Итоги № 19 (2012)

Уравнение с неизвестным / Политика и экономика / Профиль

Уравнение с неизвестным

/ Политика и экономика / Профиль

Соратники за глаза называли его черепахой, политические противники — тянучкой. Зато многие французы разглядели в Франсуа Олланде нового хозяина Елисейского дворца

Когда этот номер «Итогов» поступит к читателям, они наверняка будут знать имя нового президента Франции. Но кто бы им ни стал, ясно одно: завершившаяся избирательная кампания в Пятой республике открыла новую сильную фигуру европейской политики — Франсуа Олланда.

Он никогда не был ни министром, ни каким-либо высокопоставленным чиновником. Хотя и был практикующим адвокатом, но в зале суда лавров искусного защитника не снискал. Книги до недавней поры писал исключительно в соавторстве. И с наукой у него отношения складывались более чем прохладные: да, преподавал экономику в престижных вузах, но не оставил ни достойных внимания научных монографий, ни выдающихся учеников. Это о нем парижские острословы запустили хохму, что-де Олланд не «розовый» (партийный цвет французских социалистов), а «серый».

И тем не менее именно он, Франсуа Олланд, не только стал по-настоящему серьезным конкурентом Николя Саркози в борьбе за Елисейский дворец, но и предоставил современной французской левой оппозиции второй в ее истории — после долгого президентства Франсуа Миттерана — реальный шанс прорваться к власти.

Месье Руайяль

Сын за отца, как известно, не отвечает. Если говорить это применительно к Франсуа Жерару Жоржу Николя Олланду, то сентенция актуальна на двести процентов. С молодых ногтей Франсуа стремился как можно решительнее отдалиться от своего отца. Да это, наверное, и понятно. Жорж Гюстав Олланд, потомок давнишних переселенцев из Голландии (свидетельство тому его фамилия — Hollandе), был в Нормандии человеком известным. Врач-отоларинголог, он имел большую частную практику, владел дорогими клиниками и вел дружбу с известным адвокатом и лидером националистов (знаменитый Жан-Мари Ле Пен даже руководил его избирательной кампанией) Жан-Луи Тиксье-Виньянкуром.

Так вот, Олланд-старший дважды безуспешно участвовал в муниципальных выборах в Руане, столице Нормандии, по списку крайне правых. Когда же в начале 1960-х ультраправая Секретная вооруженная организация начала борьбу с генералом де Голлем, предоставившим независимость Алжиру, доктор Олланд демонстративно выступил на стороне заговорщиков. В итоге семейство Олланд оказалось в изоляции среди обитателей Буа-Гийом, самого респектабельного квартала Руана. Доктору Олланду не оставалось ничего иного, как позакрывать больницы, продать особняк и квартиру и бежать в Париж. Точнее — в Нейи-сюр-Сен.

Ремарка существенная. Этот столичный пригород всегда считался тихой заводью крупной французской буржуазии. Сегодня биографы Франсуа Олланда в один голос трубят о трудном детстве нашего героя, не зря-таки ставшим лидером левых. На самом же деле юношеские годы политика прошли в богатом родительском доме. Олланд-младший — типичный представитель золотой молодежи. По окончании лицея «Пастер» юный Франсуа поступил сперва на факультет права в Парижском университете, а потом и в Высшую школу коммерции. А вот в начале 1970-х начинается самое интересное: в парижском Институте политических исследований («Сьянс-по»), где начинает учиться Олланд-младший, активно действуют левые партии, и Франсуа примыкает к коммунистам и социалистам. Почему, скажем, не к правым, находившимся в ту пору у власти, или крайним правым, по семейной традиции?

