Изгнанники

6

Джарид ждал этого Собрания с огромным нетерпением, так же как и трех предыдущих. Почти так же, как своего первого Собрания, на котором он присутствовал как ученик Бадена. Это было четыре года назад.

Он ждал этого Собрания с благоговением, хотя знал и о глубочайшем кризисе в Ордене, и о расколе между магами. Он не питал особых иллюзий, но думал, что эти три дня празднеств, церемоний и горячих споров станут таким же ярким событием в его жизни, как было раньше.

Джарид сумел сохранить любовь к этим дням со времени того первого Собрания, когда он был еще учеником мага. Он приехал в большой город, полный надежд на великое будущее, которое пророчил ему Баден, и с горячим желанием оправдать эти предсказания. Три дня Собрания полностью изменили жизнь Джарида. После стычки с бандитами в лесу Хоксфайнд он почувствовал в себе Волшебную Силу и уже на следующее утро установил связь с Ишаллой, своей первой птицей. Так он стал полноценным магом. На церемонии закрытия ему вручили зеленый плащ, что символизировало вступление в ряды Ордена, и он дал клятву служения народу Тобин-Сера. Но самое главное: там он впервые встретил людей, которые впоследствии стали его лучшими друзьями. Он познакомился с Транном, Оррисом, Урселью и, конечно, с Элайной. Джарид влюбился в нее с той самой ужасной ночи, которую они провели вместе в лесу Терона. Четыре года назад, после праздника Леоры, она стала его женой.

Все последующие Собрания были полны споров и разногласий, маги уже не пытались скрывать вражду. Но все-таки для Джарида Собрания оставались временем встречи старых друзей, временем, когда он пытался укрепить свою веру в способность Ордена противостоять любым испытаниям судьбы.

Так было до сих пор.

То ли напасти стали вовсе невыносимыми, то ли терпение Джарида иссякло, но на этот раз всё церемонии и ритуалы Собрания казались ему бессмысленными. Даже вид знакомых лиц не поднимал настроения. Споры были слишком ожесточенными и не могли привести к согласию. Раскол принял ужасающий размах и казался необратимым. Каждый старался обвинить соседа, вместо того чтобы искать правду.

Первый день Собрания был настоящим кошмаром. Ночью Джарид отдыхал в «Гнезде Ястреба» вместе с Элайной. Она согласилась, что озлобленность и жестокость дошла до предела, какого никогда не видели в Великом Зале. Но они все же надеялись, что утро принесет новые решения и согласие между магами.

Как только утром маги вновь собрались, посыпались новые обвинения в адрес Сонель. Эрланд, возглавлявший оппозицию, назвал любые попытки примирения с Лон-Сером неоправданным риском и заявил, что Орден не вправе принимать такие решения. Единственной искрой надежды стало то, что Арслан и его группа оказали неуверенную поддержку предложению Премудрой. После ночи бурных дебатов они решили, что если прозвучат более весомые аргументы в пользу отправки комиссии, эту идею можно одобрить.

Как и ожидал Баден, скоро стало ясно, что будет очень сложно предоставить Правителям Лон-Сера достаточные доказательства вторжения со стороны одного из Налей. Маги единодушно сошлись на том, что от обломков оружия и механических птиц будет мало толку. Несколько часов подряд выдвигались все новые и новые предложения, из которых самое разумное исходило от Транна: послать вместе с комиссией свидетелей разрушения Вотерсбанда. Со стороны Эрланда и его соратников тут же последовала волна протеста. Они утверждали, что Орден не должен ставить под угрозу жизни простых людей. Предложение было отвергнуто.

Джарид по большей части молчал. Он был за отправку комиссии, но план Транна ему тоже не нравился. Путешествие в Лон-Сер было рискованным даже для опытных магов, а для людей, не владеющих Волшебной Силой, тем более. В случае опасности они не смогут защитить себя и поставят под удар не только свои жизни, но и жизни всех остальных посланников. Однако Джарид предпочел оставить эти соображения при себе, чтобы не подливать масла в огонь. Ему ни в коем случае не хотелось становиться на сторону Эрланда. Он молчал и смотрел на Бадена, который во время дискуссии также не проронил ни слова.

