Испытание временем

Глава 6

Глава 6

Мама была очень и очень недовольна. Поджатые губы, чуть прищуренный взгляд и сжатые кулаки выдавали ее напряженное состояние. Для меня понадобилась секунда, чтобы это понять, потому что я успела очень хорошо изучить именно это состояние — самое частое.

— Никто никуда не уходит, — подсказал отец всем. — Потому что у нас сейчас что? Правильно. У нас сейчас зима и за несколько часов обвалило дороги. Снегоуборочные машины до нас дойдут еще не скоро. В общем не выехать.

— Нельзя держать гостя насильно, — мама умела владеть своим голосом, поэтому у нее получилось очень спокойно и ненавязчиво. Будто ей просто неудобно портить планы человеку. — К тому же дорога не так сильно завалена, вот Анна же приехала.

И это приветствие с дочерью, с которой не виделась пять лет? Я не успевала удивляться. Или огорчаться. Сердце раз за разом покрывалось льдом.

— Ты разве видишь цепи? — хохотнул отец, не видя мою реакцию.

Я сидела на краю длинного стола, подальше от входа и кухонной утвари, но близко ко дворовому выходу. Напротив меня развернулась семья Явницких, и я не чувствовала с ней какой-либо связи. А еще в этой компании очутился каким-то боком Кравц. От него даже не пахло этой связью.

Ну что ж…

Пикировка родителей кажется никого не задевала. Никто не вмешивался. Даже Максим… Почему, я не знала. А смотреть на него я не намеревалась, и даже дышать в его сторону. И жалобные мольбы чувства тоски я затыкала на корню.

— К тому же я разговаривал с таксистом, он не планировал вернуться в город. По дороге сто раз пожалел, что взялся выехать за город.

— Да, — поддержал отца его брат. — Пока мы кололи дрова, я успел поймать радиоволну, где говорилось о приближающейся буре. До нас дошел его ветер.

— Но, — мама подошла к холодильнику и спряталась за открытой дверью. — У него свой дом и совсем недалеко.

Я тут одна понимаю, что она всячески пытается всем донести, что не желает видеть в своем доме этого гостя!

И почему он сам, чёрт побери, молчит?

— В нем холодно, — низкий баритон с хрипотцой отозвался напряжением в каждой моей вене. Они, словно натянутая струна, завибрировали до дрожи на пальцах.

Голос, который я жаждала услышать всеми фибрами-предателями души раздался спокойно, немного с ленью. Будто его вовсе не задевала эта дурацкая ситуация. Будто не он находится в компании человека, который решил его будущее, который изменил его внешность, характер и жизнь. Будто не он находится в одном помещении со мной, черт… Об этом видимо говорить вообще не стоило.

Но как же больно…

Голос тягучий, словно мед, против воли меня снова заворожил. И я вскинула взгляд. Максим облокотился плечом к дверному косяку и совершенно невозмутимо продолжил, смотря в другую от меня сторону.

— Еще несколько лет назад, когда родители переезжали, они отключили все отопительные системы. Никто не планировал сюда возвращаться. Там холодно оставаться, да и есть нечего. Поэтому я не против погостить у дорогих соседей, вспомнить хорошие времена, былую молодость, глупые увлечения…

Последние слова его сопровождались нервным дерганьем плеча. Словно ему было неудобно, чего не говорило его выражение лица — полное отсутствие каких-либо эмоций. Максим казался холодным айсбергом — расслабленная поза, легкая полуулыбка, которому все нипочем.

Как сказал отец? Спецназовца видно по воспитанию?

— Так ты же вернулся, — недоуменно сказал кто-то из присутствующих.

Мой взгляд приклеился намертво к Максиму, и даже боковое зрение не отметило говорившего — все мое существо нацелилось только на одном человеке. Который этого не замечал, которому этого не было необходимо… Впрочем, моей женской гордости на это почему-то было плевать.

— Я не вернулся, — отчеканил Максим. Нотки гнева на миг прорвались сквозь невозмутимый кокон. — Мы продаем дом и только поэтому приехал я, потому что никто другой из семьи не смог.

