Изгнанники

30

Самым отвратительным было ожидание. Он предпочел бы сам оказаться в гуще сражения, участвовать в перестрелках и забрасывать переулки ручными «хлопушками». Но столько его отрядов было рассеяно по всем квадам, что он не мог себе позволить надолго отлучиться из своих апартаментов. К тому же наличие людских ресурсов теперь не представляло проблемы. С тех пор как он стал лордом, всякие головорезы в буквальном смысле выстраивались в очередь, чтобы попасть к нему на службу. Парни отлично управлялись с кинжалами и лучеметами и там, на улицах, не нуждались в нем. Он был необходим здесь, в бывшей квартире Мелиор, чтобы координировать их действия. А его это просто бесило.

Несмотря на то что в последнее время все существование Доба было посвящено захвату власти над доминионом, он не переставал спрашивать себя, подходит ли ему звание оверлорда. Он любил драться. Он любил выпивать с ребятами после хорошей драки. Он любил спать с вестрами после хорошей попойки. А руководство действиями солдат из пустой квартиры, с постоянной оглядкой через плечо в ожидании очередного покушения совсем не соответствовало его представлениям о хорошем времяпрепровождении. С той ночи, когда Седрик предложил ему Четвертый, Доб ни разу не спал с женщиной, и к тому же вообще почти не спал. И это, по-вашему, справедливо? Так что если ему и дальше суждено обходиться без женщин и без сна…

Он беспокойно мерил шагами пол в квартире Мелиор. К тому же теперь вероятность занять место оверлорда сделалась почти нулевой. Со дня смерти Правителя, Вилдона и Нювелла прошла всего неделя или чуть больше, а он уже понял, что совершенно не готов тягаться с другими за титул оверлорда Он уже готов был все бросить и смириться с людскими и материальными потерями, сочтя их расплатой за суровый урок, но как раз тогда Энрек отправился к Бовену и в обмен на поддержку посулил ему Четвертый квартал вдобавок к его Второму, если он станет оверлордом, и Добу ничего не оставалось, кроме как драться. Он послал пару отрядов в Шестой, чтобы они докучали людям Энрека и одновременно облегчали бы участь лордов Восьмого и Десятого кварталов, теснимых Энреком. Но большая часть его бойцов находились сейчас во Втором, чтобы Бовен не наслаждался бездельем и не мог послать подкрепление Энреку. Ему казалось, так будет лучше. Второй квартал был ближе, чем Шестой. К тому же его люди там лучше ориентировались.

В квартире для безопасности оставался только один отряд, хотя Доб и понимал, что с его стороны это опрометчиво. Зато в столь бедственном положении, как у него, были и свои выгоды: никто из лордов с ним всерьез не считался. Он был настолько мелок, что к нему даже не стоило подсылать наемных убийц. Правда, оставался Джибб. У Доба в ушах до сих пор сигналом тревоги звучали слова Седрика: Если ты до сих пор не нашел его, то уже и не найдешь. И на твоем месте я бы берег свою задницу. Из-за этого предостережения он несколько дней не мог спать, но телохранитель Мелиор по-прежнему не подавал никаких признаков жизни. Никто о нем не слышал после того, как он скрылся где-то в туннелях под доминионом Нювелла. С каждым днем Доб все настойчивей убеждал себя в том, что Джибб больше никогда не вернется. Может, он уже мертв, — его могли убить свои же парни за то, что он втянул их в эту заваруху. А может, он решил, что устроиться в Трестор-Пропере будет проще, чем отбить Четвертый квартал. Как бы то ни было, Добу очень хотелось верить, что о Джиббе можно больше не думать.

Однако он перестал мерить шагами комнату и вгляделся в ночь за окном, как будто собирался увидеть там Джибба и его людей, крадущихся к его квартире. Потом, сам удивившись своей глупости, снова зашагал. Даже если бы в его мозгу не звенели слова Седрика, Доб не смог бы полностью успокоиться. Репутация Джибба могла напугать кого угодно. И его люди никогда не восстали бы против него: об их преданности ему и Мелиор в Нале слагали легенды. К тому же знаменитый телохранитель не был способен так просто самоустраниться — ни один уличный боец с его силой и выносливостью не испугался бы жаркой схватки. Доб умудрился до сих пор не сойти с ума благодаря тому, что убедил себя, будто Джибб ему больше не страшен. Потому что при настоящем раскладе Бовен вместе с Энреком представляли собой гораздо большую опасность.

