Избранные произведения драматургов Азии

Мохан Ракеш (1925—1972) — индийский прозаик и драматург, писавший на языке хинди. Закончил Пенджабский университет в Амритсаре. Скитался по стране в поисках работы. Начал печататься в 1945 году. Многочисленные рассказы писателя вошли в сборники: «Человеческие обломки» (1950), «Новые облака» (1957), «Еще одна жизнь» (1961) и др. Автор романов «Темные закрытые комнаты» (1961; перевод на русский язык М., 1982), «Промежуток» (1972, премия Литературной академии Индии, 1972). Большим успехом пользуются пьесы Мохана Ракеша — «Один день в месяце ашарх», 1958 (из жизни Калидасы) и публикуемая в настоящем томе — «Надломленные» (1969).

Перевод с хинди Л. Кузнецова.

М у ж ч и н а в ч е р н о м к о с т ю м е, который также выступает в ролях: М у ж ч и н а п е р в ы й, М у ж ч и н а в т о р о й, М у ж ч и н а т р е т и й и М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й. Ему 49—50 лет. Характерная черта, проявляющаяся и в выражении лица, — склонность к иронии, саркастичность. В роли М у ж ч и н ы п е р в о г о — одет по-европейски, в брюки и рубашку. Нетерпелив и беспокоен как человек, которому кажется, что он уже проиграл свою жизненную битву. В роли М у ж ч и н ы в т о р о г о на нем брюки и индийский сюртук с глухим воротом. Доволен собой, но несколько суетлив и насторожен. В роли М у ж ч и н ы т р е т ь е г о носит брюки и изящный легкий пиджак. В руке пачка сигарет. Все время курит. Всем своим видом старается показать, что живет только ради собственного удовольствия. В роли М у ж ч и н ы ч е т в е р т о г о одет в брюки и длинный пиджак старого, немодного покроя. В лице подчеркнутое выражение нравственного превосходства и в то же время некоторого лукавства.

Ж е н щ и н а — ей около 40 лет. В глазах молодой блеск и неугасшее, но уже последнее желание. На ней простые, но выбранные со вкусом блузка и сари. Другое сари — на особый случай.

С т а р ш а я д о ч ь — ей не более 20 лет, но лицо уже выражает усталость от борьбы с трудными обстоятельствами жизни, а также нетерпение. Иногда выглядит старше своих лет. Сари еще проще, чем у матери. Во всей ее личности проглядывает какая-то нецельность, разбросанность.

М л а д ш а я д о ч ь — ей 12 или 13 лет. В чувствах, в голосе, в движениях — протест против всего на свете. На ней красивое платьице, но на одном чулке дырка.

С ы н — 23-х лет. На нем заправленная в брюки рубашка с короткими рукавами — яркая, броская, но уже застиранная.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Дом, где живет семья, прежде обладавшая средним достатком, но ныне скатившаяся почти до бедности.

Используемая во всех целях комната. Мебель представляет собой остатки былого благополучия — некогда приличные кресла и софа, обеденный стол, буфет, туалетный столик и т. д.; но все эти предметы с трудом нашли себе место в нынешней тесноте. Они расположены не так, как этого требует их назначение и соотношение, а как это диктуется недостатком пространства. Связь между ними, в угоду временному удобству, почти нарушена. Кажется даже, что и удобство это достигнуто лишь ценой примирения со многими неудобствами; более того, делаются попытки найти удобство именно в этих неудобствах. Среди основных предметов мебели разбросаны мелкие — тут треугольный столик, там два или три табурета, полка с растрепанными книгами, есть даже письменный стол со стулом. Диванные подушки, портьеры, скатерти, покрывала хотя и имеются, но так застираны, порваны, зачинены, что трудно даже сказать, что лучше: быть им здесь или вовсе не быть.

В комнате три двери. Первая — на задний дворик, где расположена и кухня, другая — в соседнюю комнату, третья — на улицу. Улица проглядывается и за задним двориком. Когда поднимается занавес, прежде всего виден разрозненный, с потрескавшимися чашками чайный сервиз, оставленный на обеденном столе. Затем поочередно освещаются потрепанные книги, сломанные стулья и прочая рухлядь. Спустя несколько секунд свет падает на ту часть софы, где сидит М у ж ч и н а в ч е р н о м к о с т ю м е, который нетерпеливо курит сигару. Световое пятно так и замирает здесь, но временами неясно высвечиваются и другие углы сцены.

М у ж ч и н а в ч е р н о м к о с т ю м е (задумчиво стряхивая пепел с сигары). Ну вот, опять все сначала. (С видимым усилием заставив себя сосредоточиться для исполнения какого-то неприятного долга, рывком поднимается с софы.) Я не знаю, за кого вы меня принимаете и чего от меня ждете. Может, вы думаете, что в этой пьесе я какое-то строго определенное лицо — актер, режиссер, директор театра или еще кто-нибудь в том же роде? Вы заблуждаетесь, о себе я не могу сказать абсолютно ничего определенного — как, впрочем, и обо всей пьесе, потому что, собственно говоря, она столь же неопределенна. А причина в том, что… Нет, и о причинах тут говорить бесполезно. Конечно, всякое явление обусловлено какой-то причиной, хотя, впрочем, вовсе необязательно, чтобы внешняя, выставляемая напоказ причина соответствовала действительной. И если я не могу сказать ничего определенного даже о себе, мне ли судить о причинах или беспричинности других явлений окружающего мира. (Некоторое время стоит молча, размышляя о чем-то и затягиваясь сигарой.) Кто я, собственно, такой? Если хотите, это тот самый вопрос, который я перестал задавать себе, придя сюда, к вам. Кем я являюсь на сцене, я не являюсь вне ее, а кто я есть вне сцены… Впрочем, что вам за дело до того, кто я вне сцены? Наверно, вполне достаточно сказать, что я тот самый человек, с которым вы иногда вдруг сталкиваетесь на улице, при этом вы лишь окидываете меня сердитым, презрительным взглядом. Вот и все. А где я живу, чем занимаюсь, с кем общаюсь и в каких условиях существую — до всего этого вам нет никакого дела. Нет дела потому, что и мне нет дела до вас, и в момент нашего столкновения вы для меня то же самое, что для вас — я. Так что и вы можете оказаться на том месте, где сейчас стою я. Между вами и мной, двумя столкнувшимися на улице субъектами, некий знак равенства. Такое же равенство между вами и вот этим человеком, между этим человеком и тем, между тем человеком и мною… Не ломайте голову, не ищите в этом математическом примере ничего из ряда вон выходящего. Все дело в том, что если разложить меня на составные элементы, то в каких-то из этих элементов я совершенно подобен любому из вас, и именно потому — на сцене ли, или вне сцены — я не играю никакой особой определенной роли. (Начинает расхаживать по сцене.) Я сказал, что пьеса эта столь же неопределенна, как и я сам. То есть именно потому она и неопределенна, что в ней присутствую я, точнее, она и определенна и неопределенна в той же мере. Вы скажете — особая семья, особые обстоятельства! Допустим, можно изменить обстоятельства, но ведь я-то останусь самим собой. На месте этой женщины окажется другая, но ведь она тоже будет вынуждена терпеть меня, или же, если поменять нас местами, я стану терпеть ее. Все равно пьеса к концу сделается такой же неопределенной и так же трудно будет решить, что в ней главное, кому принадлежит ведущая роль — мне, этой женщине, обстоятельствам нашей совместной жизни или каким-то другим факторам, возникающим при соединении этих трех моментов… (Выходит на авансцену и становится перед зрителями с сигарой во рту, глядя куда-то вверх. Потом хмыкает и, вынув изо рта сигару, стряхивает пепел.) Но может быть, я только ищу себе оправдания, разыгрывая здесь перед вами роль романтически неопределенного героя неопределенной пьесы? Может быть, вам все-таки кажется, что эту пьесу можно сделать достаточно определенной — если, допустим, убрать из нее некоторых персонажей или, напротив, ввести в нее двух-трех новых, если кое-что вычеркнуть из текста или, напротив, добавить что-нибудь новое? Вы скажете, что можно переменить и кое-какие жизненные обстоятельства. Ну что же, если у вас найдется что посоветовать, это можно сделать после спектакля или даже по ходу пьесы, ведь мы с вами встретимся в ней не раз… (Наклоняет голову в легком полупоклоне, постепенно фигура его тускнеет и исчезает в темноте.)

Затем, один за другим, начинают освещаться разные углы комнаты, и скоро свет заливает всю сцену. Она пуста. На табурете лежит расстегнутая школьная сумка, из которой наполовину высыпались тетради и учебники. На софе валяются вразброс два или три старых журнала, несколько вырезанных оттуда и приготовленных для вырезания картинок, а также ножницы. На спинку одного из стульев небрежно брошены мужские брюки. С улицы входит Ж е н щ и н а, неся в руках разнообразные предметы — что-то для дома, что-то из конторы для сверхурочной работы. У нее усталое лицо, и все эти вещи явно надоели ей. Сложив их на стул, она бегло оглядывает комнату.

Ж е н щ и н а (со вздохом облегчения). У-фу-фу-фу-фу! (Разочарованно.) Опять никого нет дома. (Глядит в сторону двери, ведущей во внутренние покои.) Кинни!.. Где ты там, слышишь? (Смотрит на школьную сумку, лежащую на табурете.) Вот как! Очень мило! (Берет в руки один из учебников.) Ну вот, опять порвала книжку! И ни капельки стыда. Откуда каждый день брать деньги на новые учебники? (Подходит к софе.) А вот чем занимается весь день господин Ашок! (Берет в руки вырезанные картинки.) Элизабет Тейлор… Одри Хэпбёрн… Софи Лорен… Тратить жизнь на эти картинки! (Положив на место картинки, хочет присесть, но наталкивается взглядом на брюки. Подходит к ним.) А здесь трудился главный господин. (Подняв брюки как дохлую кошку, брезгливо осматривает их, хочет бросить в угол, но, передумав, начинает аккуратно складывать.) Весь день человек дома, может же сделать хоть одно полезное дело — положить на место собственные штаны. (Прежде чем подойти к шкафу, замечает на столе неубранную чайную посуду и, сердито швырнув брюки обратно на стул, принимается складывать ее на поднос.) Даже посуду в кухню отнести не удосужится, коли уж садится за чай позже всех. Ждет, пока я приду, — уберу так уберу, а не уберу, так никто пальцем не пошевелит… (С подносом в руках направляется к двери, ведущей во внутренний дворик.)

Но в ту же минуту из нее выходит М у ж ч и н а п е р в ы й. Женщина останавливается на пороге и смотрит на него в упор, но он, пряча глаза, проходит мимо нее в комнату.

М у ж ч и н а п е р в ы й. Ты приехала? Я вижу, сегодня автобус пришел вовремя.

Ж е н щ и н а (ставя поднос обратно на стол). Очень хорошо: приходишь с работы, а дома ни души. Куда ты уходил?

М у ж ч и н а п е р в ы й. Никуда. Тут был все время, только на минутку вышел. В магазин.

Ж е н щ и н а (снова взяв в руки его штаны). Просто не знаю, что за порядки в этом доме. С утра по всей комнате разбросана тысяча вещей.

М у ж ч и н а п е р в ы й (протянув руку). Дай сюда.

Ж е н щ и н а (встряхнув брюки и начиная складывать их). Что теперь давать? Мог бы и раньше это сделать. (Сердито открыв шкаф, кладет туда брюки таким движением, будто заключает их в тюремную камеру.)

Первый мужчина, чувствуя себя здесь лишним, озирается по сторонам, потом кладет руку на спинку стула. Женщина подходит к столу, берет поднос.

Кто тут пил чай?

М у ж ч и н а п е р в ы й (виновато). Я.

Ж е н щ и н а. Неужели тебе одному понадобилась такая гора посуды?.. Кинни давал молоко?

М у ж ч и н а п е р в ы й. Я даже не видел ее.

Ж е н щ и н а (унося поднос). Чтобы видеть, надо быть дома. (Через дверь, ведущую во двор, уходит в кухню.)

Первый мужчина, растерянно хмыкнув, принимается раскачивать стул. Из кухни, обтирая руки краем сари, возвращается Ж е н щ и н а.

М у ж ч и н а п е р в ы й. Я вышел только на минутку.

Ж е н щ и н а (занимаясь уборкой других вещей). Почем я знаю, на сколько… Да, вот что: он опять сегодня приедет к нам, немного погодя. Ты будешь дома?

М у ж ч и н а п е р в ы й (перестав раскачивать стул). Кто приедет? Сингхания?

Ж е н щ и н а. Кто же еще? Он приглашен к кому-то на обед. А по пути обещал на пять минут зайти к нам.

С тем же «хм» Мужчина первый снова принимается раскачивать стул.

Мне не нравится эта твоя привычка. Сколько раз говорить.

Мужчина первый отнимает руку от стула.

М у ж ч и н а п е р в ы й. Наверное, ты сама его пригласила.

Ж е н щ и н а. А разве я не должна была это сделать? В конце концов, он мой начальник.

М у ж ч и н а п е р в ы й. Если даже и начальник, это вовсе не значит, что…

Ж е н щ и н а. Может быть, ты знаешь больше моего? Кажется, ведь это я работаю под его началом.

Мужчина первый снова принимается было раскачивать стул, но тут же поспешно отдергивает руку.

М у ж ч и н а п е р в ы й. Когда он приедет?

Ж е н щ и н а. Не знаю. Когда будет проезжать мимо.

М у ж ч и н а п е р в ы й (таким голосом, будто у него болит горло). Ну и хорошо!..

Ж е н щ и н а. Люди завидуют мне. У меня он был уже дважды. Сегодня зайдет в третий раз. (Собрав ножницы, журналы и вырезанные картинки, кладет их в ящик письменного стола. Затем складывает учебники в сумку и отставляет ее к стенке.)

М у ж ч и н а п е р в ы й. Значит, люди знают, что он бывает у нас?

Ж е н щ и н а (сердито глянув на него). А что, это плохо?

М у ж ч и н а п е р в ы й. Разве я сказал, что плохо? Наоборот, очень хорошо.

Ж е н щ и н а. Я прекрасно понимаю, как ты это говоришь.

М у ж ч и н а п е р в ы й. Тогда лучше мне молчать. Если я молчу…

Ж е н щ и н а. Ты молчишь! Может, другой кто-нибудь. (Подняв со стула принесенные с работы вещи, начинает раскладывать их по местам.)

М у ж ч и н а п е р в ы й. Разве я сказал тебе хоть слово, когда он бывал у нас раньше?

Ж е н щ и н а. Ты молчал, потому что тебе было стыдно. И оба раза ты уходил из дому.

М у ж ч и н а п е р в ы й. Ну и что? Разве у человека не может быть дел?

Ж е н щ и н а (продолжая разбирать вещи). У тебя они окажутся и сегодня.

М у ж ч и н а п е р в ы й (смешавшись). Да, мне скоро нужно будет уйти… Но если ты считаешь, что лучше остаться…

Ж е н щ и н а. По мне, так можешь не оставаться. (Смотрит по сторонам — не осталось ли еще дел в комнате.) Тебе дать еще чаю? Я хочу приготовить для себя.

М у ж ч и н а п е р в ы й. Тогда и мне дай чашку.

Женщина направляется к двери, ведущей во двор.

Послушай…

Она останавливается и смотрит на него.

Как с ней разделались? Ну… с той женщиной в вашей конторе, которая участвовала в забастовке?

Ж е н щ и н а. Когда разделаются, тогда и узнаешь.

М у ж ч и н а п е р в ы й. Но все-таки разделаются?

Ж е н щ и н а. А ты что, ждешь этого? (Уходит.)

Покачав головой, Мужчина первый нерешительно оглядывается по сторонам, как бы соображая, чем теперь себя занять. Потом, будто что-то вспомнив, достает из кармана газету и разворачивает ее. С прочтением каждого нового заголовка меняется и выражение его лица — оно становится то радостным, то насмешливым, то напряженным, то разочарованным. В то же время он произносит различные реплики, вроде: «Очень хорошо», «Великолепно!», «Вот это крепко!», «О, смотри-ка», «Ну и что?». Из кухни возвращается Ж е н щ и н а.

М у ж ч и н а п е р в ы й (отстранив газету, смотрит на нее). Смотри пожалуйста, теперь всюду забастовки.

Ж е н щ и н а (равнодушно, не глядя в его сторону). Тебе в самом деле нужно уйти? Ты куда-то собирался?

М у ж ч и н а п е р в ы й. Да. Думал, не заехать ли к Джунедже.

Ж е н щ и н а. А… К Джунедже!.. Ну что ж, съезди.

М у ж ч и н а п е р в ы й. У меня сейчас нет денег, чтобы отдать ему долг. Но нужно хотя бы показаться на глаза.

Ж е н щ и н а. Что ж, съезди, покажись.

М у ж ч и н а п е р в ы й. Он полгода пробыл за границей. Может быть, начнет какое-нибудь новое дело, в котором и мне…

Ж е н щ и н а. Ну как же, конечно! Для тебя он в лепешку готов расшибиться, как всегда. (Взяв тряпку, принимается обтирать стулья и прочие предметы в комнате.) У нас всегда столько пыли. Откуда только берется!

М у ж ч и н а п е р в ы й. Ты зря так. Он во всем помогает мне.

Ж е н щ и н а. Если бы не помогал, не было бы и столько вреда от его помощи.

М у ж ч и н а п е р в ы й (рассерженный, садится на софу). Тогда я вообще не поеду к нему. Как будто мне все это одному нужно. А если до сих пор мне не везло, так это потому, что…

Ж е н щ и н а. Встань, пожалуйста. Дай мне убраться.

Поднявшись с софы, Мужчина ждет, когда снова можно будет сесть.

Сядь вон на тот стул. Там чисто.

Сердито, словно желая выругаться, Мужчина смотрит на нее, но потом отходит и садится на указанный ему стул.

(Продолжает ворчливо.) Вы с ним делали одно дело. Вложили одинаковые деньги. У вас была одна фабрика, одни и те же доходы и расходы. Только почему-то Джунедже повезло, а тебе не повезло.

М у ж ч и н а п е р в ы й (в гневе вскакивает с места). Ты говоришь это так, будто я…

Ж е н щ и н а. Чего ты вскочил?

М у ж ч и н а п е р в ы й. Что, мне стоять уже нельзя?

Ж е н щ и н а (выдержав небольшую паузу, с упреком). Стоять-то можно, лишь бы не перед судом.

М у ж ч и н а п е р в ы й (с трудом сдерживая себя). Будь ты на моем месте, так узнала бы…

Ж е н щ и н а. И без того знаю. Разве нет?

М у ж ч и н а п е р в ы й (ворчливо). Сколько мы тогда денег получили от этой фабрики! Не успели внести свой пай, как тут же все взяли назад и истратили…

Ж е н щ и н а. Кто истратил? Я?

М у ж ч и н а п е р в ы й. Нет, я! Ты помнишь, сколько тогда было расходов по дому? И за квартиру каждый месяц четыреста рупий, и без конца ездили в такси, и холодильник в кредит купили, и за детей в школу платили…

Ж е н щ и н а. И вино рекой лилось. И банкетам не было конца, тоже статья немалая!

М у ж ч и н а п е р в ы й. Ты что, ищешь ссоры?

Ж е н щ и н а. Вот-вот, сейчас ты готов и поссориться. Чтобы под этим предлогом уйти из дому. А гость придет, подумает бог знает что. Разве не странно, что у мужа всякий раз находятся какие-то дела? Еще вообразит себе, будто я нарочно тебя усылаю.

М у ж ч и н а п е р в ы й. У нас с ним не было уговора, чтобы я непременно был дома.

Ж е н щ и н а. Прикажешь передать ему, чтобы впредь договаривался с тобой? Ты ведь у нас такой занятой человек, дохнуть некогда — то заседание, то совещание, на части рвут.

М у ж ч и н а п е р в ы й (сбавив тон, без прежнего запала). А ты только и ждешь случая, чтобы уколоть меня?

Ж е н щ и н а. Ну вот, вернулся твой Джунеджа — теперь опять начнешь пропадать из дому по три дня кряду.

М у ж ч и н а п е р в ы й (сопротивляясь из последних сил). Ты опять об этом? Если меня и не бывает иногда дома, то из-за чего, в конце концов?

Ж е н щ и н а. Это уж тебе знать. Или твоему сыну. Он тоже по три дня не ночует дома.

М у ж ч и н а п е р в ы й. Ты меня равняешь с ним?

Ж е н щ и н а. Нет, его с тобой. Он тоже, как и ты, загубил себе жизнь.

М у ж ч и н а п е р в ы й. А твоя дочь? У кого она научилась губить свою жизнь? (Почувствовав, что перевес на его стороне, снова возвышает голос.) Мне бы и в голову не пришло с кем-то убежать из дому.