— Вы продаете дом? — удивлённо протянул отец.

— Да кто же купит этот сарай, — усмехнулась мама. Они, кстати, с тетями уже накрыли стол и тут же пригласили за него. Хорошо, что я уже сидела — я бы как минимум растерялась и выглядела бы глупо.

Глупая двадцатитрехлетняя женщина заблудилась в собственной кухне и упала в обморок второй раз за день. Так себе перспектива…

— Сегодня как раз таки состоится встреча, я покажу дом, потом оформим документы и я уеду, — как ни в чем не бывало продолжил Максим. Он единственный по прежнему стоял у входа.

— Будешь? — предложил отец, бодро отсалютовал ему бокалом с коричневой жидкостью. — За хорошую сделку так сказать.

— Я за рулем, — отказался гость.

— Ты проходи, проходи, хватить держать дверь, — забеспокоилась тетя Надя. — Вон, торец свободный.

А я невольно вытаращила глаза, ища этот свободный торец и не могла поверить глазам — он же рядом со мной. Сердце пропустило пару ударов. А я уставилась на Максима, затаив дыхание. “Не надо”, просила я глазами, только на меня никто не смотрел. “Не подходи”, кричала я молча.

Мольбы мои были услышаны, но не тем. И все же Максим сел напротив меня, заняв другой угол стола и оставив торец главе семьи. Между нами оказался отец.

У меня быть может отлегло бы от сердца, ведь этого же я хотела, только мне сталось мучительнее — Максим сам отказался присаживаться рядом. И радовать меня это не могло, так же и облегчить мою жизнь.

— А кто дом то покупает? — поинтересовалась мама.

С той минуты, как мы оказались в одной комнате, она не дала ни одного намека на то, что рада меня видеть. Но эта мысль держалась на задворке сознания, я легко от нее избавилась.

— Не знаю, мы не встречались лично. Фотографии выставлены общедоступно. Она предложила хорошую сумму, но с условием, что оформление закончиться до нового года. Мне пришлось…

Нервное движение вновь притянуло мой взгляд.

— И когда вы встречаетесь?

— Да вот сегодня должны были, я приехал немного раньше, чтобы осмотреться, ничего ли не случилось.

— А что могло случиться? — тетя Надя уплетала за обе щеки, несмотря на то что до этого пили чай. Она весело поинтересовалась.

Все взгляды были устремлены на крайний угол, где сидел широкоплечий, красивый брюнет, оставшийся в одной рубашке с закатанными рукавами. Будто находится дома, настолько он расслабился. Его длинные аккуратные пальцы держали ложку уверенно.

И никто не замечал, как давлюсь словами я напротив. Как дрожат мои пальцы вокруг стакана и чтобы никто не видел этого, я сцепила их в замок под столом. Горло драло точно в пустыне, но я терпела, потому что стакан поднести к губам и выдать свое состояние я боялась сильнее.

Вопрос тети утонул в кашле моей мамы. Ну что, мам, вспомнилось тебе кое что? Хотя эта женщина настолько коварна, что вряд ли ее мучает совесть.

— Я так понимаю, нам надо будет приготовить еще одну гостевую спальню? Так как сегодня ты этой встречи не дождешься, — высказалась тетя, которую продержали все активным кивком головы.

— Все комнаты заняты, — ответила ей мама не поднимая глаз, и продолжила неторопливо резать свой кусок мяса.

Голос ее прекрасно подтвердил отсутствие совести.

Хотя недовольство скрывать ей удавалось все хуже. Видимо, сильное чувство. Сидела она напротив нашего угла. Не знаю с чем это было связано — чтобы хозяйке было удобнее перемещаться по столовой в случае чего или сыграла неприязнь. К кому? Здесь можно открыть спор, в котором мои чувства примут активную позицию.