По лицу Магистра было видно, что в его душе происходит тяжелая борьба. Ее выдавали острый взгляд, направленный внутрь, наморщенный лоб, непроизвольные движения скул. Джарид знал, что терзает Бадена Сухопарый Магистр понимал, что присутствие Барама — единственное средство, способное убедить Совет Правителей. Об этом он говорил прошлой ночью в «Гнезде Ястреба». Он понимал, что того во что бы то ни стало необходимо послать вместе с комиссией. Но Баден уже достаточно пострадал из-за усилий спасти жизнь чужестранца — он подвергался многократным нападкам в стенах этого зала, его чучела сжигали на улицах Амарида. Что же начнется, когда он предложит отправить Барама на родину? Эрланд и Арслан растерзают его. Они так и не осознали реальность угрозы нападения. Джарид почувствовал горечь несправедливости. Он знал, что никто не отдавал так много сил делу служения Тобин-Серу, как Баден. И никто так жестоко не поплатился за это.

Джарид понимал бессмысленность своего поступка, но все же сделал то, что считал правильным. Он дождался момента, когда дядя наконец решился, а по выражению безысходности на его лице было ясно, что он задумал, и опередил его. Сонель даже не успела предоставить Бадену слово.

— Премудрая! — выкрикнул он, встав во весь рост. — Есть еще кое-что, что мы можем показать Совету. И его члены не смогут опровергнуть это доказательство!

Зал смолк.

— Джарид, не делай этого, — тихо попросил Баден. — Не пытайся взвалить на себя мою ношу.

Но Джарид не отрываясь смотрел на Премудрую, которая не могла скрыть своего любопытства.

— Говори, — сказала она. — Что может нам помочь?

— Это чужеземец. Барам.

День назад Джарида поразила бурная реакция магов на предложение Сонель отправить комиссию в Лон-Сер, за последние несколько лет такое довольно часто бывало на Собраниях магов. Но ничто не могло сравниться с яростным возмущением, которое вызвали его слова.

Маги и магистры выкрикивали оскорбления в его адрес, называли предателем. Некоторые даже лезли к нему с кулаками, и их приходилось успокаивать. Один из старых друзей Эрланда так безумствовал, что чуть не опрокинулся вместе с креслом, чем слегка напугал собравшихся. Но это ничуть не разрядило атмосферу. Оррис и Транн пытались поддержать Джарида, но им не дали говорить. Оррис чуть не подрался с Арсланом. Даже Сонель не могла утихомирить зал.

Наконец яркие искры извивающегося магического огня, вырвавшиеся из хрустального наконечника посоха Элайны, заставили всех замолчать. Струя пламени пронеслась через стол совета к дальней стене зала, где разбилась о черный массивный Созывающий Камень.

— Прекратите! — стальным голосом приказала Элайна. — Все вы! Довольно!

Маги уставились на нее. После дикого грохота тишина казалась пугающей и нереальной.

— Во что мы превратились! Неужели мы разучились разговаривать? Во имя Богов, мы же маги! На нас с надеждой смотрит весь Тобин-Сер, народу нужны совет и защита, а мы не можем обсудить собственные проблемы, не разрывая при этом друг друга на части! — Она смолкла на секунду, глядя в зал уничтожающим взглядом. — Я не думала, что когда-нибудь мне придется сказать это, — твердым голосом продолжила Элайна, хотя в глазах ее стояли слезы. — Мне стыдно быть членом Ордена.

Она молча подняла руку, и Филимар, ее величественный серый ястреб уселся ей на запястье. Элайна развернулась и пошла к выходу.

— Элайна, пожалуйста, не уходи! — окликнула ее Сонель.

Девушка остановилась и секунду спустя повернулась лицом к магам. Она уже не могла сдерживать слезы, но голос ее был по-прежнему тверд:

— Извините, Премудрая, но я не вижу причин оставаться. Мы не делаем ничего полезного. Мне больно сидеть и смотреть, как все то, что я любила, рушится из-за бессмысленных склок.

— Если ты уйдешь, то нанесешь Ордену еще один сокрушительный удар! Ты подумала об этом? — спросил Транн. В голосе его звучала отчаянная мольба, а в глазах застыло выражение печали и страха.

— У нас разные точки зрения по многим вопросам, Элайна, — произнес Арслан. — Скорее всего я так и останусь при своем мнении. Но Транн прав. Если хоть один из нас уйдет, особенно в такой момент, это будет началом конца.

