нападения врагов или покушений?

За девушками из дверей дворца вышли еще две пары мужчин с копьями в руках в таких же доспехах и шлемах, как первые. Девушки выглядели привлекательно и чересчур откровенно, они поражали невиданной для их возраста статью и красотой и походили на сверхъестественных созданий, спустившихся с небес. Воины и носильщики были, как на подбор, здоровяками-силачами, их мускулам и ширине плеч позавидовали бы пятеро из каждых шестерых подземников. Вождь, судя по всему, на здоровье тоже не жаловался, хотя его фигуру портила излишняя полнота. Он смотрел прищурившись, лицо сохраняло надменно-отстраненное выражение.

Деревенские жители сгорали от любопытства, но держались на расстоянии. Четверка передних воинов и двое задних вышли вперед, загородили вождя живой стеной и направили наконечники копий на пришельцев: на Анюту и Дуньку по одному копью, на Сказочника и Яшку по два.

Копья — «чтобы убивать людей». Анюту передернуло. Во рту появился неприятный привкус.

Вождь поднял руку, установилась полная тишина. Деревенские жители, казалось, даже дышать перестали.

— Вы кто и что вам нужно? — строго спросил вождь. Голос не скрывал высокомерия и даже презрения к пришельцам.

Сказочник шепнул:

— Обычно чужака встречают более любезно и сразу расспрашивают о жизни вне деревни. Похоже, здесь другие порядки. Или нас слишком много, поэтому нас боятся.

Он заговорил громко, для всех:

— Мы пришли из соседней деревни. Просим разрешения переночевать у вас. Расскажем много интересного. Можем помочь в работе, я готов выполнить две нормы за любого вашего работника.

— Вы — две пары?

Раньше всех успела ответить Дунька, стоявшая рядом со Сказочником по другую сторону от Анюты:

— Мы с ним, — она прижалась плечом к Сказочнику, — а Яшка сам по себе!

Анюта со своей стороны тоже прижалась к Сказочнику. Нельзя позволять Дуньке то, чего не может позволить себе Анюта, а если Дунька на что-то решилась, то сделать это должны они обе. Соревнование должно идти на равных.

Яшка опустил голову. Сказочник вздохнул, но промолчал. Выяснять отношения при всех не следовало.

Вождь оглядел всех четверых. Анюту и Дуньку он разглядывал долго и с удовольствием, Яшка не вызвал даже мимолетного интереса, а на одежде Сказочника взгляд вождя остановился.

— Разденьтесь, — приказал вождь. — Все. Быстро.

Анюта покосилась на Сказочника. Раздеться здесь, при всех?!

— Нет, — громко и твердо объявил Сказочник.

Они с вождем глядели друг другу в глаза. Глядели долго. Ни один не отвел взгляда. Пауза затянулась, и вождь снизошел до объяснения приказа:

— Я должен убедиться, что вы не больны.

— Из нас четверых болен только один, но он не заразен.

— Тогда что же мешает вам доказать правдивость твоих слов?

— Чувство собственного достоинства. Мы не ваши подданные. Мы гости. Если наше общество нежелательно для вас, мы уйдем.

— В своей деревне ты был королем? — спросил вождь. — С тобой твои жены и слуга? За что тебя изгнали?

Анюта догадалась, что королем здесь называли вождя.

— Я не король, — ответил Сказочник местному королю. — Со мной не подчиненные, а друзья. Нам ничего не нужно, мы просим только разрешения переночевать. Если это невозможно, мы уйдем. Мы не хотим причинять вам беспокойство.

— Что у вас собой?

— Наши вещи.

— Надо посмотреть, что вы принесли в деревню. Некоторые вещи бывают опасны. Дайте ваши вещи дружинникам.

Двое воинов или, как их назвал король, дружинников подняли копья остриями кверху и шагнули вперед.

— Нет, — снова твердо ответил Сказочник.

— Убейте его, — распорядился король.

Два дружинника, оказавшиеся впереди, опустили копья в прежнее положение наконечниками вперед и ткнули ими в Сказочника. Резко и одновременно.

Анюту и любого другого человека заточенные камни проткнули бы насквозь. Сказочник немыслимо быстро увернулся, перехватил копья, и обратными тупыми концами ударил дружинников в защищенные шлемами лбы.

Скорлупа сахарника не рассчитана на такую мощь. Шлемы треснули, дружинники повалились на землю. Держатели носилок невольно отшатнулись, едва не уронив короля. Народ ахнул. У девушек метелки чуть было не выпали из рук, а ноги едва не подкосились. Только король сохранил внешнюю невозмутимость, хотя в глазах мелькнул страх.

Оставшиеся на ногах дружинники пригнулись и выставили копья вперед. Двое поверженных зашевелились, один поднял удивленный взгляд, не понимая, что происходит.

— Король не сможет принять поражение, иначе он перестанет быть королем, — шепнул Яшка.

— Я понимаю, — так же тихо ответил Сказочник. — Посмотрим, насколько хорошо это понимает король. Прежде чем отдавать приказ, нужно думать, что будет в противном случае. Возможно, мы еще сегодня познакомимся с новым королем.

— И если у него есть глаза, новый король будет более гостеприимным, — улыбнулся Яшка.

— Он может приказать убить нас всех, — предложил Сказочник другое развитие событий. — Я не смогу одновременно защищаться сам и защищать вас.

Яшка перестал улыбаться.

Нынешний король не зря занимал свое место:

— Из тебя получится хороший дружинник. Пожалуй, я подумаю. — Властным взмахом руки он показал носильщикам, чтобы несли его обратно во дворец, а дружинникам приказал: — Отведите чужаков в дровяной склад и дайте еды. Я сообщу о своем решении. К складу никому не подходить, у входа выставить охрану.

— Он сказочно вывернулся, — шепнул Яшка. — Нужно было показать, что бой проигран не им, и он сделал это. Теперь получается, что беда приключилась не с ним, а с его глупыми дружинниками. А последнее слово осталось за королем. Аж завидно.

Дровяной склад оказался одним из тех деревянных сооружений, собранных из уложенных друг на друга стволов деревьев. Одна его стена по высоте в полтора раза превосходила противоположную, чтобы снег не задерживался на односкатной наклонной крыше. Внутри, как и сообщало название, лежали дрова — слегка согнутые легкие пластинки бамука и более тяжелые поленья огнянки и других деревьев. Поленницы заполняли три стены доверху, почти упираясь в потолок. Свободными оставались центр и стена со входом. Чтобы разместить задержанных с некоторым удобством, дружинники принесли и бросили на землю несколько охапок травы, а у входа поставили два сосуда, с кашей и с водой. Сам вход на склад закрыли деревянным щитом, и было слышно, как снаружи его укрепили мощными подпорками. На взгляд дружинников, изнутри не открыть.

Сказочник взялся за разведение костра, рядом с ним засуетилась Дунька, изо всех сил помогая ему и всячески это показывая.

Анюта посмотрела на пластинки бамука. Можно сделать снегоступы и уйти ночью. Веревок для перевязки должно хватить. Или Сказочник смастерит такие же снегоступы, как в Холодной пещере. Когда понадобится, выход из бревенчатого склада можно сделать в любом месте. Местные жители не знали о железном ноже и его возможностях.

— Любопытно, кто надоумил короля назвать воинов дружинниками. — Сказочник разжег огонь, стало светло. — Дружинники, насколько помню, были у князей, а у короля… гвардейцы? Нет, гвардейцы были у кардинала. Странно устроена память. Могу нарисовать чертеж сложнейшего устройства, которое никогда не видел, а прочитанные в детстве книжки забываются. Анюта, сможешь залезть на дрова и открыть воздуховод?

