Из воспоминаний

(Из воспоминаний и переписки Е. Д. Кусковой)

Имена авторов и персонажей этой переписки не были полностью забыты в Советской России. Даже в "классической" поэме В. Маяковского "Хорошо", созданной к 10-летнему юбилею Октября, в одной из глав в фельетонном переложении на тему пушкинского "Онегина" фигурирует томящаяся от любви к Керенскому "старушка Кускова" и утешающая ее "усатая няня П. Н. Милюков". И, несмотря на окарикатуренное изображение, автор не зря считал, что эти фигуры многое говорят читателю. Сейчас имя одного из крупнейших русских историков и политических деятелей рубежа XIX-XX вв. Павла Николаевича Милюкова вышло из забвения -- переизданы его труды и мемуары, о нем пишутся научные работы. А вот имена Екатерины Дмитриевны Кусковой и ее мужа Сергея Николаевича Прокоповича вспоминаются незаслуженно реже. Между тем редкая книга о русской эмиграции обходится без упоминаний об этих авторитетнейших общественных деятелях.

В печальном мартирологе крупнейших деятелей русской науки и культуры, надолго утраченных Россией имена супругов Прокоповичей достойны занять самые почетные места. А опыт их долгой жизни (они умерли в глубокой старости в Швейцарии) должен быть чрезвычайно поучителен и для нового поколения граждан России. Публикуемые ниже мемуарный очерк и фрагменты из их эмигрантской переписки дают нам уникальную возможность заглянуть в жизнь русской интеллигенции в ее самые трагические периоды -- время репрессий начала 20-х, когда была сорвана последняя попытка честного сотрудничества с коммунистическим режимом, а затем и эмигрантское житье периода военного лихолетья. Эти материалы ценны не только биографическими подробностями из жизни виднейших представителей русского Зарубежья, но и свидетельствами глубокого патриотизма старой русской интеллигенции, кстати, так никогда и не смирившейся с большевистской диктатурой и террором. Но сначала несколько слов об авторе этих материалов.

Кускова (Прокопович) Екатерина Дмитриевна (урожд. Есипова, по первому мужу Ювеналиева, 1869 г. Уфа -- 1958 г. Женева) -- писательница, журналистка, политический и общественный деятель прожила очень сложную жизнь. Дочь учителя гимназии, затем акцизного чиновника и малограмотной татарки-прислуги она рано осталась сиротой.

В 1884 г. ее отец застрелился, мать умерла от туберкулеза. Катя Есипова одновременно работала воспитательницей в приюте и училась в саратовской гимназии. Была исключена из последнего класса за "возмутительное" (с точки зрения начальства) сочинение на тему стихотворения А. С. Пушкина "Поэт и чернь". В этом же году закончила гимназию экстерном. Вышла замуж за учителя физики Ювеналиева и вместе с ним активно работала по организации народнических кружков. В 1890 г. муж умер от туберкулеза, а маленький сын от дифтерии.

С 1890 по 1895 г. участвует в организации "Народное право" -- последней попытке восстановления "Народной воли" под руководством М. А. Натансона. Вступает в фиктивный брак с народовольцем Петром Кусковым, державшим многодневную голодовку в саратовской тюрьме. Благодаря этому браку революционера удалось вызволить из заключения.

Биография Кати Кусковой (эту фамилию она будет носить всю свою долгую жизнь), казалось, развивается в хрестоматийном ключе, сформулированном Борисом Пастернаком в поэме "1905 год":

...Затворницы ж эти,

Не чаяв,

Что у них,

Что ни обыск,

То вывоз реликвий в музей,

Шли на казнь

И на то,

Чтоб красу их подпольщик Нечаев

Скрыл в земле,

Утаил

От времен и врагов, и друзей...

Повернись события по-другому, и, может быть, имя Екатерины Кусковой стояло бы в одном ряду с Софьей Перовской, Желябовым и Халтуриным. Но в 1891 г. во время эпидемии холеры санитарный отряд, где работала молодая фельдшерица, подвергся нападению бунтующих крестьян, Екатерина чудом осталась в живых. Видимо, эти события глубоко отразились на ее мироощущении, непосредственный контакт с "русским бунтом бессмысленным и беспощадным" сделал Екатерину Дмитриевну убежденной противницей насильственных методов политической борьбы. Уже в изгнании, она, вспоминая революционную молодость, убежденно утверждает: "Всякая революция... не творит культурные ценности, а разрушает их. Разрушает не только то, что сгнило, но и то, что еще подлежит развитию..."1.

