Испытай меня

Глава 7

Холт

Сейдж пошла прилечь и отдохнуть немного, пока я готовлю ужин. Сейчас запеченный картофель стоит в духовке, а стейки замаринованы. Это обычный мой воскресный ужин: просто, но вкусно. Я быстренько делаю салат и ставлю на стол, когда, наконец, слышу Сейдж, спускающуюся по лестнице.

— Я здесь, — сообщаю я, отклоняясь назад, чтобы посмотреть в холл.

— Пахнет чудесно, — говорит она, находя дорогу на кухню. Она вытягивает руки над головой и зевает. Сейдж чертовски очаровательно выглядит в моих тренировочных штанах с волосами, скрученными в свободный пучок на голове. На ее щеке отпечатался след от подушки, и она сонно потирает глаза. Она прекрасна даже в трениках и футболке.

— Как отдохнула? — Я ставлю огромную миску салата на кухонный островок.

— Хорошо. Очень устала. Мало спала прошлой ночью. — Она подмигивает мне. — Чем это пахнет? Запеченным картофелем? — Сейдж смотрит на духовку.

Я улыбаюсь.

— Ага. Надеюсь, тебе нравится картофель и стейки.

— А Папа Римский — католик? — острит она. — Я выросла на ферме. Если бы я не любила картофель или стейки, от меня бы отреклись.

Она смеется и слегка отклоняется от гранитной столешницы островка. Несколько прядей выпали из ее неаккуратного пучка и теперь обрамляют лицо. Тушь слегка размазалась под ее зелеными глазами, делая их еще выразительнее. И пускай Сейдж растрепана, но она по-прежнему самая красивая женщина из всех, на кого я только западал. Я никогда не представлял себе, что могу влюбиться в Сейдж Филлипс, но это практически невозможно не сделать.

— Что? — спрашивает она, когда ловит меня за подглядыванием.

— Ничего, — улыбаюсь ей в ответ, затем беру две тарелки и столовые приборы и ставлю их на стол, накрывая на двоих.

— Могу я чем-нибудь помочь? — Она вытаскивает маленькую помидорку из салата и отправляет ее в рот.

— Нет. Мне осталось только пожарить стейки, и все будет готово.

— Мы должны поесть в патио!

— Серьезно? Я думал, ты захочешь устроиться здесь, ведь тут удобнее.

— У тебя есть огромный стол в патио, и там сейчас так красиво. Давай пойдем туда. — Сейдж радостно подпрыгивает, пока ждет моего ответа. Ну как я могу отказать?

Я усмехаюсь, успокаивая ее.

— Хорошо.

Сейдж начинает собирать все с кухонного островка — миску с салатом, заправку, бутылку вина и два бокала — и тащит наверх. Я качаю головой и посмеиваюсь над тем, как такие простые вещи делают ее счастливой.

Через пару минут я нахожу ее в патио. Она уже открыла вино и сидит по-турецки в центре шезлонга, потягивая вино из бокала.

— Хэй, — говорит она, поворачивая ко мне голову. С Сейдж все ощущается гораздо лучше. Очередная ночь в моем доме, в моей жизни. Я борюсь с улыбкой.

— Хэй, — ставлю поднос со стейками на каменный стол и разжигаю гриль.

— Здесь так круто, — комментирует она, подняв глаза к небу.

— Да. Осталось не так много летних ночей, которые будут так же приятны. — Я намекаю на спокойные вечера, что у нас были.

— Ты часто проводишь время здесь, наверху?

Нет, и мне стыдно. Мне очень повезло иметь такое современное патио, но оно не используется так часто, как мне бы того хотелось.

— Неа.

Она приподнимает брови.

— Почему? Здесь так красиво. Даже в самую холодную зиму, я просто уверена, что здесь чудесно.

— Ага. Но чертовски холодно, — смеюсь я. — Честно, Сейдж. Я не много времени провожу дома, а когда я здесь, то обычно нахожусь в своем кабинете или сразу иду спать.

Я кладу стейки на гриль и достаю пиво из мини-холодильника, встроенного в огромный каменный островок.

— Почему ты так много работаешь? — спрашивает она грустно, поднимаясь с шезлонга и подходя ко мне.

Мое сердцебиение учащается, и я перевожу взгляд на стейки, переворачивая их.

