Из жизни звезд

Глава двадцать первая

Тери с удивлением смотрела в подсвеченное зеркало салона Пятой авеню.

«Жози ни за что не узнала бы меня, даже если бы споткнулась о мои ноги, — подумала она, наблюдая за тем, как Хейди, высокая модельерша с красными ногтями, втирает жидкость с запахом какао в ее волосы. — Когда я приду домой, Жози запомнит во всех деталях эту девяностодолларовую прическу. Надеюсь, она выяснит, как достигается такой эффект».

Черные как смоль волосы Тери были подстрижены до подбородка и разделены пробором. После этого несколько взмахов гребнем — и чудо-прическа была готова.

Но не только прическа так неузнаваемо изменила ее облик. Эффектный грим придал ей такую элегантность, что она могла соперничать с самой Моникой Д’Арси. Легкими мазками угольного карандаша гримерша очертила глаза Тери, нанесла коричневые тени в складках век и слегка подвела тонкие брови. Тери, как правило, имела дело с пудрой, румянами, и губной помадой, сейчас же Жаннин манипулировала целой дюжиной баночек, тюбиков и флаконов, чтобы нарисовать сногсшибательный образ.

Наблюдать за этой процедурой было трудно, еще труднее научиться: смешать основу, добавить румян, теней, очертить линию губ — и все это с помощью умопомрачительного ассортимента щеточек. Последним мазком Жаннин накрасила тщательно очерченные губы помадой рубинового цвета. После этого с помощью распыленного лака был закреплен этот новый для нее экзотический облик.

Озорно улыбнувшись, Тери подумала, что сказала бы бабушка Парелли, увидев то создание, которое смотрело на нее в зеркале.

«Она побежала бы за четками, — подумала Тери. — И стала бы молиться о спасении моей души». Она тут же забыла о бабушке Парелли, когда Хейди подняла ее челку и аэрозоль попала ей в глаза.

— Ах, прости, душа моя! Ты не очень пострадала? Если тени сошли, Жаннин подправит.

Стоит ли обращать внимание на такие мелочи? Ее окружали модельеры экстра-класса и сверхмодные фасоны, в этом элитном салоне бывали высокопоставленные лица и знаменитости. Уж не снится ли ей все это?

Ливония, Брайен, ее учеба, и все остальное словно куда-то унеслось.

Она слышала, как где-то позади Моника вела переговоры с оператором и продюсером из журнала «Энтертейнмент тунайт».

— Почти готова, — пробормотала Хейди, взбивая ей волосы с боков.

Тери изо всех сил пыталась сдержать нервную дрожь. Она была просто заворожена фантастическим мастерством Хейди и не обращала внимания на камеру, которая наезжала на нее, пока Хейди колдовала с ее прической.

А затем ее повели в студию для интервью с Лизой Гиббонз и Аной Кейтс. Тери хотелось надеяться, что когда поднесут ей ко рту микрофон, она по крайней мере не забудет своего имени.

— Садись здесь, Тери… Поверни голову налево и улыбайся… Нет, нет, в камеру не смотри. Смотри в зеркало. Вот правильно, умница.

Постановщик заказал еще несколько кадров крупным планом, но как только до Тери дошел смысл услышанного, Моника сказала:

— Пора заканчивать. Продюсер ушел пять минут назад. — Она загасила в пепельнице сигарету и согнала Тери со стула.

Все вокруг начали собираться и паковаться.

— Я знала, что вы будете естественны, — сказала Моника, беря пальто. — Оставайтесь такой же с Лизой Гиббонз, и все будет в лучшем виде.

Моника потащила ее за собой, и Тери не успела даже поблагодарить Жаннин и Хейди. Она втолкнула Тери в стоящий лимузин.

— Простите, мы опаздываем. Рождественские покупки вам придется сделать позже.

Тери постаралась скрыть свое разочарование. Позже времени у нее не будет.

— Мне нужно лететь в пять тридцать, — напомнила она Монике.

— Да, я знаю. Вы и Ана поедете в одном автомобиле. Она отправляется на выходные дни в Род-Айленд.

Тери положила руки на колени и погрузилась в молчание. Моника говорила ей о том, что нужно по прибытии в студию надеть оранжевое платье, еще что-то о световых и звуковых пробах, но Тери не могла сосредоточиться. Она чувствовала себя прекрасно, когда была занята делом, а сейчас, сидя в лимузине, она снова и снова возвращалась в мыслях к своим непростым проблемам.

Завтра она впервые встретится со своим сыном. Когда она бросила взгляд на витрину детских игрушек, ей страшно захотелось купить что-нибудь необыкновенное для Адама.

Но что подарить ребенку, которого ты бросила? Чтобы возместить нанесенный ущерб, не хватит и целого магазина. Эндрю с пятницы находился в Питтсбурге, где от ее имени встречался с адвокатом. Завтра она сама встретится с адвокатом, с работником патронажа, с педиатром, с администратором и — с Адамом.

