Из золотых полей

Глава 20

Зверовидного великана, подряженного работать на мельнице, звали Бобби Фред Хэмилтон, но Нэйт обращался к нему не по имени, а по прозвищу — «Солдат». У него была окладистая, густая, с проседью борода, благодаря которой он казался еще огромнее и страшнее. В первый же день работы он выяснил, что Чесс — дочь офицера, воевавшего в армии генерала Роберта Эдварда Ли, и с этой минуты стал ее рыцарем и почтительным слугой.

Сам Бобби Фред сражался под командованием Нэйтена Бедфорда Фореста, и когда он рассказывал о смерти своего генерала в 1877 году, у него перехватывало горло. Но его голос становился звучным и звонким, когда он повествовал о славных днях кавалерийских налетов на вонючих чертовых янки в теннесийских холмах — «ох, мэм, простите за грубое слово, как-то сорвалось с языка». Чесс слушала его часами, сидя на каменной ступеньке крыльца под бледными лучами зимнего солнца. Теперь по мосту редко грохотали фермерские повозки: Рождество прошло, праздничных пирогов и печений больше не пекли, поля были схвачены морозом, а дороги превратились в ледяной каток, опасный для лошадей. Бобби Фред жил в трех милях от мельницы, на ферме своего двоюродного брата, и ходил на работу пешком. Когда он приходил на мельницу, его борода была покрыта инеем.

Чесс беспокоилась за него: ведь он был уже немолод, и к тому же в сражении при Виксбурге его ранили в грудь.

А Бобби Фред беспокоился за нее. Благородная леди, чей папаша был офицером в армии генерала Ли, не должна засыпать муку в бочонки и мыть грязные полы.

Вскоре они стали задушевными друзьями.

— Я готов жизнь положить за миссис Ричардсон, Нэйт, — сказал как-то старый солдат. Он упрямо не желал обращаться к Чесс по-свойски и звать ее по имени. Но Нэйт был другое дело — ведь его папаша ничем не отличился на войне.

— Я тебе верю, Солдат. Пока ты с ней, я за нее спокоен.

Нэйт платил ему скрепя сердце, поскольку работы на мельнице почти не было.

Но зато Хэмилтон был известен в округе как меткий стрелок и опасный кулачный боец, который в драке может вырвать противнику глаз, Он стоил тех денег, которые ему платили, потому что отпугивал злоумышленников.

— Боюсь, что, когда наступит оттепель и люди опять повезут на мельницу зерно, он распугает всех наших клиентов, — со смехом предположила Чесс. — Я уже представляю себе, как фермеры что есть силы нахлестывают лошадей, чтобы побыстрее унести ноги.

— Невелика беда. К тому времени мы уже будем производить сигареты. — В голосе Нэйта звучала непоколебимая убежденность.

Чесс молилась, чтобы он оказался прав. Работа над машиной поглощала его все больше и больше, так что он уже не мог ни думать, ни говорить ни о чем другом.

К середине февраля сигаретная машина была наконец собрана. Теперь надо было испытать ее.

Не обошлось без проблем. Зубчатая передача, передававшая вращение от водяного колеса к машине, была точно такой же, как и та, которая приводила в движение мельничный жернов, и из-за этого механизмы машины работали слишком медленно.

Но валы вращались, и зубцы деревянных шестерней зацеплялись пусть и неторопливо, но равномерно; лоток, отходящий от загрузочного бункера, ритмично открывался и закрывался; барабан для бумаги вращался без бумаги; и кордный транспортер медленно двигался под кистью, прикрепленной к пустой емкости для клея, подвигаясь к резаку-гильотинке, который мерно клацал, разрезая воздух.

Чесс и Нэйт ошеломленно глядели друг на друга Когда мечта вдруг становится реальностью, первое побуждение всегда одно — не верить своим глазам. Только очень маленькие дети убеждены, что, когда мечты сбываются, это в порядке вещей.

— А что дальше? — прошептала Чесс.