— Я знаю, каково это — иметь все, а потом потерять, — говорю я, закрывая крышку гриля. — Я горжусь тем, что честен, трудолюбив и забочусь о том, чтобы каждый работник был счастлив. Традиции успешной компании настолько прочны, насколько хороши ее лидеры.

Сейдж толкает меня в плечо своим.

— Ты хороший человек, Холт Гамильтон.

Я посылаю ей небольшую, но честную улыбку.

— Пытаюсь. — Уводя разговор от себя, я глубоко вздыхаю. — Так что ты думаешь о работе в «Джексон-Гамильтон»? Все так, как ты думала? — поигрываю бровями и усмехаюсь. — Только честно.

Она закатывает глаза, но отвечает честно.

— Мне нравится, — восторженно произносит она. — Конечно, первые недели я чертовски нервничала. Я имею в виду, что, когда я увидела имена нескольких клиентов, то у меня чуть не случился сердечный приступ.

Я посмеиваюсь над ее высказыванием. Среди наших клиентов изрядная доля знаменитостей, рок-звезд, профессиональных спортсменов, бизнесменов и даже политических деятелей. Мы обслуживаем любого, кто готов приобрести частный самолет.

— Ты привыкнешь. Очень скоро ты поймешь, что все эти люди такие же, как ты или я. В них нет ничего особенного, кроме славы.

— А еще банковского счета на миллионы и миллиарды долларов, — фыркает она.

— Ах, да. Еще деньги, — киваю я, соглашаясь.

— Это пугает.

Я хмурюсь.

— Не должно. Это деньги. Они не делают кого-то лучше или хуже. В конце концов, это просто деньги.

Сейдж поджимает губы, и я представляю, как она думает о своем прошлом.

— Я выросла в бедности, поэтому деньги пугают меня.

В бедности. Мое сердце сжимается, когда она так говорит.

Она добавляет:

— Мы не были слишком уж бедными. У меня была одежда, еда и крыша над головой, но одежда никогда не была модной и никогда не шла мне.

Сейдж запрокидывает голову, выпивая остатки вина. Я дотягиваюсь до бутылки и вновь наполняю ее бокал.

— Знаешь, что я ценю в тебе больше всего, Холт? — Она подходит к краю патио на крыше, затем опирается на невысокую изгородь, которая огораживает периметр, придавая этому месту большую схожесть с реальным парком.

— Что?

— Мне нравится, что, несмотря на то, что у тебя есть деньги, тебе не все равно. У тебя есть классные машины, а этот дом огромен, — она оборачивается и смотрит на меня, — но в конце дня ты абсолютно обычный человек, а не законченный хрен, как большинство богатых мужчин, которых я встречала. — Она улыбается, закончив свою маленькую речь.

— Не хрен, — повторяю я, посмеиваясь. — Это хорошо.

— Очень хорошо. — Она ухмыляется, а затем указывает на гриль, который начинает дымить через отверстие на крышке. — Думаю, ты должен проверить стейки, — смеется она.

Открываю крышку и вижу, что стейки, вообще-то, выглядят идеально. Выключаю газ и перекладываю стейки на тарелку, чтобы поставить их на стол.

— Сейчас принесу картофель. А ты пока чувствуй себя, как дома, накладывай себе еды.

Когда я возвращаюсь, Сейдж уже наполнила обе наши тарелки стейками, булочками и горсткой салата для каждого из нас. Свежее пиво уже открыто для меня, а для нее налито вино.

— Пахнет превосходно! — Она начинает разрезать стейк. — И приготовлено идеально. Мои комплименты шеф-повару. — Сейдж отправляет кусочек стейка в рот. — М-м-м, — стонет она, пока жует. Никогда не думал, что можно есть так эротично, но то, как она слегка прикрывает глаза и откидывает голову, сопровождая все это звуками, определенно меня заводит.

— Я рад, что тебе понравилось.

Сажусь в кресло и присоединяюсь к Сейдж, наслаждаясь ужином. Мы едим в комфортной тишине несколько минут, пока она, наконец, не отставляет свою тарелку.

— Поскольку все это, — она показывает на пространство между нами, — началось с вызова… — Сейдж прикусывает губу, борясь с улыбкой. — То давай поиграем в двадцать вопросов.

Я вскидываю брови, а она смеется.

— Конечно, вопросы буду задавать только я.

— Это нечестно, — ворчу я добродушно, делая глоток пива.

Она смеется.

— Честно. Это только потому, что я потеряла надежду найти что-нибудь о тебе в интернете. Следующий шаг — это нанять частного детектива.