Тери понимала, что должна добиться права опеки — любой ценой, даже ценой потери Брайена. Когда вчера она уезжала, Брайен сказал ей, что вряд ли способен воспитывать ребенка — сына другого мужчины.

— Я пока что даже не представляю, Тери, как быть мужем. Что уж тут говорить об отце? Отце девятилетнего ребенка… Я боюсь даже, что если взгляну на него, то буду думать о тебе и Эндрю Леонетти… Не очень вдохновляющий способ начинать совместную жизнь.

— Я понимаю тебя, Брайен. Но ты полюбишь его.

— Научиться языку знаков, этому, уверен, я смогу. Но научиться воспринимать сына другого человека…

— Итак, ты говоришь «нет»?

— Я говорю «может быть» и «не знаю». Сейчас я не могу сказать ничего другого.

Ей не оставалось ничего другого, кроме как довольствоваться этим. Она подумала, как прореагирует Моника, если узнает, что одна из идеальных пар оказалась в такой кошмарной ситуации.

«Боже мой, наверное, я должна рассказать ей обо всем».

Раньше ей не приходила в голову эта мысль. Но сейчас она подумала, что это может быть важно.

Может ли «Идеальная жена» возбудить иск против нее и Брайена за нарушение контракта?

Тери тяжело вздохнула и искоса взглянула на Монику, которая была погружена в чтение каких-то документов.

— Возможно, вам захочется убить меня, — начала Тери, — но я обязана вам это рассказать. Правда… я не знаю, с чего начать.

Моника ничего не сказала, но на ее лице выступили бисеринки пота.

— Вы просто начните, — коротко сказала она, закуривая сигарету.

Она сохранила невозмутимое выражение лица, когда Тери, запинаясь, поведала ей о причине своей поездки в Питтсбург.

— Я посчитала, что вы уже не успеете подобрать кого-то другого, — убитым голосом произнесла Тери.

«И в этом ты абсолютно права, — подумала Моника. Ее руки слегка дрожали, когда она засовывала бумаги в портфель. — Почему все так неудачно складывается? Еву преследует какой-то маньяк. Ана скрывает какие-то факты, связанные с тем типом, которого я встретила возле ее бассейна. А теперь и моя Золушка близка к тому, чтобы потерять своего принца».

Похоже, этот июньский номер был кем-то проклят. Он может развалиться в любой момент по самым идиотским причинам, не поддающимся контролю.

«Меня, должно быть, хватит апоплексический удар. И добьет меня сообщение Ричарда о том, что отстранение Шенны не утвердили».

— Тери, мне хочется верить в то, что между вами и Брайеном все образуется, — сказала она с подчеркнутым спокойствием. — Давайте продолжать действовать в соответствии с планом. Конечно, я не эксперт по бракам, но я вижу, как он смотрит на вас, он без ума от вас. Я намерена делать ставку на это.

«Я вынуждена делать на это ставку. У меня просто нет выбора».

Тери смотрела на улицу, запруженную транспортом. Ей хотелось бы верить так, как верила Моника. Но Моника не знала всей истории, она не знала, что в жизнь Тери снова вернулся Эндрю, и его чувства оказывают воздействие на нее.

Хорошо бы увидеть в магическом хрустальном шарике свое будущее, тропу, которую она должна выбрать, и узнать, кто будет ждать ее, когда в апреле она пойдет под венец.

Но такого шарика не было. У нее были лишь инстинкт да решимость стать наконец матерью Адама. Все остальное будет зависеть от обстоятельств.

Тери смотрела по монитору в Зеленой комнате, как Лиза Гиббонз интервьюировала Ану Кейтс, расспрашивая о ее подготовке к бракосочетанию четвертого июля с сеньором Фарреллом.

Ана Кейтс оказалась ниже ростом, чем выглядела на экране, но была такой же красивой.

«Нужно не забыть взять у нее автограф для всех девочек на работе», — напомнила Тери себе, разглаживая юбку оранжевого костюма. Кажется, попросить Ану об этом будет не так трудно, как она ожидала. Ана Кейтс очень тепло заговорила с ней, когда Моника познакомила их, дала несколько советов, как расслабиться перед камерой, и настояла на том, чтобы Тери оставалась с ней в комнате для особо важных персон до начала полета.

«Кто бы мог подумать, что такая знаменитая кинозвезда окажется такой земной? — размышляла Тери, бросив взгляд на кожаную оливкового цвета сумку Аны, которую она оставила на диване. Из кармана сумки выглядывала книга в твердом переплете. Тери не могла удержаться от соблазна.

Что читает кинозвезда в свободное время? Она вытянула книгу настолько, чтобы можно было прочесть название.

