Из золотых полей

Глава 45

Чесс чувствовала, что ей не выдержать обеда из пяти перемен блюд и разговора за большим столом в банкетном зале. Ей казалось, что вместо крови по ее жилам бежит электричество, что кожа на ее теле натянута слишком туго и что она вот-вот начнет дергаться, если ей не удастся хоть какое-то время побыть одной, в тишине.

— Этот свежий горный воздух совсем опьянил меня, — сказала она Нэйту, — да к тому же я еще плотно позавтракала в Бакспринг-Лодж, не говоря уже о том первом плотном завтраке, который нам подавали здесь перед прогулкой. Пожалуйста, извинись за меня. Я собираюсь немного вздремнуть.

— Тогда я задерну занавески. Между прочим, после ужина я собираюсь опробовать здешний кегельбан.

— А что ты делаешь сегодня днем, Нэйтен? — как бы вскользь спросила Чесс.

— Поеду в Эшвилль. Если Джордж не слишком взвинтил здешние цены на землю в горах, я, может быть, надумаю купить участок.

— Нэйтен Ричардсон! Я решительно не желаю жить в таком доме, как этот. А что до паровых котлов и динамо-машин, то ты и в Стэндише можешь иметь их сколько душе угодно.

Нэйт покачал головой и улыбнулся.

— Успокойся, Чесс, я ведь не Вандербильт, и мне никогда не стать таким, как они. Да я этого и не хочу. Нет, я думал не об этой громадине, а о тех славных бревенчатых домиках там, высоко в горах, на вершине мира. Хорошо бы заиметь один такой домик, чтобы было куда податься в июле и августе, когда в Стэндише становится жарко, как в печке. Что-то вроде того летнего горного дома, который есть у Уилсонов. Гасси гостила у них там и была в диком восторге.

Это была правда. Правдой было и то, что в августе в предгорных районах Северной Каролины часто стояла почти нестерпимая жара.

Но самое главное — это то, что Нэйтена не будет целый день.

— По-моему, это было бы прекрасно, — сказала Чесс.

Она и вправду попыталась немного поспать. Но ей никак не удавалось расслабиться.

Все шло не так, как надо, и она была в полном смятении.

«Я должна чувствовать себя счастливой. Скоро я опять буду с Рэндалом. Я знаю его; он наверняка уже нашел комнату, где мы сможем побыть вдвоем, настоящую обитель любви, непохожую на тот мерзкий чулан. Все будет как в Лондоне, где я прожила самые чудесные дни моей жизни. Мы снова отгородимся от всего мира, и он будет держать в объятиях меня, а я — его».

Чесс сладко потянулась, отдаваясь воспоминаниям.

Но ее натянутые нервы не дали расслабиться напряженным мышцам, и она не смогла потянуться до конца, так, как ей хотелось.

«Мне нужно быть с ним, заняться любовью, вот отчего я не нахожу себе места. Я хочу Рэндала».

Она не могла отдыхать. Не могла ждать. Она решила сейчас же пойти на место их встречи.

Пусть даже Рэндала там не окажется, по крайней мере она будет там, куда он скоро придет, и это овеет террасу перед библиотекой тем очарованием, которое ей так необходимо почувствовать. Прямо сейчас, немедля.

Слава Богу, библиотека была пуста. В ней были только книги, а они всегда были ее друзьями. Ее взгляд с нежностью скользил по полкам, пока она медленным, осторожным шагом продвигалась к застекленной двери, выходившей на террасу.

От холодного ветра у нее на миг пресеклось дыхание. Чесс плотнее запахнула свою меховую накидку. Она оделась тепло, так, чтобы не мерзнуть на свежем воздухе, потому что не желала, чтобы хоть какое-то неудобство отвлекало ее от тех драгоценных мгновений, которые она проведет с Рэндалом.

Терраса, как и все остальное в этом доме, была чрезмерно велика. Ее крытая каменная колоннада была увита ползучими растениями. Сейчас, зимой, солнечный свет мог беспрепятственно проникать между их голыми, безлистными плетями и нагревшиеся за день камни излучали приятное тепло. Чесс расслабила пальцы, крепко сжимавшие полы ее накидки, и подняла лицо навстречу косым лучам солнца.

— Сейчас ты похожа на жрицу Гелиоса[54].

— Тогда ты, должно быть, сам Аполлон.

Она обернулась. Ее глаза и глаза Рэндала встретились и заговорили без слов.