Частое попискивание устройства связи прервало его невеселые размышления и приступ жалости к самому себе, и Доб с гулко бьющимся сердцем бросился к столу, где стоял переговорный экран. Он включил его, но звук не прекратился, и только тогда он понял, что это пищит карманный передатчик. Он выхватил его из кармана и некоторое время возился, пока не нащупал сбоку нужную кнопочку. Как он ненавидел эти штуковины, но не пошлешь же ребят драться в квады с переговорными экранами в руках?

— Что там? — рявкнул он. — Докладывай!

— Нас оттеснили, лорд! — раздался в ответ измененный устройством голос. Доб слышал смутные крики и свист лучеметных залпов.

— Кто это? Вы сейчас где?

— Это Хонид, лорд! Одиннадцатый отряд! Я во Втором с отрядами номер девять и десять! Но люди Бовена отрезали нас от остальных!

Доб испустил тяжкий вздох. Хонид был неплохим бойцом. Нельзя сказать, что выдающимся: он был смел и недурно владел оружием, как и все подчиненные Доба, но ему не хватало творческой жилки. Пошли его назад, так скорее всего погибнет весь отряд, да и он сам в придачу.

— А как там девятый и десятый?

— Я… я не знаю, — В голосе изгоя появились панические нотки.

— Ладно, — со вздохом сказал Доб. — Выбирайтесь оттуда. Мне все равно нужна дополнительная охрана.

— Слушаюсь, лорд! — с заметным облегчением выкрикнул Хонид. — Уходим!

Доб отключил переговорник и с отвращением швырнул его на стол. На черта ему охрана? Все равно долго он в Четвертом не продержится.

— Похоже, трудный выдался денек.

Доб мгновенно обернулся на голос, уже зная, кого увидит, и лихорадочно нащупывая лучемет.

— Не надо, Доб, — спокойно произнесла Мелиор И Лакин.

Он сразу же остановился, держа левую руку на оружии, которое так и не успел отстегнуть.

— У Джибба руки чешутся пристрелить тебя, только дай повод, — предупредила Мелиор. — Собственно, как и у остальных пятидесяти. Так что лучше не зли их.

Доб промолчал, но видно было, что он все понял.

— Возьми ствол правой рукой, брось на пол и оттолкни ногой.

Он медленно выполнил указание и повернулся к ней. Прежде он только однажды ее видел, к тому же тогда она была переодета вестрой. В ту ночь она назвалась Келлин, и он, помнится, подумал, что она хорошенькая, но теперь понял, что линзы и крашеные волосы только портили ее. Она стояла перед ним в брюках и свободной рубашке, с лучеметом на боку. Глаза у девушки были ярко-зеленого цвета, а золотисто-медовые волосы мягкими волнами падали на плечи. Вот она, мечта изгоя: бесстрашная, прекрасная и смертоносная. И Доб сразу подумал, что Сэвил обречен.

Рассмотрев ее получше, он заметил странную вещь. В ее руке была старая деревянная палка со светящимся красным камнем на конце. А за ее спиной вместе с Джиббом и другими охранниками стоял незнакомец, от одного присутствия которого в Нале Добу показалось, что весь привычный мир вдруг куда-то уходит из-под ног. Колдун был одет в зеленый плащ, а в его руке была такая же палка, как у Мелиор, только с желто-коричневым камнем. Доб заметил это мимоходом, потому что взгляд его был прикован к величественной темной птице. Он никогда не видал таких больших птиц, да еще с настолько разумным взором. «Кудесник», — с трепетом и почти без страха подумал изгой. Выходит, этот безумец, найденный им во Втором квартале и доставленный к Седрику, не совсем спятил. Но что общего у колдуна с Мелиор и зачем ей эта палка? Он даже хотел спросить, но передумал. Существовали вещи и поважнее.

— Что ты сделала с моими людьми? — спросил он, проклиная предательскую дрожь в голосе.