Мой живот скручивает, когда Сейдж говорит это, но я подыгрываю ей, потому что знаю, что она прикалывается надо мной.

— Мои навыки поиска в интернете на высоте, но о тебе просто ничего нет.

— На высоте? — спрашиваю я. Господи, чувствую себя таким старым.

Она кивает.

— Да, чертовски хороши.

— Так ты хороший сталкер? — Я вскидываю брови, передразнивая ее.

— Когда необходимо. — Она смеется и делает глоток вина. — В общем, я задам тебе двадцать вопросов, а ты должен ответить честно.

Я прищуриваю глаза.

— Что, если мне нужно будет воспользоваться пятой поправкой?

Она качает головой.

— Не разрешается.

— Черт, — бормочу я и отпиваю еще пива. — Ладно. Давай приступим.

Сейдж потирает ладони и наклоняется, положив руки на край стола. Она смотрит на меня с вызовом в глазах.

— Итак, некоторые вопросы будут легкими и простыми, а некоторые могут вызвать у тебя раздражение. Это хреново, но ты все равно должен отвечать честно. Первый вопрос. Какой у тебя рост?

— Метр девяносто один.

Бум. Легко.

— Следующий.

Она озорно улыбается, будто знает, что еще наступит очередь сложных вопросов.

— Номер два. Сколько тебе было лет, когда ты лишился девственности?

Ее щеки розовеют, и я улыбаюсь.

— Семнадцать.

— Фух, — говорит она, и мне интересно, сколько было ей. — Номер три. В какой колледж ты ходил?

Мой пульс немного учащается, но я отвечаю честно:

— Колумбийский.

Она кивает, одобряя.

— Впечатляет.

Я пожимаю плечами.

— Это просто колледж. Уверен, твое образование было таким же хорошим, как и мое.

— На одну шестнадцатую от стоимости твоего, разве что, — тихо бормочет она. — Ладно, вопрос номер четыре. Расскажи мне о своей семье.

Черт… Это плохо. Я прочищаю горло.

— Ну, мои родители развелись, когда я учился в колледже. С тех пор я не общаюсь с отцом. Я единственный ребенок в семье, а моя мама — прекраснейшая женщина.

Достаточно откровенно, я думаю.

Сейдж принимает то, что я сказал, покручивая бокал вина между пальцами. Глубоко вздыхаю и постукиваю пальцами по столу, надеясь, что она больше не станет спрашивать о семье.

— Тебе нравится быть единственным ребенком в семье? — спрашивает она.

— Я всегда хотел брата, — признаюсь я.

— Я тоже единственный ребенок, — изрекает она с задумчивой улыбкой. — Это одиноко.

Я могу видеть грусть в ее глазах, когда она говорит об одиночестве, и мое сердце болит за нее.

— Согласен.

— Я бы хотела узнать больше о твоей семье как-нибудь позже, — говорит она.

— Позже, — отвечаю тихо, молясь, чтобы мы никогда не заговорили о моей семье снова.

— Любимый цвет? — сияющее выражение снова появляется на ее лице, когда мы возвращаемся к игре.

Я усмехаюсь.

— Голубой.

— Подходит твоим глазам. Я знала, что ты так скажешь. — Сейдж игриво постукивает по подбородку, и я смеюсь.

— Когда ты последний раз был в серьезных отношениях? — Она приподнимает брови и даже не пытается скрыть свою озорную ухмылку.

— Что ты подразумеваешь под «серьезными»? — спрашиваю я с любопытством.

— Ну, когда ты называешь ее своей девушкой, — поясняет она. — Когда ты помнишь ее день рождения. И тому подобная чепуха.

— Три с половиной, может, четыре года назад. — Отвожу взгляд в сторону, пытаясь вспомнить. Честно говоря, ни одни из моих отношений нельзя назвать серьезными. Я никогда не встречал никого, кто бы настолько меня заинтересовал… до этого дня. До Сейдж.

Она сжимает подбородок с любопытством.

— Почему вы расстались?

— Не был достаточно увлечен ею, — отвечаю честно. — Она не интересовала меня. Я строил компанию и не нуждался в отношениях, которые бы все равно ни к чему не привели.

— Ауч, — комментирует она.

Я пожимаю плечами, не извиняясь.

— Зато правда.

Сейдж продолжает:

— Итак, думаю, мы на восьмом вопросе. — Она считает, загибая пальцы. — Любимое воспоминание из детства?