Сердце Чесс затрепетало от радости, ибо в напряженном взгляде Рэндала она вдруг заметила что-то новое, чего в нем не было раньше. Они смотрели так друг на друга уже сто или больше раз, и всегда их глаза говорили: «Я хочу тебя». Это желание и теперь читалось в его взгляде, и она, как и ранее, почувствовала, что ее тело отвечает на его зов. Но сейчас, кроме: «Я хочу тебя» — его взгляд говорил ей и другое, то, чего она тщетно искала в нем прежде.

Он сказал это вслух:

— Я люблю тебя, Чесс.

Она задрожала.

— Я люблю тебя, Рэндал.

Они не бросились друг к другу, не соприкоснулись. Слова, которые произнесли их губы и глаза, соединили их крепче самых тесных объятий.

Прошло несколько долгих, долгих мгновений, потом Рэндал заговорил:

— Когда ты переберешься ко мне?

Чесс подняла голову.

— Что ты имеешь в виду? Ты нашел укромную комнату?

Рэндал улыбнулся.

— Ненасытная. Я мечтаю о том же. Но это будет потом. А сейчас нам надо поговорить, обсудить, что делать дальше. Как скоро ты сможешь приехать в Лондон?

— Я не могу этого сделать, Рэндал. Не могу просто так взять и поехать в Лондон, без всяких причин. Что я скажу Нэйтену?

— Моя дорогая, ты совсем меня не поняла. Я люблю тебя, Чесс. Я никогда не думал, что это может случиться со мной, но вот случилось. Я бесповоротно влюбился в тебя. Я осознал это после того, как ты уехала и я вдруг поймал себя на том, что ищу тебя взглядом на каждой улице, пытаюсь уловить звук твоего смеха в каждой толпе. Я хочу, чтобы ты стала моей женой. Сколько времени тебе потребуется, чтобы получить развод?

Чесс была ошеломлена. Столько раз она жаждала услышать из уст Рэндала: «Я люблю тебя». Ни о чем большем она никогда не думала. Услышать от него: «Я люблю тебя» — было ее недостижимой мечтой. Чесс хотела услышать эти слова много-много раз и сохранить их в своем сердце. И сейчас, когда они наконец были сказаны, ей хотелось наслаждаться ими, а не думать о том, что может произойти потом.

— Рэндал, — проговорила она умоляюще. — Я не могу сейчас думать. Мой разум не в силах сразу усвоить все это.

— Я понимаю. Я сам думаю об этом уже много месяцев, а тебе, конечно, нужно немного времени, чтобы собраться с мыслями. Скажи мне только одно: что ты любишь меня и выйдешь за меня замуж. Это будет самый первый шаг. А остальное мы обговорим после.

— Я люблю тебя. Я люблю тебя, Рэндал, — Чесс тряхнула головой, как бы пытаясь прояснить сумбур, царящий у нее в голове. — Но я совершенно не представляю, как я смогу выйти за тебя замуж.

Рэндал подошел к ней, коснулся пальцами ее лба.

— Не хмурься и ни о чем не беспокойся — Его улыбка была полна нежной снисходительности. — Мы найдем тебе хорошего поверенного — то есть адвоката, как говорят здесь, в Америке. Он всем займется.

Рука Рэндала обхватила ее плечи, поддерживая ее и подбодряя.

Но его пальцы не смогли стереть складок, прорезавших ее лоб. Они были порождены раздумьями, а не беспокойством. Чесс пыталась навести порядок в круговерти бессвязных мыслей, теснящихся у нее в голове.

— Я не уверена, что смогу жить в Англии, — высказала она одну из них вслух, чтобы лучше ее обдумать.

Рэндал рассмеялся.

— Но ты ведь уже жила в Англии и пользовалась там большим успехом. Твое место там, Чесс, там, а не здесь. Ведь ты не из этого племени варваров, ты — Стэндиш. Теперь, когда Конфедерации больше нет, твой настоящий дом — Англия.

Он притянул ее к себе.

— К тому же там ты будешь со мной.

Пока он говорил, Чесс неотрывно смотрела на горы, но их спокойно-величавый вид не помог прояснению ее мыслей. Она отвела глаза от горных вершин и взглянула в лицо Рэндалу.

— Я не хочу думать! — выпалила она. — Я хочу чувствовать. Хочу, чтобы ты обнял меня, занялся со мной любовью. Сейчас, Рэндал, я хочу тебя сейчас.

— Да. Мы поговорим потом. Я уже все устроил. Поднимись на лифте, как будто ты направляешься в свою комнату. Остановись на втором этаже, а потом езжай на третий. Я уже буду ждать тебя там, подымусь первым по лестнице для прислуги. Подожди две минуты после того, как я уйду, и только потом иди.

