Истины. Будущее Америки в первую очередь

8 Национализм — это не плохое слово

«Я соглашался со многими, многими вещами, которые вы говорили, когда вы баллотировались в президенты — на самом деле, возможно, даже больше, чем большинство других кандидатов, — но я все равно не стал бы голосовать за вас, потому что вы индеец».

Именно так Энн Коултер начала разговор, когда я впервые заговорил с ней, спустя несколько месяцев после окончания моей президентской кампании, во время одного из эпизодов моего недавно возобновленного подкаста. Я пригласил ее в качестве гостя, потому что видел, как она сделала несколько подобных замечаний в мой адрес во время президентской кампании, и мне захотелось поговорить с ней об этом с глазу на глаз.

Пресса раскритиковала ее комментарий как расистский, но это не совсем верно. Проблема Энн Коултер в том, что она голосовала за меня, заключалась не в моей генетике или цвете кожи. Предположим, я родилась бы у точно таких же родителей, в точно такое же время, в точно таком же месте (больница «Добрый самаритянин» в Цинциннати), но меня бы законно усыновили при рождении белые американцы в пятом поколении… или даже черные американцы в пятом поколении. Коултер говорит, что без проблем проголосовала бы за меня.

«Я говорил это миллион раз. Я думаю, что иммигранты могут подождать несколько поколений, прежде чем указывать нам, что делать. Я говорю только о президенте», — сказала она Дэну Абрамсу из NewsNation.[162] «Это не расизм. Черные живут здесь дольше, чем большинство белых. Это не имеет ничего общего с расой. Это связано с тем, что вы являетесь гражданином по крайней мере трех поколений. Я думаю, это хорошее правило».

Я сомневаюсь, что Энн Коултер действительно готова голосовать за правнука иммигранта с Ямайки, чем за внука англосаксонского британского лорда. Но в интересах дискуссии давайте поверим ей на слово. Более интересный вопрос — это два конкурирующих видения гражданства США.

Я придерживаюсь категоричного, беспристрастного взгляда на гражданство США: если вы американский гражданин, то вы такой же американский гражданин, как и все остальные. И точка. Ваш цвет кожи не имеет значения. Ваше этническое наследие не имеет значения. Не имеет значения количество поколений, в которых ваши предки жили в Соединенных Штатах. Важно то, что вы обязаны хранить гражданскую верность Соединенным Штатам Америки, а не другой нации.

Энн Коултер смотрит на гражданство США иначе: гражданство — это не просто категориальный признак. Скорее, гражданство — это скалярная концепция: существуют различные степени того, «насколько американцем» вы можете быть. Ребенок легальных иммигрантов, родившийся в США, при прочих равных условиях не является таким же «американцем», как тот, чьи предки приехали два века назад.

К этой точке зрения стоит относиться серьезно, потому что ее разделяет гораздо больше людей, чем готовы в этом признаться. Если вы считаете, что американская идентичность скалярна, то нет причин ограничивать ее количеством поколений, в которых жили ваши предки. Могут иметь значение и другие факторы, например культура страны, из которой приехали ваши предки. Дочь иммигрантов из Англии или Канады, которая говорит с американским акцентом, любит пиццу и яблочный пирог и смотрит бейсбол, может быть, при прочих равных условиях, «более американской», чем сын иммигрантов из Японии или Пакистана, чьи родители не говорят по-английски и который сам говорит с акцентом, любит есть мофонго и карри и смотреть крикет.

Вот в чем проблема с этой точкой зрения: Кто должен решать, какой атрибут является «более» американским? Даже гипотетический пример сбивается на множество фактических проблем: пицца пришла из Италии, яблочный пирог был создан не в Америке, бейсбол более популярен, чем крикет в Японии, а крикет более популярен, чем бейсбол в Англии. Это был не просто милый пример, чтобы доказать свою точку зрения. Я брошу вам вызов, если вы придумаете чистую гипотезу, которая будет работать. Оказывается, это трудно сделать, потому что предпосылка скалярного гражданства в корне ошибочна.