Я улыбаюсь, когда вспоминаю, чувствуя ностальгию.

— Легко. Дисней Уорлд. Только моя мама и я. Мы провели там целую неделю. Это были самые лучшие каникулы, которые у меня только были, я везде там побывал.

— Дисней? — удивляется Сейдж. — Что сделало его таким особенным?

— Никакого давления. Никаких отговорок. Мы не притворялись счастливой семьей и не устраивали шоу ради отца.

«Ненавижу своего отца», — думаю про себя, и холодок пробегает сквозь меня от мысли о нем.

— Отговорки — это самое отстойное, — говорит она тихо, больше для себя. Потом хмурится, быстро переключаясь. — У тебя хотя бы были уши Микки Мауса?

— Да, — улыбаюсь я. Думаю, они еще где-то лежат у мамы.

— Тогда это были, определенно, самые лучшие каникулы. — Сейдж возвращает мне улыбку. — Двигаемся дальше. Вопрос номер девять. Любимый спорт?

Я ухмыляюсь.

— Футбол. Легче легкого.

— Ты играл? — спрашивает она, ее лицо озаряется.

— В старшей школе.

— Какая твоя любимая команда?

— «Гиганты».

— О Боже, — она закатывает глаза. — Том Брэди — самый большой кретин…

— Сейдж! — смеюсь над ней. — Том Брэди играет за «Новую Англию», а не «Гигантов».

— О! — смеется она. — Но я все равно думаю, что он придурок.

Боже, она заставляет меня смеяться. Не уверен, что кто-нибудь когда-то называл Тома Брэди придурком. Только она.

Сейдж поджимает губы перед тем, как задать новый вопрос.

— Одиннадцатый. Если бы ты мог отправиться в любое место в мире, куда бы ты поехал?

Я прочищаю горло.

— В прошлое. — Поднимаю бутылку пива и прижимаю к губам, опустошая ее.

— Почему? — тихо спрашивает она.

Я осматриваюсь и качаю головой.

— Но мы не собираемся туда, Сейдж. — Если бы я мог сделать хоть что-то, что бы изменило ее жизнь, я бы сделал это. Я бы сделал все, чтобы вернуться на десять лет назад. Я отключаюсь на мгновение, когда ощущаю тяжесть этого чувства. — Двенадцатый вопрос, — напоминаю я, и она слегка качает головой.

Пытаясь вернуться в игривое настроение, она подпрыгивает в кресле.

— Какое твое любимое животное?

— Собака. Хотя у меня никогда ее не было.

— Что? — Она моргает. — О Боже. Тебе нужно завести собаку. У меня дома есть палевый лабрадор по кличке Мерфи. Он мой лучший друг.

Я улыбаюсь тому, как она это говорит и светится от радости.

— Я бы с радостью познакомился с ним.

Сейдж пожимает плечами.

— Итак, тринадцатый вопрос. Что больше всего тебя заводит?

— Хм-м… женская улыбка. — Я намеренно смотрю на нее. — То, как блестят ее глаза, когда она по-настоящему улыбается.

Твоя улыбка, твои глаза, твое тело. Все в тебе, Сейдж, — вот что я действительно хотел бы ответить.

Я встаю и направляюсь к холодильнику за еще одним пивом. Сейдж стучит пальцами по столу, пока обдумывает другие вопросы. Когда я сажусь на свое место напротив нее, то вижу, что она кусает губу.

— Так на чем мы остановились? У нас еще где-то семь вопросов, верно? — Я откручиваю с бутылки пива крышку и бросаю ее на середину стола.

— Любимая кухня?

— Итальянская, но я стараюсь не есть много пасты.

— М-м-м… — бормочет она. — Я неплохо готовлю лазанью. Может, как-нибудь я сделаю ее для тебя. — Сейдж улыбается мне. Мне нравится, что она думает о нас в будущем. — Номер пятнадцать. Любимый фильм?

— У меня нет одного единственного. Мне нравятся «Крестный отец» и «Лицо со шрамом». Все эти старые фильмы про гангстеров.

— Никогда не видела их. — Она пожимает плечами.

— Никогда не смотрела «Крестного отца»? — насмехаюсь я, и Сейдж качает головой. — Мы должны это исправить, — выпиваю немного пива и жду ее следующего вопроса.

— Шестнадцатый. Последний раз, когда ты плакал.