— Рэндал, поцелуй меня.

— Я поцелую тебя там, в комнате, моя любимая. Эта терраса видна из многих окон.

Едва только его рука коснулась ее тела, как ей уже не нужно было ни о чем думать. Вспоминая, она ничего не преувеличивала: в объятиях Рэндала и впрямь была колдовская сила, он доводил ее до экстаза. Вихрь чувств вознес ее к солнцу, и мир со всеми его заботами остался далеко позади и был забыт. Чесс любила и была любима, а все остальное не имело значения.

В блаженном полузабытьи, наступившем потом, она положила голову на его широкую грудь и стала гладить его твердую, мускулистую руку, ощущая под пальцами мужественную упругость его кожи. Теперь ее мысли были ленивы и спокойны; ничто в них не предвещало угрозы.

— Рэндал, а чем ты занимаешься?

— Чем занимаюсь? Что ты имеешь в виду?

— Мне просто интересно. Так чем ты занимаешься? Что собой представляет твоя жизнь?

— Но ведь ты уже и так все о ней знаешь. Я понемногу коллекционирую произведения искусства. Читаю. Хожу в театр. Встречаюсь с друзьями. Бываю в своих клубах. Светский сезон я провожу в Лондоне. Гощу в поместьях своих друзей, чтобы принять участие в охоте. И иногда езжу на континент.

Он взял ее руку и положил ее себе на бедро.

— Мм, как хорошо. А теперь пусти в ход кончики ногтей… Разумеется, после того как мы поженимся, нам придется принимать гостей. У холостяков нет такой обязанности. Мы купим загородный дом с охотничьими угодьями, а на светский сезон будем снимать особняк в Лондоне — или наоборот, как ты захочешь. Многое будет зависеть от размера той суммы, которую тебе выплатит твой муж.

Чесс перестала его гладить и рывком села на кровати.

— Суммы, которую мне выплатит мой муж? О чем ты?

Рэндал опять притянул ее к себе.

— Ты же с ним разведешься; так всегда поступают в подобных случаях. И он выделит тебе часть имущества. Полагаю, Нэйт будет очень щедр; ведь он любит тебя. Мы купим дом, породистых лошадей…

Чесс высвободилась из его объятий, повернулась, встала на колени и, сев на пятки, посмотрела на него сверху вниз.

— Ты, наверное, сошел с ума, Рэндал. Ты вообразил, что я Консуэло Вандербильт? Скажи, какую цену ты назначил за этот брак?

Теперь в его взгляде не было нежной снисходительности.

— Оставь эту мелодраму, Чесс. Ты же взрослая женщина, а не девчонка. Чтобы жить в комфорте, нужны деньги. Только в дешевых романах для низших классов мужчины и женщины довольствуются одной любовью. А люди нашего круга должны поддерживать определенный образ жизни, иначе общество будет их игнорировать.

Чесс смотрела на красавца-мужчину, который так долго был властителем ее сердца и ума. Она знала каждый дюйм его сильного, гибкого тела, каждый упругий завиток волос на его голове; его лицо было знакомо ей лучше, чем ее собственное, потому что она любовалась им сначала воочию, а потом в мыслях не одну тысячу часов.

И все же перед нею был незнакомец. Она почти не знала ни его сердца, ни его мыслей.

— Рэндал, мне надо идти, — сказала она. — Нэйтен может вернуться с минуты на минуту.

Он вздернул плечи, приподнявшись на левом локте. Его правая рука погладила ее колени, скользнула по мягкой, чувствительной коже на внутренней стороне ее бедер.

— Побудь со мной еще немного. Ты сумеешь придумать, что ему сказать.

Помимо воли она сладострастно изогнула спину подставляя груди ласкам его губ и рук. Ее тело властно требовало его тела. Она чувствовала, что уже сейчас в ней все горячо и влажно, готово к тому, чтобы он вошел в нее.

— Нет, — проговорила она, задыхаясь, — нет, не теперь.

Она подавила порыв своей плоти, встала с кровати и неверным шагом дошла до ванной. Закрыв за собою дверь, Чесс тяжело привалилась к ней: ее шатало от слабости.

Что-то, таящееся у нее глубоко внутри, дало ей силы уйти. Потом, в своей комнате, после того, как телесная слабость прошла, она вновь обрела способность мыслить, а не только чувствовать.