Анюта поглядела вверх.

— Легко.

— Только не высовывайся наружу, у них хватит ума кинуть копье или камень.

Потолок состоял из таких же, как и стены, крепких бревен, но ближе к более высокой стене в нем виднелось отверстие с деревянной заглушкой. Анюта и Яшка с некоторым трудом в него пролезут, а более фигуристая Дунька и широкоплечий Сказочник не смогут. Подняться к дымоходу можно по дровам, а сверху цепляться за потолочные бревна. Местные жители, скорее всего, открывали заслонку снаружи или приносили лестницу.

Потолок был черным от копоти — значит, на складе иногда ночевали. Чужаки в деревню пришли впервые, поэтому здесь, возможно, содержали под стражей преступников.

— В деревне нет храма, — заметил Яшка. — То есть, у них нет технического строения. Дивы здесь не властвуют?

— Ты видел высокое деревянное сооружение по соседству? — Сказочник указал глазами на левую стену, за которой оно находилось. — «Храм» спрятан внутри. Наверное, чтоб без разрешения никто не лез в прозрачные двери. А то вдруг они откроются без ведома короля. Удар по репутации.

Яшка вспомнил храм не просто так.

— Я чувствую себя плохо, с каждым часом все хуже и хуже, — пожаловался он. — Когда же мы меня вылечим? Я не предлагаю сейчас, я понимаю, что для этого придется разгромить половину деревни.

Сказочник напомнил:

— Я обещал: при первой возможности.

— Ночью? — с надеждой предположил Яшка.

— Техническое сооружение закрыто деревянными щитами, в него даже заглянуть не получится. Узнать бы точно, где находится лечебник… Я уже говорил, что их устанавливали там, где удобно. Король очень печется о своей безопасности, поэтому лечебник может стоять, например, в королевских покоях. Пока мы не будем уверены, что риск оправдан, тебе придется подождать. Миссия на первом месте, остальное вторично.

— Мое здоровье и моя жизнь вторичны? — обиделся Яшка.

— Прости, я не то хотел сказать. — Сказочник улыбнулся по-доброму, как мудрый родитель. — Каждый из вас для меня важнее остального. Вспомните притчу, которую я рассказал подземникам. «Званых много, избранных мало». Вы — избранные. В некотором роде вы — мои апостолы. Поэтому каждый из вас должен понимать, что каждой вещи свое время и свое место. «Всему свое время: время убивать и время врачевать, время разрушать и время строить, время насаждать и время вырывать посаженное, время молчать и время говорить, время обнимать и время уклоняться от объятий, время войне и время миру…» Я обещал, что вылечу тебя, и я сдержу слово, чего бы это ни стоило.

Снаружи послышались шаги. Кто-то подошел к двери.

— Король вызывает девушек для разговора, — сообщил мужской голос. — Сейчас мы откроем ворота. Выйти разрешено только девушкам.

— Мы пойдем все вместе или не пойдет никто, — громко объявил Сказочник.

Разговор продолжился на повышенных тонах:

— У нас приказ сопроводить только девушек.

— Вы подчиняетесь приказам своего короля, это правильно, но для нас он не король. Мы гости. Если мы вам в тягость, отпустите нас, и мы уйдем, но не требуйте исполнять приказы чужого для нас правителя. Мы уважаем его королевское величество и хотим быть ему добрыми друзьями. Не требуйте от нас невозможного.

— Вместо девушек могу сходить я, — вызвался Яшка.

Он сказал это достаточно громко, снаружи услышали.

— Я передам и сообщу решение короля. — Шаги за стеной быстро удалились.

— Ты не понимаешь, во что ввязываешься, — прошипел Сказочник. — Мы в безопасности только пока мы вместе.

Яшка отмахнулся:

— Хуже не будет. Схожу. Постараюсь объяснить, что мы не враги, что хотим лучшей жизни для всех и в любом случае не представляем угрозы. Увижу настрой короля и, заодно, посмотрю, как там все устроено внутри и где находится лечебник.

Сказочник не соглашался:

— Король не забудет, что я ему противоречил при всех. Правители такое не прощают. Тебя возьмут в заложники. Что предлагаешь делать, когда нам выставят условия ценой твоей жизни?

— Забыть обо мне. Занимайтесь своей миссией, это главное в вашей жизни, а своей жизнью я распоряжаюсь сам. Идти к королю — мое решение, и только мне за него отвечать.

— Мы не сможем тебя бросить.

— Анюта и Дунька только рады будут. Давайте не будем спорить. Пусть все будет как будет. Я ни о чем не жалею, я прожил отличную жизнь. Дома я просто умер бы в ближайшее время, не узнав о большом мире и не увидев его. Сейчас я счастлив, что могу принести пользу — такой, как есть, хилый и хворый, сгорбленный и сморщенный, слабый и вечно усталый. Если ничего не получится у меня, пусть получится хотя бы у вас.

Вместо размеренных шагов снаружи донесся топот, посыльный бежал со всех ног.

— Король вызывает чужака для разговора! Открыть вход! Выпустить чужака! Остальным оставаться на месте, за неповиновение — смерть!

Снаружи заскрипели убираемые подпорки, щиты сдвинулись. Яшка вышел, щурясь от света. Четверо дружинников наставили на него копья, окружили и повели во дворец. Деревянные щиты снова закрыли вход.

— Я не верю, что король оставит нас в деревне. — Анюта посмотрела на Сказочника. — Тебя не возьмут в дружинники. Ты опасен для короля, он не сможет тебе доверять. Он тебя боится. Кого боятся, тех убивают.

Она вспомнила про Близнецов. Она боялась их до ужаса. Не окажись Сказочник столь быстрым и сильным, ее страх убил бы причину страха.

Сказочник кивнул:

— Поэтому я не хотел, чтобы Яшка шел во дворец. Ничего важного мы не узнаем, только некоторые особенности местной жизни, они не стоят наших жизней. Нам нужно поесть, хорошо отдохнуть и подумать, как лучше бежать отсюда, чтобы все остались целы.

— Нож может сделать дыру в стене? — спросила Анюта.

— Хоть всю ее на кусочки порезать. Зарядки хватит еще на пару часов работы.

— Уйдем ночью! — воодушевленно заявила Дунька.

— Пока разведем костер на снегу — околеем. В накидку могут завернуться двое, в лучшем случае трое, но четверых она не спасет. Нельзя идти в ночь, если не знать, где находится ближайшее удобное безопасное место. Дождемся Яшку. Послушаем, что он расскажет, тогда решим. Ничего хорошего от короля я не жду. Если Яшка не вернется, придется его вызволять. Сейчас надо набраться сил. Дуняша, неси кашу. Анюта, стели накидку на траву.

Поев у костра, Сказочник, Анюта и Дунька легли на шкуру дива. Сказочник в центре, Анюта справа от него, Дунька слева. Ни о чем не хотелось думать, просто лежать вот так, чувствуя плечом крепкое плечо, и смотреть сквозь бревна потолка в далекое невидимое небо…

Яшка вернулся примерно через час. Входной щит за ним сразу задвинулся. Сказочник указал на кашу:

— Поешь.