Ж е н щ и н а (пристально глядя ему в глаза). Что ты хочешь этим сказать?

М у ж ч и н а п е р в ы й. А, что тут говорить!.. Иди лучше приготовь чай, вода уже, наверно, вся выкипела. (Сев на софу, снова разворачивает газету, но видно, что на чтении он сосредоточиться не может.)

Ж е н щ и н а. Я сама знаю, что выкипело, а что нет. Всякий раз, как я кого-нибудь приглашаю к нам в дом, мне заранее уже известно, что именно ты будешь в этот день делать и что говорить.

М у ж ч и н а п е р в ы й (делая вид, будто что-то читает в газете). У-ху-ху-ху-ху-ху…

Ж е н щ и н а. Сам же без конца твердишь — почему да почему я не поговорю с кем-нибудь насчет работы для мальчика. А когда представляется такой случай, так начинаешь…

М у ж ч и н а п е р в ы й. Да-да, именно Сингхания устроит его на работу. И именно для того, бедняжечка, он приходит сюда.

Ж е н щ и н а. Ты должен быть уже и тем доволен, что такой солидный человек, по первому же приглашению…

М у ж ч и н а п е р в ы й. Разве я недоволен? Я всегда ужасно радуюсь, когда у нас начинают бывать новые люди. Сначала приходил Джагмохан. Потом начал ходить Манодж…

Ж е н щ и н а (глядя на него в упор). Ну-ну, что еще у тебя на уме? Выкладывай.

М у ж ч и н а п е р в ы й. А зачем? Я вовсе не для того вспомнил Джагмохана, чтобы портить тебе настроение!

Ж е н щ и н а (с ненавистью). Ты доведешь меня до того, что я сегодня же… (Не договорив, она направляется к двери, ведущей во двор, но в этот момент с улицы доносится голос С т а р ш е й д о ч е р и.)

С т а р ш а я д о ч ь. Мама!

Женщина застывает на месте и испуганно оглядывается. Лицо ее бледнеет.

Ж е н щ и н а. Бина приехала…

Мужчина нехотя складывает газету и встает.

М у ж ч и н а п е р в ы й. Опять, наверно, та же история.

Ж е н щ и н а. Спроси, что ей нужно.

Снова слышится голос Старшей дочери.

С т а р ш а я д о ч ь. Мама, дай, пожалуйста, немного мелочи, пайс пятьдесят.

Мужчина первый, будто ища выхода из неприятного положения, медленно двигается к двери, ведущей на улицу.

Ж е н щ и н а. У тебя же есть пятьдесят пайс? Должны были остаться после покупки молока.

М у ж ч и н а п е р в ы й. На себя я истратил только пять пайс — вот, купил газету. (Выходит.)

Проводив его взглядом, Женщина выходит тоже, но в другую дверь — ведущую во двор. Появляется С т а р ш а я д о ч ь. М у ж ч и н а п е р в ы й входит следом за ней, обводит комнату растерянным взглядом; видно, что с уходом жены он вдруг почувствовал себя беспомощным, оказавшимся в сложной, непривычной для него ситуации.

М у ж ч и н а п е р в ы й (безуспешно пытаясь скрыть свое замешательство). Ты сядь…

С т а р ш а я д о ч ь. А где мама?

М у ж ч и н а п е р в ы й. В кухне, наверно…

С т а р ш а я д о ч ь (кричит). Мама!

Из двери, ведущей со двора, с чашками чая в обеих руках выходит Ж е н щ и н а.

Ж е н щ и н а. Как твои дела?

С т а р ш а я д о ч ь. Все хорошо.

Мужчина первый знаками старается показать Женщине, что дочь приехала без вещей.

Ж е н щ и н а. Хочешь чаю?

С т а р ш а я д о ч ь. Нет, не хочу. Потом. Сначала пойду в ванную, умоюсь. Так жарко, я вся мокрая.

Ж е н щ и н а. Почему у тебя такие глаза?

С т а р ш а я д о ч ь. Какие?

Ж е н щ и н а. Не знаю какие!

С т а р ш а я д о ч ь. Тебе только кажется. Я сейчас умоюсь и приду. (Выходит во двор.)

Мужчина первый приближается к жене, многозначительно глядя ей в глаза.

М у ж ч и н а п е р в ы й. А мне почудилось, что она опять, как и в прошлый раз…

Женщина протягивает ему одну из чашек.

Ж е н щ и н а. Пей чай.

М у ж ч и н а п е р в ы й (беря чашку). На этот раз с ней даже вещей нет…

Ж е н щ и н а. Ну и что? Может же она заехать к нам на минутку.

М у ж ч и н а п е р в ы й. У нее в сумочке была всего одна рупия. Даже нечем было расплатиться за такси…

Ж е н щ и н а. Это ничего не значит. Могла же она поехать к нам не из дому, а из какого-нибудь другого места.

М у ж ч и н а п е р в ы й. Зачем ты всегда стараешься скрыть правду? Почему бы тебе хоть раз не спросить ее прямо?

Ж е н щ и н а. О чем же я должна ее спросить?

М у ж ч и н а п е р в ы й. Я должен объяснять тебе это?

Сделав глоток из чашки, Женщина садится на один из стульев. Не дождавшись ответа, Мужчина продолжает говорить.

Я никогда не был хорошего мнения об этом человеке. Это ты все хвалила его — Манодж такой, да Манодж этакий… Прямо не человек, а идеал! И если бы при твоем попустительстве он не зачастил в наш дом, разве дошло бы до того, чтобы дочь, не спросясь, ушла к чужому человеку, а потом в таком виде…

Ж е н щ и н а (принужденно). А почему ты сам не спросишь ее о том, о чем считаешь нужным спросить?

М у ж ч и н а п е р в ы й. Как же я могу спросить?

Ж е н щ и н а. А почему ты не можешь?

М у ж ч и н а п е р в ы й. Да потому, что…

Ж е н щ и н а. Знаю, знаю! У тебя всегда находится какая-нибудь причина. (Большими глотками опустошает чашку.)

М у ж ч и н а п е р в ы й. Ты все знаешь! Если бы в этом доме все делалось так, как я считаю нужным, то…

Ж е н щ и н а (вставая). …то уж не знаю, до какой бы еще беды мы дожили! Уж наверняка не имели бы даже того жалкого пропитания, которое получаем сейчас от моей службы. А дочь год от году все больше старилась бы в доме, и никому не пришло бы в голову…

М у ж ч и н а п е р в ы й (делая знак в сторону двери, ведущей во двор). Она идет. (Поспешно допив чай, отдает чашку жене.)

Возвращается С т а р ш а я д о ч ь. Она уже овладела собой и теперь держится уверенней.

С т а р ш а я д о ч ь. Ну вот, обмыла лицо холодной водой, немножко ожила. Такая жарища, просто ужас… (Ощутив на себе недоумевающие взгляды обоих родителей.) В чем дело, мама? Почему вы оба так смотрите на меня?

Ж е н щ и н а. Я сейчас вернусь, только отнесу чашки. (Выходит во двор.)

Мужчина первый, пряча от дочери глаза, делает безуспешные попытки чем-нибудь занять себя.

С т а р ш а я д о ч ь. В чем дело, папа?

М у ж ч и н а п е р в ы й. Дело?.. Ни в чем…

С т а р ш а я д о ч ь (вдруг расслабившись). Но ведь все-таки что-то есть!..

М у ж ч и н а п е р в ы й. Ничего особенного… Просто твоя мама сейчас сказала, что…

С т а р ш а я д о ч ь. Что она сказала?

М у ж ч и н а п е р в ы й. То есть нет, это я хотел сказать…

С т а р ш а я д о ч ь. Что сказать?

М у ж ч и н а п е р в ы й. Ну, это… В общем, о тебе.

С т а р ш а я д о ч ь. Что ты хотел обо мне сказать?

Возвращается Ж е н щ и н а.

М у ж ч и н а п е р в ы й. Вот идет мама, пусть она сама тебе скажет. (Отходит в сторону, словно не желая участвовать в разговоре.)

С т а р ш а я д о ч ь. Мама, что папа хотел сказать обо мне?

Ж е н щ и н а. А почему ты не спросишь об этом у него?

С т а р ш а я д о ч ь. Папа отсылает меня к тебе, а ты говоришь, почему я не спрошу у него!

Ж е н щ и н а. Твой отец хочет спросить у тебя…

М у ж ч и н а п е р в ы й (перебивая ее). Если тебе самой не хочется это спросить, оставь ее в покое.

С т а р ш а я д о ч ь. Но о чем нужно спрашивать меня?

Ж е н щ и н а. Ни о чем особенном. Только и дела, что ты явилась сегодня к нам таким образом, что ему показалось, будто…

М у ж ч и н а п е р в ы й. Как будто тебе это не показалось!

С т а р ш а я д о ч ь (тоном человека, которого допрашивают в суде). Что показалось?

Ж е н щ и н а. А то, что ты таишь в себе что-то такое, о чем не хочешь говорить с нами.

С т а р ш а я д о ч ь. А почему вам это показалось? Разве я дала для этого какой-нибудь повод?

Ж е н щ и н а (мужу). Ну вот, а теперь изволь сказать ей все, что говорил мне.

М у ж ч и н а п е р в ы й. Ты начала, тебе и заканчивать.

Ж е н щ и н а. Хорошо. (Дочери.) Могу я прямо спросить у тебя?

С т а р ш а я д о ч ь. Конечно, можешь.

Ж е н щ и н а. Ты счастлива там? Ну… с мужем?

С т а р ш а я д о ч ь (глухо). Да, очень.

Ж е н щ и н а. Честно, от всей души?

С т а р ш а я д о ч ь. А разве я говорю не от всей души?

М у ж ч и н а п е р в ы й (расхаживая по комнате и глядя в другую сторону). Это не ответ.

С т а р ш а я д о ч ь (раздраженно). Так, по-вашему, было бы ответом от всей души, если бы я сказала, что несчастлива, что очень страдаю?

М у ж ч и н а п е р в ы й. Когда человек говорит правду, это видно по его лицу.

С т а р ш а я д о ч ь. А по моему лицу что видно? Что у меня начался туберкулез? Что я чахну и умираю?

М у ж ч и н а п е р в ы й. Разве у человека может быть только туберкулез?

С т а р ш а я д о ч ь. А что еще? Глаза перестают видеть? Нос и уши скрючиваются? Губы отваливаются? Что вы видите на моем лице?

М у ж ч и н а п е р в ы й (возвращаясь к ним, сердито). Тебя об этом спросила мать, с ней и разговаривай. Я в эти дела не стану вмешиваться. (Подойдя к софе, разворачивает газету, но в следующую же минуту замечает, что держит ее вверх ногами, и поспешно придает ей нужное положение.)

Ж е н щ и н а (дочери). Ладно, оставим это. Больше я никогда не стану спрашивать тебя о таких вещах.

На глазах у Старшей дочери выступают слезы.

С т а р ш а я д о ч ь. А зачем спрашивать, мама? Всякий человек живет как может.

М у ж ч и н а п е р в ы й (перелистывая газету). Вот это ответ.

Ж е н щ и н а (мужу). Ты не можешь немного помолчать?

М у ж ч и н а п е р в ы й. А разве я говорю? Сижу и молчу. (Читает газету.) «Принесение в жертву двенадцатилетнего мальчика ради успешного завершения строительства плотины». (Говорит через газету.) Ты говоришь что только тебе вздумается, а я не смей и слова вымолвить. (Читает в газете.) «Бесчеловечный поступок подрядчика, строящего плотину в деревне Маддха близ Удайпура». (Говорит через газету.) Всему есть предел.

Женщина, положив руку на плечо дочери, подводит ее к письменному столу.

Ж е н щ и н а. Сядь, пожалуйста.

Старшая дочь, смахивая слезы, садится на стул возле письменного стола.

Скажи мне, только честно-честно, что тебя там гнетет?

С т а р ш а я д о ч ь. Ничего не гнетет…

Ж е н щ и н а. Но все же?

С т а р ш а я д о ч ь. …и все гнетет.

Ж е н щ и н а. И все-таки — что особенно?

С т а р ш а я д о ч ь. Ничего особенно…

Ж е н щ и н а. И все же?

С т а р ш а я д о ч ь. …и все особенно.

Ж е н щ и н а. Например?

С т а р ш а я д о ч ь. Например… все.

Ж е н щ и н а. Ты хочешь этим сказать, что…

С т а р ш а я д о ч ь. Я хочу этим сказать… До нашей женитьбы я думала, что очень хорошо знаю Маноджа. А теперь… Теперь мне начинает казаться, что я совсем, совсем его не знала.

Ж е н щ и н а (стараясь доискаться до сути). Угу… Хм… Видимо, ты нашла в его поведении что-то такое, что…

С т а р ш а я д о ч ь. Нет. Ничего подобного. В этом смысле он совершенно безупречен.

Ж е н щ и н а. Но тогда, может быть, есть что-то такое в его характере, и он позволяет себе…

С т а р ш а я д о ч ь. Да нет же, у него характер как у всякого другого. Скорее напротив, я бы сказала, что с ним легче и веселей, чем с любым другим человеком.

Ж е н щ и н а (по-прежнему доискиваясь более глубокой причины). Ну, а тогда в чем же дело?

С т а р ш а я д о ч ь. Как раз этого я и не могу понять. Не знаю.

Ж е н щ и н а. А дела его идут хорошо?

С т а р ш а я д о ч ь. Даже очень.

Ж е н щ и н а. А здоровье?

С т а р ш а я д о ч ь. Прекрасное.

М у ж ч и н а п е р в ы й (не глядя в их сторону). Если одно лучше другого, на что же тогда жаловаться?

Ж е н щ и н а (мужу). Ты дашь мне самой разобраться? (Дочери.) Если на все это ты не можешь пожаловаться, то, значит, должно быть что-то совсем уж исключительное или…

С т а р ш а я д о ч ь. Или?

Ж е н щ и н а. Или… Или то, о чем не говорят вслух.

С т а р ш а я д о ч ь. Нет, нет! Если хочешь, все дело в том воздухе, которым мы оба дышим.

М у ж ч и н а п е р в ы й (посмотрев в их сторону). Как ты сказала? В воздухе?

С т а р ш а я д о ч ь. Да, в воздухе.

М у ж ч и н а п е р в ы й (недоуменно, разочарованно покачав головой, снова отворачивается). Тоже нашла причину… Воздух!

Ж е н щ и н а (испытующе ощупывая взглядом лицо дочери). Я не понимаю тебя.

С т а р ш а я д о ч ь (вставая). Наверно, я не сумею это объяснить. (Делает несколько неуверенных шагов по комнате.) И не только другим, но и самой себе. (Вдруг остановившись.) Бывает ведь так, что…

Ж е н щ и н а. Да. Что же?

С т а р ш а я д о ч ь. …что чем дольше живут вместе два человека, чем дольше дышат одним воздухом, тем больше чувствуют себя чужими друг другу.

Ж е н щ и н а. И вы оба это чувствуете?

С т а р ш а я д о ч ь. По крайней мере о себе я могу это сказать.

Ж е н щ и н а (пристально посмотрела на нее). Почему ты не сядешь?

С т а р ш а я д о ч ь. Мне так лучше.

Ж е н щ и н а. Если то, что ты сказала, правда, то не кроется ли за всем этим какое-нибудь особое обстоятельство, которое…

С т а р ш а я д о ч ь. Да какое же обстоятельство?.. Вот он расплещет чай из чашки, вот придет он на полчаса позже со службы — все это мелочи, которые сами по себе и внимания не стоят, но почему-то они постепенно вырастают во что-то тяжелое, невыносимое. Все время во мне копится какая-то тайная неприязнь к нему, и я только жду предлога, чтобы выплеснуть ее наружу. И что же в конце концов происходит?

Женщина молча ждет продолжения ее речи.

В конце концов наступает предел, за которым следует взрыв. Но знаешь, в такие моменты он произносит одну-единственную фразу…

Ж е н щ и н а. Какую же?

С т а р ш а я д о ч ь. Он говорит, что вместе с собой я принесла из этого дома что-то такое, что не дает мне ни в какой ситуации быть естественной…

Ж е н щ и н а (вздрогнув, словно кто-то дал ей пощечину). Что же именно?

С т а р ш а я д о ч ь. Когда я спрашиваю его об этом, он всегда отвечает одно и то же…

Ж е н щ и н а. Что же он говорит?

С т а р ш а я д о ч ь. Что я должна поискать ответ в самой себе или вообще в нашей семье и что сам он объяснить ничего не может.

М у ж ч и н а п е р в ы й (снова повернувшись к ним). Вот как! Он именно так и говорит? Что же еще он говорит?

Ж е н щ и н а. Сейчас она не с тобой разговаривает.

М у ж ч и н а п е р в ы й. Но ведь речь идет о моей семье?

Ж е н щ и н а. Твоя семья! Ха!

М у ж ч и н а п е р в ы й. Значит, это не моя семья? Говори же — не моя?

Ж е н щ и н а. Если ты и в самом деле считаешь ее своей, то…

М у ж ч и н а п е р в ы й. Говори, говори все, что ты хочешь сказать.

Ж е н щ и н а. Это я должна была сказать тебе десять лет назад.

М у ж ч и н а п е р в ы й. Ничего, говори сейчас, пока десять лет не превратились в одиннадцать.

Ж е н щ и н а. Нет, никаких одиннадцати лет не будет! К этому все и идет.

М у ж ч и н а п е р в ы й (пристально смотрит на нее. С укором). Не будет?.. Ну что ж, он очень хороший человек, этот Джагмохан. Кстати, он опять перевелся в Дели. Я встретил его на Коннот-плейс. Обещал как-нибудь зайти к нам.

С т а р ш а я д о ч ь (теряя выдержку). Папа!

М у ж ч и н а п е р в ы й. А что я такого сказал? Я только похвалил этого человека.

Ж е н щ и н а. Похвалил! Похвали так кого-нибудь другого. (Дочери.) Но ведь прежде Манодж просиживал у нас целыми днями, разве тогда он сам не видел, что…

С т а р ш а я д о ч ь. Я его об этом не спрашивала.

Ж е н щ и н а. Почему же?

С т а р ш а я д о ч ь. Потому, что мне иногда кажется… Как мне объяснить это? Когда он так уверенно говорит, у меня будто все переворачивается в душе… Мне становится так противно, так досадно… Мне хочется ему… Хочется все вокруг разбить вдребезги, хочется сделать что-то такое, отчего бы…

Ж е н щ и н а. Отчего — что?

С т а р ш а я д о ч ь. Отчего ему стало бы ужасно больно, обидно. Ему вот нравятся мои длинные волосы, так я думаю иногда — хорошо бы их взять да отрезать. Он не хочет, чтобы я работала, а я, назло ему, мечтаю найти себе хоть какую-нибудь, хоть самую жалкую работу. Мне бы такое ему учинить, чтоб он прямо подскочил от злости!.. Но, как ни стараюсь, ничего у меня не выходит… И тогда я злюсь сама на себя, места себе не нахожу и…

Ж е н щ и н а. И приходишь сюда?

Старшая дочь, помолчав, качает головой.

С т а р ш а я д о ч ь. Нет.

Ж е н щ и н а. А что?

С т а р ш а я д о ч ь. На несколько дней порываю с ним всякие отношения. Но потом… Потом постепенно все возвращается в старую колею. И опять наша жизнь идет по-прежнему до тех пор, пока мы… пока снова мы не скатываемся в ту же отвратительную яму. И вот тогда я прихожу сюда. Прихожу только для того, чтобы…

Ж е н щ и н а. Это твой дом, дочка.

С т а р ш а я д о ч ь. Мой дом!.. Да. И я прихожу сюда, чтобы снова попытаться увидеть, что же есть в нашем доме такое, с чем я прихожу обратно к мужу и что делает меня такой дурной, такой низкой… (Почти срывающимся голосом.) Можешь ты сказать, мама, что это? И в чем это заключено? В наших окнах или в наших дверях? Или в потолке? В стенах? Или это в тебе? В папе? В Кинни? В Ашоке? Где оно — то гнусное, о чем он говорит, что я приношу с собой из этого дома? (Берет обе руки матери в свои ладони.) Мама, скажи, что это такое? И где оно прячется в нашем доме?

