Из поэзии 20-х годов

Нас не сломит нужда,

Не согнет нас беда.

Рок капризный не властен над нами:

Никогда, никогда,

Никогда, никогда,

Коммунары не будут рабами!

Всё в свободной стране

Предоставлено мне,

Сыну фабрик и вольного луга.

За свободу свою

Кровь до капли пролью,

Оторвусь и от книг и от плуга.

Пусть британцев орда

Снаряжает суда,

Угрожая Руси кандалами:

Никогда, никогда,

Никогда, никогда,

Коммунары не будут рабами!

Славен красный наш род,

Жив свободный народ —

Все идут под знамена Коммуны!

Гей, враги у ворот!

Коммунары, вперед!

Не страшны нам лихие буруны.

Враг силен? — Не беда!

Пропадет без следа,

Коли жаждет господства над нами:

Никогда, никогда,

Никогда, никогда,

Коммунары не будут рабами!

Коль нехватит солдат, —

Станут девушки в ряд,

Будут дети и жены бороться,

Всяк солдат — рядовой,

Сын семьи трудовой,—

Все, в ком сердце мятежное бьется!

Нас не сломит нужда,

Не согнет нас беда.

Рок капризный не властен над нами:

Никогда, никогда,

Никогда, никогда,

Коммунары не будут рабами!

Промчится вихрь с неслыханною силой.

Сиротка-мальчик спросит мать свою:

«Скажи, родная, где отец мой милый?»

И сыну мать, склонившись над могилой,

Ответит гордо: «Пал в святом бою!

Он призван был в дни черной непогоды,

Когда враги душили край родной,

Грозя залить кровавою волной

Светильники у алтарей свободы.

На их удар ответил он ударом

И пал, от братьев отводя беду…

Отец твой был солдатом-коммунаром

В великом восемнадцатом году!»

Привет и ласку ото всех встречая,

Сын коммунара спросит мать свою:

«Не понимаю. Объясни, родная:

Я — мал и слаб; за что мне честь такая

В родном краю?»

И мать ответит маленькому сыну:

«К тебе горят любовию сердца

За крестный подвиг твоего отца,

Погибшего в тяжелую годину.

Стонала Русь под вражеским ударом.,

Грозила смерть свободному труду…

Отец твой был солдатом-коммунаром

В великом восемнадцатом году!»

«Но почему мы не в каморке тесной,

А во дворце живем с тобой?.. Взгляни —

Какой простор! Какой уют чудесный!

За что был отдан бедноте окрестной

Дворец царей? Родная, объясни!»

И мать ответит, мальчика лаская:

«Раскрыли перед вами дверь дворцов —

Заслуги ваших доблестных отцов,

Что пали, за свободу погибая.

Шел враг на Русь с мечами и пожаром,

Неся с собой смертельную беду…

Отец твой был солдатом-коммунаром

В великом восемнадцатом году!»

И смолкнет сын в раздумии глубоком,

Взирая на могильный холм борца

И думая о доблестном далеком…

Гигантом пред его духовным оком

Восстанет тень почившего отца!

И даст он клятву — тою же тропою

Всю жизнь свою бестрепетно идти

И не сходить с отцовского пути

Неколебимо-гордою стопою.

«Клянусь быть честным, доблестным и

ярым.

К насильникам всю жизнь питать

вражду! —

Отец мой был солдатом-коммунаром

В великом восемнадцатом году!»

Синяя куртка с грудью открытой,

Неколебимой — тот же утес! —

Вот он, бессмертья лавром повитый,

В шапке, к затылку бурею сбитой,

Гордость Коммуны — красный матрос.

Этот не выдаст в тяжкую пору,

Не затрепещет в час роковой:

Смерть, как и должно дерзкому взору, —

Дерзостью встретит: «Шутишь, без спору

Не совладаешь с вольной душой!»

Даже штыками к мачте прибитый,

Тяжко изранен стрелами гроз,

Будет бороться, кровью покрытый,

В шапке, к затылку пулями сбитой,

Гордость Коммуны — красный матрос.