«Я люблю тебя», — сказала она Рэндалу. «Я люблю его», — твердила она себе тысячу раз. Как могла она быть настолько уверена, что любит человека, который — теперь она это знала — был для нее совершенным незнакомцем?

Нет, думать так о нем несправедливо. Рэндал — отнюдь не незнакомец. Он — именно то, чем кажется, то, чем был всю свою жизнь. Английский джентльмен из высшего общества, обязанный во всем следовать его законам.

С ее стороны было ребяческой наивностью оскорбиться, когда он заговорил о деньгах. Это вовсе не означало, что он хочет жениться на ней из-за ее денег. Если бы Рэндал захотел жениться на деньгах, ему бы отлично подошла любая из юных протеже Флоренс Твомбли.

Он в самом деле любит ее. Ее, Чесс. Со всеми ее морщинками и сединой.

Тут было отчего прийти в изумление.

Но почему тогда она не обезумела от счастья? Ведь именно об этом она мечтала, этого желала больше всего на свете, разве не так? Быть любимой Рэндалом и любить его. Заниматься с ним любовью. Вот что они делали, когда оставались вдвоем, — занимались любовью, а не любили.

Любовь — это другое. Ее нельзя отгородить от мира, закрыв за дверью спальни. Любовь — это общий риск, общий энтузиазм, это общая жизнь, когда двое вместе познают новое, вместе учатся на ошибках и делят друг с другом все. Любовь — это когда мужчина и женщина вдвоем пролагают первую тропу по нетронутому снегу приключений, которые приносит с собой каждый новый день.

Любовь — это Нэйтен. Так было с того первого дня, когда они оба рискнули своим будущим. Нэйтен и жизнь рядом с Нэйтеном — вот то единственное, чего она всегда хотела. По-другому было только в спальне.

И кто же был в этом виноват?

На мгновение Чесс ощутила всю ту горечь разочарования в самой себе, всю ту ярость, которые накопились в ней за пятнадцать лет ее брака. Нэйтен никогда не хотел ее; он заставлял ее чувствовать себя неудачницей — уродливой и нежеланной.

И тут она рассмеялась. Потому что теперь она знала, что может быть желанной. И знала, как просто мужчине и женщине «тешить» друг друга. Ей вовсе не нужно ждать и надеяться, что Нэйтен научит ее, как это делается. Пожалуй, она и сама могла бы поучить его кое-чему.

Ей не терпелось увидеть его реакцию, услышать его изумленное «О, Господи Боже, Чесс!»

Как же им будет хорошо! Убранная красным шелком комната наполнилась пьянящим звуком ее счастливого, обольстительного смеха.

Возвратившись из Эшвилля, Нэйт зашел в свою комнату, чтобы переодеться к обеду. Дверь между ванной комнатой и спальней Чесс была открыта. Он собрался было закрыть ее, но тут услышал голос Чесс:

— Зайди ко мне, Нэйтен.

Она читала, опираясь на гору подушек, наваленных на кровати. Ее длинные волосы были распущены по плечам и желто-зеленому шелковому халату.

— Как же долго ты спала, Чесс, — сказал Нэйт. — Лучше бы ты поехала со мной. Я подыскал четыре участка земли возле деревушки, которая называется Бревард. Дорога там так себе, но она идет вдоль самого гребня горы, и оттуда видно все на многие мили…

— Нэйтен, — Чесс швырнула свою книгу на пол. — Нэйтен, будь добр, послушай, что я тебе скажу.

Он посмотрел на нее с любопытством. Что-то в ней изменилось, но он не мог разобрать — что.

Чесс улыбнулась.

— Нэйтен, ты отдаешь себе отчет в том, что за все пятнадцать с лишним лет нашего брака ты ни разу, ни единого раза не поцеловал меня?

— Ерунда. Быть того не может.

— Ни разу, Нэйтен. Я хочу, чтобы ты подошел сюда и поцеловал меня прямо сейчас.

Ох уж эти женщины! Странные создания. Нэйт пожал плечами и сделал, как она просила — звонко чмокнул ее в щеку.

Она схватила его за лацкан пиджака, так что он не смог разогнуться.

— Нет, не так, — сказала она. — Так можно целовать и сковородку. — Она резко потянула его вниз; он потерял равновесие и неуклюже упал на нее, уткнувшись лицом в подушки.

Чесс подняла его голову и повернула ее. Потом ее губы легко коснулись его губ. Она провела губами вокруг его рта, слегка укусила его за нижнюю губу, потом ее раскрытые уста жадно припали к его устам, требуя, настаивая, пока его язык не очутился в ее рту, не затрепетал в поисках ее языка и не нашел его.