Это особенно верно для Америки, потому что наша национальная идентичность никогда не основывалась на этническом наследии, цвете кожи, акценте или даже количестве поколений, в которых жили ваши предки. Когда вы пытаетесь заново создать нарратив американской идентичности, основанный на этих атрибутах, он не сходится.

Скорее, гражданство в современной Америке, как и в Древнем Риме, основывается на одном атрибуте: лояльности. Должны ли вы хранить безраздельную верность Соединенным Штатам Америки или нет? Если да, и если вы прошли через процесс выражения этого в форме, юридически признанной процессом натурализации в нашей стране, то вы — гражданин. А если нет, то вы им не являетесь. Именно поэтому на последнем этапе процесса натурализации иммигрантам необходимо сдать экзамен по гражданскому праву и принести клятву верности Соединенным Штатам Америки.

Вот почему «двойное гражданство» — это оксюморон. Вы не можете быть преданным другой стране, если вы присягнули на верность исключительно Соединенным Штатам. Если эти две страны находятся в состоянии войны или даже имеют противоречивые интересы, вы не сможете сказать своим согражданам в любой из этих стран, что вы так же преданы нации, как и другие граждане, которые не присягали на верность другой стране. Мне кажется странным и глубоко проблематичным, что сегодня есть граждане США, которые могут быть призваны на службу в армию иностранного государства — потому что они также являются гражданами этого другого государства. Еще более странно, что есть избранные представители, которые одновременно являются гражданами других стран, не требуя раскрытия этого факта своим избирателям — что является большой проблемой. Это неотъемлемая часть моего категоричного взгляда на гражданство.

Но если принять скалярный взгляд на гражданство, то лояльность — это лишь один из нескольких факторов, которые имеют значение. И каждый фактор — это просто вопрос степени. Предположим, бабушка и дедушка человека, родившегося в Америке, приехали в США из Германии, и он решил провести время в другой стране, а позже решил стать ее двойным гражданином. Это означает, что он может голосовать на их выборах, служить в их армии, носить паспорт этой страны и идентифицировать себя как гражданина этой страны при поездках за границу. Является ли такой человек «более или менее» американцем, чем родившийся в Америке сын пакистанского иммигранта, который любит есть карри и смотреть крикет, но при этом присягает на верность только Соединенным Штатам Америки и никакой другой стране? С моей категориальной точки зрения, ответ очевиден: единственная лояльность и юридическое признание — это все, что имеет значение. С точки зрения скалярного подхода, ответ совершенно аморфен.

Это подводит нас к теме другого запрещенного слова на букву «Н»: национализм. Это слово имеет негативный оттенок. Но это не так. Национализм — это мощная сила, которая сформировала мир, в котором мы живем, во благо.

Национализм отражает мировоззрение, согласно которому граждане должны поддерживать интересы своей собственной нации выше интересов других наций. Он часто сопровождается мнением, что собственная нация по своей сути превосходит, по крайней мере в некоторых отношениях, другие нации. Я называю себя американским националистом, потому что считаю, что Соединенные Штаты Америки — величайшая страна на земле и что первый и единственный моральный долг американских лидеров — отстаивать интересы граждан США.

Но многое зависит от концепции гражданства, которую мы только что обсуждали. Если вы считаете (как и я), что гражданство — это исключительно лояльность к своей нации, то национализм — это гражданская концепция, а не этническая или родовая.

За исключением коренных американцев, каждый американец — либо иммигрант, либо его потомок. У нас нет государственной религии. Мы не присягаем на верность монарху. У нас нет национальной этнической принадлежности. У нас не только нет национальной религии, монарха или этнической принадлежности, но и наша приверженность их отсутствию является основой нашей национальной идентичности.

Американская национальная идентичность основывается на идеалах, объединивших 250 лет назад разношерстную группу людей. Идея о том, что вы можете свободно высказывать свое мнение, если только я могу высказать его в ответ; идея о том, что вы можете исповедовать свою религию, не мешая правительству; идея о том, что вы продвигаетесь по службе в Америке, основываясь на упорном труде и заслугах, а не на месте вашего рождения; идея о самоуправлении, а не об аристократии.