«Малыш» уже тогда все понимал, — рассказывал «Итогам» Ролан Дюма, министр иностранных дел при Франсуа Миттеране и его близкий друг. — На смену Шарлю де Голлю никакого другого политика такого же масштаба у правых и в помине не было, а вожаком социалистов выступал сам Франсуа Миттеран. По большому счету было ясно, что его приход к власти — лишь вопрос времени... Кроме того, на Франсуа Олланда всегда оказывали большое влияние женщины. Едва ли не на первом курсе «Сьянс-по» у него случился роман с племянницей Луи Мександо, депутата-социалиста и близкого друга Миттерана. Тогда-то Олланд и попал в поле зрения будущего президента. Почему Миттеран запомнил его? Олланд умел производить впечатление и оказываться в нужное время в нужном месте. Немаловажные качества для молодого человека, думающего делать политическую карьеру».

«Он говорил: «Когда я вырасту, буду президентом!» Его слова тогда вызывали у нас улыбку», — вспоминает о детских годах Франсуа Олланда его мать. Для кого-то детские декларации в стиле «Стану взрослым, пойду в космонавты!», может, и шутка, но отнюдь не для месье Олланда. Неспроста он опять поступает учиться, на этот раз — в Национальную школу администрации (ЕNА). Рядом с ним, в тех же самых аудиториях на бульваре Сен-Жермен, будет грызть гранит науки вся завтрашняя элита французской политики. Выпуск Франсуа Олланда получит имя Вольтера (такова традиция: каждый курс в ЕNА называется в честь какого-то великого человека или исторического события). Среди «вольтерианок», которые получат диплом в 1980 году, будет и та, которая наложит отпечаток на всю карьеру Франсуа Олланда. Зовут ее Сеголен Руаяль.

Молодые люди сблизились, когда попали на один и тот же учебный стаж в районе новостроек Шантелу-ле-Винь, что недалеко от Парижа. Они никогда не были мужем и женой — ни перед Богом, ни перед мэром. Но дали жизнь четырем детям: Тома, Клеменс, Жюльену и Флоре. Так уж вышло, что Франсуа и Сеголен шли по жизни вместе и практически параллельно. Она старше его на год и в соцпартию вступила на год раньше. Дочь кадрового военного, проведшая юность в отдаленных гарнизонах, она умеет командовать, и не случайно, что роль лидера в их тандеме утверждается именно за Сеголен. Карьеру же — и ей, и ему — ворожит Жак Аттали, человек ближнего круга Франсуа Миттерана. Первому президенту-социалисту Пятой республики нужны чиновники новой формации — не связанные с голлистами, хваткие, циничные, способные и «Интернационал» спеть, и секретный отчет составить. Олланда и Руаяль включают в этот аппарат. Франсуа становится уполномоченным Елисейского дворца по вопросам экономики, а Сеголен — по проблемам образования.

«От 1981 года у меня осталось два воспоминания, — признается позднее Франсуа Олланд. — Одно — прекрасное, о победе Франсуа Миттерана, когда он стал президентом. Другое — ужасное, связанное со мной. На выборах в Национальную ассамблею, которые состоялись вслед за этим, я был выдвинут от партии баллотироваться в департаменте Коррез в Оверни. Причем против самого Жака Ширака. Выборы я, бывший дилетантом, проиграл, но дал тогда себе слово не только сдвинуть департамент влево, чего вскоре и добился, но и стать главным соперником правых на более значимых выборах».

Впрочем, поначалу карьера мадемуазель Руаяль складывается куда более успешно, чем у ее сожителя. В силу чего? Сложный вопрос, учитывая неравнодушие Миттерана к прекрасному полу. Тогда-то злые языки начинают звать Олланда «месье Руаяль». Он знает об этом, переживает, но проглатывает. Верит: его время придет!.. В правительстве Пьера Моруа Олланд руководит аппаратами поочередно Макса Галло и Ролана Дюма.

С этим временем связана одна забавная история.