Длинная пауза. Руки обеих женщин крепко сплетены, они смотрят друг другу в глаза. Мужчина первый постепенно поворачивается к ним лицом. И тогда Женщина медленно отнимает свои руки от рук дочери. Ее взгляд встречается со взглядом мужа, и она делает несколько неуверенных шагов вперед, как будто желая что-то сказать ему. Старшая дочь стоит неподвижно и смотрит на них обоих, словно все еще надеясь услышать ответ на свой вопрос. Мужчина первый вдруг отводит глаза в сторону и топчется на месте, потом принимается машинально скручивать в жгут газету, которую все время держал в руках. Женщина тоже застывает на месте, как бы взвешивая что-то в уме, потом, тряхнув головой, возвращается к дочери и касается рукой ее плеча. Та, закрыв глаза, борется с нахлынувшим волнением, затем твердо снимает руку матери со своего плеча, опирается о спинку стула и садится на него. Не зная, что делать дальше, Женщина стоит в оцепенении, сложив руки ладонями вместе. Глаза ее снова встречаются с глазами мужа, они выражают немой упрек. Опомнившись, она сейчас же находит себе желанную отдушину — с преувеличенным тщанием приводит в порядок один из табуретов. Мужчина первый вскакивает с места, беспомощно озирается по сторонам и, увидев в своих руках скрученную в жгут газету, сильно смущается. Постояв немного с неопределенным выражением на лице, снова садится и принимается рвать на части газетный жгут. В эту минуту через наружную дверь в комнату входит М л а д ш а я д о ч ь и, застав родных в таком странном состоянии, от неожиданности замирает на месте.

М л а д ш а я д о ч ь. Никогда здесь ничего не поймешь.

Из всех троих только мать взглядывает на нее.

Ж е н щ и н а. Что ты говоришь?

М л а д ш а я д о ч ь. Ну, сама скажи — можно тут что-нибудь понять? Придешь из школы — дома ни души. Придешь попозже — все вдруг явятся: и ты, и папа, и Бинни, зато все молчат, как воды в рот набрали…

Ж е н щ и н а (подходя к ней). Скажи лучше, где ты сама пропадала?

М л а д ш а я д о ч ь. Куда глаза поглядели, там и пропадала. Разве был дома кто-нибудь, с кем можно посидеть? Дали мне горячего молока?

Ж е н щ и н а. Сейчас получишь свое молоко.

М л а д ш а я д о ч ь. Сейчас получу! В школе есть захочется, так в кармане нет ни одной денежки. А домой придешь, даже молока горячего не дождешься.

Ж е н щ и н а. Я же сказала тебе, сейчас получишь. (Мужу.) Может быть, ты поднимешься наконец, или мне самой пойти?

Мужчина первый, собрав с пола в обе руки обрывки газеты, встает с места.

М у ж ч и н а п е р в ы й (будто проглатывая горький ком в горле). Иду… (Смотрит на обрывки газеты так, словно это был какой-то ценный документ, который он нечаянно порвал на куски.)

Ж е н щ и н а (младшей дочери). Ты опять сегодня порвала учебник?

Мужчина первый, уже сделавший несколько шагов, останавливается, чтобы услышать, чем кончится этот разговор.

М л а д ш а я д о ч ь. Он сам порвался, что я могу поделать?.. Ну вот, сегодня на уроке шитья опять со мной было то же. Мисс сказала, что…

Ж е н щ и н а. О твоей мисс потом. Сначала скажи…

М л а д ш а я д о ч ь. Ты всегда говоришь «потом». Если сегодня же не принесешь нитки, с завтрашнего дня не стану больше ходить в школу. Мисс перед всем классом сказала мне, что…

Ж е н щ и н а. Ты и твоя мисс!.. Просто заболеть от вас можно.

М л а д ш а я д о ч ь. Тогда забери меня из школы. Пусть лучше я тоже весь день буду болтаться без дела, как Шоки.

Старшая дочь с видимым волнением и беспокойством смотрит на младшую сестренку.

С т а р ш а я д о ч ь (не в силах сдержать себя). Ты что, до сих пор не научилась говорить о людях с уважением? Ведь он твой старший брат!

М л а д ш а я д о ч ь. Ну и что? Разве он не болтается целый день дома?

С т а р ш а я д о ч ь. Кинни!

М л а д ш а я д о ч ь. А ты? Когда ты сама была здесь, что говорила о нем, а? Он ведь и тебе тоже старший брат. Хоть на год, а все-таки старше тебя.

С т а р ш а я д о ч ь (матери). Это ты, мама, позволяешь ей распускать язык.

М у ж ч и н а п е р в ы й. Если бы я ей это сказал…

Ж е н щ и н а. А ты прежде говорил бы то, что нужно сказать. А уж потом было бы видно, что получится.

М у ж ч и н а п е р в ы й (направляясь к двери, ведущей во двор). Да что пользы говорить? Оттого-то я всегда и молчу. Пойду согрею ей молоко. (Выходит.)

М л а д ш а я д о ч ь. К завтрашнему дню мне обязательно нужна коробка разноцветных ниток. И еще мисс Банерджи сказала всем девочкам, чтобы принесли в класс по три новых сумочки для бедных детей.

Ж е н щ и н а. По сколько?

М л а д ш а я д о ч ь. По три. Всем девочкам велела. И еще ты сама сказала, что на этой неделе у меня обязательно будут заколки для волос и новые носки. Ты принесла их? Знаешь, как мне стыдно ходить в школу в рваных носках?

Общее неловкое молчание.

Ж е н щ и н а (стараясь замять неприятный разговор). Вот посмотри-ка! Ты пришла из школы и бросила свою сумку где попало, даже не закрыла ее. Нужно было мне прийти с работы, чтобы сделать это за тебя. Сейчас же отнеси на место!

М л а д ш а я д о ч ь. Ты слышала меня?

Ж е н щ и н а. Слышала.

М л а д ш а я д о ч ь. А почему не ответила? (Рывком поднимает сумку и с протестующим видом идет во внутренние покои.) Я говорю про заколки и носки, а ты про сумку. (Уходит.)

Старшая дочь вскакивает со стула.

С т а р ш а я д о ч ь. Разве нам с Шоки когда-нибудь позволялось так дерзко разговаривать? Бывало, полсловечка лишнего скажешь, так влетит, что больше не захочешь.

Женщина отвечает не сразу. Она как будто ушла в себя.

Ж е н щ и н а (с усилием сосредоточиваясь). Что ты сказала?

С т а р ш а я д о ч ь. Я сказала, что… (Вдруг насторожившись.) О чем ты думала?

Ж е н щ и н а. Нет… Я ни о чем не думала. (Глядя по сторонам.) Смотрю, все ли прибрала. К нам сегодня должны прийти и…

С т а р ш а я д о ч ь. Кто должен прийти?

Из двери, ведущей со двора, выходит М у ж ч и н а п е р в ы й. У него в руках стакан с молоком, ложечкой он размешивает в нем сахар.

М у ж ч и н а п е р в ы й. Сингхания. Ее начальник. Сегодня у нас начинается новая серия визитов. (Поставив стакан на обеденный стол и ни на кого не взглянув, выходит в ту же дверь.)

Женщина провожает его насмешливо-горьким взглядом. Старшая дочь подходит к матери.

С т а р ш а я д о ч ь. Мама!

Глаза Женщины останавливаются на лице дочери.

В чем дело, мама?

Ж е н щ и н а. Ни в чем.

С т а р ш а я д о ч ь. Но все-таки?

Ж е н щ и н а. Я же сказала: ни в чем. (Отступив назад, подходит к буфету и, раскрыв дверцы, начинает что-то искать.)

С т а р ш а я д о ч ь (подойдя к ней сзади). Мама!

Не отвечая, Женщина достает из буфета скатерть и притворяет дверцы.

Ты каждый день слышишь эти слова. Стоит ли принимать их так близко к сердцу?

Женщина не двигается, пока не дослушивает фразу до конца, потом подходит к треугольному столику и меняет на нем скатерть. Старшая дочь подходит к ней.

Ведь ты же одна все делаешь в этом доме, если еще и ты… (Заметив перемену выражения в лице матери, умолкает.)

Держа в руках снятую со стола скатерть, Женщина смотрит на дочь, потом, стараясь сдержать усилившееся волнение, закрывает лицо скатертью.

Мама!

Женщина, медленно опускаясь на табурет, отнимает скатерть от лица.

Ж е н щ и н а (плачущим голосом). Я не могу больше, Бинни! Я не держу себя в руках, мне не вынести этого!

Из двери, ведущей со двора, с двумя кусочками поджаренного хлеба на тарелке, выходит М у ж ч и н а п е р в ы й. Последние слова жены доходят до его ушей, но он намеренно не позволяет себе реагировать на них даже выражением лица. Поставив тарелку рядом со стаканом молока, он подходит к этажерке и начинает рыться в папках, которыми тесно уставлена нижняя полка. Прежде чем что-то сказать, Старшая дочь выдерживает паузу, глядя на отца.

С т а р ш а я д о ч ь (обращаясь главным образом к матери). Кому другому дано вынести в этом доме то, чего не можешь вынести ты? Я могу это узнать?

Мужчина первый, словно для того, чтобы стряхнуть пыль с папок, бьет одну о другую.

С тех пор как я стала сознавать себя, из года в год я вижу одно и то же — как ты, не жалея себя, днем и ночью губишь здоровье и нервы ради этого дома.

Мужчина первый с еще большей силой стряхивает пыль с двух других папок.

Ж е н щ и н а. И что же из этого вышло? (Испепеляющим взглядом посмотрев на мужа, вскакивает с табуретки.)

Мужчина первый снова громко хлопает одной папкой о другую. Раздраженная этими хлопками, Женщина обращается к мужу.

Тебе именно сейчас понадобилось поднимать пыль в доме?

М у ж ч и н а п е р в ы й. Я ищу папку Джунеджи. Не знаю, куда запропастилась. (Начинает как попало запихивать папки на прежнее место.)

Громко топая ногами, в комнату вбегает М л а д ш а я д о ч ь.

М л а д ш а я д о ч ь. Вот видишь, мама, он опять ко мне пристает!

С т а р ш а я д о ч ь (почти кричит на нее). Почему ты так кричишь?

М л а д ш а я д о ч ь. Потому что Шоки…

С т а р ш а я д о ч ь. «Шоки, Шоки»! Это что еще за Шоки? Ты не можешь сказать Ашок-бхапа джи?

М л а д ш а я д о ч ь. Ашок-бхапа джи? Это он-то? (Насмешливо хохочет.)

Ж е н щ и н а. А что там сейчас делал Ашок? Я думала, что он…

М л а д ш а я д о ч ь. Что делал? В постели валялся! Когда я стала его будить, он схватил меня за волосы и…

Из двери, ведущей внутрь дома, выходит С ы н. Он, видимо, не брился два или три дня.

С ы н. Кто валялся? Я? Абсолютное вранье!

С т а р ш а я д о ч ь. Ты что, перестал бриться?

С ы н (ощупывая свои щеки). Хочу отпустить бороду, на французский манер. Как, мне пойдет?

М л а д ш а я д о ч ь (нетерпеливо). Кто-нибудь из вас слушает меня? Там он меня за волосы таскает, а здесь нарочно говорит про свою бороду. (Взяв со стола стакан, пьет, горячее молоко.)

Мужчина первый все еще занимается установкой папок на место. Когда ему удается втиснуть две или три папки, падают несколько других. Он поспешно поднимает их, но на пол валятся первые.

Ж е н щ и н а (подходя к Сыну). Могу я тебя спросить?

С ы н. Спрашивай, конечно.

Ж е н щ и н а. Сколько лет этой девочке?

С ы н. Вот и я хочу тебя спросить, как может двенадцатилетняя девочка…

М л а д ш а я д о ч ь. Тринадцатилетняя!

Ж е н щ и н а. Ты понимаешь, что это такое — тринадцатилетняя девочка?

С ы н. Тринадцатилетняя девочка есть тринадцатилетняя девочка, ей и нужно быть такой, а она…

Ж е н щ и н а. Она уже не ребенок, чтобы дергать ее за косички.

Младшая дочь показывает брату язык. Кое-как справившись с папками, Мужчина первый встает с колен.

С ы н. Значит, мне придется извиниться перед ней в том, что…

Ж е н щ и н а. И непременно.

С ы н. …в том, что я отнял у нее эту книжку?

М у ж ч и н а п е р в ы й (не в силах более держаться в стороне, подходит ближе и вступает в разговор). Какую книжку?

М л а д ш а я д о ч ь. Он неправду говорит. Не брала я у него никакой книжки. (Взяв тарелку с поджаренным хлебом, садится на стол.)

М у ж ч и н а п е р в ы й (подойдя к сыну). Какую книжку?

С ы н (достает из-за пазухи и показывает издали). Вот эту.

М л а д ш а я д о ч ь. Вот и неправда! Вовсе неправда! Я даже не видела ее.

С ы н (смотрит на нее широко раскрытыми глазами). Не видела?

М л а д ш а я д о ч ь (сдавая позиции). Когда она была у тебя под подушкой, так это ничего. А когда я взяла ее на минутку, так ты…

М у ж ч и н а п е р в ы й (протягивая руку за книжкой). Могу я взглянуть?

С ы н (пряча книжку обратно за пазуху). Нет… Вам не надо смотреть. (Матери.) Может, ты опять спросишь меня, сколько ей лет?

С т а р ш а я д о ч ь. Не та ли это книжка, Ашок, которую написал Казанова?

М у ж ч и н а п е р в ы й (громко). Подожди. (Оглядывает всех по очереди.) Могу я сначала спросить кого-нибудь, сколько лет мне?

На несколько мгновений все удивленно замирают, двигаются только челюсти Младшей дочери и ее ноги, которыми она болтает, сидя на столе.

Ж е н щ и н а. Разве кто-нибудь сказал что-то не так, чтобы…

М у ж ч и н а п е р в ы й (чеканя каждое слово). Я спрашиваю вас, сколько мне лет? В каком я возрасте нахожусь?

Ж е н щ и н а (готовая дать отпор). Что ты хочешь этим сказать?

М у ж ч и н а п е р в ы й. Кое-что хочу. Я хочу спросить сегодня всех — сколько уже лет я тащу на себе бремя жизни? И сколько из этих лет я отдал семье? И к чему я теперь пришел? К тому, что всякий, на кого я здесь ни взгляну, смеет разговаривать со мной пренебрежительно? Всякий, к кому бы я ни обратился, позволяет себе выказать ко мне свое открытое неуважение?..

С ы н (ища себе оправдание). Но я только потому так сказал, папа, что…

М у ж ч и н а п е р в ы й. У каждого найдется какая-нибудь своя причина. Один сказал по этому случаю, другой — по другому. Я хочу понять в конце концов свое положение в этом доме! Разве здесь я только того и достоин, чтобы молча проглатывать любые обращенные ко мне слова — кто бы их ни сказал, как бы ни сказал и почему бы ни сказал? Всякий раз упреки, всякий раз уколы… Что, по-вашему, только это я заслужил за все годы?..

Ж е н щ и н а (глядя на мужа с ненавистью). Кому ты это все говоришь?

М у ж ч и н а п е р в ы й. А кому я могу сказать? Кто здесь может выслушать меня? Кому следовало бы слушать, тот не считает меня ничем — разве что в крайнем случае чем-то вроде резиновой печатки. И использует эту печатку только по собственной нужде, когда надо где-то поставить штамп…

Ж е н щ и н а. Не слишком ли много ты сказал?

С ы н (желая остановить ее). Мама!

Ж е н щ и н а (не обращая на него внимания). Любопытно знать, когда это случилось и кому от этого была польза. Может быть, ты хочешь этим сказать, что…

М у ж ч и н а п е р в ы й. Ничего я не хочу этим сказать. Будь по-твоему: в этом доме я даже не резиновая печать, а только огрызок ластика, который бывает нужен время от времени, чтобы что-то стереть. И после всего этого кто здесь может мне сказать, ради чего мне вообще следует жить в этом доме?

Все молчат.

Никто не может.

Ж е н щ и н а. Хочу задать тебе один маленький вопрос…

М у ж ч и н а п е р в ы й. Да, да. (Кивает головой.) Знаю. Один маленький вопрос вот о чем: престиж, положение в обществе, честь… Ну конечно, все это могут принести в наш дом только другие, посторонние люди. Всем, что достигнуто хорошего в этом доме и что будет достигнуто, мы обязаны и будем обязаны только посторонним людям. А из-за меня здесь все только рушилось и гибло и впредь может только рушиться и гибнуть. (Показывая на сына.) Почему он до сих пор болтается без дела? Из-за меня! (Показывая на Старшую дочь.) Почему она ночью, не сказав никому ни слова, убежала из дому? Из-за меня! (Став лицом к жене.) И ты… Почему все эти годы ты только о том и мечтаешь, чтобы…

Ж е н щ и н а (обращаясь к детям). Вы слышите?

М у ж ч и н а п е р в ы й. За то, что моя жизнь погублена, отвечаю я. За то, что твоя жизнь погублена, отвечаю я. За то, что жизнь всех этих людей погублена, отвечаю я. И все-таки я липну к этому дому, потому что я, домосед и лентяй такой-разэтакий, люблю домашний уют, потому что ноют мои старые кости, потому что…

Ж е н щ и н а. Что-то не пойму, ты всерьез это говоришь, или же…

М у ж ч и н а п е р в ы й. Я говорю это всерьез. Я понимаю, что я и есть тот самый презренный червь, который подточил изнутри и сожрал всю семью. (Идет к выходу.) Ну что ж, теперь я насытился. Навсегда насытился. (Останавливается у двери.) Да и что, собственно, тут осталось, что можно еще подточить и сожрать, ради чего мне еще следовало бы остаться? (Выходит.)

Некоторое время все стоят в оцепенении. Потом Младшая дочь подносит ко рту поджаренный хлеб и начинает есть.

С т а р ш а я д о ч ь. Ты думаешь, мама, что…

Ж е н щ и н а. К вечеру вернется. Это у нас бывает по меньшей мере раз в неделю.

М л а д ш а я д о ч ь (бросает надкушенный кусок обратно на тарелку). Фу! Фу, гадость какая!

С т а р ш а я д о ч ь (с гневом). Что там у тебя?

М л а д ш а я д о ч ь. Что у меня! Это хлеб или уголь?

Ж е н щ и н а (сквозь зубы). Ты уйдешь отсюда или нет?

М л а д ш а я д о ч ь. Не уйду.

Ж е н щ и н а. Не уйдешь?

М л а д ш а я д о ч ь. Не уйду. (Вдруг встает и идет к наружной двери.) Пойдешь в комнату, там за волосы дергают, придешь сюда — здесь ссора да ругань без конца, а вместо хлеба один уголь… Обратно вернешься, того гляди, еще и отлупят… (Уходит.)

С ы н (намереваясь пойти вслед за ней). Ну-ка, куда это она?.. По крайней мере хоть эту девчонку… (Направляется к выходу, но, услышав голос матери, останавливается.)

Ж е н щ и н а. Послушай.

С ы н (пытаясь все-таки ускользнуть). Сначала я ее…

Ж е н щ и н а (жестко). Нет, сначала ты подойдешь сюда. И выслушаешь, что я скажу.

Сын с таким видом, будто ему не дали совершить какое-то очень важное дело, подходит к матери.

С ы н. Говори.

Ж е н щ и н а. Ты можешь хотя бы сегодня побыть немного дома? Он опять обещал заехать к нам, и ты…

С ы н (с выражением, означающим — «если кто и обещал заехать к нам, мне-то что?»). Кто обещал заехать?

С т а р ш а я д о ч ь. Мамин начальник. Как его зовут, мама?

С ы н. А… Опять тот человек!

С т а р ш а я д о ч ь. Разве ты видел его?

С ы н. Дважды.

С т а р ш а я д о ч ь. Где?

С ы н. Где! Да здесь же, в этой самой комнате.

Ж е н щ и н а (Старшей дочери). И оба раза я приглашала этого человека только ради Ашока. Кстати, и сегодня тоже.

С ы н (довольно резко). Ради меня? Что у меня с ним за дела?

С т а р ш а я д о ч ь. Наверное, мама хочет попытаться с его помощью устроить тебя на работу.

С ы н. Мне не нужна никакая работа. Во всяком случае, я не желаю искать работу с его помощью.

С т а р ш а я д о ч ь. Почему? Чем тебя не устраивает этот человек?

С ы н. Человек! Это не человек, а свекла какая-то. Ни сесть по-человечески, ни слова сказать не может.

Ж е н щ и н а. Он получает пять тысяч. И управляет целой фирмой.

С ы н. Ну конечно. Получает пять тысяч, управляет целой фирмой, а пуговицы на штанах… Тут он справиться не может!

Ж е н щ и н а. Ашок!