Чуть-чуть насмешливая улыбка заиграла на губах Мелиор. Он хорошо ее помнил с той ночи, когда погиб Сэвил.

— Приятно слышать, — произнесла она без тени издевки, — что в первую очередь ты подумал о людях. Может, из тебя еще и получится неплохой руководитель.

Доб побагровел и уже не первый раз пожалел, что не попытался ее убить, когда представилась такая возможность.

— С твоими людьми все в порядке, Доб, — наконец ответила женщина. — Мы их обезоружили и закрыли в складском помещении внизу. Но, должна сказать, тебе лучше побеспокоиться о себе.

Он постарался с равнодушным видом пожать плечами, но его тело била крупная дрожь.

— Я напал на Джибба. Я захватил твой квартал. Чего трепыхаться, все равно я труп.

Мелиор подошла к его столу — точнее, своему столу-и непринужденно села.

— Ну, это мы всегда успеем, — миролюбиво глядя на парня, произнесла она. — Собственно, об этом даже вопрос не стоял бы, но время сейчас не совсем обычное, ты и сам это знаешь.

Доб не поверил своим ушам. Едва он увидел Мелиор и Джибба, то решил, что его жизнь окончена, и только прикидывал, как бы, умирая, прихватить их с собою, да еще и парочку их людей в придачу. И вдруг она предлагает ему слабую надежду на спасение.

— Чего ты хочешь? — поспешно спросил он, даже не пытаясь скрыть своей заинтересованности.

— Сначала ответь на несколько вопросов. Ты не знаешь, перенес Седрик свою резиденцию или еще нет?

— Сначала уточним, о чем идет речь,— возразил Доб.— О помиловании? Или ты предлагаешь нечто другое?

Глаза Мелиор гневно сверкнули, и она вся подалась вперед.

— Я тебе еще ничего не предлагала, — сказала она так, будто наотмашь ударила его по лицу. — Более того, я бы с удовольствием пришила тебя и нашла кого-нибудь другого, кто лучше умеет отвечать на вопросы. — Она кивнула Джиббу, тот вышел вперед, схватил Доба за волосы и прижал дуло лучемета к его виску. — Ну что, готов отвечать?

— Да

— Прекрасно. — Мелиор с улыбкой снова откинулась на спинку стула. — Седрик уже перенес свою резиденцию?

— Нет, — хрипло ответил Доб. — Он все еще в Первом.

— Почему?

— Мне известно лишь то, о чем говорят на улице, — развел руками изгой. — Клянусь, я уже много дней не разговаривал с Седриком.

— Да ладно, я тебе верю. А о чем говорят на улице?

— Что он ждет ответа Совета на его прошение, — нервно облизнул губы Доб. — Еще я слышал, что он приводит в порядок Золотой Дворец и не хочет переезжать, пока работы не закончены.

— Ну что ж, это похоже на правду, — с усмешкой заметила Мелиор. — Он все еще тебе помогает?

Несмотря на свое положение, Доб громко, но невесело рассмеялся.

— А ты как думаешь? — сказал он, жестом указывая на беспорядок в квартире. — Если бы Седрик по-прежнему меня поддерживал, вы бы смогли так легко сюда войти?

Джибб, еще сильнее потянув его за волосы и плотнее прижав лучемет к его голове, прорычал:

— Отвечай!

— Не надо, Джибб, — остановила его Мелиор. — Он прав: дурацкий вопрос.

Джибб слегка ослабил хватку.

— Последний раз он интересовался моими делами за пару дней до убийства Дарелла.

— А кто придумал захватить Четвертый квартал?

— Он, — быстро ответил Доб.

— Ну-ну, — саркастически процедил Джибб.

Доб прикрыл глаза и с трудом перевел дыхание.

— Клянусь всем, что у меня есть, это была его идея. Я тогда дрался за Второй квартал. Седрик позвонил, сказал, что отдает Второй Бовену, а мне предложил Четвертый. Что мне оставалось делать? Отказаться и пусть бы Бовен пришил меня или выпер из квартала?

— А он не сказал тебе, зачем ему это надо? — поинтересовалась Мелиор, не обращая внимания на последнюю фразу.

— Нет.

