Из жизни звезд

Глава семнадцатая

— Самые долгие два часа в моей жизни, — пробормотал Ричард.

Моника уперлась локтем ему в ребра.

— Ш-ш-ш, сюда идет Рори… Скажи ей, что она была великолепна.

— Само собой разумеется, — вполголоса сказала Делия. — Но даже блестящей игрой не сделать из дерьма конфетку.

Ева сочувственно наблюдала за Рори Фитцджеральд, которая пробиралась сквозь толпу. Она выглядела эффектно, белая кожаная лента оттеняла красоту ее прихотливо уложенных черных волос.

— Вид у нее расстроенный… Она все понимает.

Голос Нико перекрыл гомон разодетой толпы, собравшейся в банкетном зале.

— Брависсимо, Рори! Ты была великолепна! Это были самые короткие два часа в моей жизни!

Рори подняла бокал с шампанским над головой, прокладывая путь мимо поклонников и друзей, пришедших отпраздновать премьеру. Зал был полон. Официанты сновали с подносами, уставленными деликатесами. Возле нарядных мужчин и женщин прохаживался одетый в смокинг скрипач.

— Перестаньте хоть сейчас вешать мне лапшу на уши, ребята, — сказала Рори, сохраняя дежурную улыбку на лице. Это провал. Меня тошнило. Вам всем было гадко… Официант, еще бокал шампанского, пожалуйста! Подайте целую бутылку.

Моника поцеловала ее в пылающую щеку.

— Ты играла потрясающе. Если бы сценарий хоть чуть соответствовал твоей игре… Ты покорила зрителей.

— Рори, ты делала с нами, что хотела, — добавил Ричард, ловко подхватывая второй бокал с шампанским с подноса проходящего официанта. — Плевать, что пьеса ни к черту! Ты была очаровательна.

— А, — махнула она рукой. — Не приходится ждать хороших рецензий… Дженна, прихвати семги с подноса позади тебя, я умираю от голода.

Нико повернулся, взял четыре закуски с подноса, одну передал Рори, а три остальные подвинул к Еве.

— Mangia, bambina, mangia[12], — приказал он.

Есть? Ева без всякого аппетита посмотрела на закуски.

«Я слышала, что едят за двоих, но если он хочет заставить меня есть за троих, то у него ничего не получится».

Моника отреагировала мгновенно.

— Нет-нет, — с упреком сказала она и переадресовала закуски Рори. — Еве необходимо сохранять девичью фигуру. Или вы забыли, что через неделю нам предстоят большие съемки? И вообще, Нико, я порекомендовала бы и тебе быть в еде поумеренней.

Нико сделал гримасу и поднял пустой фужер.

— Извините меня. Время наполнить бокалы. — Сдерживая гнев, он взял Еву за локоть, приглашая ее к бару. — Я лично убью эту женщину. Вот увидишь.

— Очень некорректно поступать так с крестной матерью твоего будущего ребенка, — засмеялась Ева.

— Крестной матерью? — взорвался он, останавливаясь и энергично помахав рукой на манер Тосканини. — Никогда! Эта женщина никогда не будет крестной матерью моего ребенка!.. Сколько бы их у меня ни было!

— Мне нравится, когда ты сердишься, тогда на твоих щеках появляется маленькая ямочка, — сказала негромко Ева и, приподнявшись на цыпочки, потянулась губами к его рту. — И мне нравится, что ты рядом. Мне давно не было так хорошо.

Это была правда. С приездом Нико она расслабилась и успокоилась, чего не наблюдала за собой с того времени, как началась вся эта история с Билли Шиэрзом. По пути в спальню они сбрасывали предметы своей одежды, спеша отметить грандиозной любовной игрой не только встречу, но и новость о будущем ребенке. Ева от души смеялась, когда Нико пел колыбельную над ее животом. И она чувствовала себя настолько умиротворенной, что сразу без колебаний определилась с нарядом, в котором должна была идти на прием. Теперь дела пойдут лучше. Билли Шиэрз не посмеет тронуть ее, когда рядом Нико… Хотя Ева все-таки по-прежнему обшаривала толпу глазами, автоматически отмечая присутствие Тамбурелли, сидевшего в баре и потягивавшего, как обычно, минеральную воду.

