Из воспоминаний

Делегация

Конец эпопеи о совместной работе с большевиками на основе добровольно принятой обеими сторонами конституции хотелось бы описать с особым спокойствием и беспристрастием, -- как и подобает в отношении к прошлому, будившему сложные чувства и еще более сложные размышления.

Мне уже приходилось говорить, что центральным пунктом работы Комитета и основой его надежд должна была явиться посылка делегации за границу. Быть может, теперь это обстоятельство не стало бы таким сенсационным событием, каким было тогда; ведь в 1921 г. большевики и остававшиеся под ними русские граждане еще не были вхожи в апартаменты Европы и Америки: блокада отделяла Россию от остального мира полностью... Стоял, поэтому, вопрос, -- как отнесутся в Европе к этим "соглашателям", слившим свою судьбу -- в гражданской войне -- с судьбами Внутренней России... Сложность положения значительно увеличивалась еще и тем, что этим посланцам предстояло встретиться в Европе не только с иностранцами, но и с русской эмиграцией, об отношении которой к оставшимся в России мы хорошо знали, несмотря на блокаду. Ведь это отношение изменилось лишь теперь, после стольких переживаний. Тогда -- это была другая сторона гражданской войны, еще не остывшая, еще не различавшая оттенков и направлений в недрах "вражеского лагеря", -- Советской России. Эту сложность понимали мы хорошо; также хорошо понимали ее и большевики, что в особенности сказалось при выработке для делегации инструкции. Нам и тогда уже было ясно, что -- в случае чего -- большевики воспользуются именно этой сложностью и на ней разыграют свою игру. Наша "игра" должна была состоять поэтому в величайшей осторожности и в том, чтобы не дать им зацепиться хотя бы за малейший уклон нашего поведения в сторону от основной задачи. Все члены Комитета отлично понимали, какое решающее значение имеет выпуск заграницу делегации для взаимоотношений обеих сторон.

Комитет долго и старательно подбирал прежде всего личный состав делегации. Разнокалиберный состав его не мог, конечно, сделать этот выбор с большим единодушием: людей с бесспорной для всех авторитетностью в России всегда было мало, -- если они вообще были... После жарких дебатов и перестановок установили, наконец, ее состав. Конечно, прежде всего должны были войти инициаторы всего этого дела: ответственность делегации была огромна, -- им и надо было взять ее на себя. H. M. Кишкин решительно отказался ехать за границу по соображениям и личным, и общественным. Он до 1921 года непрерывно сидел по тюрьмам, здоровье его было сильно расшатано, сердце работало плохо. А кроме того, кто-нибудь из инициаторов непременно должен был остаться во главе Комитета, чтобы держать связь с делегацией и с властью именно в том духе, как это было нужно. Выбрали, поэтому, двух других инициаторов, С. Н. Прокоповича и меня. Один должен был ведать всей экономической частью пропаганды заграницей, а другая -- как член Лиги спасения детей (тогда уже скончавшейся), -- вопросом о детях голодающих губерний. Совершенно бесспорным членом делегации оказался покойный граф Л. А. Тарасевич: его тесные связи с медицинским миром за границей были всем известны. От кооперативов вошел глава Московского народного банка М. П. Авсаркисов, затем дочь великого отца А. Л. Толстая, имя которой в связи с квакерскими организациями также могло быть полезно при сборах пожертвований.

Эту пятичленную делегацию надо было возглавить лицом и именем, лояльность, корректность, беспристрастие и известность которого за рубежом были бы вне сомнений. Долго выбирать не пришлось: лучшим главой делегации -- и даже по признанию власти -- был, конечно, бывший председатель второй Государственной думы, Федор Александрович Головин. Эту тяжелую обязанность он и принял на себя с "тяжелым сердцем" -- как говорил он сам, -- но с полным пониманием положения.

В качестве секретаря и управляющего делами, сформировавшаяся делегация пригласила С. А. Бенкендорфа, сына покойного русского посла в Англии. Он прекрасно знал языки, обычаи и нравы правящих кругов, с которыми делегации неизбежно пришлось бы столкнуться9.

После выборов, делегация немедленно занялась выработкой инструкции, которая должна была затем быть утверждена Комитетом и властью, и которой регулировались бы ее действия за границей. При окончательной редакции этой инструкции нам пришлось весьма резко столкнуться с покойным Красиным, которому поручены были переговоры о ней со стороны власти. В этой же инструкции отразилась -- как в зеркале -- и сложность положения, в которое попадала делегация, уезжая в Европу из страны с непризнанной и не признаваемой властью...

Всего в инструкции было 72 пункта. Самыми характерными пунктами было следующее: "Делегация действует самостоятельно, но устанавливает контакт с советскими миссиями за границей, систематически осведомляя их о ходе своих работ, координируя при их содействии свою деятельность с деятельностью других подобных организаций". "Делегация составляет единое целое и подчиняется своей внутренней дисциплине. Никакие индивидуальные интервью ее отдельных членов с кем бы то ни было не допускается". "В своих выступлениях за границей делегация не касается политических вопросов и не передает, ни правительству, ни Комитету никаких предложений о пожертвованиях, связанных с какими бы то ни было политическими условиями". "Равным образом делегация не принимает и не передает никаких поручений или обращений к советской власти, не имеющих непосредственного отношения к помощи голодающим". "Члены делегации могут быть в любое время отозваны или самим Комитетом, или соответствующими органами власти".