Если это основа американской национальной идентичности, то что значит быть американским националистом? Это значит, что вы верите в исключительность этих идеалов, в то, что они составляют основу величайшей нации, известной человечеству, и что мы обязаны завещать эти идеалы потомкам, потому что если Соединенные Штаты Америки не сделают этого, то не сделает ни одна другая нация.

Люди забывают, что национализм как концепция берет свое начало в глубокой древности.[163] До того как его испортили Гитлер и Сталин, он был просвещенным, либеральным идеалом. В классическую эпоху он был решением проблемы трайбализма и междоусобиц, от которых страдали древние цивилизации и, в частности, Древняя Греция. Как объяснил Виктор Дэвис Хэнсон из Гуверовского института, само слово «нация» происходит от латинского слова natio. В те времена национализм считался «прогрессивной идеей, которая, в отличие от греческого города-государства, где люди с одинаковым языком, примерно одинаковыми традициями и одинаковой этнической принадлежностью были политически раздроблены, в Италии придумали новую концепцию объединения» как «более справедливый и успешный способ решения соперничества между разными народами». Древний Рим, напоминает он, «был многорасовым обществом, как и наше собственное». Он включал в себя большую часть Западной Европы и часть Северной Европы, а также Африку и Ближний Восток. Ему нужен был способ объединить свой народ. Учитывая его разнообразие, объединение на основе этнической или религиозной однородности было неприемлемо. А учитывая ее либеральные идеалы, применение силы также не рассматривалось.

Но было и третье решение. То, которое могло бы объединить людей разных рас, национальностей, религий в единую страну. Решение, которое Хэнсон называет «очень редким». Настолько редкое, что ни одна цивилизация со времен Рима не смогла его осуществить. За исключением Соединенных Штатов.

Это решение — гражданский национализм. Это способность объединить группу людей на основе общей национальной истории. О пилигримах, которые отправились в Америку в поисках лучшей жизни, и коренных американцах, которые помогли им выжить на чужой земле. Об отцах-основателях, которые стремились построить нацию на идеалах. О Мартине Лютере Кинге-младшем, который боролся за равенство для всех американцев. О великих произведениях Эрнеста Хемингуэя и Джона Стейнбека, Джорджии О'Кифф и Луи Армстронга. И обо всем, что было между ними. История, которая принадлежит не кому-то одному из нас, не какой-то фракции, а всем нам. Как американцам. Идея американского гражданства заключается в том, чтобы присягнуть на верность нации, основанной на этих самых идеалах.

Как и Древний Рим, Америка — это не просто место. Это видение того, каким может быть это место, основанное на наборе идеалов. Чтобы присягнуть на верность этим идеалам, нужно сначала узнать, что это за идеалы. Для нации, основанной на наборе идеалов, знание этих идеалов — более подходящее условие для полноценного гражданства, чем факт рождения в определенной географической точке.

Мы живем в тот момент, когда национализм может стать в Америке силой добра — важным инструментом для возрождения национального единства после национального развода. Я имею в виду не только национальную гордость, которая означает, что вы верите в то, что живете в великой стране. Я имею в виду национализм как таковой.

Национализм — плохое слово, потому что его обычно смешивают с этнонационализмом, когда однородное большинство предпринимает действия для создания еще большей однородности внутри страны. Национальная идентичность большинства стран связана с этническим наследием, религией или преданностью монарху, и национализм в этом контексте означает создание ярко выраженных обязательств по продвижению этой национальной идентичности.

Это ставит под сомнение права меньшинств и отношения с другими странами, особенно когда национализм сочетается с территориальными амбициями. Мировая история изобилует бесчисленными случаями неудач этнонационализма. Когда ваша национальная идентичность привязана к этнической принадлежности, задача продвижения интересов вашей нации становится равнозначной продвижению интересов вашей этнической группы. Это пробуждает племенные, эволюционно заложенные инстинкты, которые в конечном итоге приводят к привычному результату — насилию. История подтверждает этот факт снова и снова.