За нужными материалами: специальным клеем, рулонами сигаретной и оберточной бумаги, картонными коробками — Нэйт отправился не в Дерхэм, а в далекий Ричмонд. Табачный лист курительного сорта он приобрел на четырех разных складах, везде платя наличными, покупая понемногу и называясь вымышленным именем, притом каждый раз — другим. Фабрику Аллена и Джинтера он обходил стороной. Конечно, вряд ли кто-нибудь в Ричмонде мог его узнать, но теперь, когда цель была уже так близка, он стал особенно осторожен.

На протяжении всего долгого, тяжкого пути домой Нэйт ночевал в повозке, держа револьвер под рукой. Впервые за последние двадцать лет он в течение многих дней ни разу не помылся.

Чесс вполуха слушала военные рассказы Бобби Фреда и не отрываясь смотрела на дорогу.

Чтобы Солдат не увидел, чем нагружена повозка, Нэйт подъехал к мельнице ночью. Бобби Фред чуть было не застрелил его: он прятался в лесу, чтобы в случае чего защитить Чесс.

— Благодари Бога, что ночь выдалась лунная, — сказал он Нэйту. — Давай, я помогу тебе разгрузиться.

При этом он дал «слово солдата Конфедерации», что никому не расскажет, что он сегодня видел.

Нэйт беспокоился, что теперь его секрет может раскрыться; Чесс же оставалась совершенно спокойной. Им еще многое оставалось сделать. Нужно было освободить табачные листья от черешков и измельчить их, переделать зубчатую передачу, соединявшую машину с водяным колесом, и наконец — дать их фирме название и зарегистрировать ее в окружном суде в Хиллсборо.

— Мы назовем нашу фирму «Стэндиш сигарет компани», — объявил Нэйт. — Но сделаем это в самую последнюю очередь, после того как изготовим и продадим первую партию сигарет. Ведь когда фирма будет зарегистрирована, все смогут узнать, чем мы занимаемся, и на нас коршунами налетят конкуренты.

Первого апреля Солдат помог Нэйту погрузить в повозку пятьсот картонных коробок. В каждой коробке было сто бумажных пакетиков, а в каждом пакетике — десяток сигарет.

— Сегодня первое апреля, то есть день самый что ни на есть подходящий для валяния дурака, — смеясь, сказал Нэйт.

Чесс ясно видела по его оживленному лицу, что он наслаждается риском и жаждет ввязаться в бой.

— Я поеду прямиком в Дерхэм, — решил он. — Именно там Блэкуэлл со своим «Быком» и Бак Дьюк наиболее сильны. Я нанесу им удар прежде, чем они атакуют меня.

Когда он сворачивал на большую дорогу, по мосту проезжала первая за это утро повозка с зерном. Холода уже миновали, и работы на мельнице прибавлялось с каждым днем.

«По крайней мере теперь я буду занята делом, — подумала Чесс. — Когда работаешь, время идет быстрее, и становится легче ждать».

Она засыпала муку в бочонок клиента, когда Нэйтен вдруг появился в дверях. От неожиданности рука, в которой она держала совок, чуть вскинулась, и мука просыпалась мимо бочонка. Нэйтен пробыл в городе меньше, чем полдня. Почему он так рано вернулся? Что стряслось?

— Все до единой! — закричал он с порога. — Чесс, я продал все сигареты до единой! Я нанял адвоката, и он сейчас подает документы на регистрацию. У нас уже есть счет в банке Морхеда, и я привез целую повозку курительного табака, причем уже измельченного. Держись за шляпу, Чесс, ракета вот-вот взлетит!

Тут он заметил, что на мельнице есть клиент, владелец одной из соседних ферм.

— Алек, — громко обратился к нему Нэйт, — дай мне пожать твою руку. Сегодня помол не будет стоить тебе ни цента. Мне чертовски повезло, и я хочу, чтобы и тебе перепало от моей удачи.

— Ну, спасибо, Нэйт.