— Да ну тебя, Софа, — не вняла ответу тетя. — Найдем, конечно же, в тесноте, как говорится…

— Надежда, — мама всегда называла официальным именем тогда, когда хотела донести крайне важную для нее информацию. Мой случай почему-то не вписывался в эту систему. — Дом не резиновый. Все комнаты уже заняты. Мне искренне жаль, что молодой человек ощутит дискомфорт в холоде в собственном доме.

— Чего ты такая холодная?

Тетю прервали на полуслове…

— Я увидел как минимум одну почти свободную комнату, — с ехидной улыбкой проговорил Максим.

Его, кажется, вообще не задевал отказ мамы. Разве может один айсберг нанести вред другому такому же холодному и бесчувственному глыбе льда? Разве что удариться и разнести все вокруг.

— Это где? — опешила мама от такой наглости.

За столом притихли, кажется, даже дети. А со мной творилось нечто сумасшедшее — я то замораживалась внутри от холодной встречи, то сгорала от бархата его голоса. Я задыхалась от невозможности высказать слово и радовалась, что скрыта от изучающих взглядов. Я считала каждый нож, который вонзил в меня Максим за этот вечер — убежал на дальний край, не высказал мне ни одного слова, не дал ни одного намека, полностью расслабился, когда я была как на иголках и, главное, он игнорировал мой взгляд.

За это мне полагалось по два ножа сразу… каждый раз, когда я искала ответное разглядывание. Ну же, не хочешь заметить мои изменившиеся за пять лет черты лица? Не хочешь прочитать в глазах, что со мной было?

Как же больно знать, что человек тебя забыл. А вдвойне больно видеть, как он самый прекрасно чувствует себя без тебя, когда тот, другой, подыхает без него.

— Так где ты видел свободную комнату?

— Которая в прошлом закрывалась ветвями старой ели.

Уголки губ Максима дрогнули, но спустя миг никто не мог сказать, что улыбка его натянута.

У меня же началась тахикардия…

— Это же комната… — голос мамы от непонимающей перешел в злой.

Да, мама, это комната моя, и имел в виду он именно ее, и оттого мое сердце сейчас выпрыгнет и убежит вслед за логикой, которая меня покинула уже давно. Потому что, как так можно вообще?

— Да что ты себе позволяешь?

Да, в коем веке, я была согласна с мамой. Что за противная игра ведется?

— Успокойся, дорогая, — подал голос отец. — Максим же пошутил, верно?

— Конечно, — вместе с его кивком головы все облегченно выдохнули. Только мама не собиралась успокаиваться. И мое скачущее давление вместе с ней.

— Александр, что за шутки такие. Ты свою дочь хоть каплю ценишь?

Я скривилась. Ой, кто бы переживал. Если бы я не была свидетельницей разговора с самого начала, то решила бы, что мама болеет за мой целибат. Зря это она, случай пятилетней давности справляется с этим лучше. Тот Джастин, которого упоминала Лиза, не притронулся ни на секунду к моей голой коже.

— Соня, прошу тебя, не начинай, — скривился уже отец. — Иначе я могу закрыть разговор совсем по другому, напомнив то, почему дочь не собиралась приезжать домой пятый Новый год подрят.

— Как ты можешь? — прошептала одними губами моя мама. Но не от того, что отец мог рассказать, он попросту не знал правды, а из-за своих внутренних установок — семейное из избы не выносится.

— Уже вечер, — заметил дядя.

— Точно, — поддакнул ему снова развеселый отец. — Уже вечер, дороги перекрыты, а застрял бы покупатель где-нибудь, он бы позвонил. Не так ли?

И с этим вопросом он повернулся к Максиму, который нахмурил свои прекрасные брови и смолчал с ответом. Выглядел он немного растерянным. Отчего спецназовцу терять контроль — сжать кулак над столом, смотреть перед собой, а затем резко достать телефон из кармана брюк.

— Я позвоню сам.

Когда он встал, мой взгляд скользнул по кристально белой рубашке, сидящая по идеальному телу вплотную, по мелким пуговицам вниз, по ремню с железным пряжкой-зажимом, и дальше …

На краткий мучительный миг все вокруг исчезло — внешний шум и внутренние голоса, которые синхронно кричали “дурында, куда ты смотришь, глупая, тебе больше там ничего не светит”.