А вот и пункт, вызвавший бой с Красиным: "Делегация образует заграничные отделения Комитета, в которые могут входить как иностранцы, так и русские граждане, проживающие за границей".

-- Я прошу конец этого пункта вычеркнуть, сказал Красин. Никаких русских граждан, проживающих сейчас за границей, нет... Есть только враждебная нам эмиграция.

-- На такой скандал делегация идти не может. Как можно в деле неполитическом, в бедствии народном, лишить эмиграцию возможности помощи? -- ответили ему.

-- Они сами себя лишили этой возможности, оторвавшись от страны и стараясь погубить ее вкупе с иностранцами.

-- Тогда нельзя обращаться и к иностранцам... Но образовывать отделения русского Комитета с заявлением, что в них могут входить лишь иностранцы и не имеют права входить русские, -- это же скандал, Леонид Борисович! Да, наконец, Комитеты там уже образовались. Что же, сказать им: не подходите, помощи от вас мы не примем, потому что вы русские, оторвавшиеся от страны? А как отнесутся иностранцы к такому поведению делегации? Поверят ли, что Комитет стоит вне гражданской войны, а не ведет ее сам? Нет, на такое поведение ни делегация, ни Комитет никогда не согласятся...

-- Вы сами не знаете, на что вы идете, заявил Красин. Если вы желаете воздерживаться от политики, то они этого вовсе не желают. Бурцев начнет вас травить, а вы невольно будете защищаться. Вот вам и воздержание... Милюков и сейчас уже протягивает вам руку... Что же, резко отвергнете?

-- В нашей инструкции есть пункт об отозвании. Предоставьте делегации проявить такт в столь трудном положении... Вы успеете отозвать ее и тогда, когда она бросится в объятия П. Н. Милюкова: не забывайте, Леонид Борисович, что делегация оставляет в руках советской власти своих заложников...

Красин недовольно замолчал. Упоминание о "заложниках" было ему неприятно. А заложников делегация, действительно, оставляла. В то время как вырабатывалась окончательно эта инструкция, в канцеляриях-- тогда главным образом во Всероссийской чрезвычайной комиссии -- готовились наши паспорта. И мы для получения их должны были заполнить анкету. В графе "Кто ручается?" велено было написать: все остающиеся в Москве члены Комитета не коммунисты. Таким образом создавалась круговая порука. Малейший неосторожный шаг делегации, -- и эти "поручители" являлись бы ответчиками. Я помню, какое тягостное впечатление произвело на весь Комитет это требование. Сама делегация поставила вопрос: можно ли ехать при таких условиях? Однако ни один из членов Комитета не пожелал "поворачивать назад". Почти все говорили одно и то же:

-- Ехать необходимо. Это же центральный пункт нашей работы! Что же касается ответственности, -- то вам, делегации нашей, мы верим. А утонуть в советской России можно в любой момент на сухом месте...

В конце концов Красин снял свое требование об изменении пункта о "вхождении в заграничные Комитеты русских граждан": он почувствовал, что на этом пункте произойдет конфликт, которого тогда они еще не хотели...

И еще один пункт в инструкции делегации вызвал неудовольствие Красина: "Местопребывание делегации за границей -- в Лондоне".

-- Скажите, почему делегация выбрала своим постоянным местом Лондон? -- спросил он на заседании делегации с президиумом.

-- Нам кажется, что в Англии мы найдем гораздо больше людей, способных двинуться на это дело помощи, чем в других странах. Прежде всего -- квакерские организации, которые и во время блокады приходили нам на помощь...

-- А не потому, что это -- центр... антантовской политики? -- иронически спросил он.

-- Нет, -- спокойно ответили ему. -- Мы ведь не государство, а только маленький Комитет, и мы надеемся, что Англии не будет надобности распространять на нас свою политику...

-- А почему вы едете через Швецию, а не через Германию, которая ведь также предоставила вам визы? -- продолжал он свой допрос.

-- Кажется, и вы, Леонид Борисович, и Аркос ("Общество англосоветской торговли". -- О. В.) ехали в Лондон через Швецию. Надеемся, что это особого политического смысла не имеет? Что касается виз, то мы, действительно, за визами в Германию не обращались: она прислала их сама. За это мы уже послали ее правительству глубокую благодарность через главу ее торговой делегации. Ведь делегации придется быть и в Германии...

-- Все это очень странно... недовольно бросил он. Но на изменении маршрута не настаивал. Мы так и не поняли, что именно показалось ему странным.

Наконец, была окончательно выработана инструкция и утверждена общим собранием Комитета. Лежали готовыми и наши паспорта -- в канцелярии Комиссариата иностранных дел. Отъезд был назначен на 18-е августа. Одно только не было готово: багаж самой делегации... По мере накопления конфликтов, по мере сгущения атмосферы, делегация все менее и менее верила в возможность выполнения своей задачи. Личных сборов не было: все с напряжением следили за развитием конфликта общественного...