Когда она наконец отпустила его, он задыхался.

— А теперь скажи, что ты любишь меня, — потребовала она.

— Господи Боже, Чесс, что это на тебя нашло? Что ты делаешь?

— Скажи мне, что ты любишь меня, Нэйтен.

— Но ведь ты же и так знаешь.

— Ничего я не знаю, потому что ты никогда мне этого не говорил. Скажи, мне это, Нэйтен.

— Я люблю тебя. Теперь ты довольна?

Нэйт чувствовал себя полным идиотом. Он не понимал, что происходит. Не мог в это поверить.

Чесс засмеялась.

— Над чем это ты смеешься? Наверное, надо мной. Послушай, Чесс, ты ведешь себя как-то чудно. Кончай это дело, прекрати.

— Прекратить? Ну, нет! Мне следовало сделать это еще пятнадцать лет назад.

Ее пальцы проворно расстегивали его пиджак, жилет, воротничок, рубашку.

— Я помню, как ты приехал к дедушке. Ты тогда разделся и стал мыться под струей воды из насоса, и когда я увидела твою обнаженную грудь, меня вдруг всю охватило какое-то странное чувство.

Грудь Нэйта и сейчас была обнажена, и Чесс легко-легко, словно перышком, царапнула ее ногтями.

Нэйт схватил ее запястье.

— Перестань. Такие вещи не подобают леди.

Он покраснел до корней волос.

В глазах Чесс плясали озорные искры.

— Ты всего лишь мужчина, мой любимый. Да-да, Нэйтен, я тоже люблю тебя. Но ты ничего не знаешь о леди и пора тебя наконец просветить. Отпусти мои руки. Я собираюсь расстегнуть твои брюки.

— Чесс!

Ее улыбка была полна наигранной скромности.

— Если, конечно, ты не можешь быстро расстегнуть их сам. Я требую осуществления моих супружеских прав, Нэйтен. Я хочу, чтобы ты занялся со мной любовью. Чтобы ты меня тешил. Мне нужно этого много-много. Чтобы наверстать все, упущенное за пятнадцать лет.

Он смотрел на нее в остолбенении, ошеломленно раскрыв рот. Его пальцы разжались и отпустили ее запястья.

Но вскоре Нэйт пришел в себя и взял дело в свои руки. Он занимался с нею любовью с глубоким вниманием ко всем реакциям ее тела, с нежностью, которая отсрочивала и усиливала каждый взрыв их страсти. Они открывали для себя то, что так долго было сокрыто от них, открывали с любовью, с полным слиянием своих душ, сердец, сознания и плоти.

Потом он взял ее лицо в ладони и нежно поцеловал один раз. От этого полного любви, ласкового прикосновения его губ на ее глаза навернулись слезы счастья, и он осушил их поцелуями.

В холле зазвенел гонг. Пора было переодеваться к обеду.

Они улыбнулись друг другу. Им не было надобности что-либо говорить о комичной своевременности этого сигнала. Оба они уже почувствовала настоятельную потребность в утехах более прозаического свойства, таких, как еда. Другая, большая потребность, была на время утолена.

Чесс улыбнулась, глядя на себя в зеркало. В нем отражалась женщина, сияющая счастьем. Ей не придется что-либо говорить Рэндалу. Увидев ее, он сам поймет, что в ее жизни для него больше нет места.

«Но я скажу ему «спасибо», — решила она. — Без него я бы никогда не узнала, чего именно я хочу от Нэйтена. И мне никогда не хватило бы смелости потребовать этого, если бы Рэндал не помог мне почувствовать себя желанной».

— Нэйт, ты кажется говорил, что хочешь опробовать здешние кегельбаны? — Джордж Вандербильт был внимательным хозяином, готовым всячески услужить своим гостям.

Нэйт посмотрел на свою жену, которая сидела с другой стороны обеденного стола. И Чесс могла бы поклясться, что когда их взгляды встретились, в воздухе взблеснул электрический разряд и послышался громкий треск. Ей показалось, что в зале вдруг запахло озоном, как после вспышки молнии, и этот запах перебил аромат бесчисленных букетов цветов.

— Спасибо, Джордж, я передумал, — медленно произнес Нэйт. — Пожалуй, сегодня я пораньше лягу в постель.

Чесс улыбнулась, прикрывая губы салфеткой.

— Шах и мат тебе, Лили! — прошептала она. — Ты проиграла.