Я сглотнула вязкую слюну и шумно выдохнула, а после почувствовала на лице что-то настолько острое, что я отвлеклась от изучения мужских брюк. И поймала прямой взгляд черных угольков. Впервые! Первый прямой осмысленный взгляд за этот чертов вечер. Его глаза вновь сменили цвет, стали темнее, порочнее, они выдавали его точно так же, как и голос. И если Максим научился последним совладать, то глаза обманывать не научились.

А может есть шанс?

Максим держал в руке телефон, с зависшей в воздухе большим пальцем и смотрел на меня в упор.

О чем он думает? Какие мысли крутятся в его голове? Что он хотел сказать той шуткой? О, Лиза, знаток мужских намеков, ты нужна мне сейчас как никогда…

Глаза напротив прожигают меня насквозь и я не могу противостоять им. Они затягивают в свои черные владения, не оставляют мне воздуха и света в конце туннеля, и я бы обрадовалась, я бы спрыгнула в этот омут без оглядки — мой мужчина наконец вспомнил обо мне. Только вот неестественная маска на лице ничем не сменяется и мне кажется, что он сам попал в ступор.

Вспоминает наше время? Когда мы были беззаботными детьми, у которых была только одна проблема — как изощреннее насолить соседке?

Вспоминает наш выпускной? Когда он сошел с ума от ярости и когда он впервые посадил меня на свой желтый байк.

Мой сарай?

Ту ночь?

А может вспоминает настоящую войну, в которую он попал еще в юном возрасте по моей вине…

В груди рождался болезненный стон, который я усилием воли затолкала обратно. Нечего выносить сор из избы…

Максим дернулся, прервал контакт, вернул мне кислород. По моим ощущениям будто прошел час, но продолжающая болтовня ни о чем вокруг не давала усомниться в том, что время улетело только для нас. В очередной раз.

В его телефон пришло сообщение — он привычно пикнул. А Максим нахмурился сильнее.

— Покупатель написал. Говорит, что застрял еще при выезде с города. И просит пару дней.

Нет!! Только не это. Несколько дней в одном доме и под одной крышей?

— Вот и отлично, — отец тут же достал стопку, со звуком поставил его на стол и налил крепкого алкоголя. — Значит торопиться некуда, а комнату мы найдем, не переживай. Да хоть в подсобку для коробок на втором этаже диван поставим.

Максим, не садясь, осушил бокал на раз и не закусил. Даже не поморщился.

— А в чем собственно проблема? — весело высказалась тетя Тамара. — Люди мы все взрослые и все понимаем. Для удобства диван можно поставить и в комнате нашей Аньки. Подсобка поди маленькая…

Воздухом никто не подавился, но фразу никто и не поддержал. Разве что наступившее молчание разбила мама со своим стальным голосом, который на сей раз она не стала контролировать. Вид ее и вся напряженная поза выдавали крайнюю степень гнева.

— Проблема в том, что жених Анны этого не одобрит, — и тут же она обратилась напрямую ко мне, через стол и через мою валяющуюся в предсмертных судорогах душеньку. — Ведь Лиза, твоя подруга, специально проговорилась о твоем женихе недавно, не так ли? Он остался в Питере?

Лиза, черт тебя побери, ты мне нужна, чтобы я убила тебя собственноручно, кричала я в душе, когда внешне на лице не дрогнул ни один мускул.

Гены!!

Я безмолвно киваю…

Дура!

— Ого, — удивленный бас отца.

Бесхребетная дура.

— Поздравляю, — синхронное аханье теть.

Скулы сводит от собственной лжи, оттого, что позволила маме победить.

В комнате раздается громкий звук упавшего о голый кафель стакана. Никто не обращает внимание на разлетевшиеся осколки и коричневое пятно на полу, все взгляды устремлены на широкую спину, выходящую во двор.

В одной рубашке Максим выскочил с кухни во двор.

А после с кухни выскочила и я…

Никаких шансов!!!