Возьмем, к примеру, нацистскую Германию. В 1930-1940-х годах нацистская Германия под руководством Адольфа Гитлера придерживалась агрессивной формы этнонационализма, направленной на создание чистой арийской расы. Это привело к систематическому преследованию и уничтожению евреев, цыган, инвалидов и других групп меньшинств. В результате Холокоста было убито шесть миллионов евреев и миллионы других людей были заключены в концентрационные лагеря. Эта крайняя форма национализма не просто привела к геноциду; она развязала Вторую мировую войну, вызвав массовые разрушения и гибель людей, напомнив нам о катастрофических последствиях подобных идеологий.

В 1994 году в Руанде произошел один из самых ужасных примеров этнонационализма. В ходе геноцида в Руанде правительство большинства хуту организовало массовую резню меньшинства тутси, в результате чего всего за сто дней погибло около 800 000 человек. Эта этническая чистка была вызвана глубоко укоренившейся ненавистью и стремлением установить этническое господство, что привело к невообразимой жестокости и уничтожению общин.

Эти примеры подчеркивают, почему «национализм» пользуется дурной славой — и это вполне понятно. Но такому национализму нет места в Америке, поскольку наша национальная идентичность не связана с этническим наследием.

Однако при скалярном подходе к гражданству она рискует вновь показать свою уродливую голову. Если гражданство — это категориальная концепция, то этническая принадлежность и генетика не играют никакой роли в определении вашей национальной идентичности. Но если ваша генетическая линия определяет, «насколько вы американец», тогда ваша идентичность как американца становится неразрывно связанной с вашей генетической линией — что заменяет гражданский национализм этнонационализмом, как это произошло в большинстве обычных стран со времен Древнего Рима.

Если мы признаем, как мне кажется, что мы — страна, построенная на национализме, на американской исключительности, и что именно наши общие идеалы и история, а не этническая принадлежность, религия или даже страна рождения, определяют и объединяют нас как страну, то мы должны время от времени оценивать, как у нас обстоят дела на этих фронтах. В конце концов, демократия хрупка, а национализм — по крайней мере, хороший — еще более хрупок.

К сожалению, это плохие новости почти на всем пути вниз. Сегодня уровень гордости американцев остается почти на рекордно низком уровне. Согласно одному из опросов Гэллапа, 39 процентов американцев назвали себя чрезвычайно гордыми за то, что они американцы, по сравнению с 70 процентами в 2002 году.[164] Согласно другому опросу, 95 процентов американцев считают, что понимание того, как работает наше правительство, важно для успеха нации, но только 45 процентов респондентов считают, что США хорошо справляются с продвижением такой гражданской грамотности.[165] Они не ошиблись. Исследование за исследованием показывает, что базовые гражданские знания американцев очень низки и падают. Менее чем каждый четвертый американец может назвать свободу вероисповедания одним из прав, защищаемых Первой поправкой, по сравнению с 56 процентами в 2021 году; менее половины американцев могут назвать все три ветви власти, что также является существенным снижением.[166]

Одно из решений: обязать каждого старшеклассника пройти тот же тест по гражданскому праву и принести ту же клятву верности, которую должен дать каждый иммигрант, прежде чем стать полноправным гражданином, в том числе получить право голоса. С практической точки зрения, мы начнем с нынешнего поколения; у людей, которые уже имеют право голоса, это право не отнимут.

Такая система уже существует для тех, кто родился за пределами Соединенных Штатов. Прежде чем получить гражданство, иммигранты должны преодолеть два основных препятствия. Первое — набрать 60 процентов или выше на экзамене по гражданскому праву, состоящем из десяти вопросов, взятых из сотни вопросов по истории и правительству США, которые можно изучить заранее. Более легкие вопросы включают в себя называние действующего президента и объяснение того, что сделала Декларация независимости (согласно правительственной шпаргалке, приемлемым ответом является «провозгласила нашу независимость»). Более трудные вопросы включают в себя называние одного из отцов-основателей, написавших «Федералистскую книгу». Вам не обязательно набрать идеальное количество баллов, но вы должны знать большую часть того, что там написано, — и это правильно. Второе требование — поклясться в верности Соединенным Штатам Америки. В конце концов, именно в этом и заключается суть гражданства.