«В 1983-м с подачи Жака Аттали, которого никогда не оставлял писательский зуд, выходит книга «О завоевании, о возрождении», — вспоминает Ролан Дюма. — Этот памфлет, издевавшийся над правыми, был написан писателем Андре Беркофф под псевдонимом Катон. Автор представлялся как один из ведущих лидеров левых сил. Но когда настала пора представлять книгу на радиостанции France Inter, Беркофф испугался... И тогда Жак Аттали сказал, что книгу может защитить перед журналистами Франсуа Олланд. Тот опешил: «Получается, что я предстану перед всеми как теневой лидер социалистов?» «Предстанешь, предстанешь», — буркнул Аттали. Олланд пошел на радио и вполне справился с непростой задачей. Мне кажется, тогда он впервые ощутил, какой сладкой может быть слава».

Кадры решают все

В 1988 году Франсуа Олланду все-таки удается стать депутатом Национального собрания. И побеждает он, как и обещал, в Коррезе. Потом месье Олланд неоднократно становился «думцем». Занимался вопросами экономики, бюджета... Особой активностью, правда, не отличался. Зато с 1997 года он — первый секретарь cоцпартии, составившей правительство во главе с Лионелем Жоспеном.

Мне неоднократно доводилось бывать у него в кабинете — скромном, удобном, с фотографией Миттерана — на улице Сольферино, где прописана штаб-квартира социалистов. Особенно запомнилась встреча, связанная с приездом во Францию Михаила Горбачева.

После дежурных приветствий Франсуа Олланд спросил Михаила Сергеевича, только что создавшего в России социал-демократическую партию: «Господин президент, наша партия считается самой крупной левой партией Европы. Какую помощь могли бы мы вам предложить?» Подразумевалось прежде всего проталкивание хилой российской социал-демократии в Социнтерне и других международных структурах. Но Горбачев ответил так, что круглое лицо Олланда вытянулось: «Нам нужно три компьютера...»

«Олланд рационалист, и ему претят люди слишком фантазийные, лишенные логики, — объяснял «Итогам» Ролан Дюма. — Поэтому он был так хорош во главе партии — не дал разойтись по враждующим фракциям. Упорно ставил на ключевые посты доверенных людей. Кто там из советских вождей говорил, что кадры решают все? Функционер до мозга костей, Олланд интуитивно подготавливал себе плацдарм. Его не смущало, что и номенклатура, и конъюнктура были против него».

И в самом деле, он привык держать удар. 22 апреля 2002 года социалисты получили звонкую оплеуху: их кандидат Лионель Жоспен не вышел во второй тур президентских выборов, проиграв Жан-Мари Ле Пену. Пролетели социалисты и на парламентских выборах. В 2005 году соцпартия столкнулась с еще одним афронтом. На референдуме по принятию Францией европейской конституции Олланд и его команда выступали за, но электорат проголосовал с точностью наоборот. А тут еще кандидатом от социалистов на президентских выборах 2007 года в результате сложной многоходовки, разыгранной «слонами», выдвинули Сеголен Руаяль. В ходе избирательной кампании месье Олланд, конечно, поддерживал свою боевую подругу, однако в кулуарах особняка на улице Сольферино ходили слухи о том, что между Сеголен и Франсуа пролегла глубокая трещина.

Маленький Миттеран

Олланд предчувствовал фиаско и Жоспена, и Руаяль. Уже получив от партии мандат на участие в марафоне за Елисейский дворец, они достигли потолка своих возможностей. Он же, сын незадавшегося политика, чувствовал в себе потенции невероятные. Другое дело, что для проявления их ему требовалось начать другую, новую жизнь. Как? Так, как это сделал в свое время Миттеран.

«Метаморфоза, произошедшая с Олландом после поражения Сеголен Руаяль на выборах, поистине поразительна, — делится своими впечатлениями Поль Килес, руководитель избирательного штаба Франсуа Миттерана в 1981 году. — Он принялся лепить свой политический образ по подобию другого Франсуа — Миттерана. Олланд начал говорить иначе — вальяжно. Принимать, стоя на трибуне, характерные миттерановские позы. Даже поворот головы и походка у него изменились. Только в те минуты, когда Олланд выходит из себя и теряет терпение, он превращается в прежнего Франсуа».