В 1895 г. Екатерина выходит в Санкт-Петербурге замуж за молодого экономиста с марксистским уклоном С. Н. Прокоповича (1871-1955) и активно работает в рабочих и студенческих пропагандистских кружках. Здесь судьба сводит ее с молодым адвокатом из Самары Владимиром Ульяновым. Весь предыдущий жизненный путь будущего лидера большевиков -- антипод биографии Екатерины Дмитриевны: благополучная и обеспеченная семья штатского генерала, потомственное дворянство, кратковременная ссылка в семейное имение, как и последующая комфортабельная поездка в Шушенское (в ссылку в вагоне 2-го класса!).

Окончательно развела Екатерину Дмитриевну и радикальных эсдеков история с "Credo". Это, выражаясь современным языком, информационно-дискуссионное письмо, о приоритетности борьбы за экономические права рабочих не предназначалось для опубликования. Его переслала брату А. И. Ульянова-Елизарова. Ленин же не только написал резкий протест, но и опубликовал документ без согласия его авторов. С тогдашними моральными принципами интеллигенции это никак не согласовывалось, что отмечает и известный историк революционного движения Адам Улам в своем классическом труде "Большевики", но будущему вождю пролетариата уже тогда моральным казалось только то, что способствовало его политическим целям. Да и интеллигенцию вождь никогда не любил, недаром, уже будучи главой государства, он пишет опальному тогда Горькому: "...она (интеллигенция) считает себя мозгом нации... на самом деле она не мозг, а г-но... "История с "Credo" навсегда определила отрицательное отношение супружеской четы Прокоповичей к Ленину и, надо признать, в оценке его моральных качеств они были правы. Во время голода 1921-го года, о чем речь пойдет ниже, Владимир Ильич не постеснялся цинично использовать авторитет бывшей соратницы по рабочему движению. Вот его секретная записка членам Политбюро: "Строго обезвредить Кускову... От Кусковой возьмем имя, подпись, пару вагонов от тех кто ей (и этаким) сочувствует. Больше ни-че-го"2. В 1900-1905 гг. Екатерина Дмитриевна вместе с мужем активно участвует в деятельности эмигрантской оппозиционной печати (именно она организовывала доставку газеты "Освобождение" из Финляндии в Санкт-Петербург) и на I съезде партии Конституционных демократов выдвигается в состав ЦК. Но Кускова и Прокопович отказываются войти в состав кадетской партии, так как выражают резкое несогласие с рядом тактических и программных установок П. Н. Милюкова. Ариадна Владимировна Тыркова-Вильямс -- член ЦК, Кускову явно не любящая, побег которой за границу организовала Екатерина Дмитриевна, в своих мемуарах вспоминает: "Умеренные социалисты... не видели больше нужды оставаться попутчиками либералов... Кускова твердила, что с освобожденской программой нельзя подойти к массам... от нарождающейся кадетской партии она оттянула... возможных попутчиков слева... и прежде всего своего мужа С. Н. Прокоповича..."3.

Активно работая в журналистике и кооперативных учреждениях, Кускова продолжает воплощать в жизнь свое убеждение о необходимости культурной работы в народе и особенно среди крестьянства. Эти убеждения и привели ее мужа С. Н. Прокоповича, ставшего к тому времени одним из крупнейших российских экономистов, в состав Временного правительства на должность министра торговли и промышленности, а затем (в последнем составе) министра продовольствия. И Екатерину Дмитриевну, и Сергея Николаевича связывали с Керенским тесные дружеские отношения, а если судить по мемуарам Нины Берберовой и ее книге "Люди и ложи", и участие в деятельности так называемых политических масонов накануне революции (впрочем, книги Берберовой современными российскими историками оцениваются очень критически, а большая часть архивов Кусковой находится в Техасе и Гарварде, так что, этот сюжет ее жизни явно требует серьезных дополнительных исследований4.