Элайна долго стояла, переводя взгляд с одного лица на другое, словно пытаясь найти в них нечто вселяющее надежду. Наконец, в последний раз посмотрев в сторону двери, она вздохнула и прошла к своему месту за столом.

— Так у нас ничего не получится, — произнесла Элайна, обращаясь ко всем магам.

Ее ястреб снова уселся на жердочку, закрепленную над креслом.

— Это противостояние не даст нам ничего хорошего. — Она взяла Джарида за руку. — Вы не имеете права называть его предателем. Ни его, ни Орриса, ни Транна, ни Бадена. Можно не соглашаться с их точкой зрения, но не опускаться до личных оскорблений.

— Ты права, — согласился Арслан. Он обратился к Оррису и Джариду: — Я приношу свои извинения. Многое из того, что я сказал… было чересчур резким.

Джарид кивнул. Оррис также принял извинения. Арслан же взглянул на Элайну и продолжил:

— Тем не менее я не собираюсь уступать вам.— В голосе его уже не было мягкости. — Бараму нельзя позволить вернуться в Лон-Сер, даже если это может быть для нас выгодно. Мы оставили его в живых, хотя я считаю, что он заслуживает казни. Думаю, этого достаточно. Пока у меня есть право голоса, я не дам ему выйти на свободу.

— Полностью с вами согласен, — вставил Эрланд, посмотрев на Бадена. Он словно хотел показать, что знает, кто подсказал Джариду эту идею. — Независимо от решения Собрания по поводу комиссии, а я надеюсь, что никого никуда посылать не будут, я не допущу, чтобы чужестранцу позволили вернуться на родину.

— Кто думает так же? — спросила Сонель, обводя взглядом присутствующих.

Большинство магов подняли руки.

— В таком случае обсуждение закончено, — мрачно произнесла Премудрая.

Поднялся Оррис.

— Могу я попросить слова? — спросил он.

— По вопросу Барама?

Маг кивнул. Сонель со вздохом ответила:

— Никогда раньше я не препятствовала дискуссии. Все получали возможность высказаться, не существовало никаких ограничений. Но сегодня мы должны прекратить этот спор. Я не даю вам права голоса. Извините, но мы все равно не сможем прийти к согласию.

Оррис ничего не ответил. Некоторое время он стоял плотно сжав губы, вперив в Сонель уничтожающий взгляд черных глаз. Руки его сжались в кулаки. Он медленно опустился в кресло, словно боялся случайно выпустить наружу свой гнев, который ему нелегко было держать под контролем.

— Да, это и вправду самый неожиданный день для всех нас! — саркастически усмехнулся Баден. Он не мог скрыть горечи в голосе. — Мы видели, как одна из нас была настолько оскорблена происходящим, что едва удалось уговорить ее остаться. Мы видели, как другому магу не дали слова Такого еще не случалось никогда, — добавил он и посмотрел на Сонель. — Сегодня мы видели, как маги бросаются друг на друга с кулаками. — Он покачал головой. — Что мы еще увидим? Какое небывалое зрелище?

— Ты кое-что забыл, Баден, — презрительно заметил Эрланд. — Мы также видели, как один из нас проявил поразительное малодушие. Один из Магистров, человек достаточно влиятельный, позволил молодому магу высказать отвратительное предложение, которое к тому же достаточно опасно для всех нас. Я думаю, что знаю, кто настоящий автор этого предложения.

Джарид вскочил с протестующим криком, но Баден осадил его.

— Не сейчас, Джарид, — попросил Магистр. Его голубые глаза не отрываясь смотрели на Эрланда, худые черты лица скривились в злой усмешке. — С сегодняшнего дня я буду бороться в одиночку.

— Но не в этом зале! — оборвала его Сонель. — Не на Собрании! — Она посмотрела на Бадена, затем на Эрланда: — Неужели вы ничему не научились! Как вы могли пропустить мимо ушей то, что говорила Элайна? Я не позволю и дальше разрушать Орден, мы и так уже изрядно постарались…— Она повернулась к Бадену, сверкнув зелеными глазами: — Да, я не позволила Оррису говорить. Надеюсь, он простит меня. И я сделаю то же самое сколько угодно раз, если это поможет сохранить спокойствие в зале! — Она оглядела магов.— Думаю, вы меня правильно поняли.