«Привычка, — сказала она себе, когда Нико вел ее к зашторенной нише, где Дженна и ее муж Луи, он же художественный руководитель театра, были заняты беседой. — Ты оглядываешься через плечо просто по привычке».

Люди перемещались, двигались вокруг Рори и других участников труппы, судача и освобождаясь от кислого привкуса, оставленного слабой комедией, — продукцией, в большом количестве выпускаемой Домом Рериньона. Через некоторое время Моника поняла, что Ричард настойчиво подталкивает ее к выходу.

— Куда-то торопишься? — сухо спросила она, и бриллиантовые серьги ярко блеснули, когда она повернулась к нему.

Он выглядел сегодня чрезвычайно эффектно в своем вечернем костюме, галстук-бабочка цвета электрик удачно оживлял его выдержанный в черно-белых тонах туалет. Похоже, однако, Ричарду было не до праздников. Моника уловила беспокойство в его глазах, а во время спектакля он несколько раз поглядывал на часы.

— У меня целый стол отчетов, с которыми я должен ознакомиться… К тому же, скажем прямо: этот прием — такой же занудный, как и спектакль, — добавил он после паузы. — Что, если мы удерем? Не возражаешь?

— Возражаю. Мне еще не удалось поговорить с Евой, а она утром улетает в Рим. — Моника крепко сжала руку Ричарда, и они направились к Еве и Нико, уютно устроившимся вместе с Дженной и Луи. «Слава Богу, что Нико вернулся», — подумала она. Весь вечер он не оставлял Еву ни на минуту, даже сопровождал ее до дверей дамской комнаты. Хотя Моника и не испытывала большой любви к жениху Евы, она отдавала ему должное в этом отношении. Никто не охранял Еву так бдительно и настойчиво, что это можно было сравнить разве что с холодным расчетом добермана. «По крайней мере сегодня этому маньяку не светит оказаться рядом с Евой, — подумала Моника. — А если Ева завтра отправится в Рим, и Билли Шиэрз сделает попытку последовать за ней, его схватит Интерпол».

В течение всего вечера Моника пыталась распознать, кто из облаченных в смокинг мужчин был телохранителем Евы, а кто тем маньяком, который слал ей письма. Ее приятно поразили спокойствие Евы, элегантность ее сегодняшнего туалета — вельветовый янтарного цвета жакет и широкие брюки палаццо.

Но Моника понимала, что за личиной безмятежности Евы скрывалась тревога, доходящая до отчаяния. Она видела, как Ева во время спектакля то и дело нервно открывала и закрывала сумочку.

«Надо поймать этого выродка как можно скорее. Не дай Бог, если этот псих отправится и на Мауи». Она подумала, что необходимо связаться с Максин Гудмен и подсказать ей, чтобы агентство «Защитник» наладило связь с местной полицией и курортным персоналом. Нужно перекрыть все возможные подходы и пути.

Они не успели дойти до Евы и Нико, когда их остановил чей-то зычный голос.

— Риччи, да ведь это ты!

Джеймс Эванс переложил недокуренную сигару из пухлой, украшенной перстнями правой руки в левую и хлопнул Ричарда по плечу. Черт бы его побрал! Этот может заговорить их до следующего вторника.

— Джеймс, я всегда рада тебе, — проговорила Моника, пока коренастый коротышка выворачивал Ричарду руку. Четверо людей, которых она никогда раньше не видела, появились рядом с Эвансом, с любопытством глядя на нее сквозь дым сигар.

— Близится большая свадьба, Риччи, а? — Джеймс Эванс засмеялся. — С маленькой принцессой, как я слышал?

— С графиней, Джеймс, с графиней, — ответил Ричард.

Джеймс Эванс был крупнейший рекламодатель во всех трех сугубо деловых изданиях Ричарда. Ему принадлежали многие отели, обслуживающие разъезжающих по делам бизнесменов, однако здравый смысл его всегда был ниже его финансовых достижений. Если судить по его манере одеваться, говорить и шутить, по тому, каким женщинам он отдавал предпочтение, он оставался все тем же неопрятным помощником официанта — именно с этой работы он начал свою карьеру.

— Мои люди и я рады видеть тебя и графиню, Ричард… Кое-кто считает, что у меня неплохие отношения с тобой и графиней, чего не скажешь о кузине принца Рейнера и ее будущем муже… Это Симон Паулсон и его подруга Джинджер — как твоя фамилия, душка? — спросил он высокую рыжеволосую девушку с длиннющими наклеенными ресницами.