Не приняв Октябрьский переворот, супруги, тем не менее, не покинули Россию. Они открыто перешли в оппозицию большевикам -- Сергей Николаевич до 29 ноября 1917 г. возглавлял подпольное Временное правительство, а в газете "Власть народа", издателем и членом редколлегии которой была Екатерина Дмитриевна, велась постоянная идейная борьба с диктатурой с позиции "народной демократии", что и послужило одной из причин репрессий против нее и ее супруга. Один за другим "откалывались" старые идейные соратники. Выражая их мнение, Зинаида Гиппиус -- "сестра по ложе" -- записывает в "Дневнике": "...в Москве омерзительно... А Кускова (да что с ней?) ежедневно кричит, что "надо работать с большевиками". Эти облизываются, хотя ту же Кускову ежеминутно закрывают. Не понимаю это бескорыстное хлебание помоев..."5. Константин Паустовский, сотрудничавший в этой газете, вспоминает в своей "Повести о жизни" эпиграмму, которую с молодой беспощадностью сочинили сотрудники: "Ку-ку, ку-ку кукушечка, напрасно не кукуй, мадам Кускова -- душечка, о прошлом не тоскуй...".

Конечно же, о самодержавной России супруги не тосковали, но вряд ли новой власти могли понравиться следующие строки: "...В русской революции сплелись три основных фактора, сделавших ее исключительно разрушительной. Первый фактор -- некультурность масс; второй... -- долго копившаяся социальная ненависть, как продукт слишком позднего уничтожения крепостного права. И, наконец, третий фактор -- догма большевизма, поставившая своей задачей не ликвидацию старых институтов, а насильственное уничтожение целых социальных классов..."6.

Профессор Ричард Пайпс в своей фундаментальной биографии Петра Струве дает следующую, не очень убедительную характеристику Кусковой, как "смелой и благородной женщины, которую уважали даже оппоненты, но ее политические идеалы всегда оставались довольно расплывчатыми, а оценки весьма неточными..."7. Скорее всего, это объясняется тем, что ведя идейную борьбу против большевистского режима, Екатерина Дмитриевна и на практике не сидела сложа руки, ей -- российской патриотке принцип "чем хуже -- тем лучше", которым руководствовались такие столпы "духовной оппозиции", как Сергей Мелыунов или Иван Ильин, чьи имена не раз встретятся в ее мемуарах и переписке, был глубоко чужд. Она в это время тесно сотрудничает с В. Г. Короленко, став вместе с ним во главе "Лиги спасения детей" -- первом проекте борьбы с беспризорностью, который вызвал гнев всемогущей Лубянки.

Но главным поводом, прогремевшим на весь мир, стало дело "Всероссийского общественного комитета помощи голодающим". В страшный голод 1921 г., оставшиеся в России общественные деятели протянули власти руку помощи. Поскольку ни одно правительство, ни одна серьезная общественная организация Запада иметь дело с правительством Ленина -- Троцкого не хотели, то после встречи представителей интеллигенции с Львом Каменевым 21 июля 1921 г. возник так называемый "Помгол", в состав которого наряду с Максимом Горьким, Константином Станиславским, "либеральным большевиком" Анатолием Луначарским, бывшим товарищем министра финансов H. H. Кутлером вошли супруги Прокоповичи и H. M. Кишкин. Общественный комитет стал своего рода моральным гарантом для получения Советским правительством продовольственной помощи с Запада. Именно Сергей Николаевич и Екатерина Дмитриевна вместе с Н. Кишкиным провели всю организационную работу "Помгола", после которой "Американская администрация помощи" министра торговли США Герберта Гувера ("АРА") согласилась на поставки продовольствия в Россию. Но Комитет проработал только пять недель. Руководствуясь личной инструкцией Ленина от 26 августа: "Предлагаю сегодня же распустить "Кукиш" (издевательское сокращение от фамилий Кусковой и Кишкина. -- О. В.) ... Прокоповича сегодня же арестовать и продержать месяца три... газетам дадим директиву... изо всех сил их высмеивать и травить не реже одного раза в неделю в течение двух месяцев" (8), чекисты на следующий день арестовали рабочую группу Комитета. Кишкин и супруги Прокоповичи были приговорены... к расстрелу (!) и только вмешательство знаменитого полярного исследователя Фритьофа Нансена, координировавшего помощь России по линии "Лиги Наций" и будущего президента США Г. Гувера спасло их. Прокоповичи были сначала сосланы в Вологодскую губернию, а затем высланы из России. Именно эти события, получившие всемирный резонанс подробно изложены в очерке "Месяц "соглашательства", впервые опубликованном в эсеровской заграничной газете "Воля России" в 1928 г.