— Меня покормили. Вы не представляете, что у них там внутри! — Яшка был взволнован, глаза бегали, щеки горели. — Во дворце… в бараке люди друг у друга просто на головах сидят! Только король живет отдельно. Как заходишь, сразу справа — высокая стена из бревен, в ней маленькая дверь, за дверью — еще несколько комнат, где живут король и его жены. Снаружи вход охраняют два дружинника с копьями и дубинками. Слева и дальше, до конца — деревянные комнатки. Не только на полу, а в несколько рядов, друг на друге, одна поверх другой. Много-много, до потолка. Как листья в ветвях дерева. Непонятно как и на чем держатся. Все разные, сделаны из чего попало. Внутри нет и не может быть ветра, а они скрипят и шатаются. Добраться в верхние можно только по хлипким лестницам, а над верхними есть еще верхние, и еще… Не представляю, как они там живут.

Он на секунду умолк, чтобы перевести дух. Сказочник собрался о чем-то спросить, но Яшку понесло дальше:

— Дивов здесь называют нежитью, а магию колдовством. Примерно раз в белый месяц нежить уводит несколько человек. Никто не знает куда. Ни один не вернулся. Когда нежить приходит в деревню сама, без зова, король заставляет людей из второго барака выйти наружу, чтобы забрали кого-то из них, а не из королевской свиты. Своих людей король бережет. Из-за того, что нежить уводит людей, деревне нужны новые люди, иначе не выжить. Для этого все жители деревни, кто может иметь детей, должны быть женаты. Самый плодовитый в деревне — король, он следит, чтобы детей рождалось как можно больше, он наказывает бездетных, и у него есть право первой ночи. Здоровье он дарует за особые заслуги в работе и перед ним лично. В первую очередь лечат дружинников, жен короля и его свиту, а также поощряют лучших рабочих.

— Почему сначала король на площади, а теперь и вы сейчас говорите про жен, а не про жену? — Дунька не знала, возмущаться или обижаться. Услышанное не укладывалось в ее голове.

Анюта приняла сказанное более спокойно, она была старше и понимала больше. Сильный всегда прав. Если сильный чего-то хочет (например, взять несколько жен или присвоить себе другие права, вплоть до немыслимых, которые нормальному человеку даже вообразить трудно) — кто ему запретит? Правила, по которым живут люди, устанавливаются не мнением большинства, а желанием сильного. Истина — это мнение сильного, так было, так есть и так будет. Хочешь, чтобы твои слова называли правдой — стань сильным.

Рядом со Сказочником Анюта чувствовала себя сильной.

— По местной традиции король может иметь нескольких жен, — объяснил Сказочник.

Дунька насупилась и умолкла.

Яшку трясло от переизбытка впечатлений

— Я рассказал, что ты можешь приручить нежить, — пылко продолжил он. — Король заинтересовался. Он хочет поговорить об этом с тобой.

— Он приглашает меня одного, чтобы взять вас в заложники и заставить меня сделать все, что он захочет?

— Он просто сказал, что хочет обсудить с тобой, как победить нежить.

— Он спросил, кто будет править нежитью: тот, кто приручил, все люди или король, который дал свое соизволение?

— Нет.

— Не подумать об этом он не мог. Не спросил — значит, ищет способы принудить меня к ответу, который нужен ему. Сколько охраны снаружи склада?

— Шестеро. Еще четверо неподалеку. Скоро они уйдут. Наступает ночь, следить за нами будут из дворца… кхм, из барака и из соседних домиков-складов, сейчас там разжигают отопительные костры. Но я до сих пор не сказал главного. Нас оставляют! Но только при условии, — Яшка опустил глаза, — что мы станем двумя парами и принесем присягу его величеству.

— Я пойду замуж только за Сказочника, — выпалила Дунька.

Ее взгляд говорил, что ничего другого даже не предполагается.

— Я тоже пойду замуж только за Сказочника, — объявила Анюта. — Пусть все луны упадут на землю, пусть на земле останется единственный мужчина, пусть случится что угодно, но я никогда не стану женой Яшки. Он убийца нашего отца. Я не смогу с ним жить. Я убью его в первую же ночь.

Еще она подумала, что, если правильно поняла право первой ночи, то король, воспользовавшись этим правом, тоже не доживет до утра. Хорошо бы, чтоб у Анюты был с собой железный нож — настоящее оружие, а совсем не тот острый камушек, с которым она собиралась мстить Близнецам. Но короля охраняют, нож могут отобрать. Тогда… У короля есть шея, которую можно сдавить, глаза, которые можно выколоть пальцами, кадык, который можно вырвать зубами…

Кто станет следующим королем? Лучше спросить иначе: сможет ли Сказочник стать в деревне главным? Если он проявит свои нечеловеческие возможности и применит оружие, то да. Другое дело, что власть, взятая с помощью оружия, людям не понравится. Когда дивы подчинятся и Сказочник направит их магическую мощь на помощь людям, народ переменит мнение. Не раньше. А если дивы не подчинятся? Или…

Даже представить страшно. «Кто будет править нежитью: тот, кто приручил, все люди или король, который дал свое соизволение?» Сказочник уверяет, что правильный ответ второй. Король жаждет третьего. А если…

В первом случае судьба человечества зависит от того, кто когда-нибудь сменит Сказочника на посту хозяина дивов. Сейчас представить невозможно, кем будет этот «кто-то» и какие у него намерения. Хочет ли Анюта жить в таком мире?

Только в одном случае. Если «кем-то» станет она.

Сказочник хотел что-то сказать Анюте и Дуньке, но передумал.

— Король предложил плохой план, — сказал он Яшке. — Его условия нам не подходят.

Яшка подскочил к стене:

— Эй! — Он со всей силы стал колотить кулаком в дверной щит. — Откройте! У меня послание для короля!

К королю убежал гонец. Через минуту снаружи в очередной раз выбили из пазов бревна-подпорки. В отворившийся проем хлынул морозный воздух, кожи коснулись первые снежинки. Дружинники мерзли, но исполняли приказ. «Своих людей король бережет», — сказал Яшка. Вранье. Это они берегут короля ценой своего здоровья.

Яшку увели в сгустившийся мрак.

— Осталась мышка, — сказала Дунька.

— Какая мышка? — не поняла Анюта.

Сказочник глядел на Дуньку с подозрительным недоумением:

— Ты знаешь слово «мышка»? Что оно у вас означает?

— Не у вас, а у нас, и не что, а кого. Нас было четверо, Яшка и мы трое. Я-шка ушел, осталась мы-шка. Мышка — это мы втроем, от слова «мы».

— Логично, — буркнул Сказочник, чтобы что-то ответить, потому что Дунька ждала от него если не смеха, то хотя бы кивка или другого одобрения ее «великолепного» умения шутить.

— Вовсе нелогично, — не согласилась Анюта.

— Двое против одной — значит, логично! — возгордилась Дунька.

Она думает, что это победа. Пусть думает. Во-первых, думать полезно и когда-нибудь обязательно пригодится, а во-вторых, Сказочнику нравятся умные, а не забавные, иначе он не тащил бы с собой Яшку и не заботился о нем так сильно. Вся жизнь Сказочника — в его миссии, а для успеха нужны не такие, кто веселит, пока главный исполнитель работает, а кто возьмет на себя часть его обязанностей.

Время шло, Яшка не возвращался. Лежать без него было прекрасно, но только двум частям мы-шки (вот же, привязалась, проклятая). Сказочник нервничал. Не выдержав, он поднялся и стукнул кулаком в стену. Она задрожала от удара.

— Эй! Есть кто?!

Никого не было. Ночь вступила в права, стража ушла.

Сказочник не находил себе места.

— Не нравится мне то, что происходит. Надо идти за Яшкой.