С ы н. Не будь он твоим начальником, я бы в первый же день взял его за ухо и выставил за дверь. Рассядется на софе, расставит свои копыта — глаза бы не глядели! Ляжку себе чешет, смотрит куда-то в потолок, да еще и ко мне с разговорами лезет. «Ну-с, молодой человек, что вы скажете о политике?» Нужен ему мой взгляд на политику! Как и мне его пластыри и чесотка…

Ж е н щ и н а (поглаживая себе лоб, дочери). Вот… Вот это люди, ради которых я гублю свою жизнь, не знаю отдыха ни днем ни ночью…

С ы н. Сначала он тупо пялит на тебя глаза, потом начинает ухмыляться, как шут какой-нибудь. «Как вы думаете, отчего это нынешняя молодежь такая распущенная, никого не признает?» Слова-то вымолвить не умеет, а туда же — «молодежь», «распущенная»!

Ж е н щ и н а. Ну так что же?

С ы н. Что — «ну так что же»?

Ж е н щ и н а. Что ты намерен теперь предпринять?

С ы н. В отношении чего?

Ж е н щ и н а. В отношении самого себя.

С ы н. А что я?

Ж е н щ и н а. Тебе не кажется, что всякому человеку надо в жизни что-то делать, чем-то заниматься? Или ты хочешь, как отец…

С ы н (снова резко). Зачем ты всюду — нужно, не нужно — приплетаешь отца?

Ж е н щ и н а. Я определила тебя в колледж, ты бросил его. Я устроила тебя на завод, ты через полтора месяца ушел оттуда. Теперь я снова стараюсь что-то сделать для тебя, так и тут ты…

С ы н. А зачем тебе стараться? Разве я просил тебя об этом?

С т а р ш а я д о ч ь. Так ты считаешь, что тебе можно… что ты имеешь право всю жизнь ничего не делать?

С ы н. Разве я так сказал?

С т а р ш а я д о ч ь. А что, кроме работы, может тебя…

С ы н. Этого я пока не знаю. Могу сказать одно — то, к чему у меня нет интереса…

Ж е н щ и н а. Твой интерес!.. Да в чем он, твой…

С т а р ш а я д о ч ь. Подожди, мама…

Ж е н щ и н а. Нет, это ты подожди, а мне позволь досказать. (Сыну.) У тебя есть интерес только к трем вещам — целыми днями валяться без дела, вырезать из журналов картинки, да еще… еще и вещи таскать из дому, то одно, то другое.

С ы н (язвительно глядя на нее). И это ты называешь домом?

Ж е н щ и н а. А ты, живя здесь, как это назовешь?

С ы н. Я здесь…

С т а р ш а я д о ч ь (перебивает его). Подожди, Ашок! Мама имеет в виду только то, что…

С ы н. Думаешь, я сам не знаю, что она имеет в виду? Ты ведь ушла отсюда, а я пока еще здесь живу.

Ж е н щ и н а (в отчаянье). Так почему бы и тебе…

С т а р ш а я д о ч ь (с упреком). Что ты говоришь, мама?

Ж е н щ и н а. Что я говорю? За кого меня здесь принимают? За машину, которая без устали — день и ночь, ночь и день — должна работать на всех? Если никому из вас и в голову не приходит хоть капельку подумать о том, каково мне с самого утра…

В это время в дверях, ведущих с улицы, появляется фигура М у ж ч и н ы в т о р о г о. Он тихонько, согнутым пальцем постукивает в дверь. Женщина, вздрогнув, оборачивается к нему и обрывает речь на полуслове. Стараясь не выдать голосом своего волнения, она поспешно обращается к гостю.

О, это вы?.. Пожалуйста, пожалуйста, входите.

С т а р ш а я д о ч ь (беря на себя роль хозяйки, идет навстречу гостю). Пожалуйста, проходите.

Мужчина второй привычным, заученным жестом отвечает на ее приветствие и входит в комнату.

Ж е н щ и н а. Это моя старшая дочь Бинни. А с Ашоком вы уже знакомы.

М у ж ч и н а в т о р о й. Да, да, прекрасно… Так вот она какая, твоя дочка! Да, да, я помню, ты говорила про нее. Это ведь ей в прошлом году делали операцию?.. Ах нет, операцию делали дочери миссис Матхуры. (Щуря глаза.) Постойте, разве дочери миссис Матхуры? Нет… но точно помню, что чьей-то дочери делали операцию.

Ж е н щ и н а. Идите сюда, на софу.

Направляясь к софе, Мужчина второй встречается взглядом с Сыном. Тот, в знак приветствия, небрежно прикладывает сложенные вместе ладони к груди. Мужчина второй тем же привычным, заученным жестом отвечает на приветствие.

М у ж ч и н а в т о р о й (садясь). Столько людей перевидаешь за день, что… (Поглядев на свои часы.) Ого, уже пять минут седьмого! Меня очень просили, чтобы к семи приехал непременно. Там у них очень солидные люди и очень важное дело… (В упор разглядывая Старшую дочь, говорит матери.) Ты что-то говорила о своей дочке… В каком она колледже?

Ж е н щ и н а. Сейчас она не в колледже.

М у ж ч и н а в т о р о й. Да, да, да… Ты говорила. (Старшей дочери.) Садись же. (Женщине.) И ты тоже.

Женщина садится на стул возле софы. Старшая дочь продолжает стоять с выражением нерешительности на лице.

Ж е н щ и н а. Сядь. Что ты стоишь?

С т а р ш а я д о ч ь. Им скоро уходить. Я подумала… Воду для чая…

М у ж ч и н а в т о р о й. Нет, нет! Никакого чая. Я вообще очень мало пью. Где-то была статья… В «Ридерс дайджест», что ли?.. что если пить много чая… (Почесывает ляжку.) Какие прекрасные вещи печатаются в «Ридерс дайджест»! В наших журналах все рассказы да рассказы. Читать нечего. Только бумагу переводят… (Чешется.) Вот недавно приезжал один американец… Так он рассказывал, что…

Сын, который до сих пор держался в отдалении, подходит ближе к ним.

С ы н (матери). Мама, я…

Ж е н щ и н а. Подожди. (Мужчине второму.) Неужели и чашечки чая не выпьете?

М у ж ч и н а в т о р о й. Нет, ни капли… Ведь наша фирма имеет широкие международные связи, принимает представителей со всего света. А из Японии недавно прилетела даже целая делегация… А вот, что ни говорите, Япония всем нос утерла. Я видел промышленную статистику Японии за прошлый год…

С ы н. Вы позволите мне удалиться, потому что…

Ж е н щ и н а. Тебе сказано, побудь еще минутку. (Мужчине второму.) Если вы больше любите кофе…

М у ж ч и н а в т о р о й. Ни чая, ни кофе… Я вам расскажу один случай. Это не теперь было. Много лет назад. Когда я еще был в университете секретарем литературного кружка… (Наслаждаясь воспоминаниями.) Да, да, да, да… У меня с юности было ужасное влечение к литературной деятельности… Так вот… (Старшей дочери и Сыну.) Вы садитесь.

Старшая дочь садится.

С ы н. Дело в том, что…

Ж е н щ и н а (вставая). Сядь. Я сейчас приду, принесу закуску.

Взглядом приказав Сыну сесть, Женщина выходит в дверь, ведущую во двор. Сын провожает ее недовольной гримасой. Потом с неохотой подходит к письменному столу. Встретившись взглядом с сестрой, отвечает ей незаметной для гостя гримасой; повернув стул немного к софе, садится.

М у ж ч и н а в т о р о й (Старшей дочери). Где-то я тебя встречал. Или нет?

С т а р ш а я д о ч ь. Меня? Вы?

М у ж ч и н а в т о р о й. На каком-нибудь вечере?

С т а р ш а я д о ч ь. Да нет же, вы ошибаетесь.

М у ж ч и н а в т о р о й. А все-таки мне кажется, что встречал. Впрочем, может быть, я встречал другую девушку. Но она очень похожа на тебя. Странно, не правда ли?

С т а р ш а я д о ч ь. Что странно?

М у ж ч и н а в т о р о й. Что очень многие люди похожи друг на друга. У меня есть дядя. Посмотреть со спины, так вылитый Уинстон Черчилль…

Тем временем Сын, открыв ящик письменного стола, достает оттуда картинки и начинает раскладывать их на столе.

С ы н. А у нас есть одна тетка. Если у нее отнять голову — вылитая Лолобриджида.

М у ж ч и н а в т о р о й. Да?.. Вот-вот, я и говорю. Таких людей очень много. Если задуматься над странностями жизни, то иногда кажется, что… (Вдруг начинает ощупывать карманы.) Не забыл ли я их дома?.. (Вынув из кармана очки и поглядев на них, кладет их обратно в карман.) Нет, не забыл. Так вот я и говорю, что… О чем я говорил?

С т а р ш а я д о ч ь. …Что если задуматься над странностями жизни, то…

С ы н. А разве не о промышленности Японии? По-моему, вы о ней говорили!

В дверь, ведущую со двора, с тарелкой закусок в руках входит Ж е н щ и н а.

Ж е н щ и н а. Вы нам рассказывали какой-то случай — что-то по поводу употребления кофе…

М у ж ч и н а в т о р о й. Да, да… Так вот он… то есть тот человек…

Ж е н щ и н а. Пожалуйста, угощайтесь.

М у ж ч и н а в т о р о й. Да, да… непременно. (Старшей дочери.) Ты тоже бери! (Женщине.) А теперь сядь, пожалуйста.

Ж е н щ и н а (садясь на табурет). Вы что-нибудь придумали насчет того дела?

М у ж ч и н а в т о р о й (жуя). Какого дела?

Ж е н щ и н а. Насчет того дела, о котором мы с вами говорили? Вы сказали, что если у вас найдется какое-нибудь приличное место, то…

М у ж ч и н а в т о р о й. Очень вкусно.

Ж е н щ и н а. Вы помните, да?

М у ж ч и н а в т о р о й. Помню… Да, да, в самом деле, ты однажды говорила что-то в этом духе. Насчет своего двоюродного брата… Ах нет, это миссис Мальхотра. А ты о ком говорила?

Ж е н щ и н а (посмотрев на Сына). О нем.

Мужчина второй поворачивается и смотрит на юношу. Тот отвечает ему натянутой улыбкой.

М у ж ч и н а в т о р о й. Да, да, да… Что он окончил? Кажется, он бакалавр коммерции?

Ж е н щ и н а. Я уже рассказывала вам. Он учился в колледже, должен был стать бакалавром естественных наук… Но на третьем курсе заболел и…

М у ж ч и н а в т о р о й. Хорошо, хорошо… Да, да… Ты говорила, он какое-то время работал в «Эйр Индия»…

Ж е н щ и н а. В «Эйр Фриз».

М у ж ч и н а в т о р о й. Да, да… В «Эйр Фриз». Да, да, да… (Снова поворачивается и смотрит на юношу. Тот опять отвечает ему той же неестественной улыбкой.) Идите сюда. Зачем вы так далеко сидите?

С ы н (показывая на свой нос). Понимаете, я немного…

М у ж ч и н а в т о р о й. Ну да, ну да, понятно… Такой уж у нас климат, что поделаешь. А вот какая страна, с точки зрения климата, больше всего мне нравится, так это Италия. В прошлом году мне много пришлось поездить. Всю Европу объездил. Да… Но то, что увидел в Италии, больше не видел ни в одной стране. Знаете, в чем главная особенность Италии?.. Очень вкусно. Где ты это покупаешь? (Посмотрев на часы.) Ого, прошло уже пять или семь минут. Ну что ж…

Ж е н щ и н а. Тут на углу есть магазин.

М у ж ч и н а в т о р о й. Хороший магазин? Я всегда утверждаю, что если затронуть вопрос о пище и одежде, то с этой точки зрения… Тот американец то же говорил. Такое разнообразие в пище и одежде, как у нас в стране… Да и не только он, все иностранцы это признают — и русские, и немцы… Я всегда говорил, что если мы и внесли действительно какой-то вклад в дело разрядки, то он именно в том и заключается, что… Возьми хоть то же твое сари — какое простое и тем не менее… Если бы еще нам не морочили голову всякие там забастовщики, то к нынешнему времени наша текстильная промышленность… Ты ведь видела требования, которые наш профсоюз предъявил администрации?

Женщина в знак согласия кивает головой.

Что за глупости там, что за бессмыслица! Ведь совсем недавно мы ввели такую надбавку на дороговизну, что дальше уж…

Сын, достав из ящика стола блокнот, со стуком задвигает его. Мужчина второй поворачивается к нему лицом. Юноша с иронической учтивостью снова улыбается ему. Как только гость отворачивается, он принимается что-то чертить карандашом в блокноте.

Так я говорил, что… Да, о чем это я говорил?

Ж е н щ и н а. Вы говорили…

С т а р ш а я д о ч ь. Вы говорили о разных вещах.

М у ж ч и н а в т о р о й. Да, но с чего я начал?

С ы н. С самой главной особенности Италии.

М у ж ч и н а в т о р о й. Ну да, а потом?

С ы н. О разнообразии пищи и одежды. Об американцах, немцах и русских. О холодной войне, о разрядке, о забастовках. О текстильной промышленности. О надбавке на дороговизну.

М у ж ч и н а в т о р о й. Какая у мальчика прекрасная память! Да, так я хотел сказать, что…

Ж е н щ и н а. Возьмите еще, пожалуйста.

М у ж ч и н а в т о р о й. Нет, спасибо. Больше не стоит.

Ж е н щ и н а. Ну, что-нибудь еще… Знаете, как бы ни было, но вы должны что-нибудь сделать для него.

М у ж ч и н а в т о р о й. Непременно… Для кого и что сделать?

Ж е н щ и н а (глядя на Сына). Для него. Хоть что-нибудь.

М у ж ч и н а в т о р о й. Да, да… непременно… Ну да, ведь это о нем… (Повернувшись к юноше.) По какому разряду вы кончили колледж?

Юноша чертит пальцем в воздухе какую-то неопределенную фигуру.

По какому?

С ы н (покрутив еще раз пальцем в воздухе). О!

М у ж ч и н а в т о р о й (делая вид, что понял). О! Ах да, да…

Ж е н щ и н а. На третьем курсе он заболел, и потому…

М у ж ч и н а в т о р о й. Ну, да, да… Все правильно… Ну-ка, посмотрим, что там у нас. (Смотрит на часы.) Ого, мне пора. Так бежит время!.. (Вставая.) Ты непременно приходи. Давно уже к нам не заходила.

Женщина и Старшая дочь поднимаются с мест одновременно с гостем.

Ж е н щ и н а. Я как раз собиралась приехать к вам, побыть с вашей девочкой.

М у ж ч и н а в т о р о й. Она все спрашивает меня: почему та тетя так долго не приходит? Очень любит своих тетей. Она же, бедняжка, без матери…

Ж е н щ и н а. Очень, очень милая девочка. Вы позволите мне потом снова обратиться к вам по поводу нашего разговора? И ему тоже скажу, пусть как-нибудь навестит вас, правда?

М у ж ч и н а в т о р о й (сластолюбиво оглядывая Старшую дочь). Кто? Она?

Ж е н щ и н а. Нет, Ашок.

М у ж ч и н а в т о р о й. Ах да, да… Почему же нет? Но ты и сама непременно приезжай. Я тебе самой все скажу…

Ж е н щ и н а. Они уходят, Ашок.

С ы н (делая вид, что только сейчас понял это). О, вы уже уходите? (Встает из-за стола и подходит ближе.)

М у ж ч и н а в т о р о й (глядя на часы). Не ожидал, что так долго засижусь у вас. (Направляясь к выходу, Старшей дочери.) А ты нигде не работаешь?

С т а р ш а я д о ч ь. Нет, нигде.

Ж е н щ и н а. Она бы хотела, но… (Дочери.) Ты ведь хочешь, правда?

С т а р ш а я д о ч ь. Да… То есть нет… Дело в том, что…

Ж е н щ и н а. Она боится.

М у ж ч и н а в т о р о й. Боится?

Ж е н щ и н а. Своего мужа.

М у ж ч и н а в т о р о й. Мужа?

Ж е н щ и н а. Да… Ему не нравится.

М у ж ч и н а в т о р о й. Эта девушка?

Ж е н щ и н а. Нет. Не нравится, когда она работает.

М у ж ч и н а в т о р о й. Ну да… Ну да…

Ж е н щ и н а. Так вы не забудете?

М у ж ч и н а в т о р о й. О ней?

Ж е н щ и н а. Нет, о нем.

М у ж ч и н а в т о р о й. Ах да, да… Ну, приезжай же к нам. Нужно поговорить о всяких служебных делах. Обо всех этих профсоюзных кознях и прочем-прочем…

Ж е н щ и н а. Непременно приеду. А если со мной приедет и…

М у ж ч и н а в т о р о й (посмотрев на часы). О, как я у вас задержался! (Юноше.) Ну, а что вы думаете об этих бесконечных забастовках? На них теперь такая мода…

Юноша вдруг подскакивает, делая вид, будто в брюки к нему заползло какое-то насекомое.

С ы н. Ой-ой-ой! (Делает вид, что пытается поймать это насекомое.)

С т а р ш а я д о ч ь. Что с тобой?

Ж е н щ и н а (с раздражением). Тебя о чем спрашивают?

С ы н (сестре). Ничего со мной… Тут жук, понимаешь?

С т а р ш а я д о ч ь. Жук?

М у ж ч и н а в т о р о й. Да, это верно, в нашей стране…

С ы н. Поймал!..

М у ж ч и н а в т о р о й. …развелось столько всяких жуков, что…

С ы н. Придавил!..

М у ж ч и н а в т о р о й. Придавил? Боже милосердный! Ох, эта ужасная страсть к насилию…

Ж е н щ и н а. Да, в нем это есть. Ему только попадись какой-нибудь жук…

С ы н. А жукам разве позволено творить всякие мерзости?

М у ж ч и н а в т о р о й. Это вопрос моральных ценностей. Я всегда говорю, что… Сядьте, пожалуйста.

Ж е н щ и н а. Я хочу проводить вас.

М у ж ч и н а в т о р о й. У нас, чтобы повысить моральные ценности… Вы слышали речь этого… Ну как его? Ну, который приезжал нынче?

С ы н. Брехендра Вришан.

М у ж ч и н а в т о р о й. Да, да, да… (С сомнением.) Разве его так зовут? Он произносит такие речи… Кстати, и гороскопы прекрасные составляет… Но его речи! Вах, вах, вах! Что за речи! (С последними словами переступает порог и выходит.)

Вместе с ним выходит и Ж е н щ и н а.

С ы н. Ха-ха-ха!

С т а р ш а я д о ч ь. Над чем ты?

С ы н. Как, хороша сценка? Здорово я сыграл?

С т а р ш а я д о ч ь. Кто сыграл?

С ы н. Я сыграл!

С т а р ш а я д о ч ь. Так, значит, ты это…

С ы н. Конечно! Я его разыграл и в дураках оставил.

С т а р ш а я д о ч ь. Уж не знаю, кто кого оставил в дураках.

С ы н. Это еще почему?

С т а р ш а я д о ч ь. Как-никак, это он, а не ты, получает пять тысяч в месяц.

С ы н. Хочешь взглянуть на харю этого получателя пяти тысяч? (Показывает сестре рисунок, сделанный им в блокноте.)

С т а р ш а я д о ч ь. Разве это он?

С ы н. А разве нет?

С т а р ш а я д о ч ь. А что это у него на голове?

С ы н. Тут были сперва рога. Я их стер. У них же, все-таки, рогов не было.

Сестра берет у него из рук блокнот и внимательно разглядывает рисунок. Возвращается Ж е н щ и н а.

Ж е н щ и н а (Сыну). Ты не выйдешь на минутку?

С ы н. Зачем?

Ж е н щ и н а. У него машина не заводится.

С ы н. А что с ней случилось?

Ж е н щ и н а. Аккумулятор сел. Придется подтолкнуть.

С ы н. Уже? Я пока еще вроде у него не работаю…

Ж е н щ и н а. Иди же скорей. Он и без того опаздывает.

С ы н. Не дай бог, если бы он и в самом деле нашел мне работу. Тогда вообще… (Выходит в дверь, ведущую на улицу.)

Ж е н щ и н а. Ума не приложу, что будет с этим парнем… Что это у тебя в руках?

С т а р ш а я д о ч ь. Это? Это он нарисовал.

Ж е н щ и н а. Ашок? Дай-ка взглянуть.

С т а р ш а я д о ч ь (протягивая ей блокнот). Он просто так. Сидел, сидел, да вот и…

Ж е н щ и н а (взяв блокнот в руки, рассматривает рисунок). Это лицо никого тебе на напоминает?

С т а р ш а я д о ч ь. Кого бы, например?

Ж е н щ и н а. Например, твоего отца.

С т а р ш а я д о ч ь. Папу? По-моему, совсем нет.

Ж е н щ и н а. А я нахожу какое-то сходство.

С т а р ш а я д о ч ь. Нет, он рисовал этого человека… Который только что ушел.

Ж е н щ и н а (нахмурившись). Так вот он чем тут занимался!

Входит С ы н.