Любопытно наблюдать за Франсуа Олландом во время его дебатов с Николя Саркози. В середине этого публичного столкновения с открытым забралом социалист потерял на мгновение концентрацию, «провис» и вдруг заговорил каким-то сбившимся, суетным языком. Произошло ровным счетом то, о чем предупреждал Поль Килес. Однако очень быстро Олланд спохватился, и вновь зазвучала размеренная, красивая и образная речь, достойная Франсуа Миттерана. Другой вопрос: не угрожает ли со временем новому лидеру социалистов перспектива, как говорят актеры, заиграться в одной роли? Что он станет делать, когда придет момент отказаться от маски и показать, чего он сам, лично, стоит?

Нормальный президент

«Я многого требую от других потому, что многого требую от себя, — признался Франсуа Олланд. — И не умею говорить комплименты и благодарить, таков уж мой характер». Избирательная кампания заставляет политиков максимально раскрыться, и тут выясняются весьма пикантные подробности. Оказывается, уже накануне провала на выборах Руаяль он жил с другой женщиной, на двенадцать лет моложе Сеголен. Где-нибудь в пуританском мире подобные подробности означали бы конец карьеры. Но только не во Франции. Итак, звать новую избранницу месье Олланда Валери Триервейлер. Она журналист и личность в Париже известная. Немало лет проработала в Paris Match, а сейчас ведет политические передачи на канале Direct 8. У нее трое детей от предыдущего брака, официального. С Франсуа Олландом Валери расписываться не спешит. Но если месье Олланда не смущает перспектива стать первым неженатым президентом Франции, то для протокольной службы Елисейского дворца это создаст немало проблем.

Такая свобода нравов, наверное, соответствует представлению Франсуа Олланда о том, что такое «нормальный президент». Эта формулировка неоднократно фигурировала в выступлениях социалиста в ходе избирательной кампании. Тогда же месье Олланд обнародовал и программу из 60 пунктов, которую в окружении Саркози охарактеризовали как «нереалистичную и затратную». Так, Франсуа Олланд обещает добиться сбалансированного бюджета к 2017 году, гарантируя при этом новые социальные расходы в размере 20 миллиардов евро в ближайшие пять лет. Чтобы покрыть дефицит, грозится обложить 75-процентным налогом доходы свыше миллиона евро в год. Он выступает в роли Робин Гуда, раздающего обделенным деньги, которые отобраны у богатых. При этом не объясняет, что средства эти черпаются из госбюджета, куда они поступают из карманов тех же самых граждан.

«Нервничать и суетиться нужно тем, кому есть о чем беспокоиться. Мне беспокоиться не о чем», — успокаивал свою паству Франсуа Олланд. Лукавит... По характеру человек неуверенный в себе, месье Олланд болезненно переживает, что из глав европейских стран встретиться с ним во время избирательной кампании согласился только испанский социалист Хосе Луис Сапатеро. А британский еженедельник The Economist назвал Франсуа Олланда «персонажем, опасным и враждебным Европе». А как иначе, если он окрестил франко-германское сотрудничество «святым союзом консерваторов» и не скрывает, что в первые же дни президентства пересмотрит европейский бюджетный пакт стабильности?

«Кто верит в предвыборные обещания, кроме тех, кому они даются? — успокаивает Ролан Дюма. — Франсуа Олланду пока что не хватает харизмы, но это наживное. Моральный вес человеку придает пост, который он занимает».

Пуркуа бы и не па? Как утверждают, стоит только новому президенту опуститься в кресло, сделанное для Елисейского дворца по эпическим габаритам генерала де Голля, как он сразу проникается ответственностью. И за нацию, и за Европу, и за всех и каждого во Франции.