— Хм-м… похороны моей тети. Она была сестрой моей мамы и намного моложе ее. Хотя она больше была мне старшей сестрой, нежели тетей. Она помогла мне держаться в моей сумасшедшей семье и в мире, который был моей жизнью. Возможно, она была самым авторитетным человеком в моей жизни.

Моя тетя была клеем, который удерживал все части меня вместе, когда все в моей семье пошло псу под хвост. Она единственная, кто воодушевлял меня делать что-то хорошее, вместо того, чтобы пойти по стопам отца.

— Сожалею, что ее больше нет, — мягко говорит Сейдж, ее тон сострадательный.

— Я тоже. Это было неожиданно. Рак, — мой голос ломается.

— Ненавижу рак.

— Я тоже. — Я слегка качаю головой.

— Я бы с радостью послушала что-нибудь о ней, — говорит она, садясь повыше в своем кресле.

— У меня много историй, — отвечаю я. — Как-нибудь расскажу тебе больше о ней, но давай не будем сейчас грустить.

— Идет. — Сейдж улыбается и продолжает: — Любимая книга?

— О Боже… — Я отклоняю голову назад и вспоминаю книги, которые читал.

Она смотрит на меня.

— Не говори мне, что у тебя нет любимой книги. У тебя же здесь целая библиотека! — Она указывает на дом.

Я прищуриваю глаза.

— Наверное, что-то из Дэна Брауна.

— Интересно, — отмечает Сейдж, но никак не комментирует. — Восемнадцать. Мы почти закончили с твоим допросом, — хихикает она. — Когда ты был маленьким, кем тебе хотелось стать?

— Копом. — Я улыбаюсь при воспоминании, как играл в полицейских и грабителей с соседскими ребятами. — Пока отец не сказал, что быть свиньей — это не вариант для его сына.

Мой отец. Вор. Всегда работал вне закона. Я чертовски сильно ненавижу его.

— Ого, твой отец действительно был тем еще мудаком. — Сейдж тут же прикрывает рот ладонью. — Извини. Я не хотела…

Я тянусь и касаюсь ее руки.

— Он мудак, и именно поэтому больше не является частью моей жизни. Это хорошо.

Она задумчиво выдыхает.

— Тогда хорошо. Но все равно извини, что я так сказала. Я не хотела оскорбить твою семью.

Я отмахиваюсь от ее извинений и делаю глоток пива.

— Следующий вопрос.

— Девятнадцатый. Самое большое сожаление.

— О-о-о, тут ты попала прямо в яблочко, — смеюсь я. — Я верю, что у всех много сожалений в жизни, Сейдж. Не могу назвать одно единственное. Я просто пытаюсь сейчас жить на полную катушку, поэтому не провожу все свое свободное время, оглядываясь назад на то, что я должен был бы сделать или мог бы, или сказал, или сделал. Так устроит?

Она согласно кивает.

— Мне нравится такой ответ. — Ее улыбка теплая. — Итак, последний вопрос, — говорит она, а потом делает быстрый глоток вина. — Это нечто, поэтому приготовься.

Я вскидываю брови.

— Ну-ка, порази меня.

— Я не встречаюсь с теми, с кем только что познакомилась, Холт, так что же мы делаем? — Она нервно покусывает свою нижнюю губу.

Я, черт возьми, чуть не давлюсь пивом. Встречаться с тем, с кем только что познакомилась? Мне не кажется, что мы двигаемся слишком быстро, потому что я чувствую, будто знаю ее вечность.

Сейдж продолжает с упрямством:

— Я хочу сказать, что мы движемся со скоростью полета серебряной пули, но я даже не уверена, что это.

Она широко распахивает глаза в ожидании ответа.

— Разве это нуждается в объяснении? — спрашиваю я, откладывая вилку и нож.

Ее зеленые глаза по-прежнему доверчивы, но в них таится вопрос.

— Определенно, нет. Но я думаю, что мы должны установить четкие границы. Я имею в виду, что это и так довольно странно, что я сплю со своим боссом. Ты планируешь стать моим другом с привилегиями? Будем выбираться на выходных, чтобы потрахаться, а на работе я буду просто Сейдж — девушкой, которая работает на тебя? Буду ли я твоим маленьким грязным секретом? — шепчет она, наклонившись. — Думаю, мне просто нужно небольшое объяснение того¸ что мы делаем. Это вполне справедливо.