Слова Сонель гулко отдавались под сводчатым потолком, расписанным сценами из жизни Первого Мага, и возникало впечатление, что говорит сам великий Амарид. Маги долго молчали, и Джариду показалось, что тишина длится целую вечность. Все старались не смотреть друг на друга, только Элайна взяла руку Джарида и крепко сжала ее.

— Думаю, нам не помешает перерыв, — сказала наконец Сонель и позвонила в хрустальный колокольчик, который лежал на столе перед ней. В то же мгновение появились слуги Великого Зала, облаченные в голубые мантии. Они несли подносы с чаем шань и сладкими хлебцами. Постепенно разговор возобновился, уже на пониженных тонах.

Весь остаток дня дискуссии проходили довольно мирно, правда вопросы так и остались неразрешенными. Баден, Оррис и Эрланд мрачно молчали. Джарид, Арслан и многие другие были настолько опустошены утренними баталиями, что также не находили слов. Споры по поводу предложения Сонель стихли. Те, кто обычно смотрел на Орриса или Эрланда, боялись выступать самостоятельно, пока их вожаки молчали. В конце концов поздно вечером все разошлись, так и не приняв никакого решения.

Ночной Праздник Дуклеи прошел очень мрачно, чего никогда еще не случалось. Тосты казались неискренними и вымученными. Музыканты играли отменно, как всегда, но их традиционные песенки непристойного содержания, прославляющие плодородие земли и людей, не вызывали в магах ответного отклика. Праздник закончился рано, и Джарид с Элайной вернулись в свою комнату в «Гнезде Ястреба». Не прошло и пяти минут, как в дверь резко постучали.

Элайна тревожно взглянула на Джарида. Он понимал, что ее беспокоит. Еще до того, как Эрланд обвинил Бадена в трусости, все знали, кто придумал послать с комиссией Барама. Но все-таки именно Джарид отважился предложить это вслух, и у него могли появиться новые враги. После всего, что произошло за два дня, могло случиться все, что угодно.

— Кто там? — с опаской спросила Элайна

— Впустите меня! — из-за двери послышалось знакомое ворчание.

Они с улыбкой переглянулись, и Элайна открыла дверь, пропуская Орриса в комнату.

— Мы не видели тебя на Празднике, — заметила Элайна, закрывая дверь. — И решили, что ты справляешь ритуалы плодородия в одиночестве.

Было заметно, что Оррис до сих пор не отошел после горячих споров. В нем еще сохранялись следы гнева, который он тщетно пытался побороть. Но шутка Элайны дико развеселила его. Он смущенно покраснел и рассмеялся. За Элайной это водилось — она могла рассмешить кого угодно, даже если человеку было совсем плохо. После общения с ней грусть улетучивалась и все проблемы казались легко разрешимыми. Может, поэтому Джарид так любил ее. Элайна отвечала ему взаимностью, поэтому его не беспокоило то, что Оррис тоже немного влюблен в нее.

— Вообще-то я прогуливался,— объяснил Оррис, снова погружаясь в свои мрачные мысли. Он присел рядом с Джаридом. — Мне нужно было слегка проветриться после Собрания.

Элайна села в кресло у окна и откинула свои длинные черные волосы за спину.

— Ну как, помогло? — поинтересовалась она.

— Не очень. — Оррис покачал головой и скривил лицо. — Видимо, тут нужно нечто большее, чем просто прогулка

— Не думаю, что Сонель хотела оскорбить тебя,— заверила его Элайна

— Я знаю, — согласился он. — Меня беспокоит совсем другое. — Он посмотрел на Джарида, словно ожидая, что тот ему что-то скажет. — Конечно, это расстраивает меня, но я прекрасно понимаю Премудрую,— грустно улыбнулся он. — Не могу сказать, что я собирался предложить что-то очень уж конструктивное.

Джарид с Элайной усмехнулись, но промолчали. Тогда Оррис продолжил:

— Вчера, когда мы сидели внизу, я подумал, что уже не верю в то, что в Ордене когда-нибудь наступит перемирие между фракциями. — Уставившись в пол перед собой, он задумчиво поглаживал своего ястреба под клювом. — Сегодняшний день только подтвердил мои опасения. Раскол стал слишком глубоким, и никто не пытается возводить мосты над пропастью…

— Мы с Элайной прошлой ночью думали о том же, после того как все разошлись, — сказал Джарид. — Но что мы можем сделать?

Оррис мельком взглянул на него и опустил глаза.