С ы н (с нарочитой брезгливостью стряхивая пыль с ладоней). Каков сам, такова и машина.

Ж е н щ и н а. Подойди сюда.

С ы н (подходит к ней). В машине мотор хоть от толчка да заводится, а тут (показывает на лоб) — насчет этого двигателя еще вопрос.

Ж е н щ и н а (жестко). Что это у тебя здесь?

С ы н. А что, тебе нравится?

Ж е н щ и н а. Что здесь у тебя, я спрашиваю!

С ы н. Ничего особенного. Просто пещерный человек.

Ж е н щ и н а. Кто?

С ы н. Пещерный человек.

Ж е н щ и н а. Перестань комедию ломать. Отвечай прямо.

С ы н. Разве сама не видишь? И брови, и глаза, и челюсти…

Ж е н щ и н а. Мне надоели все эти твои штучки. Ты слышишь меня?

Не ответив, Сын подходит к письменному столу и, взяв с него картинки, начинает рассматривать их.

Ты слышишь или нет?

С ы н. Слышу.

Ж е н щ и н а. А если слышишь, разве ты не должен ответить?

Сын все так же рассматривает картинки.

Ты не должен ответить?

С ы н (кладет картинки обратно на стол). А что я могу сказать?

Ж е н щ и н а. А если нечего сказать, так помолчи. Но если я с таким трудом — лестью, всякими уловками — залучаю в дом людей, которые могут хоть чем-нибудь помочь нам, а ты принимаешься высмеивать их, рисовать на них карикатуры — этого я терпеть не стану. Ты слышал? Ни за что не стану.

С ы н. Если не можешь терпеть, зачем приглашаешь в дом людей, из-за которых…

Ж е н щ и н а. Ну-ну! Говори же, чем они тебе не угодили?

С ы н. Ладно, мать, оставим. Но я же не зря сразу хотел уйти из дому…

Ж е н щ и н а. Нет уж, договаривай!

С ы н. Из-за которых мы кажемся сами себе еще ничтожней, чем есть на самом деле.

Ж е н щ и н а (несколько опешив). То есть? Что ты имеешь в виду?

С ы н. То, что сказал. Вот взять всех этих людей, которые до сих пор побывали в нашем доме, — из-за чего ты их приглашала?

Ж е н щ и н а. А ты как сам считаешь — из-за чего?

С ы н. Я думаю, в каждом из них есть что-то, на твой взгляд, выдающееся. Одного ты приглашаешь потому, что он ужасно умный, прямо-таки исключительный интеллектуал. Другого потому, что он получает пять тысяч в месяц. Третьего за то, что он важная персона — шутка сказать, сам начальник округа. Вот и получается, что всякий раз ты приглашаешь не человека, а его жалованье, репутацию, чин…

Ж е н щ и н а. Что ты хочешь этим сказать? По-твоему, все в нашей семье оттого и становятся такими ничтожными, что к нам приходят эти люди?

С ы н. Да, мы все при них чувствуем себя совершенными пигмеями.

Ж е н щ и н а. И я, по-твоему, именно для того их и приглашаю, чтобы…

С ы н. Я не знаю, зачем ты их приглашаешь, но знаю, что к нам приходят только такие люди. Ну ладно… Тогда сама скажи, зачем ты их приглашаешь?

Ж е н щ и н а. А затем, чтобы хоть как-нибудь, хоть во что-нибудь хорошее обратить нашу семью, чтобы хоть еще кто-нибудь из вас разделил со мной то бремя, которое сейчас лежит на мне одной. И если я хочу завязать знакомства и связи с кое-какими хорошими людьми, то ведь никак не для себя, а только для вас. Но если вам кажется, что вы от этого становитесь еще ничтожнее, чем вы есть на самом деле, — что ж, я брошу свои попытки. Да, но при этом я скажу, что больше не намерена терпеть того, что происходит в этом доме. Один из вас, загубив все семейные средства, годами сидит дома сложа руки. Другой не только ничего не хочет сделать сам для себя — где уж там! — но считает оскорбительными все мои отчаянные потуги пристроить его к месту… Нет, так дело не пойдет, этак я и сама выбьюсь из сил. Ради чего мне рваться на части, если здесь больше ни у кого и ни за что голова не болит? Зачем мне до конца губить свою жизнь? Отчего бы не найти себе более приятное занятие и место? Надеюсь, хоть это никого из вас не сделает ничтожным?

Сын принимается молча выдвигать и снова задвигать ящик стола.

Почему ты теперь молчишь? Поведай же нам с высоты своего величия, как ты сам намерен построить свою жизнь?

С ы н. Оставь меня! Я не хочу, чтобы у меня вырвалось что-нибудь такое, отчего ты…

Ж е н щ и н а. Отчего я что? Говори же, что ты хотел сказать?

С ы н (садясь на стул). Ничего я не хочу сказать. (С нарочито легкомысленным видом достает из ящика журнал, ножницы и с силой задвигает ящик.)

Ж е н щ и н а (передразнивает его). Ницево я не хоцу сказать. Сяду на стульцик и буду калтинки вылезать. Сколько узе калтиноцек вылезал, маленький лебеноцек?.. Если нечего тебе сказать, так отчего бы тебе прежде язык свой…

С т а р ш а я д о ч ь (подойдя к матери и удерживая ее за руки). Подожди, мама, остановись. Я сама поговорю с ним. (Брату.) Слушай, Ашок!..

С ы н. Тебе что, прямо-таки приспичило поговорить сейчас со мной?

С т а р ш а я д о ч ь. Нет, я только хочу спросить тебя…

С ы н. Да зачем тебе это? Лично я не намерен сейчас никому и ничего отвечать.

С т а р ш а я д о ч ь (помолчав немного). Но ты ведь знаешь, что до сих пор только мама…

С ы н. Ты все-таки за свое?

Ж е н щ и н а. Зачем ты с ним разговариваешь! Не нужно, совсем-совсем не нужно! Ни с кем не нужно разговаривать. Видно, настало время самой принимать решение…

С ы н. И непременно.

С т а р ш а я д о ч ь. Ашок!

С ы н. Я не хотел говорить, но…

С т а р ш а я д о ч ь. Так зачем сказал?

С ы н. Потому что вынудили. Если ей все не по силам, зачем продолжать такую жизнь?

Ж е н щ и н а. Я потому ее продолжаю, что…

С ы н. Потому что больше некому это делать. В нашем доме это было сказано уже тысячу раз.

С т а р ш а я д о ч ь. Так ты думаешь, что все, что мама здесь делает…

С ы н. Я спрашиваю, зачем она все это делает? И для кого она это делает?

С т а р ш а я д о ч ь. Для меня делает.

С ы н. Ты бросила дом и ушла.

С т а р ш а я д о ч ь. Для Кинни делает…

С ы н. Она день ото дня становится все более распущенной и дерзкой.

С т а р ш а я д о ч ь. Для отца делает…

С ы н. Разве тебе не жаль смотреть на него?

С т а р ш а я д о ч ь. И больше всего она делает для тебя.

С ы н. Но ведь я-то как раз, пожалуй, самый бесполезный человек в этом доме… Но почему все это так получается?

С т а р ш а я д о ч ь. Это… Как я могу сказать, почему?

С ы н. По крайней мере скажи о себе. Почему ты бросила дом и ушла в чужой?

С т а р ш а я д о ч ь (смутившись). Я ушла… Я ушла… потому что…

С ы н. Потому что ты любила Маноджа? Браво!.. А тебе самой эта сказка не кажется слишком уж наивной?

С т а р ш а я д о ч ь (плачущим голосом). Так ты мне… Ты и мне говоришь… (Слабея, садится на табурет.)

С ы н. Я же тебя предупреждал… Здесь ни о чем не надо говорить.

Женщина медленно делает два шага к Сыну.

Ж е н щ и н а. Ты понимаешь, что ты сказал?

Не отвечая, Сын раскрывает журнал и принимается вырезать из него картинку.

Понимаешь?

Сын по-прежнему молча вырезает картинку.

Ну что ж, прекрасно. С сегодняшнего дня я буду заботиться только о себе. А о своей жизни извольте подумать сами.

Старшая дочь принимается тереть ногти одной руки об ногти другой.

Не так уж много лет мне осталось жить. И все-таки, сколько бы их ни осталось, этих лет, я не стану больше проводить их таким же образом и в том же доме. Все, что я могла сделать здесь, я уже сделала. И на этом я всему кладу конец — раз и навсегда!

Печальная, надрывная, тихая музыка. Сын смотрит на вырезанную им прежде картинку, потом начинает резать ее на большие куски — чак-чак-чак! — которые, кружась, падают на пол. Свет, постепенно перестав освещать фигуры людей, сосредоточивается в углах комнаты и наконец совсем гаснет. Вместе с наступлением темноты прекращается и музыка. Только несколько еще мгновений слышится щелканье ножниц — чак-чак-чак-чак.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

В двух отдельных световых кругах С ы н и С т а р ш а я д о ч ь. Лежа на софе и болтая ногами, Сын играет сам с собой в карты. Старшая дочь стоит у письменного стола и намазывает маслом ломтики хлеба. Рядом на столе лежат консервный нож и невскрытая банка консервированного сыра. Когда сцена освещается полностью, сразу бросается в глаза беспорядок в комнате, какой бывает, если весь день никто не занимается уборкой. Тут и там немытые чайные чашки, смятая одежда и прочие как попало расставленные и разбросанные вещи.

С т а р ш а я д о ч ь. Ты откроешь эту банку?

С ы н (занятый картами). Она не открывается.

С т а р ш а я д о ч ь. Не открывается, так зачем принес?

С ы н. Ты же сказала: принеси от лавочника все, что он даст нам в кредит. Я даже по телефону позвонил в кредит.

С т а р ш а я д о ч ь. Кому ты звонил?

С ы н. Дяде Джунедже.

С т а р ш а я д о ч ь. Ты с папой говорил?

С ы н. Нет.

С т а р ш а я д о ч ь. А с кем же?

С ы н. С дядей Джунеджей.

С т а р ш а я д о ч ь. Он что-нибудь сказал?

С ы н. Если я с ним разговаривал, разве это не значит, что и он…

С т а р ш а я д о ч ь. Я имела в виду — о папе, придет ли он домой.

С ы н. Сказал — не придет.

С т а р ш а я д о ч ь. Не придет?

С ы н. Нет.

С т а р ш а я д о ч ь. Почему же ты сразу мне не сказал? Что же я, по-твоему, просто так, для развлечения, делаю тут всякие сэндвичи…

С ы н. Я думал, тебе самой хочется сыру и сэндвичей, вот ты и затеяла все это.

С т а р ш а я д о ч ь. Разве я не сказала, что до возвращения мамы с работы может прийти и папа? Они оба любят сыр и сэндвичи.

С ы н. Дядя Джунеджа тоже любит. Вот и покормишь его.

С т а р ш а я д о ч ь. Он обещал прийти?

С ы н. Ему нужно о чем-то поговорить с мамой. Сказал, что, может быть, придет от шести до половины седьмого.

С т а р ш а я д о ч ь. Ну вот, у мамы и без того скверное настроение. Недоставало еще и ему наговорить тут бог знает чего… Ты видел, какое было лицо у мамы, когда она уходила на работу?

С ы н. Нет, я старался не мозолить ей глаза.

С т а р ш а я д о ч ь. Она за весь вечер-то не сказала ни слова, а уж утром… Никогда не видела ее такой молчаливой.

С ы н. Но о чем-нибудь она с тобой говорила?

С т а р ш а я д о ч ь. Так, о чае и всяких пустяках.

С ы н. А сари надела очень даже красивое — как будто на свадьбу.

С т а р ш а я д о ч ь. Значит, ты тоже это заметил?

С ы н. Так, мельком, когда она уже уходила.

С т а р ш а я д о ч ь. Я думала, она после работы собирается куда-то пойти. Но потом слышу — говорит, что вернется в половине шестого, как обычно.

С ы н. Ты что, сама спросила ее?

С т а р ш а я д о ч ь. Да. Потому что мне тоже надо как-то строить свои планы… И все же она так ничего толком не сказала.

С ы н. Насчет чего?

С т а р ш а я д о ч ь. Что у нее сейчас на уме. Только пробурчала, что к половине шестого вернется… Но у нее было такое лицо, будто она и вправду…

С ы н. Что?

С т а р ш а я д о ч ь. Будто она и вправду на что-то решилась…

С ы н. А разве это плохо?

С т а р ш а я д о ч ь. А ты считаешь, что хорошо?

С ы н. Может быть, из этого что-нибудь и получится.

С т а р ш а я д о ч ь. Что получится?

С ы н. Ничего. То, что на годы застряло на месте, не может оставаться там навсегда.

С т а р ш а я д о ч ь. Так ты в самом деле хочешь, чтобы…

С ы н (заключая последним ходом свою одинокую игру в карты). Да, в самом деле. Я хочу, чтобы был достигнут какой-то результат, понимаешь?.. А ты этого не хочешь? (Собрав карты, поднимается с софы.)

С т а р ш а я д о ч ь. Сегодня мне почему-то страшно слышать, что ты говоришь.

С ы н (подходя к ней). Но надеюсь, тебе сегодня не кажется, что я во всем не прав?

С т а р ш а я д о ч ь. Не знаю. Но с другой стороны, не уверена и в том, что ты прав. (Взяв в руки банку и консервный нож.) Так что с этой банкой?

С ы н. Нашим ножом ее не откроешь. Он так затупился, что…

С т а р ш а я д о ч ь. Как же быть?

С ы н. А другого ничего нет — вместо ножа?

С т а р ш а я д о ч ь. Нашел у кого спросить! Я и сама в этом доме чувствую себя такой чужой…

Сын: А раньше не чувствовала?

С т а р ш а я д о ч ь. Раньше? Но раньше…

С ы н. Понятно. Раньше ты не понимала, что это можно чувствовать. А едва почувствовала, так при первой же возможности ушла из дому.

С т а р ш а я д о ч ь (резко). Ты опять за вчерашнее?

С ы н. Зачем ты сердишься? Я тоже ведь здесь как чужой. И это началось у меня с того дня, как ты ушла.

С т а р ш а я д о ч ь. Как я ушла?

С ын. Ну может быть, и раньше, но по-настоящему я понял это с твоим уходом.

С т а р ш а я д о ч ь. Что ты понял?

С ы н. Что в этом доме есть что-то такое…

С т а р ш а я д о ч ь (взволнованно). Ты тоже это говоришь?

С ы н. А кто еще это говорит?

С т а р ш а я д о ч ь. Так, кое-кто… Но в чем заключается то, о чем ты говоришь?

С ы н (пристально глядя на нее). А ты не знаешь?

С т а р ш а я д о ч ь (отводя глаза в сторону). Я? Почему именно я?

С ы н. Я узнал это от тебя, и ты еще спрашиваешь, «почему именно я»?

С т а р ш а я д о ч ь. Ты узнал это от меня? Ничего не понимаю.

С ы н. Правда есть правда. Конечно, лучше бы ее не знать. Можно обманывать других, а вот как обмануть себя?

Старшая дочь старательно намазывает масло на ломтик хлеба, но руки ее не слушаются.

С т а р ш а я д о ч ь. Ну вот, ты всегда… Я же говорила тебе, что… Попробуй все-таки открыть эту банку. Уж если не откроется, тогда…

С ы н. Почему у тебя руки дрожат? (Берет банку.) Что ж, попробуем еще раз. Нужно что-нибудь острое… Минутку. (Уходит через дверь, ведущую наружу.)

Старшая дочь пытается продолжать свое дело, но руки окончательно отказывают ей, и она сдается.

С т а р ш а я д о ч ь (потирая лоб, слабым голосом). Зачем он так говорит? Разве я в самом деле что-то знаю? (Содрогается всем телом, будто сквозь него проносится некий смерч. Собрав все силы, встает, подходит к двери, ведущей внутрь дома, и кричит.) Кинни! (Не получив ответа, заглядывает в дверь и возвращается.) Куда она пропала, эта девчонка? Утром плакала, говорила, что не пойдет в школу, пока не дадут ей все, что нужно для занятий, а теперь не поймешь, то ли она дома, то ли нет…

С ы н вталкивает М л а д ш у ю д о ч ь в дверь, ведущую с улицы.

С ы н. Иди домой.

Младшая дочь хочет убежать, но брат хватает ее за руку.

Я сказал тебе, сейчас же домой!

С т а р ш а я д о ч ь (нетерпеливо). Что еще случилось?

М л а д ш а я д о ч ь. Вот, Бинни-ди, он меня… (Пытается рывком высвободить руку.)

Брат с силой втаскивает ее в комнату.

С ы н. Иди сюда! Сейчас ты у меня узнаешь…

Старшая сестра подходит и высвобождает руку Младшей сестры.

С т а р ш а я д о ч ь. Отпусти ее. Что она такого сделала, чтобы…

С ы н (отдавая ей вскрытую банку с сыром). Возьми банку. Открылась-таки. (Замахиваясь на Младшую сестру.) А ей я сейчас…

С т а р ш а я д о ч ь (останавливает его руку). Ты с ума сошел?

С ы н. Не сошел, но сойду… Бог ты мой!

С т а р ш а я д о ч ь. Но в чем же дело?

С ы н. Спроси у нее, в чем дело. Ну, черт возьми!..

С т а р ш а я д о ч ь. В чем дело, что случилось, Кинни? Что ты натворила?

Младшая дочь, не отвечая, начинает всхлипывать.

Говори же, что ты делала?

Младшая дочь продолжает молча всхлипывать.

С ы н. Она не делала, а кое-что и кое-кому говорила.

С т а р ш а я д о ч ь. Что говорила?

С ы н. Вот ее и спроси.

С т а р ш а я д о ч ь (Младшей сестре). Почему ты не отвечаешь? У тебя язык отнялся?

С ы н. Не отнялся, а устал. Устал говорить о том, как женщины и мужчины…

С т а р ш а я д о ч ь. Что-о-о?

С ы н. Вот ее спроси. Она все тебе расскажет. Все, что во дворе говорила Сурекхе.

М л а д ш а я д о ч ь (всхлипывая). Она говорила или я ей говорила?..

С ы н. Ты говорила!

М л а д ш а я д о ч ь. Нет, она говорила!..

С ы н. Ты говорила! А когда увидела, что я позади стою и слушаю, так сразу убежала.

М л а д ш а я д о ч ь. Сурекха убежала или я убежала?

С ы н. Ты убежала!

М л а д ш а я д о ч ь. Сурекха убежала!

С ы н. Ты убежала! А когда я догнал тебя и поймал, ты начала кричать, сбежались соседи, и ты стала им говорить, что я тебя обижаю, что пожалуешься маме, что мамы дома нет и поэтому я тебя бью.

С т а р ш а я д о ч ь (Младшей сестре). Он правду говорит?

М л а д ш а я д о ч ь. Это Сурекха начала. Она говорила, как ее мама и папа…

С т а р ш а я д о ч ь (сурово). И тебе очень интересно было знать, как ее мама и папа…

С ы н. Не мама и папа. Тут совсем другое дело.

С т а р ш а я д о ч ь. Замолчи, Ашок!

М л а д ш а я д о ч ь. Ему никогда никто слова не скажет… А он каждый день бьет меня…

С т а р ш а я д о ч ь. За что бьет?

М л а д ш а я д о ч ь. За то, что я не позволяю ему брать мои вещи… А он все равно берет и отдает ей…

С т а р ш а я д о ч ь. Кому — ей?

М л а д ш а я д о ч ь. Ну, той… к которой он ходит… Взял мои браслеты, которые на день рождения подарили… Взял авторучку, которой меня в школе наградили… А если я маме пожалуюсь, он потом начинает душить меня за горло…

С т а р ш а я д о ч ь (брату). О чем она говорит?

С ы н. Так, болтает всякую ерунду. Вранье, и больше ничего…

М л а д ш а я д о ч ь. Вранье? А моя авторучка не у Варны?

С т а р ш а я д о ч ь. Кто эта Варна?

М л а д ш а я д о ч ь. Ну, та продавщица из магазина… За которой он бегает…

С ы н (снова пытается схватить ее). Ну погоди, сегодня я с тобой за все рассчитаюсь.

Спасаясь от него, Младшая сестра бегает но всей комнате. Брат преследует ее.

С т а р ш а я д о ч ь. Ашок!

С ы н. Сегодня она не уйдет от меня!.. Раз она так распустила язык, я ей…

Улучив момент, Младшая дочь выбегает в дверь, ведущую на улицу.