Вернувшись домой, Алек сказал жене, что «этот малый Ричардсон совсем спятил с ума».

Причина столь быстрой распродажи сигарет «Стэндиш» была проста: они были необыкновенно дешевы. Сигареты фабрик Блэкуэлла, Дьюка и Аллена и Джинтера, свернутые вручную, сбывались розничным торговцам по пять долларов за тысячу, а Нэйт продавал свои за три доллара семьдесят пять центов.

— Я только что купил эти проклятые пошлинные марки и пошел к Джиму, чтобы он помог мне наклеить их на коробки. В магазине Энджира в это время как раз был коммивояжер фирмы твоего дяди Льюиса, и он тут же купил у меня весь товар. Он собирается распродать его тем магазинам, в которые будет заезжать. Не исключено, что он сжульничает — станет продавать сигареты отдельно, а пошлинные марки — отдельно, но это уже не мое дело. Свою квитанцию от бюро налоговых сборов я получил, так что перед законом я чист.

Джим жутко разозлился из-за того, что его магазину ничего не осталось. Я и сам рассчитывал, что он возьмет тысячу или две. Теперь, поскольку ему и этого не досталось, он хочет взять все пять тысяч.

Нэйт позвал Бобби Фреда:

— Слезай вниз, Солдат! Сейчас ты получишь повышение.

Когда тот слез по лестнице, Нэйт с силой хлопнул его по спине в знак дружеского расположения.

— Солдат, я решил нанять еще одного работника. Он будет работать под твоим началом. С этой минуты на мельнице будешь распоряжаться ты. А мы с миссис Ричардсон будем строить сигаретную фабрику.

Сказав это, он так стремительно вышел вон, что Чесс не успела задать ему ни одного вопроса. Она посмотрела на Бобби Фреда. Тот пожал плечами. Потом они оба улыбнулись. Мчаться в экспрессе, которым правил Нэйт, было одно удовольствие.

На следующий день сигаретная машина работала все то время, когда мельница не молола зерно клиентов. В конце концов Нэйт отсоединил силовой привод от жерновов. Он был недоволен слишком малой выработкой — всего пять тысяч сигарет в сутки.

— Но этого же достаточно, чтобы выполнить заказ Джима, Нэйтен. А времени на их изготовление ушло совсем мало.

— Как ты не понимаешь? Если бы мы делали сигареты весь день, без перерывов, то дневная выработка увеличилась бы до пятидесяти тысяч штук! Выручка от их продажи составила бы около двухсот долларов. Если отнять расходы на пошлинные марки — доллар семьдесят пять центов, то у нас все равно оставалось бы пятьдесят долларов чистой прибыли в день. Каждый день, Чесс! Если машина станет работать без перерывов, к концу недели мы заработаем больше денег, чем я получил за лимонные рубашки.

— Мне неприятно разбивать твои радужные надежды, Нэйтен, но нет никакой гарантии, что ты сможешь реализовать пятьдесят тысяч сигарет в месяц, не говоря уже о том, чтобы продавать столько каждый день. Зато мы знаем наверняка, что мельница дает почти двадцать долларов прибыли ежемесячно. Это большие деньги.

— Разве я говорил, что мы перестанем молоть зерно? Я сказал, что мы построим отдельную фабрику, которая будет производить только сигареты. Да ведь у нас теперь больше четырехсот долларов на счету в банке, женщина, ты понимаешь, что это значит? Стоит нам захотеть, и на такие деньги мы могли бы отгрохать себе настоящий дворец.

У Чесс подогнулись колени, и она села, где стояла, больно ударившись об пол. Четыреста долларов? Какая огромная сумма! Впрочем, тут нечему удивляться; в конце концов они с Нэйтом вместе делали подсчеты, а потом вместе установили цену. Но она производила все выкладки в расчете на одну тысячу сигарет. Как же она могла упустить из виду, что прибыль на тысячу штук нужно умножить на пятьсот, ведь вчера было продано полмиллиона сигарет? Придя в себя, она решительно сказала:

— Надо нанять бригаду рабочих, чтобы соорудить для фабрики еще одно водяное колесо. У вас с Джимом ушло на это почти два месяца, потому что вас было только двое. И я считаю, что фабрику следует строить из кирпича, а не из дерева, иначе пожар может все погубить.