— Значит, — с усмешкой подытожила Мелиор, — ты уже целую неделю пробыл лордом, а теперь метишь в оверлорды? Я права?

Он понял, что она издевается, и отвел глаза. Похоже, она отлично знает, как на самом деле разворачиваются события.

— Так было только вначале, — тихо ответил он. — Сейчас я пытаюсь сохранить свой квартал и не отдать его Энреку и Бовену.

— Квартал, которым наделил тебя сам всемогущий Седрик, — поддразнила она его.

— Слушай! — выпалил Доб, не обращая внимания на то, как больно Джибб сжал его пальцы. — Я бы не смог захватить квартал без помощи Седрика, это так, но мы с ним отнюдь не сообщники! Я даже думаю, что его теперь не волнует ни моя судьба, ни судьба Четвертого, если принять во внимание, что он целится на весь Наль! И, сунув меня сюда, он превратил мою жизнь в кошмар!

— Рада это слышать, Доб, — подняв брови, сказала Мелиор. — Очень рада. — Она встала и подошла поближе. — Нам нужна твоя помощь, Доб. Мы хотим отобрать у Седрика Наль, но ты должен нам помочь.

Он решил, что она шутит, и неуверенно хихикнул. Остальные даже не улыбнулись, и парень осекся, одновременно почувствовав, как подкосились его ноги.

— Ты сама-то хоть понимаешь, что говоришь? — Он заискивающе смотрел в лица других незваных гостей, но ни от кого не получил поддержки. — Да вы что, все с ума посходили? Не знаете, о ком говорите, что ли?

— Конечно знаю, — невозмутимо ответила Мелиор. — Я бы даже сказала, что знаю значительно лучше тебя.

— Но тогда ты должна понимать, что он просто одержимый! — Доб снова засмеялся, надеясь, что его поддержат. — Это же Седрик! Вы рассчитываете запросто отобрать у него Наль, как у старого затюканного изгоя? — Помолчав, он продолжил: — Я знаю, что ты убила Сэвила. Это впечатляет, поверь. Но Седрик — совсем другое дело. Ведь у него лучшие солдаты во всем Нале. — Он бросил косой взгляд на Джибба: — Твои парни, конечно, молодцы, Джибб. Но ты сам видел людей Седрика и знаешь, сколько их. Даже и думать нечего одолеть их.

— Это ты ей скажи, — ответил телохранитель. — Я-то с тобой согласен.

Доб снова перевел взгляд на Мелиор:

— Даже если вам удастся попасть в Первый квартал, в чем я сомневаюсь, вы и близко не подойдете к его резиденции. Но если вдруг и это получится, не забывай, что придется пройти через контрольную кабину. — Он попытался покачать головой, забыв, что Джибб держит его за волосы. — Нет, это невозможно.

— Но для этого ты и нужен нам, Доб. Именно ты можешь провести нас в кабинет Седрика.

— Я?!

— Да, — спокойно ответила Мелиор. — От тебя требуется только сообщить Седрику, что ты поймал нас, когда мы пытались незаметно проскользнуть в Четвертый квартал. А мы с магом сделаем все остальное.

— Ты думаешь, что я пойду с вами в кабинет Седрика? А ты помнишь, что он сделал с охранниками, дежурившими в день покушения?

— Доб…

— Не стану я этого делать! — уперся Доб. — Ни за что я с вами туда не пойду!

— Обещаю тебе, — сказала Мелиор, — у нас получится. Тебе не о чем беспокоиться.

— Да не верю я тебе! И помогать не стану!

— Отлично! — резко прикрикнула Мелиор. — Тогда умрешь прямо сейчас! — Она сделала знак Джиббу и молча направилась к двери.

— Как мне с ним расправиться, по-быстрому? — обнажая зубы в хищной ухмылке, спросил Джибб.

— Мне все равно, — бросила Мелиор через плечо. — Можешь не спешить, если хочешь; нам с Оррисом надо многое обсудить.

Джибб рассмеялся и, когда за женщиной и магом закрылась дверь, швырнул Доба на пол. Мгновенно подскочили трое его ребят и снова поставили Доба на ноги. Джибб медленно приблизился к нему, продолжая улыбаться. Лучемет он отложил и теперь лениво поигрывал длинным кинжалом. Доб попытался высвободиться из хватки трех молодцов, но они крепко держали его за руки и за ноги.