М л а д ш а я д о ч ь (убегая). Варна, продавщица из магазина!.. Варна, продавщица из магазина!.. Варна, продавщица…

Сын хочет выбежать вслед за ней, но замирает на месте, увидев идущую ему навстречу мать. Ж е н щ и н а входит в комнату с таким видом, будто ее ничто здесь больше не интересует. Лицо ее выражает смешанное чувство твердой решимости и крайней неуверенности в себе. Не глядя на дочь и сына, она складывает принесенные в руках вещи на стул поодаль от них. Сын, застигнутый врасплох, растерянно бродит по комнате, трогая и рассматривая то одну, то другую вещь. Старшая дочь, неся в руках тарелку с сэндвичами и банку сыра, направляется к двери, ведущей во двор.

С т а р ш а я д о ч ь (проходя мимо матери). Я принесу тебе чаю.

Ж е н щ и н а. Мне ничего не нужно.

С т а р ш а я д о ч ь. Выпей хоть чашку. (Уходит.)

Женщина бегло оглядывает комнату, еле заметными брезгливыми гримасами отмечая все непорядки в ней, но не проявляет никакого желания что-либо изменить и молча принимается раскладывать по местам принесенные с собой вещи. Возвращается С т а р ш а я д о ч ь.

(Показывает пустую обертку от чая.) Чай кончился.

Ж е н щ и н а. Я не буду пить чай.

С т а р ш а я д о ч ь. Я хочу всем сделать по чашке.

С ы н. Мне тоже не надо.

С т а р ш а я д о ч ь. Почему? Я уже грею воду, нужно только сходить за чаем.

С ы н. Если ты хочешь, завари для себя.

С т а р ш а я д о ч ь. Что же, я одна буду пить? Я так радовалась, приготовила сэндвичи.

С ы н. Мне ничего не хочется.

Ж е н щ и н а. Я буду пить чай в другом месте, с одним знакомым.

С т а р ш а я д о ч ь. Значит, ты дома не останешься?

Ж е н щ и н а. Нет. За мной заедет Джагмохан.

С т а р ш а я д о ч ь. Он сюда придет?

Ж е н щ и н а. Я же сказала, он заедет за мной. А что тебе?

С т а р ш а я д о ч ь. Сейчас и он должен приехать… дядя Джунеджа.

Ж е н щ и н а. Откуда ты это знаешь?

С т а р ш а я д о ч ь. Ашок звонил ему по телефону. Дядя Джунеджа сказал, что ему нужно кое о чем поговорить с тобой.

Ж е н щ и н а. Мне не о чем с ним разговаривать.

С т а р ш а я д о ч ь. Но если он все-таки придет?

Ж е н щ и н а. Скажи, что меня нет дома. И неизвестно, когда вернусь.

С т а р ш а я д о ч ь. А если он захочет подождать тебя?

Ж е н щ и н а. Пусть ждет. (Достав из шкафа несколько дамских сумочек, придирчиво оглядывает их, не зная, на какой остановиться.)

Старшая дочь вопросительно смотрит на брата, который явно ищет повод уйти из дому.

С т а р ш а я д о ч ь (подойдя к матери и коснувшись рукой одной из сумочек). Вот эта лучше всех… А когда ты рассчитываешь вернуться?

Ж е н щ и н а (отложив в сторону сумочку, одобренную дочерью, берет в руки другую). Не знаю. Разговор может затянуться.

С т а р ш а я д о ч ь (о сумочке). Да, эта еще лучше… А если он спросит, куда и с кем ты ушла?

Ж е н щ и н а. Скажи, что не знаешь… Впрочем, нет, скажи, что за мной приезжал Джагмохан. (Снова окидывая комнату брезгливым взглядом.) Грязь у вас какая!

С т а р ш а я д о ч ь. Сейчас я все приберу. (Принимается за уборку.) А это будет правильно — все сказать ему?

Ж е н щ и н а. А почему бы и нет?

С т а р ш а я д о ч ь. Нет, я просто так… Он ведь потом все скажет папе…

Ж е н щ и н а. Ну и что? (Подобрав в комнате несколько разбросанных вещей, подает их дочери.) Убери все это.

С т а р ш а я д о ч ь. А то, что…

Ж е н щ и н а. Я не воровать иду, а выпить чашку чая с одним своим знакомым.

С т а р ш а я д о ч ь. Но ты же знаешь, что папа дядю Джагмохана…

Ж е н щ и н а. А кого он любит, твой папа?

С т а р ш а я д о ч ь. Но все же, если бы ты смогла вернуться пораньше, это было бы…

Ж е н щ и н а. У меня с ним очень важный разговор. У него были намечены на вечер другие дела. И только ради меня он отложил их. Он не какой-нибудь бездельник, с которым можно встретиться в любую минуту, когда только захочется.

Сын, беспокойно расхаживая по комнате, приближается наконец к выходу на улицу.

С ы н. Я выйду ненадолго, Бинни.

С т а р ш а я д о ч ь. И ты тоже?.. Куда ты уходишь?

С ы н. Тут… Недалеко… Я скоро приду.

С т а р ш а я д о ч ь. А если приедет дядя Джунеджа?

С ы н. К тому времени я, наверно, приду.

С т а р ш а я д о ч ь. Наверно?

С ы н. Нет. Ну сказал же — приду! (Уходит.)

С т а р ш а я д о ч ь (вслед ему). Послушай! (Идет за ним.) Ашок!

Брат не останавливается, и она, недовольно скривив губы, возвращается к матери.

Уж за чаем-то мог бы сходить!

Ж е н щ и н а (решительно, словно только и ждала этой минуты). Мне нужно кое-что сказать тебе.

С т а р ш а я д о ч ь. Хорошо, я там приберусь и приду. (Показывает в сторону двери, ведущей внутрь дома.) Там тоже все разбросано. Я думаю, до прихода дяди Джагмохана…

Ж е н щ и н а. Только два слова.

С т а р ш а я д о ч ь. Говори, я слушаю.

Ж е н щ и н а. Дело в том, что в следующий раз, когда я появлюсь здесь — если появлюсь вообще, — тебя я, возможно, не застану…

С т а р ш а я д о ч ь. Ну что это ты говоришь?

Ж е н щ и н а. Да, да. Для того я и позвонила сегодня Джагмохану.

С т а р ш а я д о ч ь. Мама!

Ж е н щ и н а. Не надо. Пусть так и будет. Я давно знала, что рано или поздно этим кончится.

С т а р ш а я д о ч ь. Ты все как следует обдумала, чтобы…

Ж е н щ и н а (чуть прикрыв глаза). Как следует. (Закрыв глаза.) А теперь иди.

Старшая дочь некоторое время смотрит на нее. Потом медленно, словно в раздумье, идет к двери, ведущей внутрь дома.

С т а р ш а я д о ч ь (на ходу). Все-таки подумай еще немного. (Выходит.)

Ж е н щ и н а. До каких пор мне думать? (Машинально перебирает ожерелье на шее, накручивает его на пальцы, дергает, отчего оно разрывается. Досадливо поморщившись, она снимает его и достает из шкафа другое.) Всю жизнь думай, всего опасайся… Из-за этого будет то, из-за того еще что-то! (Положив ларец с украшениями обратно в шкаф, хочет закрыть его. Но из-за беспорядка внутри он не закрывается до конца.) Один день думай… Другой день… (Дверца не поддается, тогда она распахивает ее полностью и с силой опять захлопывает.) Один год думай… Другой год… Третий… Десятый!.. (Щупая ногой под шкафом, где сложена обувь, вытаскивает оттуда сандалию. Но, не найдя ей пары, с силой запихивает обратно.) А теперь я снова должна подумать! (Подходит к туалетному столику. Стоит перед ним в сомнении, как бы соображая, зачем сюда пришла. Потом, вспомнив что-то, начинает, глядя в зеркало, надевать ожерелье. Надев, внимательно оглядывает себя. Подняв подбородок и поглаживая шею, пытается разогнать морщины.) До каких же пор?.. И зачем?.. (Не знает, что делать дальше. Одну за другой берет и ставит обратно на место принадлежности туалета на столике. Взяв баночку с кремом, некоторое время разглядывает ее, потом раскрывает.) Дом, контора!.. Дом, контора!.. (Накладывает крем, вдруг спохватывается, что этого сейчас не следовало делать. Стерев крем полотенцем, берет другую баночку. Налив из нее лосьона на тампон, думает, куда наложить. И, ничего не придумав, принимается протирать им запястья.) Подумай, подумай… (Обращает внимание на свои волосы. Машинально начинает протирать их лосьоном, но, спохватившись, откладывает тампон в сторону. Перебирая волосы пальцами, разглядывает места, где седина больше всего бросается в глаза. Ищет гребень, но не находит. В спешке выдвигает один за другим и пересматривает все ящики в туалете. Наконец находит гребень тут же, под полотенцем.) Ссоры, скандалы… Ссоры, скандалы… Ссоры, скандалы… О чем тут думать? (Действуя гребнем, старается зачесать внутрь седые волосы. Ее внимание привлекают морщины у глаз; положив гребень на столик, начинает разглаживать их пальцами.)

В это время в дверях, ведущих с улицы, появляется М у ж ч и н а т р е т и й — картинно затягиваясь сигаретой, он кольцами пускает дым. Женщина не замечает его, он направляется к треугольному столику, на котором стоит пепельница, с намерением стряхнуть пепел. Открыв баночку с пудрой, Женщина начинает пудрить кожу под глазами. Рука ее дрожит, поэтому пудра из банки немного рассыпается. Продолжает со вздохом.

Не о чем думать. (Встает. Внимательно разглядывает себя в зеркале.)

Мужчина третий от одной сигареты прикуривает другую.

Пусть будет то, чему и следует быть. (Чуть повернувшись к софе, замечает Мужчину третьего и вздрагивает от неожиданности. В глазах ее появляется блеск.)

М у ж ч и н а т р е т и й (нежно). Хэлло! Куку!

Ж е н щ и н а. Ой! Я и не видела, как ты пришел.

М у ж ч и н а т р е т и й. А я вижу, ты сама с собой разговариваешь, вот и…

Ж е н щ и н а. Я ждала тебя. Ты прямо со службы?

Мужчина третий курит, пуская кольца дыма.

М у ж ч и н а т р е т и й. Считай, что прямо.

Ж е н щ и н а. Считай — значит, нет.

М у ж ч и н а т р е т и й. Ну, как бы это сказать… Только на две минутки забежал в «Полярную звезду». Надо было подкинуть им один проектик. Потом заскочил домой, умылся и прямо…

Ж е н щ и н а. И это ты называешь «прямо»?

М у ж ч и н а т р е т и й (пуская кольцами дым). Ты ничуть не переменилась. Все так же покрикиваешь на меня. Но видишь ли, милая Куку, все дело в том, что неприлично же весь вечер оставаться в одежде, которую надеваешь на службу… Вот я и решил…

Ж е н щ и н а. Но разве я не велела тебе сразу же, никуда не заходя ни на минутку, приехать сюда?

М у ж ч и н а т р е т и й. А куда, собственно, я заходил хоть на минутку? В «Полярную звезду», например, я только…

Ж е н щ и н а. Ладно, оставь. Твоя игра в разные предлоги и оправдания для меня вовсе не нова.

М у ж ч и н а т р е т и й (садясь на софу). Говори что хочешь. И для меня тоже не нова твоя привычка без причины закусывать удила.

Ж е н щ и н а. Ты садишься? Разве нам не пора?

М у ж ч и н а т р е т и й. Минутку. Сейчас поедем. Сядь.

Женщина с недовольным видом садится рядом с ним на софу.

Ты так неожиданно позвонила. Мне даже показалось, что…

Глаза Женщины наполняются слезами.

Ж е н щ и н а (кладя свою руку на его). Джог!

М у ж ч и н а т р е т и й (гладя ее руку). В чем дело, Куку?

Ж е н щ и н а. Я пришла к решению, которого боялась всю свою жизнь. Сейчас мне кажется, что…

М у ж ч и н а т р е т и й (слегка похлопывая ее по руке). Не надо так расстраиваться, Куку.

Ж е н щ и н а. Я правду говорю. Если сегодня ты скажешь мне, что…

М у ж ч и н а т р е т и й (оглядываясь на дверь, ведущую внутрь дома). Дома никого нет?

Ж е н щ и н а. Там Бинни. (Она убирает руку.)

М у ж ч и н а т р е т и й. Она здесь? Но я слышал, что она…

Ж е н щ и н а. Да!.. Но вчера приехала к нам…

М у ж ч и н а т р е т и й. Давно ее не видел. Сколько лет пронеслось!

Ж е н щ и н а. Сейчас она придет, вышла на минутку. Знаешь, мне так много надо сказать тебе…

М у ж ч и н а т р е т и й. Я и пришел, чтобы выслушать тебя. Когда ты говорила со мной по телефону, у тебя был такой голос, что…

Ж е н щ и н а. Я очень… В ту минуту я снова была та самая…

М у ж ч и н а т р е т и й. Ты и сейчас та самая.

Ж е н щ и н а. Как хорошо, что ты меня понимаешь… Как хорошо! Что сейчас со мной творится… (Голос у нее осекается.)

М у ж ч и н а т р е т и й. Ну-ну, спокойней.

Ж е н щ и н а. Джог…

М у ж ч и н а т р е т и й. Говори же.

Ж е н щ и н а. Ты ведь знаешь, я… Ты для меня единственный человек, на которого…

М у ж ч и н а т р е т и й. Зачем ты это говоришь? Разве об этом…

Ж е н щ и н а. У меня это само вырвалось… Знаешь что… Нет, уйдем отсюда, я потом все тебе скажу.

М у ж ч и н а т р е т и й. У меня предложение.

Ж е н щ и н а. Да, я слушаю.

М у ж ч и н а т р е т и й. Скажи здесь все, что ты хотела сказать. А уж потом мы…

Ж е н щ и н а. Нет, нет. Не здесь.

М у ж ч и н а т р е т и й. Но почему?

Ж е н щ и н а. Здесь я не могу. Впрочем, если ты считаешь, что тебе неприлично показаться на люди вместе со мной, если ты видишь в этом что-то не то…

М у ж ч и н а т р е т и й. Помилуй, что ты говоришь? Куда велишь, туда и поедем. Я предложил это только потому…

Ж е н щ и н а. Я все знаю. Я никогда не понимала тебя превратно.

М у ж ч и н а т р е т и й. Так говори же, куда мы поедем?

Ж е н щ и н а. Куда сам считаешь нужным.

М у ж ч и н а т р е т и й. Куда я считаю! Да разве не ты сама всегда это решала?

Ж е н щ и н а. Ну, хорошо. Ты не против, если мы пойдем в «Гинзу»? Может быть, там будет свободен тот столик в углу, помнишь?

М у ж ч и н а т р е т и й. Не спрашивай. Скажи — в «Гинзу», и все!

Ж е н щ и н а. Или «Йоркс»?.. Там в это время мало публики.

М у ж ч и н а т р е т и й. Я ведь сказал…

Ж е н щ и н а. Ну хорошо, тогда пойдем в тот маленький ресторанчик, где тебе очень понравились кебабы. Ты помнишь? С тех пор я больше там не бывала…

М у ж ч и н а т р е т и й (в нерешительности). Туда? Знаешь, теперь я туда не хожу… Но если тебе хочется, можно и туда.

Ж е н щ и н а. Подожди. Прежде чем пойти, я кое-что все-таки скажу тебе.

М у ж ч и н а т р е т и й (пуская дым кольцами). Что же именно?

Ж е н щ и н а. Я… Вчера я наконец приняла решение.

М у ж ч и н а т р е т и й. Вот как?

Ж е н щ и н а. Вообще-то я тебе уже однажды говорила еще в те дни… Но теперь я окончательно решилась.

М у ж ч и н а т р е т и й (словно переваривая сказанное ею). Угу-м.

Небольшая пауза, в течение которой он обводит комнату задумчивым взглядом. Потом делает вид, что его внимание привлекла одна из книг, расставленных на книжной полке, встает и подходит к ней.

Ж е н щ и н а. Почему ты ушел?

М у ж ч и н а т р е т и й (снимая с полки книгу). Просто так. Это что за книга?

Ж е н щ и н а. Может быть, ты не веришь мне?

М у ж ч и н а т р е т и й. Нет, я слушаю.

Ж е н щ и н а. Для меня и раньше все это было непереносимо. Ты ведь знаешь… Но теперь дело дошло до крайности…

М у ж ч и н а т р е т и й (листая книгу). Так ты хочешь сказать, что…

Ж е н щ и н а. Ты угадал.

М у ж ч и н а т р е т и й (ставя книгу на место). Уху-м.

Встав с софы, Женщина приближается к нему.

Ж е н щ и н а. Прежде я не могла тебе этого сказать, но мне всегда было ужасно жаль, что из-за меня и тебе… и тебе пришлось столько пережить…

М у ж ч и н а т р е т и й (поглаживая горло). Откровенно сказать, теперь я об этом как-то не задумываюсь… (Расхаживая по комнате, отдаляется от нее.)

Ж е н щ и н а. Помню, ты раньше часто повторял: «Только тогда человек должен думать, когда в том есть польза».

М у ж ч и н а т р е т и й. Да, так оно и есть.

Ж е н щ и н а. Но, видно, между «раньше» и «теперь» есть разница? Ты это имеешь в виду?

М у ж ч и н а т р е т и й. Да… Конечно… И немалая.

Ж е н щ и н а. Вот потому-то я и хочу сейчас сказать, что…

Из двери, ведущей внутрь дома, выходит С т а р ш а я д о ч ь.

С т а р ш а я д о ч ь. Мама, то белье, что ты приготовила для глаженья… (Увидев Мужчину третьего.) Хэлло, дядя!

М у ж ч и н а т р е т и й. Хэлло! Хэлло! Вот это да! Неужели это ты?

С т а р ш а я д о ч ь. А кто же, по-вашему?

М у ж ч и н а т р е т и й. Но ведь ты же была вот такая! (Женщине.) А теперь и не узнать — совсем взрослая.

Ж е н щ и н а. Да, а теперь вот что получилось.

М у ж ч и н а т р е т и й. Она, помню, детские платьица еще носила.

С т а р ш а я д о ч ь (смущаясь). Вот нашли что вспомнить! Когда это было!

М у ж ч и н а т р е т и й. А помнишь, как она укусила меня за палец? Вот была чертенок!

Ж е н щ и н а (покачав головой). А в конце концов все мы становимся никому не нужными.

С т а р ш а я д о ч ь. Посидите. Я сейчас приду. (Идет к двери, ведущей во дворик.)

М у ж ч и н а т р е т и й. Куда же ты?

С т а р ш а я д о ч ь. Сейчас приду. (Уходит.)

М у ж ч и н а т р е т и й. Какая была пухленькая, цветущая девочка! Щеки точно как персики…

Ж е н щ и н а. Все щеки увядают со временем.

М у ж ч и н а т р е т и й. Постой, я слышал, что она… Она ведь сама, по собственному выбору?

Ж е н щ и н а. То-то и есть, что по собственному. Вот и вышло, что…

М у ж ч и н а т р е т и й. Но говорит-то как — серьезно, с достоинством!

Ж е н щ и н а. Да, ты прав, едва оперилась, а важности хоть отбавляй… Ну так что же, поедем?

М у ж ч и н а т р е т и й. Как прикажешь.

Ж е н щ и н а (ища что-то в сумочке). Куда он подевался? (Найдя в сумочке платок, закрывает ее.) Ах, вот он!.. Так когда же я вернусь? Мне ведь нужно сказать ей, чтобы она знала…

М у ж ч и н а т р е т и й. Это от тебя зависит. Как ты захочешь.

Ж е н щ и н а. Скажу ей, что могу надолго задержаться. К нам должны приехать, пусть передаст.

М у ж ч и н а т р е т и й. Кто-то еще должен приехать?

Ж е н щ и н а. Джунеджа. Ну, тот самый человек, из-за которого… Ты ведь все знаешь. (Смотрит в сторону дворика.) Бинни! (Не получив ответа, снова кричит.) Бинни!.. Куда же она ушла? (На ее лице растерянность и волнение.) Не знаю, куда пропала! Вот, извольте ее ждать…

М у ж ч и н а т р е т и й. Ну что ж, подожди.

Ж е н щ и н а. Нет, нельзя. Если придет тот человек, мне будет трудно уйти. А я должна сегодня же сказать тебе очень важную вещь. Сегодня же.

М у ж ч и н а т р е т и й (закуривая новую сигарету). Ну, хорошо. Тогда идем.

Ж е н щ и н а (оглядывая комнату таким взглядом, словно что-то забыла или потеряла здесь). Да… Идем…

М у ж ч и н а т р е т и й (идет, потом останавливается). Но… разве ты не хочешь запереть дверь?

Ж е н щ и н а. Нет. Сейчас кто-нибудь да придет.

М у ж ч и н а т р е т и й (пуская кольца дыма). Ну, как тебе угодно. Дело твое.

Ж е н щ и н а (снова оглядывая комнату). Да мне-то… Ну, идем.