— Велюр… Как материал… Я девушка из оригинального материала, — захихикала она.

«Спаси меня, Господи! — Моника посмотрела по сторонам. — И откуда он взял это дело «Принца Рейнера»? И почему все продолжают приукрашивать мою историю?» Она тихо потянула Ричарда за рукав смокинга.

Однако Ричард проявил явное внимание к Джеймсу Эвансу и представленным им людям. Моника мгновенно поняла причину этого. Франтоватый мужчина с серебристыми волосами и сверкающими глазами оказался Генри Теогастусом, владельцем радиостанции мощностью в пятьдесят тысяч ватт в Лос-Анджелесе, на которую Ричард давно положил глаз. Он тут же пустил в ход все свое обаяние, а в довершение обыграл благородное происхождение Моники.

— Вы не имели счастья познакомиться с моей невестой, графиней, когда мы были в Сан-Франциско, Генри? — Ричард подтолкнул вперед Монику и сжал ее руку, давая понять, что теперь ей необходимо было пускать в ход свои чары.

— Графиня! — воскликнул Генри, целуя ей пальцы и галантно склоняясь в поклоне. — Сочту за честь. — В черных глазах его сверкнули веселые искорки, однако за его шутливостью скрывалось и явное благоговение.

Моника наградила Генри одной из своих самых ослепительных улыбок. Генри Теогастус, как и многие другие в этой демократической стране, с трепетом относился к людям, хоть сколько-нибудь причастным к титулованному сословию. И Ричард умело этим пользовался.

«А почему бы и нет, — подумала она, хотя от подобной суеты ей было всегда не по себе. — Ведь ты сама приложила руку к этому, когда тебе понадобилось. Ты придумала историю, и Ричард верит ей, и хорошо использует для своего блага». Она продолжала все так же ослепительно улыбаться, пока разговаривала с Генри и его компаньонами, однако не переставала тянуть Ричарда за рукав до тех пор, пока тот не начал вежливое отступление.

— Пожалуйста, не исчезайте так внезапно, — уговаривал Генри, — моя дама отлучилась на момент, но думаю, что она была бы счастлива встретиться с вами.

Черт бы побрал их! Уголком глаза Моника увидела, как Ева и Нико направляются к своим друзьям.

— Мне не хотелось бы быть невежливой, но мы действительно должны…

— Ладно. — Внезапно Джеймс Эванс пришел ей на помощь. — Вам нужно поговорить с некоторыми людьми, нам нужно кое с кем встретиться. Ричард, ленч! На следующей неделе!

Моника с любопытством посмотрела на возбужденное лицо Джеймса Эванса. У него даже вены напряглись от внезапно возникшего желания отделаться от них. Странно… Он начал торопить свою небольшую свиту, но в это время Генри взглянул поверх плеча Моники и радостно воскликнул:

— А вот и она! Ричард Ивз, графиня Д’Арси, прошу любить и жаловать мою очаровательную подругу Шенну Мальгрю.

Моника похолодела. Улыбка сошла с ее губ, она в шоке повернула голову и увидела холеную блондинку в ярко-розовом платье, которая внезапно остановилась возле них.

— Мальгрю? — спросил Ричард с натянутой улыбкой.

— Все в полном порядке, дорогой, — сказала Шенна.

«Шенна Мальгрю Ивз… Сколько раз я представляла себе эту встречу, — подумала Моника, окидывая ледяным взглядом женщину, которую ненавидела долгие годы. — Столько лет прошло, но я бы узнала ее при любых обстоятельствах… Немного чем-то смахивает на старую ведьму, но одевается с прежним шиком… несмотря на убийственно едкий аромат духов»…

Моника изобразила на лице казенную холодную улыбку и обвила руку Ричарда, как бы демонстрируя свои права на него.

Шенна бросила на Монику пронзительный взгляд и презрительно прищурилась. Тем не менее она сочла необходимым изучить туалет Моники, в том числе отделанную стеклярусом оборку на юбке. Подняв подбородок, Моника смотрела на нее сверху вниз. Рядом прокашливался Ричард.

— Тебя все еще душит кашель, когда видишь меня, дорогой? — проворковала Шенна.

«Ах, мерзкая сучонка», — со злобой подумала Моника. Внешне она продолжала оставаться невозмутимой и любезной.