В это мгновение она сделалась очень похожа на своего мужа. Все дело было в одинаковом выражении глаз.

Три дня спустя к мельнице подъехал шериф графства Дерхэм в сопровождении двух помощников, вооруженных винтовками. Пока один из помощников стоял на карауле, он вручил Нэйту уведомление о том, что против него возбуждено дело в суде. Компания Бонсака обвинила его в нарушении прав, защищенных патентом, и предъявила ему иск о возмещении убытков на пятьдесят тысяч долларов.

Шериф забил гвоздями дверь мельницы и велел помощнику охранять ее.

— В это помещение запрещено входить вплоть до окончания судебного дела, — сказал он. — Устройство, которое у вас там находится, будет представлено в суде в качестве вещественного доказательства.

Бобби Фред Хэмилтон заметил, нарочито растягивая слова на теннесийский манер, что он, пожалуй, побудет поблизости какое-то время.

— Мне всегда казалось, что не дело ставить лису охранять курятник. Так что я пригляжу за этим малышом с шерифской звездочкой.

— Эй, мистер, попридержи язык, — окрысился помощник шерифа и с вызовом уставился на Бобби Фреда. Но через несколько секунд отвел глаза куда-то вбок. Потом он повернулся и демонстративно подергал ручку двери, как будто желал удостовериться, надежно ли она забита.

Нэйт взял Чесс под руку и отвел в дом.

— Доставай патент, — сказал он нетерпеливо. — Мы сейчас же едем к Питу Бингему, тому дерхэмскому адвокату, о котором я тебе говорил. Этот шериф не внушает мне доверия. Он явился сюда, не имея на это никакого права: ведь мы находимся не в графстве Дерхэм, а в графстве Орендж. Помнишь, я тебе говорил, что едва мы начнем дело, как на нас коршунами налетят конкуренты? Так оно и вышло: кто-то в Дерхэме разозлился до чертиков и решил нас прихлопнуть.

— Но в уведомлении сказано, что обвинение предъявил Бонсак.

— Его наверняка надоумил какой-то тип — или типы — из Дерхэма. До Роанока, где обосновался Бонсак, слишком далеко. Ну да ничего, Пит уладит это дело в два счета. Машина твоего дедушки была запатентована раньше, так что нам не о чем беспокоиться.

— Я в этом не так уверена. Погоди минуту, дай мне подумать…

Машина Бонсака по-прежнему то и дело ломалась — они знали это из письма Огастеса Стэндиша, — тогда как машина самого Огастеса работала как часы. Значит, их конструкции существенно различались. Скорее всего, они смогут добиться судебного запрета на использование машины Бонсака, предъявив в суде свой патент, выданный раньше. Но не лучше ли позволить конкурентам использовать сигаретную машину Бонсака со всеми ее недостатками? Если дело будет разбираться в суде, машина Огастеса Стэндиша будет представлена там в качестве вещественного доказательства; тогда адвокаты противной стороны получат право изучать ее, сколько они пожелают, и, конечно, постараются выведать, что именно делает ее лучше машины Бонсака.

— Послушай, Нэйтен: будь ты на их месте, ты бы послал к конкуренту инженера, который выдавал бы себя за адвоката? Лично я бы послала. И он смог бы делать замеры и рисовать чертежи, сколько душе угодно.

Поэтому я считаю, что мы должны поехать прямо к Бонсаку и заключить с ним сделку. Мы пообещаем не трогать его, если он не будет трогать нас. Надо договориться с ним напрямую, без участия адвокатов.

Нэйт некоторое время молчал, обдумывая ее слова.