Если мы требуем таких препятствий от иммигрантов, то должны требовать их и от людей, родившихся в Соединенных Штатах. Не для того, чтобы наказать наших детей, а для того, чтобы дать им дар гражданских знаний и заслуженного гражданства.

Вы будете пользоваться основными конституционными правами, даже если не справитесь с этими стандартами. Назовем их «иммунитетами» гражданства. Как правительство не может конфисковать имущество обладателя грин-карты или привлечь его к ответственности за преступление без соблюдения процессуальных норм, так же оно не может поступить и с человеком, родившимся в США и не принесшим клятву верности или не сдавшим тест на знание основ гражданского общества. Но так же, как иммигрант не может пользоваться привилегиями гражданства (например, правом голоса) до тех пор, пока не сдаст тест на знание основ гражданского общества, так же не может поступить и прирожденный гражданин.

Это очевидное следствие гражданско-националистического мировоззрения. Если гражданство — это действительно лояльность к своей стране, то нет никаких причин применять более мягкие стандарты к некоторым американцам только из-за географического места их рождения. Ваша генетическая родословная или точное географическое место рождения менее важны, чем то, поддерживаете ли вы идеалы США.

Стоит отметить, что этот стандарт не столь требователен, как в других странах, таких как Израиль или Южная Корея, где обязательная служба в армии под страхом уголовного наказания является обязательной для всех граждан. Сдача экзамена по гражданскому праву и принесение клятвы верности — минимальные требования по сравнению с этим, но все же это существенное требование для того, чтобы пользоваться всеми привилегиями гражданства.

А как насчет людей с ограниченными возможностями, которые не могут сдать экзамен по гражданскому праву? В процессе натурализации также существуют исключения для инвалидов, но редкое существование людей, которые не могут сдать экзамен, не является веским основанием для отмены самого требования. Те же самые исключения и альтернативные способы оценки лояльности натурализованных граждан могут быть использованы и для урожденных. Вот один из простых способов: шесть месяцев службы в армии или в службе первой помощи будут достаточной альтернативой сдаче экзамена по гражданским правам для любого человека. Это также устраняет возражение, что если кто-то служит и готов умереть за свою страну, то он должен иметь возможность голосовать в этой стране без лишних вопросов.

Также возникает резонный вопрос о том, может ли правительство конституционно ограничить право голоса теми, кто сдаст экзамен по обществоведению и принесет клятву верности. Есть серьезные основания полагать, что может. На протяжении всей истории нашей страны гражданами могли быть как мужчины, так и женщины. Однако до принятия Девятнадцатой поправки в 1920 году женщины пользовались правом голоса не во всех штатах. Несовершеннолетние — граждане. И они обладают множеством конституционных прав. Верховный суд постановил, что они имеют право по Первой поправке участвовать в политических протестах в школе (дело Тинкер против Де-Мойна) и право по Четырнадцатой поправке на равное образование (дело Браун против Совета по образованию). Но у них нет права голоса по. Преступники тоже являются гражданами Соединенных Штатов, но им может быть отказано в доступе к избирательной урне (Ричардсон против Рамиреса). А в большинстве штатов лишить права голоса могут и тех, кто признан психически недееспособным. Гражданство никогда не было неотъемлемой частью избирательного права.