— Не надо, — одновременно взмолились Анюта и Дунька. — Из-за мороза его оставили в гостях до утра. В прошлый раз его накормили, теперь оставили ночевать. Утром он придет живой-невредимый, сытый и выспавшийся. Но даже если с ним случилось что-то плохое — оно уже случилось, ничем не помочь. В конце концов, он сам выбрал судьбу. Ты отговаривал его, а он сказал, что сам распоряжается своей жизнью.

— Меня останавливает только это, иначе я давно бы… — Сказочник положил руку на оружие, постучал по нему пальцами, и убрал руку. — Ждем утра. Я не верю в добрые намерения короля. Он что-то задумал. Если что-то случится, помните: шкура дива спасет от огня и от удара копьем, но только от острия, а сила удара опрокинет.

— Ты говоришь так, будто прощаешься, — заметила Анюта. — Ты же не пойдешь спасать Яшку, когда мы уснем?

— Нет.

— Дай слово! — потребовала Дунька.

— Даю.

Мы-шка (сгинь, ненавистная!) чудесно провела ночь. Сказочник был нежен и заботлив, но мысли его были далеко. В основном. Все же, две красивые девушки под боком.

Утром, едва сошел снег, снаружи началась непонятная возня. Изнутри не видно. Дровяной склад никто не открыл. Яшку назад не привели. Но его вывели из барака, где находились королевские покои. Анюта ясно расслышала обеспокоенный голос Яшки, он кому-то что-то доказывал. Снаружи доносился массовый топот, стук сваливаемых деревяшек и, наконец, треск разгоревшегося костра.

Зычный мужской голос созвал всех жителей деревни, незанятых на неотложных работах, выйти на площадь.

— Слушайте и не говорите, что не слышали, и передайте всем, кто не слышал! Его величество король Парамон соизволит сказать речь, обращенную к чужакам и жителям деревни! Внимайте!

Король прокашлялся.

— Вчерашний день был богат событиями, — начал он. — Обычно людей забирают у нас, а тут они пришли к нам. Великая радость! Но. Какие люди к нам пришли? И люди ли? Один из чужаков по имени Яша рассказал, как они уходили из далекой деревни, расположенной за лесами и горами. Они уходили как воры. Они — преступники! Главного преступника зовут Сказочник, он подбивал людей выступить против нежити, щелчком пальцев способной уничтожить жителей деревни по одному или разом. Сказочник покушался на основы миропорядка. Он занимался этим в другой деревне, но тамошний король изгнал его вместе с приспешниками. Сказочник пришел к нам, чтобы своими смертоносными идеями уничтожить нас. Уходя из другой деревни как вор, он увел с собой двух чужих невест. Подумайте над этим. Что вы доверите человеку, который уводит невест? Примерьте это на себя, представьте, что одна из невест — ваша невеста. Что вы сделаете с таким человеком, когда поймаете его? Преступления Сказочника многообразны и велики, он покусился на святое и на основы мира. Сначала Яша поддерживал Сказочника, но понял его неправоту и не захотел быть с ним дальше. За это он заслуживает поощрения. Но его раскаяние перечеркивается очень важным обстоятельством. Мое решение будет таково: преступника казнить, а уведенных им невест принять и выдать замуж.

— Да будет так! — закрепил решение голос глашатая.

Народ зашумел, но король вдруг продолжил, и шум, как по команде, затих.

— Остался еще один чужак. Яша. Он совершил благородный поступок, когда отошел от преступных дел, порвал с ненавистным прошлым и встал на сторону правды. Это хорошо. Но он совершил нечто другое, что ни в какие времена не заслуживало пощады. Он совершил предательство. Предательство — худшее из преступлений. Представьте, что предатель — житель нашей деревни. Что заслуживает предатель своего народа и короля?

— Казнить его! Сжечь! Затоптать! Порвать на части! Забить камнями! — понеслось из собравшейся толпы деревенских жителей.

— Вы обещали! — визгливо взвопил Яшка, перекричав всех.

— К сожалению, да. Я дал слово выполнить условия предателя, — сказал король, и гудение в разгоряченной толпе прекратилось. — В обмен на предательство он просил вечное здоровье.

— Слово, данное предателю, не имеет значения! — выкрикнул кто-то. Возможно, глашатай. Голос был похож.

— Согласен, — сказал король. — Это касается любого человека. Но не короля. Слово короля свято. Если король обещал, он должен исполнить обещание. Правильно?

— Да!!! — прогремело в толпе.

— Но предательство заслуживает самого строго наказания?

— Да!!!

— Король обязан поступать справедливо. Выполнить королевское обещание, кому бы оно ни было дано — справедливо. Но справедливо ли оставить предателя в живых и дать ему возможность снова кого-нибудь предать? Несправедливо. Предатели не меняются, они всегда остаются предателями и поэтому не заслуживают жизни. Что же делать, если справедливое оказывается несправедливым? Для короля выбора нет. Король обязан держать слово. Поэтому, постановляю: предателя отдать людям, и пусть они сделают с предателем то, что посчитают нужным. Они клятв не давали. А король сдержит слово. Если после того, как люди разойдутся, предатель вернется к королю и напомнит про данное ему обещание, оно будет исполнено. Слово короля! А теперь… Теперь — отдать предателя народу!

Снаружи донесся мощный шум, где перемежались крики, брань, топот и удары. Пару раз прорывались вопли Яшки, но дальше слышались только голоса местных жителей. Через минуту наступила тишина.

— Унесите, — распорядился король. — Повесьте на видном месте как напоминание, что бывает с предателями. Стража! Девушек вывести, а преступника по имени Сказочник сжечь вместе с дровами, чтобы от него даже пепла не осталось, или заколоть, если он будет сопротивляться, а потом все равно сжечь. Исполнять!

Сказочник глянул на Анюту и Дуньку.

— Мы не пойдем! — Они прижались друг к другу.

Сказочник повысил голос:

— Погодите, мы попрощаемся! — Он снова заговорил тихо: — Король помнит, как я перехватил два копья, но он знает, что у меня всего две руки. Когда вход откроется, снаружи должна стоять вся дружина с копьями наготове. Туда, ко входу, король соберет всех самых боеспособных. Будем надеяться, он сделает именно так.

Сказочник взял нож, подошел к стене, противоположной от входа, и нажал на волшебную выпуклость на рукояти.

Нож прошел сквозь бревна как сквозь воду. В два протяжных движения в стене появились два прореза сверху вниз — слева и справа на расстоянии в два шага. Сказочник обернулся:

— Берите вещи. Дунька, возьми нож, сейчас он пусть будет у тебя. Анюта, держи парализер. Увидишь врага — направь и кратко нажми указательным пальцем. Если нас опрокинут, все бросятся на меня, у вас будет шанс отбиться самим и спасти меня.

Сказочник встал между Анютой и Дунькой, накинул шкура дива на всех троих, закрыв с головой, и ударил ногой в стену между прорезами.

Куски бревен обрушились на землю. Сверху заскрипела крыша, склад начал заваливаться. Сказочник подхватил Анюту и Дуньку за талии, приподнял, прижав к себе, и помчался с ними в руках в сторону леса.

С обратной стороны склада никого не было.

Через миг в спину ударило, Анюта едва не выронила парализер. Сказочник бежал так быстро, что копье стукнуло вдогонку, ничего не повредив. В худшем случае останется синяк. Другие копья пролетели мимо. Немного, всего три или четыре. Наверное, дружинники боялись, что Сказочник остановится, возьмет копья и метнет обратно. Его умения однажды уже оценили. Королю не хотелось остаться без дружины.