— Так вы… знакомы? — запинаясь, спросил Генри, поочередно глядя то на напряженное лицо Шенны, то на мрачного Ричарда.

— Да, они встречались, — пробормотал Джеймс, бегая глазами.

— А вот мы не встречались, — хладнокровно соврала Моника и царственно протянула руку, одарив при этом Шенну ослепительной улыбкой. — Здравствуйте!

Шенна проигнорировала ее руку и повернулась к Генри.

— Дорогой мой, тебе не кажется, что здесь страшно скучно? — она дотронулась тонким пальцем с красным маникюром до его галстука-бабочки, — мне бы хотелось подышать свежим воздухом. Разумеется, я не имею в виду кого-либо персонально, — добавила она, полуобернувшись к Монике и изобразив подобие улыбки.

«Она и представить себе не может, с кем ей довелось сейчас встретиться, — подумала Моника, и лицо ее посуровело. Одновременно она испытала чувство удовлетворения. — Эта сука, наверно, и думать забыла о Мирей Д’Арси и ее дочери спустя несколько секунд после того, как я в слезах покинула тогда место работы матери, — продолжала размышлять она. — У Шенны и мысли возникнуть не может, что та «дрянная тупица», которую она выгнала из своего роскошного универмага много лет назад, превратилась в женщину, достаточно умную для того, чтобы украсть и увести у нее мужа и занять ее место в журнале».

— Не смеем задерживать вас, — сухо сказал Ричард.

— Да, конечно, мы не будем портить ваш вечер, — со сладкой улыбкой подтвердила Моника. — Люди не молодеют. Так что спешите повеселиться.

— Мерзкая сука, — еле слышно пробормотала Шенна. В этот момент откуда-то вынырнула Ева и схватила Монику за руку.

— Вот ты где! Рори танцует тарантеллу с Нико и Дженной. Это надо видеть!

Она потянула за собой Монику и Ричарда, предоставив Шенне предаваться гневу в одиночестве.

«Ешь мою пыль! — злорадно подумала Моника, торжествуя победу. — К тому же от тебя слишком несет духами».

И тут же их поглотила аплодирующая толпа, которая окружила танцоров.

Позже, сидя в лимузине Ричарда, который пробирался по запруженному транспортом Манхэттену, под прикрытием темноты Моника наблюдала за лицом жениха. Он курил трубку, погрузившись в изучение вороха бумаг.

— Ты никогда не испытываешь сожалений? — неожиданно спросила она. — Не хотелось бы тебе все вернуть назад до того, как мы встретились с тобой?

— М-м-м? — пробормотал он, посасывая трубку, все еще не отключаясь от своих размышлений.

— Шенна… — продолжала допытываться Моника. — Хотел бы ты, чтобы она и сейчас оставалась с тобой?

— Моника, — вздохнул Ричард, возвращаясь к действительности. — Мне некогда обращать внимание на всякие женские штучки. Если бы я хотел быть с Шенной, я был бы с ней. И точка. В то же время, я молюсь о том, чтобы она не провалила мою сделку с Генри Теогастусом. Представляю, что за разговор у них сегодня будет в спальне. — Он сделал гримасу. — А ты помолись за успех твоего июньского номера. Помни, Макартур спит и видит, что Шенна вернется, когда ты провалишь журнал. И должен сказать откровенно, Мо, что я буду не в состоянии отстоять тебя, если тебе не удастся сделать несколько удачных номеров.

Острое беспокойство охватило Монику. Она почувствовала дрожь в теле, хотя на ней была соболья шуба. Лишь на какое-то короткое время, смакуя свой успех в поединке с Шенной, она забыла, как быстро может потерять завоеванное. «Идеальная невеста» все еще оставалась уязвимой, и лишь удачно сделанные номера, трамплином для которых станет июньский выпуск, смогут пресечь интриги против нее. До окончания и выигрыша битвы еще так далеко!

Она тяжело откинулась на спинку сиденья, внезапно почувствовав себя опустошенной и сломленной.

— Да, я знаю, — сказала она упавшим голосом. — Поверь мне, Ричард, что я работаю над этим.