«Как достичь полового удовлетворения: как расслабляться и достигать экстаза, которого заслуживаете вы и ваш партнер», автор Эллис Б.Сервантес, доктор философии.

Ошеломленная, Тери лихорадочно пыталась запихнуть книгу обратно на место, однако в этот момент дверь открылась, и вошла Моника.

— Теперь ваша очередь, душа моя. Ни пуха ни пера!

«Наверное, она готовится к новой роли, — решила Тери, пока звукооператор прикреплял микрофон к лацкану ее жакета. — Не может быть, чтобы у такой женщины, как Ана Кейтс, были какие-то проблемы в постели. «Надо рассказать об этом Жози».

Затем Лиза Гиббонз улыбнулась ей, зажегся красный огонек, и она должна была думать лишь о том, чтобы не показаться круглой дурочкой миллионам зрителей.

Ана захлопнула книгу и положила ее заголовком вниз на колени, когда в Зеленую комнату вошла Моника.

— Кажется, все прошло удачно? — живо спросила Ана.

Моника кивнула и бросила свой портфель на стул. Она хотела посмотреть интервью Тери по монитору, но, расстроенная ее признаниями в лимузине, попыталась обрести уверенность в разговоре с Аной.

— Как ваш приятель Эрик, больше не появлялся в поле вашего зрения? — как бы мимоходом спросила она, наливая кофе из серебряного термоса.

На щеках Аны вспыхнул румянец.

— Вы знаете, Моника, нет. — Она слегка приглушила голос. — Я надеюсь, вы сохраните это в тайне, как обещали.

— Естественно, вы можете положиться на меня. Я умею хранить секреты. Гарантировано! Я интересуюсь делами своих идеальных невест лишь для того, чтобы быть уверенной, что все в порядке. Я вроде наседки, а вы мои маленькие цыплятки… Во всяком случае, до того времени, пока не закончатся съемки.

Ана рассмеялась и почувствовала себя вполне непринужденно. Она взяла предложенную Моникой чашечку кофе, стараясь не расплескать его на книгу и свое коричневое платье.

— Я не очень приучена к тому, чтобы меня опекала мать, — сказала Ана, — но если маме-наседке от этого легче, то вы можете быть спокойны. Должно быть, вы здорово напугали Эрика, я ничего не слыхала о нем с того дня.

— Хорошо. — «Слава тебе, Господи!» — подумала Моника. — А как Джон?

— Как ребенок, который ждет-не дождется Рождества. — Лицо Аны впервые оживилось после того, как она закончила интервью перед камерой. — Он обожает это время года. У него в семье множество традиций, и он пунктуально их соблюдает. Его родители планируют грандиозный праздник на Новый год. — Она вздохнула и сделала глоток кофе. — У них в гостях будет чуть ли не половина высшего света Род-Айленда. Я лично собираюсь побывать в уединенном приюте лыжников, где теплый сидр, холодные ночи и нет телефонов.

Моника засмеялась.

— Я вас понимаю. Но вам надо привыкать к целованию детей и обществу матрон, если вы собираетесь переезжать на Пенсильванское авеню. — Моника перевернула лежащую у Аны на коленях книгу. — Что это? «Как пережить уик-энд среди богатых и снобов», — прочла она заголовок.

— Дело в том, что… — начала Ана, но в это время дверь открылась, и в комнату ворвалась Тери.

— Это было забавно! — возбужденно проговорила она. — Я, пожалуй, могла бы привыкнуть к этому.

Моника начала снимать с вешалки шубы и пальто.

— В это время суток на улицах сплошные транспортные пробки. Мне очень неловко выпроваживать дам, но если вы не хотите опоздать на самолет…

Тери потянулась за своей сумкой, и ее взгляд упал на книгу, которую держала Ана…

— Это… моя? — спросила она.

— Застали на месте преступления. — Прищурившись, Ана протянула тонкую книжку в зеленой обложке «Как изучить язык знаков». — Простите, я вечно сую нос в чужие дела. Я поинтересовалась, что вы читаете.

— Это ничего, мисс Кейтс. — Тери посмотрела ей прямо в глаза и еле заметно улыбнулась. — Мы квиты. Я тоже поинтересовалась вашей книжкой.

— «Нэйшнл Инквайерер». Кому мне адресовать ваш звонок?

— Дайте мне лучшего репортера.

— Минутку.

Эрик прижал телефонную трубку плечом, освободив руки для того, чтобы прикурить сигарету с марихуаной, которую он свернул.

— «Инквайерер», — ответил весьма бойкий женский голос.

— Я бы хотел узнать, сколько вы заплатите за скандальную информацию.

— Это зависит… Она подкреплена доказательствами?

— А что ж я, из головы ее взял? Конечно, подкреплена!