Не забывая приказа Вождя, советские историки вылили кучу грязи как на "Помгол" и его сотрудников, так и на американскую организацию помощи "АРА", которой чекисты пристегнули "дело о шпионаже" (См., например, вышедшую в советское время тремя изданиями лживую книгу Д. Голинкова "Крушение антисоветского подполья в СССР"). Но вот большая цитата из книги современного английского историка Орландо Файджеса "Человеческая трагедия", получившую в 1997 г. специальную премию за лучший исторический труд в Великобритании: "...С группой общественных деятелей Горький обратился к Ленину за разрешением создать добровольную организацию для помощи голодающим. В результате 2-го июля возник Всероссийский общественный комитет помощи голодающим, сокращенно "Помгол", первая и последняя независимая организация, созданная при коммунизме. Это было частично соглашением с Горьким и частично средством обеспечения иностранной помощи для согласия Ленина на его создание. Семьдесят три члена "Помгола", включая ведущих деятелей культуры (Горький, Короленко, Станиславский); либеральные политики (Кишкин, Прокопович, Кускова); бывшие царские министры (H. H. Кутлер) и ветераны Народничества (Вера Фигнер); доктора и толстовцы. Здесь даже оказалось место для Александры Толстой, дочери писателя, которая последние четыре года провела в чекистских тюрьмах и трудовых лагерях. "Помгол" стремился воскресить тот общественный дух, который спас страну в 1891 г.: это заставило обратиться к русской и заграничной общественности для содействия делу помощи. Князь Львов, который принимал участие в деле помощи тридцать лет назад, собрал деньги и организовал поставки продовольствия через Парижскую организацию "Земгора" (даже в изгнании он продолжал работу в земстве). Для уверенности в том, что "Помгол" не вовлечен в политику, большевики ассигновали ему "ячейку" из двадцати видных коммунистов, возглавляемых Каменевым. Ленин был уверен в том, что голодный кризис не в состоянии поднять ту же общественную оппозицию, как это случилось в 1891 году. Отвечая на обращение Горького, Герберт Гувер предложил послать "Американскую администрацию помощи" в Россию. Гувер основал АРА для поставки продовольствия и медикаментов в послевоенную Европу. Два условия Гувера состояли в том, что все должно проходить независимо, без вмешательства коммунистического режима, и в том, что все американские граждане должны быть освобождены из тюрем.

Ленин был в ярости: "Необходимо наказать Гувера, надо открыто дать ему пощечину так, чтобы видел весь мир..." -- негодовал он. Когда же "Помгол" получил американскую помощь, Ленин приказал прекратить работу, несмотря на решительные протесты Каменева и Горького.

27 августа все его члены, включая Горького и Короленко, были арестованы ЧК, по обвинению во всевозможной "контрреволюционной деятельности", и позднее высланы за границу или в зоны внутри страны. Даже Горький под давлением Ленина был вынужден уехать за границу "для поправки здоровья".

К лету 1922 г., когда ее деятельность достигла апогея, АРА снабжала 10 млн человек ежедневно. Она (АРА) также отправляла огромные партии медикаментов, одежды, оборудования и зерна -- благодаря чему были собраны два последующих урожая 1922 и 1923 гг., которые окончательно вывели Россию из голода. Итоговая цена деятельности АРА составила $61 млн. Большевики приняли эту помощь с удивительным отсутствием благодарности: никогда еще так щедро дареному коню так позорно не смотрели в зубы. Они обвинили АРА в шпионаже, в попытке дискредитировать и свергнуть Советскую власть, и постоянно вмешивались в их деятельность, обыскивая конвой, задерживая поезда, конфискуя поставки и даже арестовывая общественных работников. Два условия оказания помощи, поставленные Гувером -- невмешательство и освобождение всех американцев, находящихся в заключении -- оба эти условия были бессовестно нарушены большевиками. Кроме того, грубое нарушение было обнаружено Америкой, когда она узнала, что получая продовольственную помощь с Запада, Советское правительство в то же время экспортировало миллионы тонн собственного зерна для продажи за границей. Когда у Советского правительства потребовали ответа, оно заявило, что нуждается в экспорте, чтобы приобретать промышленное и сельскохозяйственное оборудование из-за границы. Но этот скандал сделал невозможным открытие дополнительных фондов США для АРА в России, и в июне 1923 г. АРА приостановила свою деятельность.