Первым выходит Мужчина третий. Женщина идет за ним, держа в руках открытую сумочку и пытаясь что-то найти в ней. Некоторое время сцена остается пустой. Потом снаружи доносится плач и всхлипывания М л а д ш е й д о ч е р и. Вся в слезах, она входит в комнату и ничком бросается на софу. Потом, поднявшись с нее, оглядывает пустую комнату и, так же навзрыд плача, уходит в дверь, ведущую внутрь дома. Несколько мгновений сцена снова остается пустой. Потом в дверь со стороны дворика входит С т а р ш а я д о ч ь с подносом в руках, на котором расставлены чайные принадлежности.

С т а р ш а я д о ч ь. О! Уже уехали? (Поставив поднос на обеденный стол, подходит к двери, ведущей на улицу. Выглядывает наружу и некоторое время с задумчивым видом продолжает стоять там. Потом, тряхнув головой, снова идет к обеденному столу.) Такая бывает тяжесть в голове, будто там камень. (По пути, заметив беспорядок на туалетном столике, останавливается и поспешно приводит все в порядок.) Ничего нельзя понять… Как в темном лесу. (Отойдя от туалетного столика, подходит к обеденному столу и начинает готовить чай для себя. Вздыхает.) И сама я будто лес.

С тем же плачущим видом входит М л а д ш а я д о ч ь.

М л а д ш а я д о ч ь. Когда не ну-нужно, так все т-тут торчат… А когда нужно, так ни-никого и не-не найдешь…

Оставив свое занятие, Старшая дочь подходит к ней.

С т а р ш а я д о ч ь. Кинни! Что у тебя опять? Ты когда пришла с улицы?

М л а д ш а я д о ч ь. Ко-когда пришла!.. Давно пришла. А ты са-са-ма где была?..

С т а р ш а я д о ч ь. Я ходила за чаем. Кто тебя обидел? Ашок поколотил?

М л а д ш а я д о ч ь. А он ку-куда ушел? Чтобы за уши меня потаскать, так он всегда тут как тут. А когда нужно, чтобы кто-нибудь поговорил с мамой Сурекхи, так у вас…

С т а р ш а я д о ч ь. А что? Мама Сурекхи тебе что-нибудь сказала?

М л а д ш а я д о ч ь. Где мама? Я должна пойти туда вместе с ней.

С т а р ш а я д о ч ь. Куда? В дом Сурекхи?

М л а д ш а я д о ч ь. Мама Сурекхи сказала, чтобы я сейчас же пришла к ней со своей мамой.

С т а р ш а я д о ч ь. Но для чего?

М л а д ш а я д о ч ь. Все соседи видели, как Ашок нас ругал. Тогда мама отвела Сурекху домой и побила, и та… И та сказала ей, что это я во всем…

С т а р ш а я д о ч ь. Что она сказала?

М л а д ш а я д о ч ь. Что это я ее всему научаю.

С т а р ш а я д о ч ь. Ну… и что?

М л а д ш а я д о ч ь. Тогда… тогда мама Сурекхи позвала меня и так отчитала, как будто я… Сначала скажи, где мама? Я сейчас же пойду туда вместе с ней. Она говорит, что я порчу ее девочку. И еще хуже того говорила про нашу семью.

С т а р ш а я д о ч ь. Про что же?

М л а д ш а я д о ч ь. Про все… Про тебя. Про Ашока. Про папу. Про маму… Почему ты не скажешь мне, где мама?

С т а р ш а я д о ч ь. Мама ушла совсем.

М л а д ш а я д о ч ь. Куда совсем?

С т а р ш а я д о ч ь. Ты что, знаешь все места на свете, куда можно уйти?

М л а д ш а я д о ч ь (еще пуще заливаясь плачем). Т-ты т-тоже м-меня ругаешь? Если мамы нет, пойди ты со мной…

С т а р ш а я д о ч ь. Я не могу пойти.

М л а д ш а я д о ч ь (сердито). Почему ты не можешь пойти?

С т а р ш а я д о ч ь. Не могу пойти, и все. Сказано тебе?

М л а д ш а я д о ч ь (отталкивая ее). Ну и не ходи, если не можешь.

С т а р ш а я д о ч ь (с гневом). Кинни!

М л а д ш а я д о ч ь. Не разговаривай со мной! (Передразнивает.) «Кинни!»

С т а р ш а я д о ч ь. Ты что, совсем не умеешь себя вести?

М л а д ш а я д о ч ь. Да, совсем не умею.

С т а р ш а я д о ч ь. Смотри, ты и от меня сейчас чего-нибудь дождешься.

М л а д ш а я д о ч ь. Бей! Бей и ты! Пусть и папа тоже бьет.

С т а р ш а я д о ч ь. Ты перестанешь сейчас же плакать или нет?

М л а д ш а я д о ч ь. Не перестану… (Передразнивает.) «Перестанешь или нет?»

С т а р ш а я д о ч ь. Ну как хочешь. Сиди и реви.

М л а д ш а я д о ч ь. И буду сидеть и реветь.

За дверью, ведущей со двора, звук открываемой щеколды.

С т а р ш а я д о ч ь (обернувшись в ту сторону). Это… Это кто же там? (Поспешно направляется к двери.)

Младшая дочь с выражением протеста на лице усаживается на стул. Вместе с М у ж ч и н о й ч е т в е р т ы м возвращается С т а р ш а я д о ч ь.

(Входя.) А я думаю, кто же это стучится к нам с черного хода? Мы ждали вас, но ведь обычно вы входите с улицы…

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й. Да, обычно так, но… (Глядя на Младшую дочь.) Что с ней? Что она так нахохлилась?

С т а р ш а я д о ч ь (Младшей сестре). Дядя Джунеджа пришел. Подойди, поздоровайся с ним.

Младшая дочь, отвернувшись в сторону, кладет руки на спинку стула.

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й (подходя к ней). Э! Да она, кажется, плачет! (Гладит ее по голове.) Ну-ну! Что с тобой, малышка? Кто тебя обидел? (Ласково причмокивает.) Ну, не надо. Встань, детка, так не годится. Мы теперь совсем большие…

М л а д ш а я д о ч ь (резко вскочив, направляется к двери, ведущей на улицу). Да… Теперь мы вдруг большие! То мы маленькие, то большие… У вас никогда не поймешь! (От двери, сестре.) Я не вернусь домой, пока мама не придет! (Уходит.)

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й (подходит к Старшей дочери). Савитри уехала?

Старшая дочь молча кивает головой.

Я тут уже с полчаса. Но увидел перед домом машину и поэтому немного погулял там, за вашим двориком. Твой папа сказал, что Джагмохан теперь в Дели, он опять перевелся сюда. А к вам он зачем? Просто так, повидаться? Или…

С т а р ш а я д о ч ь. Это у мамы надо спросить. Я не знаю.

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й. Мне сказал о нем Ашок. Но ему тоже, наверно, неизвестно, зачем он к вам приехал…

С т а р ш а я д о ч ь. Вы видели Ашока?

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й. Да, на автобусной остановке. Он сказал, что едет ко мне — узнать о здоровье папы. Настаивал, чтобы я тоже поехал с ним, а потом мы вместе бы вернулись сюда. Но я подумал, что, раз уж я проделал такой длинный путь, следовало бы прежде повидаться с Савитри. Он сейчас в таком состоянии, что…

С т а р ш а я д о ч ь. О ком вы говорите? О папе?

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й. Ну конечно, о нем, о Махендранатхе. Всю эту ночь он не спал ни минутки. Но главное…

С т а р ш а я д о ч ь. Ему нехорошо?

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й. Да, неважно. И вообще… Но по-моему, Махендранатх сам поставил себя в такое положение…

С т а р ш а я д о ч ь (стараясь избежать этой темы). Дать вам чаю?

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й (посмотрев на поднос с чайными принадлежностями). Это для кого столько приборов? Но никто, вижу, не притронулся.

С т а р ш а я д о ч ь (в замешательстве). Это я приготовила, потому что… Потому что думала…

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й (словно угадав, что она хотела сказать). Наверно, они очень быстро уехали. Савитри знала, что я хотел приехать?

С т а р ш а я д о ч ь (тихо). Знала.

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й. Этого мне Ашок не сказал… Но вот тон его… Мне показалось, что… (Задумывается, потом, как будто что-то сообразив, продолжает.) А, хорошо! Очень хорошо. Парень с головой.

С т а р ш а я д о ч ь (беря сахарницу в руки). Сколько вам сахару?

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й. Совсем не надо. Мне нельзя сахар. Значит, оттого он хотел меня увезти, что… Он знал, что Джагмохан…

С т а р ш а я д о ч ь. Молока?

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й. Чуть-чуть.

С т а р ш а я д о ч ь. Принести к чаю что-нибудь солененькое?

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й. Нет, не нужно.

С т а р ш а я д о ч ь. Садитесь, пожалуйста.

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й. О да! (Пододвинув стул ближе к столу, садится.)

Старшая дочь протягивает ему чашку с чаем, другую ставит перед собой и тоже садится за стол. Пауза.

С т а р ш а я д о ч ь. Почему вы молчите? Скажите что-нибудь.

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й (со вздохом). Что сказать?

С т а р ш а я д о ч ь. Хоть что-нибудь.

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й. Я многое хотел сказать. Будь здесь Савитри, наверно, выговорил бы все до последнего слова. Но теперь, видимо, говорить не о чем.

Снова пауза. Оба почти в одно время выпивают чай и ставят чашки на стол.

С т а р ш а я д о ч ь. Хотела спросить вас — у папы опять поднялось давление?

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й. Только это ты хотела спросить?

С т а р ш а я д о ч ь. Почему вы не убедите его, что…

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й (вставая). Кто может убедить его? Он так любит эту женщину, так привязан к ней всем сердцем, что никому…

С т а р ш а я д о ч ь. Как вы это так говорите?

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й. Тебе кажется, что я не прав?

С т а р ш а я д о ч ь (тоже вставая). Но разве так может быть? (Задумчиво.) Если бы вы знали… Чего только мы не видели в этих стенах, до чего только не доходили эти два человека…

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й. Что бы вы ни видели…

С т а р ш а я д о ч ь. Нет, дядя, это не то, от чего можно так легко отмахнуться! Ведь я жила здесь, и мне часто казалось, что я не в родном доме, а в зверинце, в клетке с дикими животными… Вы и представить не можете того, что здесь происходило. Мама отчаянно кричала, папа в клочья рвал на ней одежду… Затыкал ей рот, запирал в комнату, избивал… (Содрогнувшись всем телом.) Нет, даже рассказать нельзя, какие дикие сцены я видела в нашей семье. Если бы все это знал посторонний человек, он только спросил бы — почему же эти люди еще много лет назад не решились…

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й. Ты не сказала мне ничего нового. Махендранатх сам все это рассказывал.

С т а р ш а я д о ч ь. Рассказывал? И все-таки вы утверждаете, что…

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й. И все-таки я утверждаю, что он очень любит ее.

С т а р ш а я д о ч ь. Как это может быть? Два человека, которые день и ночь терзают друг друга, губят друг другу жизнь…

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й. Я говорю лишь об одном из них.

С т а р ш а я д о ч ь. Так неужели вы и в самом деле полагаете…

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й. Абсолютно. Только потому и сказал, что в нынешнем своем положении виноват сам Махендра. Если бы не так, он не молил бы меня сегодня, с самого утра, чтобы я во что бы то ни стало поехал к вам и уговорил бы твою маму. Знаешь, чем бы все кончилось, откажись я поехать сюда?

С т а р ш а я д о ч ь. Чем же?

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й. Махендра вернулся бы сюда сам. Он не стал бы раздумывать, чего это ему может стоить, если иметь в виду больное сердце. И так уж не первый раз, ты знаешь сама. Но только мне известно, как трудно бывает удержать его от подобного шага. Я тоже надеялся в душе, что что-то можно еще поправить, о чем-то можно еще договориться. Но когда я увидел у ваших дверей машину, стало очевидно, что уже ничего нельзя сделать. Совсем ничего! И лучше всего сейчас мне уйти отсюда. Кстати, куплю по пути лекарства для твоего папы… Ну, счастливо тебе… (Идет к двери, ведущей на улицу.)

Старшая дочь стоит на месте, словно окаменев. Потом делает несколько шагов вслед за ним.

С т а р ш а я д о ч ь. Дядя!

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й (остановившись). Да?

С т а р ш а я д о ч ь. Вы скажете папе?

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й. О чем?

С т а р ш а я д о ч ь. Ну, о том… Что приезжал дядя Джагмохан.

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й. А что, не надо говорить?

С т а р ш а я д о ч ь. Я думаю, что…

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й (прищурив и снова открыв глаза). Пожалуй, ты права. Хотя, в конце концов, какая разница… Ну что ж, хорошо. (Идет к двери.)

С т а р ш а я д о ч ь. Дядя!

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й (снова остановившись). Да, детка?

С т а р ш а я д о ч ь. Вы уверены, что ничего нельзя сделать?

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й. На один день дело поправить можно. На два дня тоже. Но навсегда… Нет, ничего тут не поделаешь.

С т а р ш а я д о ч ь. Но в таком случае разве не лучше…

С улицы доносится голос Ж е н щ и н ы.

Ж е н щ и н а. Отпусти меня. Отпусти сейчас же.

С т а р ш а я д о ч ь. Она вернулась.

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й. Да.

Закусив губу, Мужчина четвертый возвращается от двери и идет к обеденному столу. Вместе с М л а д ш е й д о ч е р ь ю входит Ж е н щ и н а. Младшая дочь тянет ее за руку, пытаясь увести с собой обратно.

М л а д ш а я д о ч ь. Почему ты не идешь со мной? Иди же.

Ж е н щ и н а (пытаясь вырвать руку). Ты отстанешь от меня или нет?

М л а д ш а я д о ч ь. Не отстану. То тебя дома не было, а теперь ты говоришь…

Ж е н щ и н а. Отпусти руку.

М л а д ш а я д о ч ь. Не отпущу.

Ж е н щ и н а. Не отпустишь? (В гневе вырывает руку и отталкивает дочь.) Как ты смеешь так вольничать? Как у тебя наглости хватает!

М л а д ш а я д о ч ь. Да, хватает. Когда мне соседи говорят обидные слова, здесь никогда и ни у кого нет времени, чтобы выйти к ним и сказать что надо.

С т а р ш а я д о ч ь. Погоди, дай маме немного отдышаться. Она в дом не успела войти, а ты уже…

М л а д ш а я д о ч ь. А ты лучше молчи. Когда я тебя просила пойти со мной, ты даже с места не сдвинулась, как идол каменный…

Ж е н щ и н а (схватив ее за платьице). Ну-ка, повтори, что ты сказала!

М л а д ш а я д о ч ь (борется, стараясь вырваться). А что я сказала? Сама ее спроси — когда я пришла и сказала ей, она…

Ж е н щ и н а (давая ей затрещину). Повтори еще раз!

Пауза. Не зная, что делать, все смотрят в пустоту перед собой. Потом Младшая дочь кричит Женщине.

М л а д ш а я д о ч ь (не в силах сдержать себя). Идол каменный… И все, все кругом каменные идолы!..

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й (идя к ней). Оставь девочку, Савитри! Она сейчас не в себе…

Ж е н щ и н а. Не вмешивайтесь!

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й. Но ведь…

Ж е н щ и н а. Я сказала вам, не вмешивайтесь. Я лучше вас знаю, с кем и как обращаться в этом доме. (Снова давая девочке затрещину.) А сейчас замолчи и ступай в другую комнату. Если еще хоть пикнешь, хорошего не жди.

У Младшей дочери только дрожат губы. Она не может произнести ни слова. Но продолжает стоять на месте, устремив на мать остановившийся взгляд, в котором одновременно выражены боль, обида, ненависть.

Иди в ту комнату. Ты слышала?

Девочка не двигается с места.

Не пойдешь?

Скрипнув зубами, но не сказав ни слова, девочка резко поворачивается и выходит в соседнюю комнату. Женщина идет следом за ней до двери и закрывает засов, бормоча.

Я тебя еще проучу, погоди у меня.

С т а р ш а я д о ч ь. Сядьте, дядя.

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й. Нет, я, пожалуй, пойду.

Ж е н щ и н а (приближается к нему). Вы собирались что-то сказать мне. (Кивнув в сторону дочери.) Она мне говорила.

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й. Да… Но сейчас ты не в таком настроении, чтобы…

Ж е н щ и н а. Я в совершенно отличном настроении. Говорите что нужно.

С т а р ш а я д о ч ь. Дядя говорит, что папа опять нездоров.

Ж е н щ и н а. А когда он бывает здоров, уйдя из дома? Всякий раз одно и то же. Не так, что ли?

С т а р ш а я д о ч ь. Ты устала. Будет лучше, если ты присядешь и поговоришь обо всем спокойно.

Ж е н щ и н а. Я абсолютно спокойна. (Мужчине четвертому.) Говорите же.

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й. Я хочу сказать только одно…

Ж е н щ и н а (после некоторой паузы). Я слушаю.

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й. Ты… ты в самом деле не можешь освободить этого человека?

Ж е н щ и н а. Освободить? Я? Его? Что за вздор!

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й. Это не вздор. Так, как ты его к себе привязала…

Ж е н щ и н а. Привязала? Я? К себе?.. Никто, кроме вас, не мог бы сказать ничего подобного.

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й. Потому что никто не знает столько, сколько знаю я.

Ж е н щ и н а. Вам всегда кажется, что вы знаете очень много. Разве не так?

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й. В том, что касается Махендранатха, именно так. Только потому я и беру на себя смелость утверждать, — ты так скрутила его, что он не способен сейчас даже стоять на собственных ногах.

Ж е н щ и н а. На собственных ногах! Да разве у него были когда-нибудь собственные ноги?

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й. Ты говоришь о настоящем. Но ведь я его знал за десять лет до того, как ты увидела его впервые.

Ж е н щ и н а. Может быть, именно поэтому он уже и не стоял на обеих ногах.

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й. Я знаю, Савитри, знаю все-все, что ты думаешь и говоришь обо мне.

Ж е н щ и н а. Да уж, конечно, я думаю, знаете… И все-таки сколько еще есть такого, о чем Савитри никогда и никому не говорила.

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й. Например?

Ж е н щ и н а. Например… Но вы же пришли сами что-то сказать мне.

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й. Нет. Первое слово тебе. (Старшей дочери.) Ты, детка, выйди ненадолго.

Старшая дочь молча направляется к двери.

Ж е н щ и н а. Дайте и ей послушать, если говорить должна я.

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й. Хорошо. Останься, Бинни!

С т а р ш а я д о ч ь. Но я думаю, что…

Ж е н щ и н а. Если я хочу, чтобы ты осталась здесь, то, наверно, на то есть важная причина.

Старшая дочь, опустив глаза, отходит в сторону и садится на стул возле обеденного стола.

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й (Женщине). Ты тоже сядь.

С этими словами он и сам опускается на софу. Женщина садится на одну из табуреток.

Так говори же все, что ты хотела мне сказать.

Ж е н щ и н а. Сначала я хотела бы задать вам вопрос. Как по-вашему, при каких условиях человека можно считать человеком в истинном смысле этого слова?

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й. Не нужно вопросов. Говори то, что тебе хотелось сказать.

Ж е н щ и н а. В общем, конечно, человеком можно назвать всякое существо, которое ходит на двух ногах и говорит по-человечьи, — но если рассуждать серьезно, то разве не нужно, чтобы оправдывать звание Человека, обладать собственной человеческой сущностью, собственной индивидуальностью?

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й. Поскольку я вижу, ты имеешь в виду Махендру, не хочешь ли ты сказать, что…

Ж е н щ и н а. Я хочу сказать, что с первой же минуты нашего знакомства я постоянно вижу, как он всюду, в любом деле ищет чьей-либо поддержки. И в особенности вашей. Нужно сделать это или нет — спрошу у Джунеджи. Нужно туда пойти или нет — узнаю мнение Джунеджи. Нужно купить что-то — ну самую пустяковую вещь, — прежде справлюсь, по вкусу ли она Джунедже. Нужно в чем-то пойти на риск — тоже только по совету Джунеджи. Да куда уж дальше — даже невесту себе найти! Как он решился на брак со мной? Только с согласия Джунеджи.

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й. Я его друг. Естественно, он искал во мне поддержки.