Меня коробит от мысли, что она подумала, будто является моей грязной тайной.

— Маленький грязный секрет? Боже, нет, Сейдж. Иди сюда.

Что она, черт возьми, думает обо мне?

— Ну… — она колеблется.

— Тебе же нужно определение.

— Пояснение, — выдыхает она.

— Мы определенно не друзья по сексу. — Я думаю об этом минуту и хмурюсь. — Подожди, у тебя есть секс-приятель? — Иисус, не могу поверить, что спросил ее об этом, но помоги мне Господь, если она скажет да…

— Нет. — Сейдж хихикает и закатывает глаза.

Я расслабляюсь, но все же должен спросить:

— Когда в последний раз ты спала с кем-то, кроме меня? — Если мы собираемся говорить об этом, о нас, мне придется опуститься до грязных приемов, чтобы прояснить все.

— В пятницу вечером, — поеживается она, и у меня пересыхает во рту.

Я чувствую, как кровь устремляется от моей головы и оседает где-то в желудке. Это был пятничный вечер, как раз перед тем днем, когда мы пошли вместе выпить. Тем вечером она пригласила меня в баре «51», перед тем, как я уложил ее в свою постель. С кем она, черт побери, была? С Роуэном? Нет, он гей. Исайя?

Мои кулаки уже сжимаются. Я прикончу его к чертям.

Вдруг она заливается громким смехом и прижимает ладонь ко рту.

— О Боже мой! Ты бы видел свое лицо. Я шучу! Я просто пошутила. — Она снова смеется.

— Сейдж, — предупреждаю я, находясь на грани реальной и праведной ревности. Она должна знать, что не может так шутить надо мной.

Сейдж продолжает смеяться, и, должен сказать, это заразно. Я борюсь с сердитой улыбкой и трясу головой.

— Это не смешно.

Она выдыхает, выглядя лишь чуть-чуть извиняющейся.

— Я знаю, но хотела услышать, что ты на это ответишь.

— Я хочу честного ответа, — говорю я, склонив голову набок. — Думаю, это будет справедливо.

Ее смех быстро стихает. Она сдвигается в кресле и заправляет прядь выбившихся волос за ухо.

— Не знаю. Может, примерно месяцев пять назад? До того, как переехала сюда.

— Кто это был? — Возможно, у меня нет права знать это, но я не мог не спросить. Мысль о том, что кто-то трогает ее, наполняет меня гневом. Не хочу, чтобы кто-то еще, кроме меня, касался ее.

Она выглядит неуверенно.

— Серьезно? Ты спрашиваешь об этом? Ты его не знаешь, и это никогда больше не повторится.

Мне не нравится такой ответ. Мне ненавистна мысль о другом парне, ласкающем ее, но она права. Это случилось до того, как она даже встретила меня.

— Достаточно справедливо.

Сейдж глубоко вдыхает и медленно выдыхает.

— Итак, вернемся к первоначальному вопросу. Что именно мы делаем, Холт? Я остаюсь у тебя на ночь с собранной сумкой, ты держишь меня за руку в парке…

— Давай просто плыть по течению, — отвечаю ей честно. — Пока никак не называя это.

Она вздыхает, но кивает и распрямляет плечи.

— Ладно, но просто чтобы ты знал, я не собираюсь влюбляться в тебя, Холт Гамильтон. Это никогда не случится. Мы можем покончить со всем этим прямо здесь и сейчас и списать все на выпивку. Мы можем разойтись безо всяких ожиданий большего и без сильных чувств. — Она с трудом сглатывает. — Так что, если ты ищешь девушку, которая впоследствии станет твоей невестой, а потом женой, то нам лучше покончить с этим здесь и сейчас, потому что я не та самая. Я не такая девушка.

Сейдж откидывается на спинку кресла и выдыхает. Она высказала свою точку зрения. Она боится полюбить. Боится, что ей причинят боль.

И хотя я сочувствую ей, понимая, откуда она пришла, едва ли могу сдержать ухмылку.

— Мы еще посмотрим, — отвечаю я, отодвигая свое кресло от стола. Быстро поднимаюсь, забираю грязную посуду и ухожу.

Я споласкиваю посуду и ставлю ее в посудомоечную машину, когда слышу, как Сейдж заходит на кухню.

— Ты злишься на меня? — спрашивает она и съеживается.

Я беру полотенце со столешницы и вытираю руки. Бросив его на место, поворачиваюсь и нахожу ее, стоящей в дверях.