Сказочник не останавливался. Страшно подумать, что будет, если он поскользнется. Тогда копья снова полетят — все сразу, чтобы не дать ему переловить их или уклониться.

Трава и кусты мелькали, их сменили деревья. В лесу Сказочник сменил направление. Пробежав еще пару минут влево, он, наконец, остановился.

— Все целы? — Он поставил Анюту и Дуньку на землю, свернул шкуру, забрал у Анюты парализер и вернул ей нож.

— Местами. — Анюта попыталась заглянуть себе за спину: не видно ли синяка? Дунька взволнованно выдала:

— Я боялась, что ты нас уронишь. Мы несли вещи, а ты нес нас. Сколько у тебя сил?

— В такие моменты, когда на кону жизнь, у меня их столько, сколько нужно.

— Погони не будет? — спросила Дунька.

— Они не сунутся в лес, не зная, где я. Опасность им будет мерещиться везде. — Сказочник посмотрел в небо и сменил направление на северо-восток. — Готовы идти своими ногами?

— Хоть на край света! — Дунька прижалась к Сказочнику плечом.

Анюта прижалась с другой стороны.

— Планета круглая, — улыбнулся Сказочник, — у нее нет края.

— Значит, мы готовы ходить с тобой бесконечно, — ответно улыбнулась ему Дунька.

— Замрите! — Сказочник словно окаменел, и Анюта с Дунькой поступили так же. Как в детской игре, когда надо оставаться в той позе, в которой застал приказ. — Не шевелитесь, не двигайте головой, смотрите в одну точку, чтобы глаза тоже не двигались. — Шепот становился все тише, слова едва различались. — Дышите грудью и животом, равномерно, медленно, чтобы со стороны не видели движений.

Слева между деревьев кто-то быстро шел вправо. Его путь сквозь лес лежал наперерез Сказочнику, Анюте и Дуньке, неизвестный человек (или див?!) должен был пройти впереди всего в тридцати-сорока шагах. Не заметить трех человек, стоявших между деревьями, он не мог. Только если не будет смотреть в их сторону.

Только бы это был человек.

Анюта похолодела. Это был не человек.

Див.

Почему Сказочник не велел спрятаться или хотя бы упасть в траву, как в прошлый раз? И… разве див не замечает людей, когда они не двигаются?

Дива Анюта видела боковым зрением. Когда раздался приказ замереть, она обернулась на Сказочника. Так и смотрела на него. И видела нечто странное.

Сказочник, в отличие от Анюты и Дуньки, глазами двигал. Он смотрел на дива. Див смещался, смещался и взгляд Сказочника. Глаза были напряженными, в них словно огонь горел. Лицо при этом стало безжизненным, как кусок камня.

Див ушел, никого не заметив.

Когда Сказочник разрешил дышать и разговаривать, его завалили вопросами. Почему див не заметил неподвижных людей? Другие дивы замечали любого. Почему сам Сказочник двигал глазами? Он читал про себя заклинание, направленное на дива? Совершал магическое действие, для которого нужна неподвижность участников? То, что сейчас произошло — магия? О магии в основном говорила Дунька, она еще не осознала, что слово «магия» Сказочника раздражает. Когда имеешь в виду магию, надо говорить «физика», и все будет нормально.

Ответы разнообразием не отличались, они в основном повторяли уже сказанное. Не магия, а физика. Как? Чтобы понять, нужно учиться. Чему? Всему. В том числе — физике. Кто будет учить? Сначала — Сказочник, позже подключатся прирученные дивы. Потом появятся пособия и учебники. Первые ученики станут учителями. Знание придет ко всем, и магия, как понятие, уйдет в прошлое.

— Но он должен был нас заметить! — не унималась Дунька.

— Я отвел ему глаза.

— Как, если не магией?!

— Я говорил, мне помогает неведомая сила. В критических ситуациях она управляет моим телом. В мозгу рождается некий… как бы сказать… волновой импульс, мое сознание передает его в мозг дива, и он нас не замечает.

— Влиять на сознание — это магия! Неведомая сила — тоже магия! — Дунька упрямо стояла на своем.

— Как же я устал вам объяснять, что магии не существует, — устало вымолвил Сказочник.

— Мы только что видели сами!

— Это не магия. Хватит спорить. Потому я не рассказываю вам все, что мог бы, чтобы не тратить время на такие глупые споры.

— А когда расскажешь?

— Когда будете готовы. А сейчас наша задача — быстро дойти до следующей деревни. Хватаем вещи, и — вперед!

— Див точно ушел? Он не вернется?

— Он во много раз быстрее нас, он уже далеко.

***

Путешествовать без Яшки было легко. Словно открылось второе дыхание. Анюта и Дунька не шли, а летели — как душами, так и телами, которым стали не страшны ни усталость, ни даже боль, если от этого выиграет дело. Дело Сказочника. Успех его миссии — теперь это общая цель.

— Сколько еще деревень впереди? — Дунька всем видом показывала, что она пройдет сколько нужно: хоть сто деревень, хоть тысячу. Только чтобы вместе.

Сказочник помрачнел.

— Осталась одна.

— Проиграть нам теперь нельзя. Значит, мы своего добьемся, — уверила Дунька. — Если нам не поможет местная власть, мы найдем в деревне тех, кто сделает это без разрешения остальных. Правильно?

— Именно так мы и поступим.

Настрой Сказочника был решительным. Осталась последняя возможность решить дело мирным путем. Иначе, как он сказал, придется идти обратно и делать то, о чем только что напомнила Дунька. Прежде, чем победить дивов, придется победить людей. Анюта, отправляясь в путь, представляла будущее совсем не так.

— Что находится дальше, за последней деревней? — спросила она.

— Дальше на север начнет холодать, там люди не выживают. На запад лучше не соваться, если не хотим напороться на дивов. А на востоке — огромные пустые пространства.

— Если на востоке нет людей, нет дивов, нет радиации... Может, отправимся туда?

Не удержавшееся на языке предложение получилось в манере Дуньки, оно сквозило малодушием и желанием сбежать от трудных решений, а ответ был известен заранее. Поэтому Сказочник на него не ответил. А если собирался ответить, то не успел, Анюта заполнила паузу новым вопросом:

— Папа говорил, что если существуют другие деревни, то люди из разных деревень не поймут друг друга, потому что с древности говорили на разных языках. А с нами говорят как обычно.

Дунька даже не поняла, о чем речь.

— Говорить на разных языках — это и значит не понимать друг друга, — уверенно заявила она, — и если кто-то не понимает слов, он просто тупой.

— Дуняша, ты неправа, ваш папа говорил о древней Земле, — ответил Сказочник. — У вас нет слов «нация», «страна», «город», поэтому он упомянул деревни. Люди Новой Земли — потомки тех первых, кто прилетел на ковчеге. Все они прибыли из одной местности, поэтому во всех деревнях один и тот же язык, в разговоре используются одни и те же поговорки. Какие-то слова забылись за ненужностью, другие поменяли значение, появились новые, но в целом люди любой деревни прекрасно поймут соседей. Изменений в языке произошло немного, переселение произошло не так давно, как кажется.

— А «туалет» — он оттуда, из прошлого? — Дунька сделала выводы и решила показать, что не так глупа, как кажется.

— Если он означает отхожее место, или одежды, или приведение в порядок своего внешнего вида, то да.

— У нас туалет — это нужник! — просветила Дунька.