Для Горького способ, которым Советское правительство "регулировало" голодный кризис был одновременно постыдным и неудобным. Это был главный фактор в его решении покинуть Россию. Когда голод миновал, большевики послали краткую официальную ноту благодарности американцам.

Но Горький был более благодарен. В письме от 30 июля, в котором отражались его глубокие идеалы, Горький писал Гуверу: "Во всей истории человеческих трагедий я не знаю большего испытания для человеческих душ, чем события, через которые прошли русские люди, и в реальной истории человечества я не знаю ни одного достижения, которое с точки зрения значительности и благородства можно сравнить с той помощью, которую вы оказали. Ваша помощь войдет в историю как уникальный, великий подвиг, достойный славы, которая надолго останется в памяти миллионов русских людей, которых вы спасли от смерти. Благородство американцев воскресило мечту о братстве людей в то время, когда человечество очень нуждается в милосердии и сострадании..."9.

Итак, в конце 1921 -- начале 1922 г. супруги Прокоповичи оказались в Чехословакии. О деятельности Исследовательского института в Праге, возглавляемого С. Н. Прокоповичем рассказывают многие эмигрантские источники, но вот выдержка из современной прессы -- газета "Сегодня": "Вчера президент Сбербанка России Андрей Казьмин передал в дар ИНИОН РАН собрание материалов Экономического кабинета профессора Сергея Прокоповича. Эмигрировав в 1922 г. из России, он возглавил Экономический кабинет (научно-исследовательский центр по проблемам народного хозяйства России), который создавался в Берлине, а затем был переведен в Прагу. Кабинет выпускал два периодических издания: "Бюллетень" и журнал "Русский экономический сборник". Всего Экономическим кабинетом было издано 140 бюллетеней.

Во время недавнего пребывания в Праге А. Казьмин получил от Национальной библиотеки Чехии восемь томов копий этих материалов. Оригиналы бюллетеней хранятся в Карловом университете в Праге... Директор ИНИОН академик Владимир Виноградов... отметил, что "документы несомненно вызовут большой интерес у специалистов в области экономики, истории, политологии. Уникальность материалов заключается, прежде всего, в том, что они были подготовлены экономистами-эмигрантами и представляют непредвзятый взгляд на процессы, происходившие в России..."10. На основании этих материалов российский исследователь уже опубликовал целую монографию11.

О деятельности же Экономического кабинета в годы Второй мировой войны и гитлеровской оккупации Чехословакии любопытные сведения содержатся в публикуемой ниже переписке.

Работы Прокоповича издавались даже в Советской России, о чем в одном из писем упоминает Екатерина Дмитриевна, а на XVIII конференции ВКП(б) уже почти всесильный сподвижник "отца народов" Георгий Маленков счел нужным упомянуть о "фальшивках эмигрантского лжеученого Прокоповича", что вызывало негодующее письмо Кусковой.

Оказавшись в Швейцарии, супруги почти целиком отдаются работе по помощи гонимым войной эмигрантам, так как Екатерина Дмитриевна становится во главе русского зарубежного Красного креста. Особое внимание будущих исследователей наверняка привлекут связи Кусковой с первой женой Горького Е. Н. Пешковой, возглавлявшей Политический Красный крест в России и очень много сделавшей для помощи жертвам большевистского террора. Да и с самим Горьким Прокоповичи поддерживали тесные взаимоотношения в первые годы его эмигрантской жизни. Прервались они только тогда, когда "классик пролетарской литературы" стал все более активно поддерживать крепнущую сталинскую диктатуру. Любопытно, что Екатерина Дмитриевна была одним из немногих адресатов Горького в эмиграции (если не единственным!), перед которым он пытался оправдываться, причем с такой ожесточенностью, которая явно выдавала угнетавший его комплекс вины. "...У Вас есть привычка не молчать о явлениях, которые вас возмущают, я же не только считаю себя вправе и могу молчать о них, но даже отношу это умение к числу моих достоинств. Это аморально? Пусть будет так... Суть в том, что я искреннейше и непоколебимо ненавижу правду, которая на 99 % есть мерзость и ложь... я знаю, что 150-миллионной массе русского народа эта правда вредна..."12.