— Надо было соглашаться, Доб, — тихим, не сулившим ничего хорошего голосом произнес Джибб.

— Что, воевать против Седрика? — спросил парень, тяжело дыша и не отрывая взгляда от клинка. — Я не сумасшедший!

— Может, и нет, — согласился Джибб с глухой угрозой в голосе. — Но чем бы тебе ни грозил Седрик, это детские забавы в сравнении с тем, что приготовил для тебя я!

— Подожди! — взмолился Доб. — Я заплачу, сколько скажешь!

— Ты имеешь в виду, из того, что ты наворовал в моем квартале? — поинтересовался Джибб, остановившись прямо перед ним и приблизив к нему свое лицо. — Не слишком заманчивое предложение. — И неуловимым движением, так что Доб успел заметить уголком глаза лишь короткий серебристый блеск, Джибб рассек ему щеку.

Парень почувствовал резкую острую боль, и сразу по щеке полилась кровь.

— Да ты чокнутый! — прошептал он, вылупив от страха глаза.

— Зря ты так сказал! — поцокал языком Джибб и располосовал ему вторую щеку.

— У меня есть золото! — отчаянно заверещал Доб. — Свое собственное! Клянусь! Забери все!

Не отвечая, Джибб взмахнул кинжалом в третий раз и срезал парню кусок уха.

— Хорошо, хорошо!! — завопил Доб. — Зови Мелиор! Может, договоримся!

— Поздно, — усмехнулся телохранитель и поднес кинжал к левому глазу Доба.

Доб отвернулся, но подчиненные Джибба схватили его за волосы и подбородок и заставили снова смотреть на своего мучителя. Парень зажмурился и заорал:

— Все что хотите! Я сделаю все, что вы хотите!

— Отлично, — раздался совсем рядом голос Мелиор. — Именно это нам и требуется.

Он стоит в переулке рядом с главной улицей квада, прислонясь спиной к гладкой каменной стене здания, закрыв глаза и подняв к небу лицо. С узкого карниза срываются последние капли дождя, прошедшего рано утром. На миг ему кажется, что он снова в тюремной камере в Тобин-Сере и наслаждается каплями летнего ливня, стоя у маленького решетчатого окошка под потолком. Эта стена не такая грубая, и света здесь гораздо больше, но, если очень постараться, можно забыть о том, где он.

Большой пассажирский мобиль проносится мимо, гремя и воняя, и греза исчезает. Он открывает глаза и успевает заметить испуганные лица людей внутри, как будто все они ожидают, что в любую секунду выстрел из луче-мета может разнести стекло. Наль охвачен войной, и эти люди в мобиле мечтают хотя бы дожить этот день до конца.

Барам тоже.

Он знает, что Правитель мертв, как и два других оверлорда. Еще он слышал, что Седрик жив, и понял, что это означает: Седрик убил или приказал убить их всех. Еще он понимает, с трудом припоминая свое прошлое, что, случись это несколько лет назад, сам он сейчас в составе одной из банд ночами слонялся бы по улицам в надежде завязать перестрелку.

А теперь он скрывается от них, передвигаясь переулками и таясь на лестницах, ведущих в подземелье. Он хотел бы снова уйти в туннели, там было бы безопаснее и легче спрятаться. Но однажды он уже попробовал, когда начались первые бои. От воспоминания об этом его передергивает. Он смутно помнит, как бежал туннелями много лет назад, еще даже не став изгоем, и скрывался от ПСБ. В этот раз, спустившись туда, чтобы уйти подальше от сражения, он заблудился. Барам блуждал по темным коридорам много часов, а может, и дней — он не понял, сколько времени прошло, — и искал выход наверх. Наконец ему повезло, и он наткнулся на маленькую лестницу, выведшую его на поверхность, и больше уж он не спускался под землю.

При одной мысли о подземных туннелях он чуть не впадает в панику, подступающую к горлу, как дождевая вода к воронке забитого желоба. Он запачкался, и одежда до сих пор воняет, хотя он уже несколько раз чистил штаны.