— Нисколько.

Притворяюсь, будто у нас только что не было разговора, в котором она упомянула, что никогда не станет мой девушкой.

Сейдж подходит ко мне, в ее взгляде беспокойство.

— Тогда почему ты так резко ушел? Я сказала что-то не то?

— Нет, Сейдж, все нормально. — Я расстроенно вздыхаю.

— Тогда в чем проблема? — Она держит дистанцию, прижав ладони к откосам дверного проема, заполняя пространство.

— Никаких сожалений, — говорю я. Она кривит губы, а ее лоб морщится в недоумении. Я снова вздыхаю. — Я позволил стольким мечтам, стольким возможностям и стольким людям ускользнуть от меня просто потому, что не взял себя в руки и не удержал их, когда они были у меня…

Она ждет, пока я закончу. Когда я больше ничего не говорю, она спрашивает:

— И-и-и? Как это относится к тому, что я сказала?

Я отвожу взгляд от нее и выглядываю в окно, напоминая себе, что ей всего двадцать три. У нее еще вся жизнь впереди. А тут я начинаю влюбляться в единственную девушку, от которой должен был держаться как можно дальше.

— Никак, — вру я. — Просто не исключай нас так быстро, — говорю я, натянуто улыбаясь.

— Тогда не двигайся так быстро, — говорит она тихо, но твердо. — Ты практически перевез меня сюда всего лишь после одной ночи, хотя, надо заметить, отличной ночи, — саркастично замечает она. — Просто не торопи события, ладно?

Я сдерживаю улыбку и влюбляюсь в нее еще сильнее. Она сильная и независимая, и такая, какой я никогда бы захотел до этого момента.

— Договорились. — Я самодовольно улыбаюсь.

Выглядя торжествующе, она отталкивается от дверного косяка и проходит через кухню ко мне. Обхватив меня руками за талию, она прижимается щекой к моей груди.

— Давай обнимемся, — говорит она, и я не могу сдержать смех.

— Давай обнимемся, — повторяю я и обнимаю ее, крепче прижимая к себе. — Хочешь, чтобы я отвез тебя домой? — спрашиваю я, легко целуя ее в макушку.

Она поднимает на меня взгляд, ее зеленые глаза сияют в ярком кухонном освещении.

Пожалуйста, скажи «нет».

— Нет необходимости, — говорит она, будто услышав мои безмолвные молитвы. — Моя сумка с вещами уже здесь. Но завтра ночью, — она демонстративно смотрит на меня, — я сплю дома.

Спасибо тебе, Господи.

— Как насчет ночи вторника? — шутливо спрашиваю я, но не давлю.

Сейдж хихикает.

— Я ночую у Роуэна во вторник, но, возможно, могу записать тебя на среду, — подмигивает она мне.

— Роуэн, да? Я позабочусь, чтобы отдел кадров завтра же вышвырнул его на улицу, — подмигиваю ей в ответ. Никогда не был так рад тому, что Роуэн Бенсон — гей, и что Сейдж определенно точно шутит.

— Мы позже поговорим о ночи во вторник. Пойдем в постель.

Но я уверен, что она будет здесь во вторник. Сейдж выбирается из моих объятий и берет меня за руку. Я позволяю ей вести себя и следую за ней через кухню и наверх, в спальню.

На самом деле, мы не сразу легли спать, но когда я услышал ее сопение, шел уже второй час ночи. Мы оба были измотаны. Только когда я точно был уверен, что она мирно заснула, то позволил и себе провалиться в сон. Только пару раз за ночь она бормотала и ворочалась во сне, но не просыпалась. Я сделаю все, что угодно, чтобы отгородить ее от кошмаров. Слава Богу, она проспала большую часть этой ночи спокойно.

Будильник звенит в шесть утра, но она даже не шевелится. Сейдж свернулась в клубок, обернув руками колени. Поза не выглядит удобной, но Сейдж сладко спит. Я выбираюсь из постели и накидываю на себя одежду для тренировки, готовый к утренним занятиям перед тем, как отправится на работу. Сегодня я предпочитаю использовать домашний зал вместо пробежки по улицам на случай, если Сейдж проснется.