— А на кораблях его называли «гальюн», — сообщил Сказочник.

— А на ковчеге?

— Не знаю. Наверное, на усмотрение капитана. Кроме него на ковчеге все люди спали до приземления. Нет, не магия, — возразил он Дуньке на вопрос, который она не успела задать, а только открыла рот и, заранее получив ответ, закрыла. — Еще раз повторю: любая магия объясняется физикой и может быть повторена любым человеком, если у него есть нужные знания или устройства.

— Делать чудеса с помощью магических знаний и предметов — это и есть магия, — настаивала Дунька. — Зачем выдумывать новые названия тому, что легко объясняется прежними?

Сказочник не сразу нашел, что ответить.

— Повторяю в последний раз, — сказал он устало, — разницу между магией и физикой и все прочее о себе и о мире я расскажу вам, когда будете готовы. А когда и к чему вы будете готовы, я сам решу. Отныне глупых и повторяющихся вопросов мне больше не задавать.

Анюта едва сдержала улыбку. Для Дуньки «Не задавать глупых и повторяющихся вопросов» значило молчать.

Путешествовать втроем было прекрасно. Мешала Дунька, но с ней Анюта смирилась. Лучше зло известное, чем неизвестное. А еще хуже, если вместо известного зла появится неизвестное добро. Анюта представила, что ей и Сказочнику компанию составила бы не глуповатая сестренка, а умница-красавица из другой деревни. Даже представлять было противно. И страшно. Ничего хорошего обмен Дуньки на чужачку с внешностью Дуньки и умом Яшки Анюте не сулил.

Без Яшки у всех троих (у мышки, див ее побери) ощущалось постоянное приподнятое настроение, стало меньше стеснения, и появилось чувство, что каждый знает друг друга с детства, отчего в общении возникла необычайная легкость. В глубине сердца поселилось предчувствие чего-то большого и светлого. Мысли не покидало ожидание чуда. Сознание ломало прежние ограничения: рамки деревни, заключавшей в себя весь известный мир, сменились бесконечностью просторов, которые невозможно представить, правила поведения казались глупыми предрассудками и иногда забывались, вытесненные полной свободой. Душа наполнилась спокойствием и умиротворением, там царила беспричинная радость. Впрочем, беспричинная ли? Жизнь была прекрасна. Анюта заранее ненавидела следующую деревню — цель путешествия. Там все изменится. Появятся новые люди. Сказочника поглотят дела. Миссия выйдет у него на первое место, а бывшие спутницы останутся где-то на краю сознания, если останутся. В новой деревне у Сказочника могут появиться новые помощницы, еще более способные и красивые. Что там ждет Анюту и Дуньку? Ничего хорошего. Поэтому так хорошо было сейчас.

Сказочник выбирал пути, где встретить дива практически невозможно и где путников издалека не увидеть. Последние два часа шли по руслу высохшей реки.

— Куда текут реки? — спросила Анюта.

— Они высыхают! — наставительно сообщила Дунька. — Вода испаряется, становится снегом и падает ночью, чтобы утром превратиться в ручьи, которые в низинах становятся реками!

Анюта знала это не хуже Дуньки. Вопрос возник по другому поводу. Анюта пояснила:

— Вода течет сверху вниз. Наша планета круглая. Куда текут реки?

— Они текут в моря и океаны. Планета круглая, но она не идеально круглая, ее поверхность не плоская. Вода течет с возвышенностей в более низкие земли, пока не достигнет морских побережий. Если идти по течению, всегда выйдешь к побережью. На Земле большинство людских поселений располагались на побережьях. Здесь, на Новой Земле побережья непригодны для нормальной жизни. Три больших и девять маленьких лун создают хаос с приливами, график сложно даже составить, а запомнить и использовать почти невозможно. В дневные и вечерние приливы реки текут в обратную сторону, их наполняет вода из морей и океанов. Многие высохшие реки на сотни километров вновь становятся полноводными, затопляя огромные пространства. А некоторые северные реки настолько многоводны, что не пересыхают вовсе, и там, где они встречаются с приливными потоками, на некоторое время разливаются новые моря.

Справа в солнечных лучах блеснула водная гладь. Длинное узкое озеро с трех сторон окружали деревья, с четвертой его от пустого русла отгораживал широкий каменистый вал. Сразу возникла мысль о привале на берегу: достаточно безопасно, и можно вдоволь накупаться, если не забывать смотреть по сторонам. Утренний поток давно высох, но сбоку от него осталось озеро, налившееся, когда уровень воды был высоким. Наверное, дно глубокое и каменистое. За день вода должна была нагреться. После недавних событий, побега и долгой ходьбы безумно хотелось отдохнуть и помыться. Дунька собралась с духом, открыла рот, решительно набрала полную грудь воздуха…

— Можно искупаться, — опередил ее Сказочник.

Дунька закрыла рот и первой бросилась к воде. Одежду она скидывала на ходу. Сказочника Дунька теперь не стеснялась вовсе. Или делала вид, что так рада воде, что забыла о спутнике-мужчине. Ну-ну, забыла она, как же. Очередное перетягивание внимания на себя. Анюта тоже побежала к воде, но не так откровенно, как Дунька. Пусть Сказочник увидит разницу. Подруга мужчины должна быть смелой наедине с ним, а при посторонних — скромной.

Но Сказочник — человек-загадка. По нему не поймешь, что для него лучше: ум и скромность или юность и дерзость. Известен ли ответ ему самому?

Сказочник ждал на берегу, пока Анюта и Дунька искупаются и приведут вещи в порядок. Сам он быстро помылся, когда они обе уже были готовы продолжить путь.

До вечера пещера для ночевки не нашлась, разовое жилище Сказочник строить тоже не стал.

— Если не возражаете… — Он указал на шкуру дива. — Я спал в ней, когда ходил один. Ночью она греет не хуже костра, втроем в ней вполне можно поместиться. Сэкономим время и силы, не придется ничего строить и разбирать, и дрова на ночь не понадобятся.

Анюта помнила, каково лежать в шкуре втроем. Яшка, раскинув руки, — в середине, Анюта и Дунька, крепко обнимаемые за талии, — по бокам, прижатые к Яшке настолько тесно, что теснее только в самые пронзительные моменты супружеской жизни.

— Мы не возражаем! — выпалила Дунька до того, как Анюта открыла рот для ответа. И глянула на Анюту исподлобья: только попробуй возразить!

А она и не собиралась. Пусть вместе с Дунькой, но рядом со Сказочником, всю ночь, в тесных объятиях. Мечты сбываются. С излишками, но сбываются.

Особого места для такой ночевки искать не требовалось, устроила первая же ровная площадка. На землю насыпали охапки травы и расстелили шкуру. Когда укладывались, налетел холодный ветерок. Завернулись, укутали ноги и головы, оставив узкую щель для дыхания. Та же поза, что и с Яшкой, но какие разные ощущения! Анюта давно не чувствовала себя настолько счастливой. Магическая шкура нагревалась тем сильнее, чем холоднее становилось снаружи, но еще жарче грели друг друга соприкасавшиеся тела и мысли. Иногда приходилось высовывать руку, чтобы проделать в снегу отверстие для воздуха. Снега насыпало много, под ним было тихо и уютно. И можно не опасаться дивов. По словам Сказочника, без специального оборудования они сквозь снег не видят.

Ночь пролетела незаметно, и хотелось, чтобы она не кончалась. Под утро, когда все проснулись, но снег еще таял, Дунька с прямотой юности спросила:

— Кого из нас ты хочешь видеть своей парой?