Супруги Прокоповичи вместо иезуитских софизмов занимались прямой поддержкой бедных и гонимых русских. История помощи советским гражданам (военнопленным и рабочим), бежавшим из Германии в Швейцарию должна заинтересовать исследователей мировой войны.

Несмотря на тяжелое материальное положение (до войны супруги получали грант фонда Карнеги на экономические исследования, а в военное время эти деньги не доходили до адресатов), Прокоповичи находили возможность материально поддерживать живущие в настоящей нужде семьи русских эмигрантов во Франции: историка и политического деятеля Павла Милюкова, литературного критика Константина Мочульского, профессора М. Могилянского и др.

Известный эмигрантский журналист и мемуарист Андрей Седых в очерке о Милюкове неоднократно упоминает Екатерину Дмитриевну в качестве постоянного автора "Последних Новостей" (статьи которой Милюков, тем не менее, постоянно правил, "выдерживая политическую линию"), а в 1940-1942 гг. он вспоминает, что Кускова: "умоляла <Милюкова> переехать в Швейцарию... соблазняла его богатствами женевской Публичной библиотеки, Павел Николаевич отказался -- переезд казался ему трудным и пугала высокая швейцарская валюта... очень ограниченные средства у него еще оставались, но на жизнь в Швейцарии их могло не хватить..."13.

Но одной из важнейших своих обязанностей супруги считали всемерную поддержку русской библиотеки в Швейцарии, основанную замечательным библиофилом Николаем Александровичем Рубакиным и его женой Маргаритой Артуровной Бегман, которые и являются адресатами публикуемой переписки. Подвижнический труд Н. А. Рубакина, огромные архивы которого после смерти были переданы в СССР и составляют существенную часть уникального собрания рукописного отдела Российской государственной библиотеки, донес до нас и эпистолярное наследие Екатерины Дмитриевны Кусковой -- замечательного общественного деятеля, первыми читателями которого в современной России станут читатели данной книги.

(Все материалы публикуются с сохранением современных автору выражений и сокращений, исправлены только грамматические ошибки и опечатки.)

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Кускова Екатерина. Революция, скифы и культура// Воля России. Прага, 1927. No 38. Июль.

2 Ленинский сборник XXXVI. М.: Изд-во ИМЛ, 1975. С. 287.

3 Тыркова А. На путях к свободе. Лондон, 1990. 2-е изд. С. 211.

4 Интересующимся можно порекомендовать монографию А. И. Серкова "История русского масонства 1845-1945". СПб., 1997. С. ?

5 Гиппиус Зинаида. Дневники (запись от 18 мая 1918 г.). М., 2002. С. 234.

6 Власть народа. 1918. No 36. 5 июня.

7 Пайпс Ричард. Струве: Правый либерал: Биография. М.: Моск. шк. полит, исслед., М., 2001. С. 435.

8 Куртуа С, Верт Н. и др. Черная книга коммунизма. М.: Три века истории, 2001. С. 136.

9 Figes Orlando. A People's Tragedy: Russian revolution 1891-1924, PIMLICO. L., 1996. P. 779-780 (пер. наш. -- О. В.).

10 Сегодня. 1997. 21 окт.

11 Ручкин А. Б. Российское зарубежье 20-х гг.: проблемы адаптации ученых-эмигрантов на примере экономического кабинета С. Н. Прокоповича. М.: ИНИОН, 1999. 270 с.

12 Цит. по: Ваксберг А. Гибель буревестника. М.: Терра, 1999. С. 223.

13 Седых Андрей. Далекие близкие: воспоминания. М.: Захаров, 2003. С. 161.