В этом споре есть одна потенциальная морщинка: Двадцать шестая поправка. В ней говорится, что избирательное право не может быть отклонено или ущемлено по возрасту. Напомню, что согласно моему предложению, новые восемнадцатилетние должны будут соответствовать этим требованиям, а действующие избиратели — нет. Это может стать проблемой, но не непреодолимой. Цель политики здесь не имеет ничего общего с возрастом и направлена на повышение гражданской активности всех избирателей, поэтому ее можно реализовать и без учета возраста. С точки зрения логистики, есть три возможных обходных пути: (1) внести поправки в Конституцию (маловероятно), (2) применить требование теста и присяги ко всем (менее маловероятно, но все же маловероятно) или (3) сформулировать законодательство как применимое ко всем новым избирателям (чтобы оно было привязано к статусу регистрации, а не к возрасту), чтобы полностью устранить любое подразумеваемое условие, связанное с возрастом. Но если отбросить практические соображения, связанные с этим конкретным предложением, факт остается фактом: голосование — это привилегия гражданства, а не неотъемлемое право. А это значит, что право голоса может быть связано с ответственным управлением.

Голосование не является уникальным в этом отношении. Вы можете проделать то же самое с любым набором других привилегий. Дает ли вам гражданство право, скажем, на социальное обеспечение или определенные медицинские льготы? Не совсем так. Есть граждане, которым может быть отказано в этих правах, и, наоборот, есть неграждане, которые их получают.

И так продолжается до тех пор, пока мы не поймем, что вопрос «что вы получаете» — это неправильный вопрос, который нужно задавать о гражданстве. Дело вовсе не в том, что вы получаете. Речь идет о том, что вы даете. Для мужчин в Южной Корее или для любого представителя любого пола в Израиле это означает обязательную военную службу. В нашей стране это должно означать знание минимальных атрибутов идеалов, которые определяют нашу нацию, — или, по крайней мере, воплощение их в жизнь через какую-либо форму национальной службы. Это основное обязательство, которое каждый гражданин должен выполнить перед нацией. Голосование — это не просто право на гражданство; обязанность голосовать как лояльный и знающий американец — это долг гражданства, который крайне важен для того, чтобы исправить расшатанную нацию.

То, что гражданин дает своей нации, — это безраздельная преданность. В ответ гражданин справедливо ожидает от лидеров своей нации безраздельной лояльности по отношению к нему. Когда это доверие нарушается — когда выборные должностные лица ставят свои личные интересы или интересы других стран выше интересов Соединенных Штатов, — наша вера в правительство и гражданские институты США ослабевает. По этой причине первый и единственный долг избранных лидеров США — перед гражданами страны.

И все же это провал американских лидеров из обеих основных политических партий в настоящее время.

Сегодня руководство Конгресса больше озабочено защитой территориальной границы между Украиной и Россией, чем защитой самих Соединенных Штатов. С 2022 года Соединенные Штаты выделили 175 миллиардов долларов в качестве иностранной помощи только Украине.[167] Это включает 10 000 ракет «Джавелин», 31 танк и более 1,5 миллиона артиллерийских снарядов. Благодаря этим поставкам Соединенные Штаты являются крупнейшим военным донором Украины. Для сравнения: Германия выделила менее половины того, что предоставили США, Франция — жалкие 700 миллионов долларов, а Испания — и того меньше, хотя эти страны сталкиваются с большей геополитической угрозой от российской экспансии, чем Соединенные Штаты.

Огромные военные пожертвования Соединенных Штатов, возможно, не удивляют, но многие не понимают, что 175 миллиардов долларов, которые выделило наше правительство, также включают более 40 миллиардов долларов на необоронные расходы. Более 25 миллиардов долларов было выделено на экономическую поддержку украинского правительства, бизнеса и гуманитарных программ. Нет сомнений, что разоренная войной Украина могла бы использовать средства для поддержки своих внутренних программ, помимо военных кораблей и самолетов, но и Соединенные Штаты тоже могли бы.

Главным приоритетом расходов на оборону США должна быть защита самой американской родины, а не экономические программы за рубежом. Не случайно после двух десятилетий, в течение которых наша страна вела иностранные войны на Ближнем Востоке, не способствовавшие продвижению наших собственных национальных интересов, наша оборона родины слабее, чем когда-либо.