Анюта напряглась. Все было так хорошо… Зачем ломать устраивающее всех равновесие, чтобы ради призрачного «лучше» обрушить нынешнее «хорошо» в вечное «хуже»?

Но тем же самым занимается Сказочник. Его желание приручить дивов — такое «лучше», от которого люди, думающие о будущем, отмахиваются, как от безумного кошмара.

Сказочник ответил не сразу.

— Я не могу и не хочу делать такой выбор.

Чувствовалось, как он подбирает слова, чтобы не расстроить.

— Мы тебе не нравимся? — упрямо допытывалась Дунька.

— Очень нравитесь.

— Кто из нас нравится больше?

— Вы нравитесь мне обе.

— Так не бывает. Ты боишься сказать правду, чтобы не обидеть кого-то из нас?

— Поймите же, я не могу выбирать, не имею права. Выбрать одну-единственную — значит, возложить на себя пожизненную ответственность за нее и за счастье будущих детей. Это значит осесть на одном месте, обзавестись хозяйством, посвятить себя семье. Моя миссия не допускает такого развития событий. Я не могу посвятить себя одной женщине. От меня зависит жизнь всех людей. Каждая из вас достойна обрести счастье с любимым человеком, но, к сожалению, на эту роль я не гожусь. Мне жаль, что так получилось.

— Но как подруги мы тебя устраиваем? — поникшим голосом спросила Дунька.

— Иначе я не взял бы вас с собой.

Дунька прижалась к Сказочнику еще теснее и положила голову ему на плечо:

— Тогда нас тоже все устраивает.

Сказочник нежно погладил Анюту по спине. По коже побежали мурашки. С другой стороны вторая ладонь так же гладила Дуньку, Анюта не видела этого, но чувствовала неким женским чутьем. Сказочник не хотел никого выделять. Это было одновременно приятно и неприятно. Мечты были совсем другими.

Сказочник поднялся первым.

— Приготовлю завтрак. Можете еще немного отдохнуть.

Едва он отошел, Дунька зашептала со злостью:

— Ты его спугнула!

— В каком смысле?

— А то сама не догадываешься! Он тебя гладил?

— Да.

— Ну и?

— Что «ну и»?

— Ну и дура! А еще умной прикидываешься.

Дунька поднялась и отправилась помогать Сказочнику. Анюте тоже пришлось встать.

В дороге разговор зашел про Яшку. Анюта не понимала, почему Яшка сменял твердое слово Сказочника на призрачное обещание короля. Яшка сам говорил, что Сказочнику нужен умный помощник. Яшка мог стать заместителем в любых делах, вторым по важности человеком в том мире, который строил Сказочник. Вместо великолепного будущего Яшка выбрал предательство.

Дунька ругала Яшку последними словами. Не расскажи он королю об уводе невест, предложение Сказочника выслушали бы, и неизвестно, каков был бы ответ. Для начала Сказочника могли взять в дружинники, Дунька или Анюта стали бы его женой… Или, чтобы не разлучаться и чтобы никто не был обижен, обе стали бы его женами. И тогда миссия не зависела бы от последней деревни, в которой неизвестно что творится и о которой нельзя даже предположить, как там пойдут дела.

— У них же принято иметь несколько жен? — кипятилась Дунька.

Сказочник улыбался одними глазами и молчал. О вброшенной Дунькой идее он ничего не сказал, а по его лицу не понять, как он воспринял услышанное.

— Яшка умный, — ответил Сказочник на основной вопрос, — и он поступил соответственно. Я обещал вылечить его при первой возможности, а когда такая возможность появится — неизвестно. Яшка мог не дожить. Ему предложили лечение сразу, не откладывая, и он согласился. К тому же, вы от него отвернулись, а я видел, что вы обе ему нравитесь. Что ему было терять? Как сказали мне христиане, вера без знаний — пустая мечта.

— «Яшка умный», «Яшка умный»… — пробубнила Дунька под нос. — Вот до чего ум доводит.

— Потому что кроме ума нужно еще кое-что, чего у Яшки никогда не было, — сказала Анюта.

— Это верно, — кивнул Сказочник.

— Чего у него не было? — не поняла Дунька. — У него только здоровья не было, остальное все было, и знал он больше, чем все пещерники и, я думаю, что чем подземники тоже.

— Знания сами по себе ничего не значат, — объяснила ей Анюта то, что имела в виду, — кроме ума нужны чувства. У Яшки с ними было плохо.

Дунька пару мгновений морщила лоб и, наконец, объявила:

— Ненавижу умных.

— А как же я и Анюта? — улыбнулся Сказочник.

— Ты умный так, как надо, а Анюта… — Дунька долго подбирала нужное слово, но не смогла и со вздохом завершила тем же: — Иногда тоже. Когда не вредная.

— Кто бы говорил, — возмутилась Анюта.

Дунька нарушила негласную договоренность. Себя хвалить и показывать с лучшей стороны можно и нужно, а соперницу ругать нельзя, потому что у обеих есть, что сказать друг о друге, чтобы навсегда отвадить любого нормального человека.

— Анюта умнее меня, потому что она старше, — выдала Дунька, чтобы угодить всем.

Вроде и похвалила, но уму и молодости Анюты противопоставила прелести еще большей молодости и намекнула, что с возрастом люди умнеют, то есть у нее, у Дуньки, все впереди и намного лучше, чем у Анюты. Люди с возрастом, конечно, умнеют, но не всегда и, явно, не в Дунькином случае. Сказать об этом вслух Анюта не рискнула. Сказочник умный, сам поймет.

Через три часа безостановочной ходьбы ноги жутко устали, и когда между деревьев блеснуло очередное озерцо, со всех сторон окруженное лесом, решили остановиться. Как и в прошлый раз, Сказочник остался на берегу, пока Анюта и Дунька купались. Он внимательно глядел по сторонам, ни разу не опустив взгляд на соблазнительных купальщиц. Камень, а не человек.

В воде Дунька приблизилась к Анюте:

— Ты как хочешь, а я так больше не могу. — Она оглянулась на Сказочника: смотрит ли на них и слышит ли? Он смотрел вдаль, а шепот забивался легким шумом деревьев. — Я решила. Сказочник — мужчина, мы с тобой ему нравимся, это не скрыть. Его останавливает одно — то, что между нами двумя нужно выбирать. Будь здесь только я или только ты, он вздохнул бы с облегчением, и одна из нас была бы счастлива. Если не может выбрать он, за него это сделаем мы. Свой выбор. Выбор того, что делать и как жить дальше. Я не откажусь от Сказочника, и ты, как понимаю, тоже. Мне надоело подвисшее состояние. Нельзя постоянно висеть в воздухе. Рано или поздно придется упасть. Остается одно.

Невозможно представить, чтобы сестренка так говорила, но она говорила. Ее заставила необходимость действовать. Если Дунька и Анюта не решат сами, кому из них быть подругой Сказочника, обе останутся ни с чем. Остается, как сказала Дунька, одно. Анюта слушала Дуньку с дрожью ужаса, перемешанного с облегчением: наконец-то в отношениях наступит ясность, и ненормальное положение вещей придет к какому-то результату, пусть тоже ненормальному, но реальному. Мысли вроде тех, что высказывала Дунька, забредали в голову Анюты давно, но вызывали страх и отторжение. Стоило Дуньке заговорить напрямую, и Анюту бросило в жар. Из двух зол выбирают лучшее. Пришло время выбирать. Дунька готова идти до конца, она готова сделать это прямо сейчас, о решительном настрое говорил ее взгляд.