— Это касается какой-нибудь знаменитости?

— Еще какой! Сколько?!

— Фото? — Голос звучал так буднично, как если бы эта дама точила пилкой ногти.

— И видеопленки… Если цена подходящая.

— А это кто звонит и о чем речь?

— Мне надо знать, сколько вы заплатите, хотя бы приблизительно.

— А мне надо знать немного побольше того, что вы говорите. У меня есть более важные дела, мне некогда заниматься пустопорожними разговорами.

«Сука! Чтоб ты подохла!»

— Я еще позвоню вам. — Эрик повесил трубку.

«Ты никуда не уйдешь, мадам. Мы это сделаем попозже… На моих условиях. А сперва вернемся к плану А. Ана должна мне чертовски много, и пришла пора начинать расплачиваться со мной.

Он достал револьвер, взвел курок и дважды выстрелил в стену рядом с телефоном. После этого ему сразу стало легче.

Снизу послышался стук — это старый подагрический Кодиак стучал метлой в потолок.

— Пошел ты в задницу! — заорал Эрик и в ответ стукнул ботинком.

А чтобы окончательно утихомирить буяна, выстрелил в стену еще раз.

Спустя полчаса, выкурив две сигареты с марихуаной, Эрик откинулся на спинку стула и перечитал свой маленький шедевр:

Прочитав эти строки, Эрик удовлетворенно захихикал, затем сложил листок и сунул его в забрызганный пивом красный конверт. На захламленном пустыми банками и окурками столе он надписал имя и адрес, представив себе, в каком шоке она окажется, когда узнает, что он снова намерен заняться ею.

«Она небось думает, что отделалась от меня и что я забыл взять у нее деньжат… Малышка, если ты думаешь, что я откажусь хотя бы от одного цента из тех пятисот тысяч баксов, то у тебя что-то не в порядке с твоей красивой маленькой головкой».

Он лизнул марку, а чтобы избавиться от неприятного вкуса на языке, запил тепловатым пивом.

Направляясь к двери, он споткнулся о кучу грязного белья, которую уже две недели не мог отнести в прачечную по причине отсутствия денег. Куча появилась тогда, когда он оставил эту вонючую работу в Швеции.

Ах, черт побери, надо выбраться из этой дыры! Он был создан для более приличной жизни, чем эта. Он мог бы быть богатым, мог бы принадлежать к сильным мира сего. Жаль, что столько вонючих гадов встретилось ему тогда на съемках в Осло. Работа поначалу показалась ему интересной. Это был его шанс показать, на что он способен. Да у него больше таланта в одном левом яйце, чем во всем теле Аны Кейтс! Но этот ассистент режиссера пасла его с самого первого дня. Ведь все баловались наркотиками, а донесла она только на него, сука мерзопакостная! И все полетело коту под хвост! Кому теперь что докажешь, усмехнулся Эрик, глядя на бутылку пива. Режиссер оказался бездарным идиотом. Сейчас он больше всего сожалел об упущенных деньгах. Ну да ладно, он получит их от Аны.

Надо сделать это побыстрее. У него едва хватило наличных на прокорм, особенно после того, как этот ублюдок Аинич отказал ему в кредите.

Он с силой пнул ногой кучу грязного белья. Вонючая прачечная. Вонючее место. Вонючая сука!.. Он помог ей дебютировать в кино, когда она была непроходимой провинциалкой и деревенщиной. И она так отплатила ему! Сбила его же машиной! Когда он вспоминал об этом, ему хотелось убить ее.

Что ж, пришел ее черед расплачиваться. А позже, когда правда станет известна, она сполна получит свое.

Интересно, что этот напыщенный Фаррелл скажет о своей голливудской шлюхе, когда в бюллетене увидит препохабнейшие снимки? Или когда получит пленки и посмотрит, как она работает в постели.

Да, он позвонит опять репортеру, но только когда будет готов.

Спустя десять минут, Эрик опустил письмо в почтовый ящик и шумно захлопнул крышку.

«Читай его и рыдай, сука! Твой личный самолет скоро потерпит аварию».

— Эй, Руди, ты можешь разобрать этот адрес? Какой-то умник написал красными чернилами на красном конверте… И, конечно, не удосужился указать обратный адрес. — Отис Роргин бросил конверт своему напарнику.

— Я вижу, этот конверт уже побывал на праздничном столе, — заметил Рули. — Видишь, следы от пива? Надпись наполовину сошла.

— Выходит, кто-то от кого-то не получит рождественского поздравления… Печально.

— Ха, нам меньше работы. — Руди ухмыльнулся, кивком головы показал в сторону зала, где толпились многочисленные клиенты со связками пакетов и конвертов. Он бросил красный конверт в кучу таких же безадресных посланий, поставил табличку «закрыто» и, насвистывая, направился в сторону туалета.