Синяя куртка с грудью открытой,

Неколебимой — тот же утес! —

Вон он, бессмертья лавром повитый,

В шапке, к затылку пулями сбитой,

Гордость Коммуны — красный матрос.

Помните? Ночью взвыли заводы:

«Ратуйте, близок гибели миг —

Псков затопили прусские воды!» —

Прямо с танцульки дети свободы,

В Смольный примчали сердце и штык!

Первый в читальнях красного клуба,

Первый в лезгинке, первый в бою;

Жизнью играет дерзко и грубо:

«Шашка, так шашка; Люба, так Люба!

Вон он я — ешьте душу мою!!»

Бури встречает грудью открытой:

«Бей, измывайся — крепок утес!»

Вон он, бессмертья лавром повитый,

В шапке, к затылку молнией сбитой,

Гордость Коммуны — красный матрос.

Сквозь красные — от факелов — глазницы

Моих бойниц, дымяся и горя, —

Неситесь в ночь, неýмолчные птицы,

Набатные герольды звонаря!

Вонзайте клюв в сплетения соломы, —

Вперед, вперед: минута дорога!

Да осветят пылающие домы

С ножом в зубах ползущего врага.

Товарищи! Нет выхода иного,

Как — снова в бой: на смертный подвиг

снова,

Чтоб победить иль… поголовно пасть,

Но — не попасть

Душителям во власть!

Товарищи! Я вижу с вышки красной

Зловещий бег враждебных нам валов.

И в этот миг,

Тревожный и опасный,

Вновь льется крик.

Порывистый и страстный,

Истерзанных моих колоколов…

Лижи, огонь, обугленные балки…

Топор, сверкай, щиты бойниц кроша, —

Летите в ночь, пылающие галки,

Столичные предместья полоша!

Вонзайте клюв в сплетения соломы —

Вперед, вперед: минута дорога! —

Да осветят пылающие домы

С ножом в зубах ползущего врага.

Огромный зал. Стоим плечом к плечу

(Протискаться бесплодны все старанья!)

И, повернувши лица к Ильичу, —

Немолчным криком сотрясаем зданье.

Он — на пороге. Не пройти вперед!

Немыслимо: народу слишком много…

Но вождь пошел, и перед ним — проход:

Широкая, свободная дорога!..

Идет, глядит: лаская, греет нас,

Самозабвенно не щадящих глотки,

Теплом веснушек, жизнью отчих глаз

И шаткостью взволнованной походки.

Шпалеры статуй — красных моряков.

Но вот Ильич: нежданно, из-за дому!

И, — словно ветром, тысячи голов, —

К нему, к отцу любимому, родному!!

Вас не сломил кровавый бред

Кошмарных лет,

Голодных лет;

Как встарь вы гордым сердцем юны.

«Привет вам, женщины Коммуны! —

Твердит с восторгом целый свет, —

Привет вам, женщины Коммуны,

Привет!»

В дыму и пламени пожаров

Вы были стойки и тверды

И окрыляли коммунаров,

Вливая бодрость в их ряды.

О, сколько раз, когда, бывало,

Печаль, гнетуща и остра,

Нас, что сетями обвивала, —

Те сети в клочья порывала

На брате вольная сестра:

«Взгляни, как яростно зарницы

Рвут шелк тяжелой синевы!

Очнись: он близок, луч денницы…

Дерутся братья, словно львы…»

Привет вам, гордые орлицы!

Привет вам, женщины Невы!

Когда на митинге бессчетном

Я озираю море глаз,

По взорам страстно-искрометным

Я узнаю, о сестры, вас,

Горит в вас сердце огневое,

Что щебень в пламени костра —

И пусть бушуют вихри, воя, —

Я становлюсь сильнее вдвое,

Когда со мной моя сестра.

«Не бойся вражеских ударов —

Не возродится мир оков…

Они проходят, дни кошмаров,

Редеет лагерь пауков…»

Привет вам, сестры коммунаров!

Привет вам, жены бедняков!

Вас не сломил кровавый бред

Кошмарных лет,

Голодных лет;

Как встарь вы гордым сердцем юны.

«Привет вам, женщины Коммуны! —

Твердит с восторгом целый свет: —

Привет вам, женщины Коммуны,

Привет!»