Ж е н щ и н а. И каков же результат? Да только тот, что он ни в чем уже не мог полагаться на себя. Для всего в жизни у него один пробный камень — Джунеджа. Что Джунеджа думает, что Джунеджа хочет, что Джунеджа делает — то и ему нужно думать, нужно хотеть, нужно делать. Почему? Потому что Джунеджа сам по себе человек основательный, цельный. А он сам? А он сам даже не половинка, даже не четверть человека…

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й. Можно, конечно, смотреть на это и с такой точки зрения. Но суть-то заключается в том, что…

Ж е н щ и н а (вставая). Дайте же мне сказать об этой сути, что я знаю сама. Живет человек. Он основывает дом, семью. Зачем он это делает? Чтобы удовлетворить свою потребность. Потребность в чем? А в том, чтобы восполнить свою внутреннюю… как бы это сказать… половинчатость, что ли, или неполноту. Таким образом он достигает для себя… или в себе… недостающей ему полноты. Другим не приходится тратить всю свою жизнь только на то, чтобы восполнять свою неполноту. Но для вашего Махендры это единственная цель жизни. И сам он только инертный материал, которым другие норовят заполнить какие-то пустые клетки. Он делает только то, чего хотят от него другие, чего ждут от него другие… Все зависит от того, как они сами захотят использовать его в своей жизни…

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й. Использовать?

Ж е н щ и н а. А разве нет? Никто другой не станет делать эту работу, а Махендра станет. Никто другой не понесет эту ношу, а Махендра понесет. Затеяли открыть типографию, кого-то не хватает — он к вашим услугам. Фабрику основали, есть пустое место — он опять здесь. Где нужно заполнить пустые клетки, там и Махендра. А когда дело сделано, где Махендра? Оказывается, Махендра еще раньше получил и израсходовал свою часть. А доход его где? (По очереди тыча пальцем в предметы комнатной обстановки.) Вот, вот, вот он где — в этих ничтожных, бессмысленных вещах, которыми, как ему казалось, был осчастливлен этот дом…

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й. Тут и правда Махендранатх слишком поспешил, я знаю это. Но причиной тому…

Ж е н щ и н а. Причиной была я — вы это хотите сказать? Только для меня, для моего счастья он поспешил натащить в дом всякого хлама и тем самым положил начало собственному падению… Да полно вам! Припомните-ка сами, что тут сыграло главную роль?.. Что и кто. Я думаю, в душе вы и сами прекрасно это понимаете.

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й. Говори, говори. Я ведь не обижаюсь. В конце концов, ты жена Махендры и…

Ж е н щ и н а (в гневе поворачиваясь лицом к нему). Не вам называть меня женой Махендры! Что и Махендра человек со всеми своими потребностями, что и у него вдруг появились жена, семья — это с самого начала было не по нутру тем, кто числил Махендру в своих друзьях. Махендра женился, а в ваших глазах он как будто отнял у вас что-то вам принадлежащее. Ну как же! Махендра теперь не смеется, как смеялся прежде. Махендра теперь не радуется, как радовался прежде, сидя в кругу друзей. Махендра вообще уже совсем не тот, каким был когда-то. И вот Махендра из кожи лезет, он старается снова стать тем же добрым малым, каким знали его друзья. А как же? Вдруг кто-нибудь в чем-нибудь упрекнет его. Днем и ночью Махендра мечется, бьется. Бьется головой о стенки, бьет детей, терзает жену. Он не может тратить свой досуг на семью. Ему нужно быть среди друзей. Без Махендры не собирается ни одна вечеринка. Без Махендры ни один пикник не пикник. Главное в жизни для Махендры — так проводить время, как это принято у друзей. Но этого ему мало! Такая жизнь должна стать правилом и для всех его домашних. «Как ты можешь не пойти со мной в такое-то место? Почему ты с таким-то не разговариваешь как следует? И ты еще называешь себя образованным человеком — ведь ты даже не умеешь прилично вести себя на людях! Женщине нужно вот так ходить, вот так говорить, вот так улыбаться! Зачем ты всегда позоришь меня перед людьми?» И тот самый Махендра, который льстиво, как преданный раб, улыбается друзьям, дома превращается в лютого зверя. Каждую минуту ждешь со страхом — вот он кого-то схватит, кого-то растерзает. Сегодня он в гневе палит в огне собственную рубашку, завтра он бросается на жену и бьет ее головой об пол. «Говори, говори, говори — будешь ходить так, как я хочу, или нет? Будешь уважать все то, что я уважаю, или нет?» И все-таки Савитри так не ходит. Все-таки она не уважает то, что нравится ему. Ей нужен цельный, основательный человек, а не жалкая половинка, не ничтожная четвертушка. Один, но цельный — понимаете?.. Она кричит об этом, срывая голос. Она жаждет в корне переделать этого человека или… или навсегда отделить себя от него. Но не тут-то было! Стоит ей добиться в своих стараниях хоть крошечного успеха, стоит этому человеку хоть на чуточку измениться в лучшую сторону, как его друзья начинают плакать о нем. «О горе! Савитри взнуздала Махендру и ведет его на поводу… О горе! Савитри переломила хребет бедному Махендре, она лишила его всякой воли, она загубила в нем способности…» Словно он и не человек вовсе, а тряпичная кукла, этот несчастный Махендра!.. (Задохнувшись, умолкает.)

Старшая дочь, подперев подбородок ладонями, молча смотрит на них остановившимся взглядом.

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й (вставая). Тряпичная он кукла или еще кто — это уж как тебе угодно. Но на мой взгляд, он точно такой же человек, как и все смертные, — вот и весь его порок.

Ж е н щ и н а. Это вы говорите мне? Мне, прожившей с ним двадцать два года?

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й. Конечно, ты прожила с ним много лет. И до известной степени узнала его, но…

Ж е н щ и н а (в отчаянии качая головой). О-хо-хо-хо-хо!

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й. Я не хочу сказать, что то, о чем ты сейчас говорила, неправда. Но для того, чтобы узнать все это, не нужны были, двадцать два года. Разве двадцать лет назад я не слышал от тебя те же речи? Ты помнишь тот день?

Ж е н щ и н а. А вы не могли бы говорить только о том, что происходит сейчас? Двадцать лет! Нашли о чем вспоминать…

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й. Подожди, эти же речи я слышал у себя дома. Ты пришла тогда ко мне и долго плакала, положив голову мне на плечо. Тогда ты сказала, что…

Ж е н щ и н а. Минутку! Если вам вздумалось ворошить те давние дела, я хотела бы, чтобы дочь…

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й. А что за беда, если она останется? Если она слышала начало разговора, пусть услышит и конец.

С т а р ш а я д о ч ь (готовая встать и уйти). Но, дядя…

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й (Женщине). Ну так что? Ты считаешь, что при ней мне не следует говорить о таких вещах?

Ж е н щ и н а. Я думала не о себе. Ну что ж, хорошо. Пусть останется. (Садится на стул.)

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й. Сядь, Бинни.

Старшая дочь принимает прежнюю позу.

В тот день я впервые видел тебя такой взвинченной. Ты сказала тогда, что…

Ж е н щ и н а. Тогда я была совсем ребенком.

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й. Допустим, что и так. Но это не мешало тебе рассуждать точно так же, как сейчас. И совершенно так же, скрупулезно, по косточкам, ты разобрала тогда всего Махендру. И тогда ты тоже утверждала, что он не в меру податлив в житейских делах. Правда, виновниками всех ваших бед ты считала тогда совсем других людей. То были его мать и отец. Я не ошибаюсь?

Ж е н щ и н а. Правильно. В том, что он сделался таким, немалая их заслуга.

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й. А вот имя Джунеджи не упоминалось тогда совсем. А почему? Могу я теперь открыть это?

Ж е н щ и н а. Но ведь…

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й. Ах, как давно это было! Думаю, не случится особой беды, если я открою один маленький секрет. Мое имя не упоминалось потому, что…

Ж е н щ и н а. Я уважала вас… И в этом все дело.

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й. Пусть будет так. Можешь называть это уважением. Но за что ты меня уважала? За то ли, что как человек я был, в твоих глазах, лучше Махендры? Нет, за то…

Ж е н щ и н а. …что у вас было много денег? И что в своем круге вы пользовались непререкаемым авторитетом?

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й. Нет. Только за то, что, кто бы я ни был, я прежде всего был не Махендра, а другой человек.

Ж е н щ и н а (вдруг вставая). Так вы хотите сказать, что…

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й. К чему такое нетерпение? Дай же мне договорить!.. Итак, я не знаю точно, чего ты хотела от меня. Но совершенно очевидно, что уже в то время ты не считала Махендру человеком, с которым могла бы прожить всю жизнь…

Ж е н щ и н а. Хотя вплоть до этого дня живу именно с ним…

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й. Да, но каждые два или три года ты делала очередную попытку отделаться от него. Ты отчаянно озиралась по сторонам, ты жадно искала средство, которое помогло бы добиться своего. Сначала таким средством показался тебе Джунеджа. Тогда, по твоим словам, ты уважала его. Что теперь ты думаешь о нем, ты уже высказала. Пойдем далее. После Джунеджи человеком, который на некоторое время очаровал тебя, был Шиваджит. Ну как же! Завидное положение в обществе, такие важные речи, громкие слова и к тому же апломб человека, объехавшего весь свет. И опять-таки главное было не в этом, а в том, что прежде всего это был не Махендра, а другой человек. Правда, очень скоро ты начала понимать, что перед тобой просто лицемер и лжец, человек с двойным дном. В каждом его слове слышится фальшь… Ну-с, после него твое внимание привлек Джагмохан. Прекрасные связи, редкое красноречие, привычка жить на широкую ногу, щедрость в расходах — все это было неотразимо. И всем этим он был вовсе не похож на Махендру, что тебя, главным образом, и восхищало в нем. Но вскоре, к великой своей досаде, ты обнаружила, что он с одинаковой легкостью тратит деньги и на тебя, и на первого попавшегося забулдыгу, что он просто жалкий трус, который так запутался в своих делишках, что поспешил удрать из города, иначе бы…

Ж е н щ и н а. Почему вы кружите все вокруг да около? Почему не скажете то, ради чего пришли сюда?

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й. А если взглянуть в корень, вывод напрашивается один — кто бы из этих людей ни оказался на месте Махендры, в любом случае уже через год-другой ты пришла бы к заключению, что жестоко ошиблась, что опять вышла замуж не за того человека. Ты думала бы, ты говорила бы о нем то же, что сейчас думаешь и говоришь о Махендре. Хочешь, скажу почему? Потому что для тебя смысл жизни в том, чтобы захватить в этом мире сразу все позиции, чтобы заполучить сразу все блага, чтобы затащить в свой дом сразу все добро. Короче, чтобы сразу получить все! Но нигде и никогда тебе не достанется все сразу, и с кем бы ты ни начала новую жизнь, ты по-прежнему останешься такой же неудовлетворенной, такой же мятущейся… И любой человек, которому приведется жить рядом с тобой, в конце концов начнет бить тебя головой об пол, рвать на тебе одежду, а ты…

Ж е н щ и н а (зажав край сари в зубах и кивая головой, издает звуки, похожие одновременно и на смех, и на рыдания). Ха-ха-ха-ха-ха!

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й (удивленно). Ты смеешься?

Ж е н щ и н а. Да… Не знаю… Может быть. Продолжайте же.

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й. Да, теперь Махендра и в самом деле раздраженный, даже злой человек. Но ведь было время, когда он умел весело, от души смеяться. Тогда никто не старался доказать, какой он со всех точек зрения никчемный и маленький человек, никто не кричал ему, что он должен быть тем-то и тем-то, то есть именно тем, чем он не является и чем не может быть, и что те достоинства, какие у него есть на самом деле…

Ж е н щ и н а. И все это время вы наблюдали только за ним одним — и не видели, что происходило с другим человеком, жившим рядом с ним?

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й. Отчего же? Видел. Я видел, как из твоей руки, желавшей сразу захватить как можно больше, постепенно, капля за каплей, утекало даже то немногое, что уже в ней было. Видел, что оттого в твою душу все настойчивее вползал страх перед будущим, побуждавшим тебя к еще более отчаянным попыткам изменить свою судьбу. Видел, как этот страх обратился в ужас — это случилось в тот день, когда тебя постиг последний удар. Это было настоящее потрясение!

Ж е н щ и н а. О чем вы говорите?

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й. О твоем разочаровании в Манодже. Тебя прельстила его известность, его громкое имя. Тебе казалось — вот он, якорь спасения! Но ты чуть не потеряла рассудок, когда этот человек тайком, как ночной грабитель, увел из дома твою дочь…

С т а р ш а я д о ч ь (вдруг вставая). О чем вы? Зачем вы это говорите, дядя?

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й. Поневоле приходится, Бинни! Возможно, ты и сейчас не знаешь Маноджа так, как знает его…

С т а р ш а я д о ч ь (закрыв лицо руками, падает на стул). О-о-о!

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й. …как знает его она. Только поэтому она сейчас терпеть его не может. (Женщине.) Разве это не правда? После того, как Бинни с Маноджем ушли из дому, ты с горя решила хоть что-то переменить в семье — то ты кидалась с яростью на того же Махендру, то принималась стегать хлыстом своего отчаяния несчастного Ашока. Но все было тщетно, оставалось найти какой-то неведомый для тебя путь, сделать последнюю ставку на что-то из ряда вон выходящее. Впрочем, тут вдруг стало известно, что возвращается Джагмохан. Дороги вперед ты не видела и решила оглянуться назад. Сегодня ты уехала с ним из дому… О чем же вы договорились?

Ж е н щ и н а. Вы считаете себя вправе допрашивать меня?

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й. Вовсе нет. Но я и без расспросов могу описать ваш разговор. Ты сказала, что очень и очень несчастна. Он сказал, что очень и очень сочувствует тебе. Ты сказала, что решилась наконец, чего бы это ни стоило, порвать со своей семьей. Он сказал, что как было бы прекрасно, если бы к такому решению ты пришла с десяток лет назад. Ты сказала, что то, что не сбылось тогда, может сбыться и теперь. Он сказал, что ему очень бы хотелось, чтобы это было так, но теперь возникли всякие затруднения, надо подумать о детях, о том, о сем. К тому же надо принять во внимание, что теперешняя работа ему не по душе, что, возможно, он скоро оставит ее, так что, к сожалению, очень многое он пока не решил даже в отношении самого себя… Ты задумчиво слушала его речи, вытирая глаза платком. Под конец он сказал, что уже поздно, тебе пора домой. Ты молча поднялась, вышла вместе с ним и села в его машину. По дороге он, видимо, обронил фразу, что, дескать, если тебе сейчас нужны деньги, он готов…

Ж е н щ и н а. Стоп, стоп, стоп — довольно! Я позволила сказать вам намного больше того, что мне хотелось бы услышать. Самое лучшее сейчас для вас — поскорее уйти отсюда, иначе я…

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й. Не сердись, пожалуйста. Содержание твоего разговора с Джагмоханом я сумел угадать лишь потому, что на его месте я сказал бы тебе то же самое… Затем он попросил тебя позвонить ему завтра или послезавтра и весьма деликатно высадил тебя из машины поодаль от дома. В самом мрачном настроении ты вошла в дом и, естественно, сразу же избила дочку. Когда ты уходила, впереди была целая жизнь. Но с чем ты вернулась домой? С опустошенной душой и в очередной раз с пустыми руками…

Ж е н щ и н а. Я же сказала вам — довольно! Все вы… все до одного… одинаковы! Абсолютно одинаковы! Только маски, только маски… А где же лица? Вы все на одно лицо!..

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й. И все-таки тебе еще кажется, что выбор есть. А где он, этот выбор? Повернись направо, взгляни налево, оглянись назад, посмотри вперед, в тот угол, в другой — неужели ты видишь его? Говори же, видишь?

Пауза. Старшая дочь, убрав руки от лица и растерянно моргая ресницами, поочередно смотрит на обоих. Потом вдруг раздается сильный стук в дверь, ведущую внутрь дома.

М л а д ш а я д о ч ь (изнутри). Откройте! Откройте дверь!

С т а р ш а я д о ч ь (матери). Ну что, мама? Открыть?

Ж е н щ и н а. Оставь пока.

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й. Но если и дальше ее держать взаперти, она…

Ж е н щ и н а. Я уже сказала вам. Это мой дом. Я лучше знаю, что здесь надо делать.

М л а д ш а я д о ч ь (стуча в дверь). Откройте! (В отчаянье.) Ну и не открывайте!..

Изнутри слышится стук задвигаемой щеколды.

Теперь будете сами меня просить, чтобы открыла.

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й. Это твой дом. Ты лучше знаешь, что тут нужно делать. По крайней мере тебе кажется так. И потому, при всем желании, я не нахожу возможности что-либо переменить здесь. Единственное, о чем хочу напоследок спросить тебя — отчего бы тебе не освободить этого человека?

Ж е н щ и н а. Что за охота твердить без конца одно и то же?

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й. Да пойми же — сейчас он беспомощен как ребенок. Это ты поселила в его душу убеждение, что, кроме тебя, нет у него в жизни никакой поддержки, никакой надежды. И разве не для того ты сделала это, чтобы на крайний случай иметь под рукой хоть эту, пусть бесполезную, но все-таки фигуру в твоей жизненной игре?

Ж е н щ и н а. Не понимаю, чего вы от меня хотите, о чем меня еще спрашиваете. Не понимаю, ради чего вы мучаете меня. Уходите, ради бога, и постарайтесь удержать его у себя навсегда. Не в его интересах возвратиться в эту семью. Да и мне… У меня тоже нет — поверьте, вовсе нет! — нужды в пешке, которая и сама не движется по доске, и не дает ходу другим фигурам.

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й (с минуту молча посмотрев на нее, с решимостью отчаянья). Ну что ж, пусть будет так. Больше он сюда не придет. Он слаб, но не до такой степени… Он привязан к тебе, но всему есть предел. И не настолько он беспомощен, как ему кажется… Будь у него силы оглянуться по сторонам, он увидел бы вокруг себя целый мир. И я постараюсь сделать все, чтобы он открыл наконец глаза…

Ж е н щ и н а. Конечно, конечно. Вы окажете ему настоящее благодеяние, да и мне в жизни вы не могли бы сделать большего подарка.

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й. Ну что ж, теперь я ухожу. Все, что я мог тебе сказать, уже сказано. А теперь я и ему скажу все это. Я знаю, это трудно. Но на сей раз я вдолблю ему в голову, что…

В дверь, ведущую на улицу, входит С ы н. У него взволнованное, огорченное лицо, словно он только что потерял что-то очень ценное и важное.

В чем дело, Ашок? Почему ты уехал оттуда?

Сын, не встречаясь с ним взглядом, быстро идет к сестре.

С ы н. Встань, Бинни! Принеси из комнаты трость.

С т а р ш а я д о ч ь (вставая). Трость? Зачем она тебе?

С ы н. Не мне, а папе. Он не может без нее выйти из экипажа. Он совсем плох.

С т а р ш а я д о ч ь. Папа вернулся?

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й. Так… Все-таки он вернулся…

С ы н (посмотрев на него, сдавленным голосом). Да. Все-таки вернулся.

Лицо Мужчины четвертого выражает боль и тревогу. Его глаза встречаются с глазами Женщины. Взявшись за спинку стула, она стоит молча. Видно лишь, как при дыхании поднимается и опускается ее грудь. Сын обращается к сестре.

Скорей же, иначе он…

С т а р ш а я д о ч ь (идет к двери, ведущей внутрь дома). Сейчас. (Подойдя к двери, стучит.) Кинни! Открой скорей дверь.

М л а д ш а я д о ч ь (изнутри). Не открою.

С т а р ш а я д о ч ь. Смотри, ты дождешься. Я говорю, сейчас же открой!

М л а д ш а я д о ч ь. Ну и пусть я дождусь! Не открою.

С т а р ш а я д о ч ь (с силой стучит в дверь). Кинни! (Вдруг рука ее замирает.)

За дверью, ведущей на улицу, слышится шум — похоже, будто кто-то оступился и едва удержался на ногах, опершись на дверь.

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й (бросается к двери). Что там?

С ы н (опережая его). Это папа. Наверно, он сам сошел с экипажа. (Выбегает в дверь.) Осторожно, папа, не торопись…

М у ж ч и н а ч е т в е р т ы й (бросив взгляд на Женщину, тоже выходит). Держись, Махендра, будь молодцом… Вот так, вот так…

Свет в углах сцены меркнет, постепенно сосредоточиваясь на Женщине и Старшей дочери. Глядя на наружную дверь неподвижным взглядом, Женщина медленно опускается на стул. Старшая дочь смотрит на нее, потом тоже переводит взгляд на дверь. Звучит печальная музыка, мало-помалу начинает меркнуть и световое пятно вокруг двух женщин и тогда, почти в темноте, появляется смутная фигура М у ж ч и н ы п е р в о г о, опирающегося на руку С ы н а.

С ы н (сдавленным голосом). Осторожно, папа… Осторожно.

По мере того, как они оба выходят на середину сцены, музыка начинает звучать громче, а мрак становится все глубже.

Занавес.