Боль грызла, мешая течению мыслей. А еще одолевала ярость. Она металась в этом тщедушном теле, но магия врага с желтыми горящими глазами преследовала ее. Бороться становилось все сложнее. Если ее лишат оболочки, она умрет. Это должно было пугать – она успела понять, что люди боятся смерти, – однако страха не было. Создатели не наделили ее этим чувством. И, видимо, недооценили врагов.
Желтоглазый человек произносил странные слова, которые обрывали незримые нити – благодаря им она и удерживалась в этом теле. Нитей было много, но они лопались одна за другой. Это приносило невероятную боль.
Ей попался очень сильный враг. Упорный и способный, в отличие от многих, которых она успела увидеть, противостоять собственному страху. Она пыталась напугать его, внушить, что усилия напрасны… Без толку. Желтоглазый не уступал. Он мог бы стать ее союзником – если бы не был врагом.
Новая вспышка боли заставила взвыть. Долго ей не продержаться. И уйти достойно, чтобы эти твари поняли, с кем имеют дело, не выйдет. Она связана по рукам и ногам, веревки укреплены с помощью магии. Хотя и без заклятий они бы выдержали – ей досталось очень слабое тело.
Большой двуногий едва не спас ее, когда предложил желтоглазому остановиться. Вот уж кто был напуган по-настоящему. Но его страх имел другую природу: он так и не смог убедить себя, что видел только оболочку Матиса, а не самого мальчика. Ему казалось, что желтоглазый пытает именно ребенка, и был в ужасе.
Он хотел, чтобы ее отвезли куда-то… в какую-то Баумару. Если бы желтоглазый согласился, она бы получила отсрочку, и, быть может, смогла бежать. Но двуногий враг уже понял, как действовать – победа стала вопросом времени: она чувствовала, что связь с этой убогой оболочкой слабеет.
Несколько заклинаний…
Ее словно сжало невидимыми клещами. Сжало и потянуло.
Прочь из этого тела.
Прочь из этого мира…