В животе глухо урчит, и он вспоминает, что сегодня еще не ел. Он заставляет себя отлепиться от стены и тащится к главной улице. В его кармане позвякивают золотые и серебряные монеты, что дал ему Седрик. Надо было их потратить. Надо было купить новую одежду. Но он позволил себе только немного еды и стакан эля. Остальные монеты он бережет. Расценивай их как знак моего расположения, сказал оверлорд. Может, они еще спасут ему жизнь.

Он больше не ходил к оверлорду, но и пределов Первого квартала тоже не покидал. За исключением того времени, что провел под землей, — тогда он мог оказаться где угодно. Последние дни он все раздумывал, наймет его Седрик или время ушло. Они разговаривали не так давно, но с тех пор многое случилось. Однако, пока в кармане бренчат монеты, он верит, что перспектива остается. И чем дальше, тем больше он склоняется к тому, чтобы работать на Седрика.

Хотя ему все равно страшно. Неудач Седрик не потерпит, а Барам уж и позабыл, когда ему что-либо удавалось. Но, может, как раз настала пора попытаться. Прошлой ночью банда изгоев выследила его в переулках и загнала в угол, и тут же, рассмотрев его получше, все парни опустили лучеметы, хохоча и тыча в него пальцами. В квадах ему не выжить.

Монеты звенят, как колокольчики.

Когда он переходит улицу и снова углубляется в переплетение переулков, опять начинается дождь. Подняв голову навстречу каплям, он замечает уличный знак и, прочитав его, понимает, что находится всего в паре ква-дов от резиденции Седрика. Он внимательно осматривается и видит множество охранников оверлорда, одетых в тугую черную форму, покрытую мокрыми пятнами.

Барам идет к одному из них, высокому смуглокожему тренированному мужчине со светло-зелеными глазами.

— Я хочу поговорить с Седриком, — обращается он к нему.

Охранник мерит его взглядом, потом морщит нос, и на его лице появляется гримаса отвращения.

— Ну и вонища от тебя, — говорит он, отступив на шаг и размахивая рукой перед носом.

— Я хочу видеть Седрика, — повторяет Барам. — Он сказал, что я могу прийти к нему и он даст мне работу.

— А когда он тебе это пообещал, от тебя так же несло? — со смехом спрашивает охранник.

Барам открывает рот, чтобы ответить, но потом понимает, что парень издевается.

— Эй, давайте сюда! — машет рукой охранник, подзывая своих друзей.

Подходят еще несколько мужчин, тоже все в черном и как один здоровые и мускулистые. Барам по сравнению с ними просто ребенок. Шестнадцать в длину, двенадцать в ширину. Шестнадцать в длину, двенадцать в ширину.

— Фу-у! — восклицает один, тоже обмахиваясь рукой. — Где ты его откопал, Оделл?

— От него несет, как от кучи дерьма, — добавляет другой. Все ржут.

— Вы только послушайте, — говорит Оделл. — Только послушайте, что он говорит. — Он поворачивается к Бараму: — Ну-ка повтори.

Барам упорно смотрит вниз и осторожно перебирает в кармане монеты, стараясь, чтобы они не звякнули.

— Я хочу видеть Седрика, — снова говорит он.

Мужчины хихикают, но Оделл явно ожидал более бурной реакции.

— Все говори! — хрипло приказывает он.

Барам закусывает губу.

— Он сказал, что даст мне работу, — едва слышным шепотом отвечает он.

Теперь все покатываются от хохота, и Оделл выглядит довольным.

— А когда это случилось? До или уже после того, как ты стал вонять, как отстойник? — ткнув пальцем ему в грудь, спрашивает один из них.

Новый взрыв хохота

— До, — отвечает Барам, но им до него уже нет никакого дела Он пытается вырваться из их круга, но его не пускают. Шестнадцать в длину, двенадцать в ширину.

— Не торопись, Вонючка, — говорит другой, толкая его. — У нас приказ отлавливать таких беспризорных, как ты.

— Да, — соглашается Оделл. — Думаете, его возьмут в тюрьму?

— Погодите! — вступает другой. — Знаю! Можно доставить его на Ферму и пустить на удобрения!

Все охранники заливаются оглушительным хохотом.

И тут среди смеха раздается незнакомый голос:

— Что происходит?