Рассмотрим возможность электромагнитной импульсной атаки (ЭМИ) со стороны ядерного противника. В случае такой атаки США могут погрузиться во тьму более чем на год, в одно мгновение отправившись в эпоху до промышленной революции. Начальный импульс E1 ЭМИ выведет из строя защитные устройства с электронным управлением, а последующий импульс E3 вызовет сильные токи, способные физически повредить трансформаторы, что может привести к полному коллапсу нашей электрической сети. Чтобы противостоять этой угрозе, нам необходимо укрепить нашу критическую инфраструктуру уже сейчас, стандартизируя оборудование, заменяя трансформаторы китайского производства на отечественные, создавая запасы резервов, укрепляя существующую инфраструктуру и поддерживая развитие микросетей. Все это стоит недешево. И все же мы бросаем миллиарды на Украину.

Или кибератаки. Наши вооруженные силы, экономика, бизнес и гражданская инфраструктура — от смартфонов до светофоров и топливопроводов — все зависит от безопасного доступа в Интернет. Наши противники знают об этом и постоянно занимаются кибершпионажем, нащупывая слабые места. Риски растут в геометрической прогрессии, как и потенциальные последствия.

Мы также более уязвимы для ракетных атак, чем когда-либо прежде. У Китая и России есть гиперзвуковые ракеты, способные в двадцать раз превышать скорость звука и достигать любой точки Земли менее чем за час. У нас их нет. И мы не готовы справиться с ними. Ракеты могут находиться низко над землей и маневрировать в полете, ускользая даже от наших самых современных механизмов обнаружения. Нам нужны миллиарды на укрепление этого оборонного потенциала. Срочно.

Наш государственный долг находится, пожалуй, в самом опасном положении за всю историю страны — 34 триллиона долларов и растет с каждым днем. При этом мы продолжаем оказывать иностранную помощь другим странам, чей государственный долг на душу населения меньше, чем у нас. Избранные лидеры, обязанные выполнять обязательства перед собственными гражданами, должны, как минимум, потребовать составления бюджета с нулевым показателем для всей иностранной помощи и инвестиций в многосторонние институты, от Всемирной организации здравоохранения до Организации Объединенных Наций, задав главный вопрос: Как эти инвестиции американских долларов способствуют интересам граждан США?

Наши выборные должностные лица также не должны использовать свои властные полномочия для обогащения. Наиболее очевидно, что это означает прекращение инсайдерской торговли для членов Конгресса. Это неоправданно. И широко распространено. В декабре 2022 года муж Нэнси Пелоси продал 30 000 акций Google всего за месяц до того, как Министерство юстиции подало в суд на технологический гигант за предполагаемые антимонопольные нарушения.[168] В 2020 году сенатор Дайанн Файнстайн продала акции на миллионы долларов прямо перед тем, как вспышка коронавируса обрушила рынок.[169] Это не единичные примеры. Анализ, проведенный New York Times, показал, что девяносто семь членов Конгресса — девяносто семь![170] — покупали или продавали акции, которые пересекались с их работой в Конгрессе.

Существуют и другие способы пополнения кошельков, хотя такие практики, по крайней мере, имеют приличия, чтобы окутать себя некоторой долей секретности. Иностранцы и группы с особыми интересами направляют «темные» деньги через суперпаки и другие организации для финансирования кампаний, не только подкупая чиновников, но и сея недоверие к избирательному процессу.[171] Иногда не совсем взятки становятся более явными. Возьмем случай с мэром округа Колумбия Мюриэл Боузер. Ее суперпак, созданный для поддержки ее предстоящего переизбрания в качестве действующего мэра, собрал сотни тысяч долларов. Высокопоставленные доноры были вознаграждены эксклюзивным приглашением присоединиться к ней в поездке в Китай по адресу.[172] Но даже небольшие компании, надеющиеся вести бизнес с городом, почувствовали давление: «Если вы хотите и дальше иметь хорошие отношения с мэром, [пожертвования в суперпак] — это то, что вы делаете», — сказал один государственный подрядчик газете Washington Post.[173] Возможно, это схема «заплати за игру», но с дополнительными шагами. Подобная практика, возможно, и не является технически незаконной, но она, пожалуй, аморальна и является нарушением священных обязанностей, которые выборные должностные лица должны выполнять перед своими избирателями.