Ей захотелось, чтобы Ричард отбросил эти проклятые бумаги и ласково обнял ее. Она вспомнила, как заботливо Нико опекал сегодня Еву. Он все время старался быть рядом с ней, держал ее за руку, заглядывал ей в глаза так, словно в зале не было других женщин. И хотя Монике были не по душе его явно диктаторские замашки, ей хотелось, чтобы Ричард однажды перестал безоглядно верить в ее независимость и проявил бы к ней нежность и внимание, как это было на заре их отношений.

«Я сильная, — думала она, — и Ричард знает это не хуже меня, но черт побери! — надо бы ему понять, что даже вундерженщина нуждается в ласке после суровых дневных баталий».

Она открыла заднее окно, чтобы проветрить салон, и стала смотреть на огни Нью-Йорка. Она ощущала внутри холод, опустошенность и одиночество. Это все от нервов, сказала она себе… Предсвадебные хлопоты, стрессы на работе, эта история с Евой… не говоря уже о встрече лицом к лицу с Шенной. Надо принять несколько сеансов массажа, решила она, закрывая глаза.

«Все образуется после Мауи. Напряжение спадет. Ричард убедится, что я потяну этот воз. И мы вплотную займемся собственными свадебными делами».

Когда они добрались до места, из темной бездны неба стали падать пушистые снежинки.

— Я затоплю камин, — сказал Ричард, когда они вышли из лифта и оказались в отдаленном мраморном фойе. Поставь кофейник, хорошо? Мне предстоит долгая ночь.

Сбросив на диван соболью шубу, Моника направилась на кухню и заметила огонек на автоответчике. Она нажала на кнопку и потянулась за кофемолкой.

«Мисс Д’Арси, — услышала она голос Дороти, — пожалуйста, не беспокойтесь, но мы сейчас уезжаем в пункт оказания первой помощи. Сейчас — сколько там? — десять пятнадцать, и ваша маман чувствует себя неважно. Мистер Ламберт уже сажает ее в машину, но я хочу, чтобы вы были в курсе дела, если захотите повидать нас там. Если мы не встретимся в больнице, я позвоню вам как только мы вернемся. Вы не волнуйтесь, я уверена, что все будет хорошо».

Автоответчик щелчком отключился, и в дверях появился Ричард.

Страх овладел Моникой. Она бросилась мимо него за шубой.

— Ричард, ты поедешь со мной? — спросила она, сдерживая дрожь в голосе и пытаясь попасть в рукава шубы.

Он изменился в лице.

— Мо, ты же знаешь, как я ненавижу больницы… И потом, мне нужно прочитать все это.

— Мне необходимо, чтобы ты был рядом, — взмолилась она. — Ричард, я боюсь!

— Кто боится? Ты? — сказал он шутливым тоном и, приблизившись, поцеловал ее в щеку. — Этого не может быть! Ничто не может напугать мою неукротимую Мо. И потом Дороти сказала, что нет причин для беспокойства. Похоже, что все под контролем… А кто такой Ламберт?

— Плотник, который реставрирует террасу, — рассеянно ответила Моника, накидывая шубу на плечи и быстрым шагом направляясь к двери.

— Ты точно не приедешь? — еще раз спросила она.

— Давай сделаем так. — Ричард поднял трубку. — Я хочу поймать водителя, пока он не отправил машину в гараж… Я выслушаю твой отчет, после того как ознакомлюсь со своими, и свяжусь с тобой утром, а затем могу присоединиться к тебе. Если я услышу что-то от Дороти, я позвоню тебе в машину.

«И это все, что ты можешь сделать?» — подумала Моника, глядя на него в глухой ярости.

Ричард сделал вид, что не видит ее гнева. Он быстро заговорил в трубку, отдавая приказания шоферу.

— Сейчас настоящий кризис, — сказал он, положив трубку. — Я позвоню тебе туда. Обещаю.

Моника поджала губы и хлопнула дверью.

«Чурбан! — в сердцах подумала она, пересекая вестибюль. — Боже, хоть бы не было ничего серьезного! И почему Дороти не намекнула, в чем все-таки там дело?»

Она молча прошла мимо удивленного портье к стоянке. Когда из-за сплошной круговерти появился лимузин и подрулил к ней, Моника села на свое привычное место и достала сигарету. Прикуривая, она заметила, как дрожат ее руки.

В это время суток понадобится около пятидесяти минут, чтобы добраться до больницы.

Пятьдесят минут неизвестности. Пятьдесят минут пребывания в аду.