Охранники мгновенно смолкают. Барам поднимает глаза и видит человека постарше, тоже одетого в черную форму. Он так же крепок, хотя ростом пониже своих молодых товарищей. Но зато взглядом он может осадить любого здоровяка.

— Я задал вопрос. Что здесь происходит? — резко повторяет он. Кивком он показывает на Барама: — Это кто?

— Бродяга, командир, — отвечает Оделл. — Мы собирались его арестовать.

— Что, впятером? — сердито спрашивает начальник. — Неужели он такой страшный?

Оделл не отвечает, и остальные тоже смущенно молчат, стараясь не поднимать на командира глаз.

— Ну? — говорит старший.

— Он утверждает, что знает оверлорда, командир, — наконец произносит Оделл. — Говорит, что оверлорд предлагал ему работу. Но вы сами посмотрите на него!

Командир так и делает, подходя к Бараму поближе. На его лице тут же появляется гримаса омерзения, но он внимательно разглядывает Барама и слегка прищуривается, задержавшись на его лице. Он задумчиво кивает:

— Я его помню. — Он бросает взгляд на Оделла. — Он действительно знаком с оверлордом. Уж не знаю, как там насчет работы, но оверлорд приказал помочь ему, если он чего-то попросит.

— Я хочу видеть Седрика,— обращается Барам к командиру, не глядя на остальных.

Командир вздыхает и быстро осматривается кругом.

— Ладно, — говорит он. — Я тебя отвезу. Оделл, ты со мной. — Он смотрит на оставшихся охранников и хмуро приказывает: — Остальные — по местам!

Охранники быстро расходятся, спеша отойти подальше от Барама и неприятностей, в которые они чуть не влипли.

Оделл и командир ведут Барама, сажают его на заднее сиденье, а сами устраиваются впереди. Оделл демонстративно открывает окно, и командир, хоть и смотрит на него осуждающе, делает то же самое.

Они оказываются возле дома Седрика через несколько минут, и мужчины быстро проводят его внутрь к посту охраны у главного входа. По приказу командира один из охранников вызывает оверлорда.

Раздается несколько гудков, прежде чем Седрик наконец отвечает.

— В чем дело? — доносится его раздраженный голос.

Слыша его, Барам вздрагивает. Кажется, оверлорд рассержен. Глядя на дверь, Барам думает, успеет ли еще убежать.

— Вас хотят видеть, оверлорд, — смиренно отвечает охранник.

— Кто там еще?

Охранник вопросительно взглядывает на командира, а тот в свою очередь на Барама:

— Как тебя зовут?

— Барам.

— Говорит, что его зовут Барам, оверлорд.

Повисает долгая пауза. Охранники тревожно переглядываются.

Но вот снова раздается голос Седрика. Теперь он звучит заметно спокойнее.

— Отправьте его наверх.

Оделл и командир ведут Барама к лифту, и втроем они едут на самый верхний этаж. Двери открываются, и они выходят в широкий коридор, а потом к контрольной кабине. Спутники Барама оставляют свои лучеметы страже и через пропускное устройство подходят к двери в покои Седрика. Командир осторожно стучит, и через несколько секунд дверь распахивается и они видят оверлорда. Он одет так же, как и в тот раз: черные штаны, свободная черная рубашка, а на боку — лучемет. Барам опять не может оторвать взгляд от правой изувеченной половины его лица.

Оверлорд жестом приглашает их войти.

— Рад снова видеть тебя, Барам, — говорит он с легкой улыбкой, закрывая за ними дверь. — Ты как раз вовремя.

Барам непонимающе смотрит на него, но тут видит, что они в комнате не одни. Здесь еще незнакомая женщина. Она очень красива, но смотрит на Барама с выражением изумления, смешанного со страхом, как будто его появление перевернуло всю ее жизнь. Еще здесь имеется глядящий на него с откровенной ненавистью Доб, которого он отлично помнит. Но третий из присутствующих поражает Барама больше всего, потому что он и не думал встретить его когда-либо вновь. Он чувствует, что начинает мелко дрожать от страха и ярости.

— Здравствуй, Барам, — говорит чародей, безуспешно пытаясь улыбнуться.