Телевизор в углу включен на канале CNN, и я прослушиваю новости, произошедшие в мире, пока делаю 8-километровую пробежку на дорожке. На последних полутора километрах я увеличиваю скорость и полностью выкладываюсь. Когда заканчиваю, вознаграждаю себя чашкой горячего кофе и готовлю еще одну для Сейдж. Когда возвращаюсь в спальню, нахожу ее на моей стороне кровати, лежащую на животе, ее голова покоится на моей подушке.

Ставлю на столик две кружки кофе и присаживаюсь на край кровати. Пока пальцем провожу по спине Сейдж, от шеи и вниз, она начинает медленно шевелиться.

— Доброе утро, — говорю я, выписывая маленькие круги на ее обнаженном бедре.

Она медленно поворачивается, ложась на спину. Ее волосы разбросаны по моей подушке, и она прикрывает глаза рукой.

— Сколько времени? — спрашивает Сейдж, ее голос скрипит.

— Время вставать. — Я наклоняюсь и прижимаюсь губами в поцелуе к ее плоскому животу. Ее грудь идеально покоится чуть выше вместе с набухшими сосками. На то, чтобы не присоединиться к ней прямо сейчас в постели, уходит весь мой самоконтроль.

— На столике кофе для тебя. Я иду в душ. — Встаю с кровати и направляюсь в ванную, где полностью раздеваюсь. Бросив одежду в бельевую корзину, захожу в стеклянную душевую кабину.

Через пару минут вижу длинное стройное тело Сейдж сквозь стеклянную дверь душевой. Она стоит у раковины и собирает волосы в неаккуратный пучок на голове, а затем присоединяется ко мне.

Начиная намыливать свое тело губкой, она спрашивает:

— Так как сегодня все будет на работе? Будем вести себя так же, как и на прошлой неделе? Краткое приветствие в холле и больше никаких взаимодействий вне еженедельных встреч?

Я притягиваю ее намыленное тело к себе и прижимаю к кафельной стене.

— Нет. Ты пойдешь со мной на обед, а когда отправишься с Роуэном за утренним кофе, принесешь и мне один, — целую ее в нос. — Просто будь собой.

Сейдж зажимает нижнюю губу между зубами.

— Просто быть собой.

Я могу видеть нерешительность в ее глазах, беспокойство и тревогу. Она никогда не будет маленьким грязным секретом, и я ей это докажу.

— Да, Сейдж. Просто собой. Здесь не о чем беспокоиться.

— Есть о чем беспокоиться. — Она отрицательно качает головой. — Я должна была просто сходить и выпить со своим боссом. А это обернулось в выходные фантастического секса, и теперь я стою голая в его душевой.

Я игнорирую все, что она сказала.

— Средней прожарки, немного сливок, половина пакетика сахара.

Она моргает, пока капли воды струятся по ее прекрасному лицу.

— Что, прости?

Я ухмыляюсь.

— Это кофе, который я люблю.

В этот момент она ошеломлена.

— Я не могу принести тебе кофе в твой кабинет, Холт. Я никогда этого не делала до этого, не говоря уже о том, чтобы зайти к тебе в кабинет. Все, и я имею в виду именно всех, узнают, что мы спим вместе.

— Хорошо. — Я чувствую, как улыбка расползается по моему лицу.

— Хорошо? — спрашивает она недоуменно.

— Да. Все узнают, что ты моя. — Я улыбаюсь от этой мысли. Пока она стоит в молчании, ошарашенная этой новостью, я пожимаю плечами и наношу шампунь на свои волосы. — Они поговорят денек-другой да забудут, затем вернутся к своим обычным обсуждениям. Например, что какая-то большая звезда покупает наш следующий самолет.

Я серьезно не вижу большой проблемы в этом, и, если честно, мне абсолютно наплевать, если кто-то заговорит обо мне и Сейдж, но она стоит тихо с обеспокоенным выражением на лице. Ее губы крепко сжаты, но она выдавливает слабую улыбку.

— Ладно, — говорит она неуверенно.

Я легонько шлепаю ее по попке, и она взвизгивает.

— А теперь принимай душ. Мы уезжаем через сорок минут. Не хотелось бы, чтобы твой босс отчитал тебя за опоздание. — Я подмигиваю ей, а она качает головой, сбитая с толку. Я просто целую ее в губы. Скоро она поймет, что я достаточно серьезен. Серьезен насчет нее и серьезен насчет того, что мне абсолютно наплевать, если мир узнает, что она моя.

Я действительно могу к этому привыкнуть. Сейдж в моей постели, в моем душе, в моей жизни.