А еще есть лоббисты, которые беспрестанно обращаются к нашим избранникам, чтобы убедить их в достоинствах позиций своих клиентов с помощью старой доброй пропаганды и обещания выгодного лоббистского контракта после ухода конгрессмена с поста. В 1970 году менее 5 процентов законодателей работали на лоббистские фирмы, а сейчас это делает половина уходящих в отставку сенаторов и треть членов палаты представителей.[174] А когда они уходят, их ждет большая прибавка: в среднем на 1400 процентов.[175] Все это не помогает американским гражданам. Даже не притворяется.

Пожалуй, самое главное — обещание единственной лояльности требует обуздания конфликтов, связанных с двойным гражданством как таковым. Ранее я утверждал, что «двойное гражданство» — это оксюморон, но до тех пор, пока эта концепция признается в США, мы должны, по крайней мере, ввести требование, чтобы американские государственные служащие отказались от любого иностранного гражданства, которым они могут обладать. Сегодня масштабы этой проблемы неизвестны: что самое странное, не существует даже требования о публичном раскрытии информации о том, имеют ли эти государственные чиновники двойное гражданство. Единственной лояльностью государственного чиновника должна быть лояльность к гражданам, которым он служит. Если это не так, то минимальное требование — чтобы эти политические кандидаты сообщили об этом избирателям, прежде чем просить их голоса.

В законодательстве это понятие не является чем-то необычным. Когда я баллотировался в президенты, я заполнил обязательную анкету о раскрытии финансовой информации, которая, если воспринимать ее буквально (как я и делал), требовала непомерных усилий, затрат и подробностей. Но я сделал это добровольно и без жалоб, потому что понимал цель — а именно, чтобы избиратели могли понять любые финансовые конфликты интересов, которые могут повлиять на политику, которую я буду проводить как кандидат в президенты.

Но если мы идем на такие меры в отношении финансовых конфликтов интересов, то вызывает недоумение тот факт, что мы не требуем того же в отношении высшего конфликта интересов: конфликта национальной лояльности как такового.

Решения очевидны: прекратить новые обязательства по оказанию иностранной помощи странам, чей государственный долг на душу населения меньше, чем у нас. Прекратить финансирование многосторонних институтов, враждебных нашему суверенитету и не отвечающих нашим национальным интересам. Положить конец инсайдерской торговле для государственных чиновников, суперпакетам и вращающейся двери лоббистов, которые обогащают законодателей за счет их избирателей. Требовать обязательного раскрытия информации о двойном гражданстве для наших государственных чиновников. Восстановите идею о том, что единственным долгом государственных служащих США является работа с гражданами страны. Только тогда мы сможем восстановить разрушающийся фундамент гражданского национализма, на котором построена наша демократия.

Американская национальная идентичность коренится в гражданских идеалах, а не в этнической принадлежности. Этнонационализм привязывает национальную идентичность к этнической, что часто приводит к насилию и расколу, а гражданский национализм способствует единству и общей лояльности.

Национализм не обязательно должен иметь негативный оттенок; он может объединять различные группы вокруг общих идеалов, как это было в Древнем Риме и как это происходит в современной Америке.

Гражданство — это безраздельная преданность нации. Именно поэтому двойное гражданство — это оксюморон: вы не можете присягать на верность двум разным нациям одновременно.

Каждый выпускник средней школы должен пройти тот же тест на знание основ гражданского общества и принести ту же клятву верности Соединенным Штатам, прежде чем сможет воспользоваться всеми привилегиями гражданства, по той же причине, по которой мы требуем от иммигрантов сделать то же самое, прежде чем они станут гражданами.

Лояльность — это улица с двусторонним движением: первый и единственный моральный долг лидеров — перед гражданами США. Не случайно американцы чувствуют себя менее лояльными к своей стране, когда избранные лидеры США менее лояльны к своим собственным гражданам.