— Ты говоришь дело, компаньон, — сказал он наконец. — Но прежде чем ехать, надо будет кое-что уладить. Мы должны сделать так, чтобы этот шериф не смог забрать нашу машину или привести кого-нибудь, чтобы тот осмотрел ее. У меня есть одна идея…

Вскоре Чесс уже выходила из дома, неся поднос, на котором стоял и три чашки и кофейник. От свежесваренного кофе шел соблазнительный аромат.

— Мне стало так жаль вас двоих, — воскликнула она, подходя к двери мельницы.

Подавая чашку Бобби Фреду, она шепнула:

— Скажите, что вам не хочется кофе, и идите к Нэйтену: он ждет вас у колеса.

Пока она и помощник шерифа беседовали о том о сем и попивали кофе, Нэйт и Солдат оседлали лопасти водяного колеса, доехали на них до второго этажа мельницы и взобрались на помост под окном. Бобби Фред обвязал себя веревкой, Нэйт спустил другой ее конец в люк, где находился отсоединенный силовой привод, и, разувшись, соскользнул по ней вниз.

Чесс болтала и смеялась, пока у нее не заболело горло. Но она все равно продолжала болтать и смеяться. Тем временем Нэйт разобрал машину до остова, сложил все детали в бочонки для муки, а потом, обвязывая бочонки по одному веревкой, отправил их наверх Бобби Фреду.

Вскарабкавшись обратно на помост, Нэйт перебрался с него на лопасть колеса и съехал вниз. Солдат спустил ему на веревке бочонки, потом отвязал ее от своей талии, сбросил на руки Нэйту и тоже съехал вниз на лопасти мельничного колеса.

Вдвоем они спрятали бочонки в лесу, забросав их прошлогодней листвой.

— Давно я так не веселился, — пробасил Бобби Фред. — Почитай, с тех пор, как служил разведчиком в армии.

— Мистер Бонсак, я полагаю, вы не раз беседовали с моим дедом. Его имя Огастес Стэндиш, он владелец плантации Хэрфилдс.

Чесс знала, что выглядит очень элегантно в своем бело-сером полосатом платье, модном корсете и соломенной шляпке, которую Джим Монро продал ей в кредит. Счет Нэйта в банке Морхеда был заморожен до конца процесса.

Адвокат Бонсака попытался было вставить слово от имени своего клиента, но Нэйт тут же вмешался и посоветовал ему помолчать.

— Мистер, моя жена еще не кончила говорить. Ведь у вас достанет благовоспитанности не перебивать леди, не так ли? Имейте в виду, я могу расценить это как оскорбление.

— По выражению вашего лица, мистер Бонсак, — продолжала Чесс, — я вижу, что вы опасаетесь того, что я могу сейчас сказать. Но вам незачем беспокоиться…

Не прошло и часа, как они пришли к соглашению. Нэйт проводил адвоката до дверей местного отделения телеграфной компании «Вестерн юнион».

— Я хочу удостовериться, что вы действительно отзываете свою свору, и притом окончательно, — пояснил он.

На самом деле его больше интересовало другое: имена тех, из кого эта свора состояла.

— Как я и предполагал, — сказал он Чесс по дороге домой, — за всем этим стояли Бак Дьюк и Блэкуэлл со своим «быком». А также твой дядя Льюис.

Чесс задохнулась от изумления.

— Как же так? Ведь он знает, что ты — мой муж. И к тому же он друг дедушки.

— Я ведь уже говорил тебе, Чесс: в бизнесе нет места дружбе. В нем всяк норовит посильнее боднуть конкурента. Как говорится, каждый за себя и к черту проигравших.

Когда они возвратились на мельницу, Нэйт и Солдат наняли дюжину человек для охраны. Только после этого Нэйт снова собрал машину. Но прежде чем приступить к сборке, он заменил старый висячий замок на двери и добавил к нему еще два засова с замками.

— Ну все, теперь можно опять взяться за дело, — сказал он, когда машина была готова. Его глаза азартно блестели. — Мы заставим этих ублюдков трястись от страха — ведь они попытались проделать это с нами.