— Все равно я сделаю так, как задумала, а ты поступай как хочешь, — подытожила Дунька. — Сейчас мне от тебя нужен ответ. Ты со мной или остаешься в стороне?

Анюта оглянулась на Сказочника. Он сидел на пригорке и смотрел вдаль, готовый защищать ближних даже ценой жизни. Силач. Умница. Красавец. Физик (в смысле «маг»). Человек-загадка, которую предстоит разгадать. Мужчина мечты.

— Я с тобой, — выдохнула Анюта.

Напряжение в глазах Дуньки не исчезло, но уменьшилось.

— Тогда вперед. — Она двинулась к берегу.

— Постой! — опешила Анюта. — Что ты предлагаешь?

— Сама не знаю, решу по ходу. Делай как я.

Они вышли из воды — мокрые, соблазнительные, на кураже бесстыдного бесстрашия и лихого отчаяния. Глаза Анюты упорно опускались, но она собирала волю в кулак, поднимала взгляд на того, к кому шла, и распрямляла плечи.

Сказочник удивленно обернулся. Дунька присела на траву справа от него, Анюта слева. Они прижались к нему и поцеловали одновременно с двух сторон.

Он не сопротивлялся.

***

Следующие дни пролетели как во сне. Тело жило собственной жизнью, сознание собственной — расплывчатой, полуреальной, похожей на бред сумасшедшего. В настоящей жизни так быть не могло. Сказочник был чудесен и неутомим, мешало только соседство сестры. Безмятежности тройственного существования хватило на полтора дня. Удовольствие от удовольствия любимого человека сошло на нет практически сразу, от недавнего душевного единения не осталось следа, вместо радости от простого существования на свете и упоения беззаботностью появилась нервозность, а в словах между сестрами — грубость и некая остервенелость. Анюта не могла смотреть на то, как любимому человеку хорошо с другой. Дунька глядела на Анюту с той же мыслью в глазах. Каждая ревновала другую, каждая старалась урвать побольше внимания, каждая доказывала, что она лучше. Неприятие постепенно превращалось в ненависть. «Див ее подери», — думала Анюта всякий раз, когда Сказочник ласкал Дуньку, и нечто еще худшее мелькало во взгляде Дуньки, когда мужское внимание доставалось Анюте. Дунька вела себя на все жужжащие слова: она была женственной, жадной до наслаждений, жаркой, жизнерадостной, жаждущей, жестокой к сестре и, к сожалению, жутко желанной. Анюта тоже, но обидно, что «тоже». В таких делах не должно быть никаких «тоже».

Анюта корила себя за безрассудство, но дело сделано. И какой у нее был выбор? Остаться сбоку припекой, наблюдать за счастьем сестры со стороны? У Анюты больше прав на Сказочника, она первая с ним познакомилась, первая напросилась в спутницы и, в конце концов, первая в него влюбилась. Она любила его, когда Дунька о нем только слышала от других.

— Сколько дней пути до следующей деревни? — спросила Анюта в первые сутки совместной жизни.

— Осталось три.

Вместо трех шли пять. Сказочнику нравилось то, что получилось. Борьба сестер за его нежность и заботу проходила мимо его внимания, он не замечал растущего напряжения между ними, его удовлетворял результат. Анюта не представляла, к чему это приведет. Она старалась об этом не думать. Все кончится, когда они войдут в деревню.

А если там, как у короля Парамона, разрешено многоженство?

Будет хуже, чем даже сейчас. Сказочник обзаведется еще множеством подружек. Ему нужны помощницы. Чем больше, тем лучше. Цель его жизни — исполнить миссию, на первом месте для него дело, а не люди, которые рядом. Ради блага будущих поколений он готов пожертвовать всеми, как близкими, так и дальними. Он постоянно напоминал, что женитьба ему противопоказана, он «свободен, но свободен не от чего-то, а для чего-то», и это «что-то», ради чего он живет, — счастье всего человечества. Спорить с ним значило перестать быть его подружкой. Поэтому ни Анюта, ни Дунька с ним не спорили.

Временное жилище больше не строили, пещер не искали, обходились шкурой дива. Шли вперед до тех пор, пока не валились с ног от усталости. Ночами спали как убитые. Утром, набравшись сил, отправлялись в путь — до первой подходящей полянки. Чтоб не ругаться между собой, Анюта и Дунька бросили жребий и установили очередность, кому отдыхать со Сказочником, а кому добывать и готовить еду.

Еды в лесу было много. Если не привередничать, то далеко ходить не надо, что-то съедобное всегда оказывалось под рукой. Но оставаться поблизости не хотелось, чтобы не портить себе настроение. Тяжело видеть, а если не видеть, то слышать чужое счастье, которое могло быть только твоим.

Впереди расстилалась ровная площадка под скальным выступом, закрывавшим ее полукругом с двух сторон и немного сверху. Она звала к себе мягкостью травы, уютом защищенности и предвкушением долгожданного уединения. Окружавшие деревья отгораживали площадку от взглядов посторонних. Анюта ощутила, как по телу разливается приятное тепло. Она полезла за шкурой дива.

— Дунька, твоя очередь идти за едой.

— Далеко не отходи, — напомнил Сказочник.

— Конечно. — Дунька одарила его искушающей улыбкой, всем видом показывая, как радуется его счастью и что готова сделать для него все и даже больше.

Анюта не удостоилась даже взгляда, наоборот, Дунька нарочно задела ее, проходя мимо. Толчок сзади оказался настолько сильным, что Анюта завалилась вперед, носом в расстилаемую шкуру.

— Осторожнее! — всшипела она.

— Прости, я случайно.

— Аккуратнее, Дуняша. — Сказочник внимательно всмотрелся в окрестности. — Все нормально, можно идти.

Дунька ушла за скалу. Сказочник проводил ее взглядом:

— Она ведет себя неосмотрительно.

— И грубо.

— Ты же не думаешь, что Дуняша толкнула тебя специально?

— Конечно, нет. — Анюта расплылась в такой же улыбке, с какой Дунька уходила, оставляя их одних. — Она просто неуклюжая.

Дальше слова стали не нужны. Про Дуньку забыли. Но уже через минуту…

— А-а! — донеслось из леса.

«Див ее подери», — в очередной раз подумала Анюта, потому что Сказочник вскочил, словно ему пятки подожгли. Сколько раз было сказано: не кричать! Ногу подвернула, что ли? Или полезла за сахарником? Без опыта хрупкую ветку от крепкой отличит не всякий.

Анюта попыталась подняться…

В глазах вспыхнуло, навалилась тьма.

Звон в ушах прошел нескоро. Анюта открыла глаза. Сознание медленно возвращалось.

— Прости, — донесся голос Сказочника. — Некогда было объяснять, пришлось выключить тебя ударом, иначе див заметил бы нас. Я отвел ему глаза в последний миг.

Анюта начала подниматься…

— Погоди, — оставил ее Сказочник. — Не смотри.

— Где Дунька?

— Ее больше нет. Я опоздал.

Анюту словно подбросило.

Под деревьями лежали останки. Див порвал Дуньку на части.

Медленно приходя в себя, Анюта поняла, что провалилась в обморок и упала. Сейчас она, покачиваясь, лежала на руках Сказочника. Он шел с ней на руках и с вещами за плечами.

— Ты ее похоронил?

— Нельзя. — Сказочник с горечью помотал головой. — Останки должны остаться на месте. Дивы не должны знать, что там был кто-то еще.