— Не знаю, — ответил он. — Мне очень хотелось бы найти ответ, но…

Джарид почувствовал фальшь в голосе друга. Прежде, чем ответить, Оррис думал чуть дольше, чем следовало.

— Тогда зачем ты пришел? — наудачу спросил Джарид.

Оррис задумчиво посмотрел ему в глаза.

— Как получилось, что вы с дядей так хорошо меня понимаете? — Дюжий маг тряхнул головой. — Впрочем, неважно, — вздохнул он. — Я здесь потому, что мне нужно побыть с друзьями. А ваша парочка — лучше всех.

— Печально, — сказала Элайна. — А ты нам совсем не симпатичен.

Все трое рассмеялись, Оррис схватил с кровати подушку и запустил ею в Элайну.

— Я был бы не прочь выпить, — предложил он, когда они перестали возиться. — И мне бы не помешала компания.

Все закончилось поздней вечеринкой. Транн и Баден вернулись в таверну, как раз когда трое друзей спускались по лестнице. Они заказали эль и в первый раз за несколько лет провели всю ночь обмениваясь шутками и рассказывая истории, словно забыв о проблемах Тобин-Сера и Ордена. Это был настоящий праздник. Даже у мрачных Орриса и Бадена поднялось настроение. Собрание совершенно истощило обоих, и Джарид был счастлив видеть, как его дяде удалось наконец-то расслабиться и отдохнуть.

Когда они с Элайной поднялись наверх, она тут же заснула глубоким сном. Однако Джарид никак не мог забыть загадочные слова Орриса. В особенности его заинтриговала странная фраза насчет того, что они с Баденом слишком хорошо его понимают. Джарид чувствовал, что за этим кроется что-то очень важное, что это как-то связано с унылым настроением друга. Но он слишком устал, чтобы долго размышлять над всем этим, к тому же эмерийский эль сильно затуманивал мозги. Джарид уснул, так ничего и не придумав.

Последний день Собрания начался, как и следовало ожидать, с нового спора о плюсах и минусах отправки комиссии в Лон-Сер. Некоторое время всем удавалось держать себя в руках, но вскоре враждебные настроения снова прорвались наружу. Ближе к полудню всем стало ясно, что маги не смогут прийти к согласию. После обеда Сонель громко заявила об этом и прекратила дискуссию.

На любом другом Собрании это означало бы конец пререканиям. Но на сей раз все было иначе. Казалось, неприятности сыплются на Орден одна за другой.

— Есть еще одна проблема, которая не терпит отлагательства, — начала Сонель, не давая магам оправиться от предыдущей словесной баталии. — Я должна сообщить вам еще кое-что.

По залу прокатилась волна шепота. Джарид взглянул на Бадена: тот с интересом наблюдал за Сонель. Видимо, он тоже ничего не знал.

— Не так давно мне нанесла визит Линни, Старейшая из Богов. Она принесла новости о Кайлин, девочке, выжившей после резни в Каэре.

Джарид хорошо помнил ее: необыкновенно красивую, с глубоким взором. Они с Элайной видели Кайлин всего один раз, но часто вспоминали ее за последние четыре года.

— Девочка понемногу взрослеет, — продолжила Сонель. — Ее душевные раны заживают, как и следовало ожидать. — Она помолчала. — Но случилось кое-что, чего никто из нас не мог предвидеть: Кайлин установила связь с ястребом.

Это известие стало большой неожиданностью для всех: все-таки она еще совсем ребенок. К тому же за три дня горячих споров энергия магов порядком истощилась, так что это известие вызвало довольно вялую реакцию. До Джарида с трудом доходил смысл сказанного. Некоторое время все молчали, словно сомневаясь, что сообщение имеет под собой реальные основания.

— Ей не может быть больше десяти! — сказал Баден, глядя на Сонель.

— Недавно Кайлин исполнилось одиннадцать, — поправила его Сонель. — Но все же ты прав. Она слишком молода, чтобы устанавливать связь.

— Кто учит ее овладению Волшебной Силой? — поинтересовался Эрланд. — Надеюсь, что вы, Премудрая? — мрачно добавил он.

Сонель помедлила с ответом.

— Кто-то же должен за ней наблюдать? — настаивал Эрланд.

— Конечно, — ответила наконец Сонель. — Но этот человек не из Ордена.

— Что?! — проскрежетал седовласый Магистр. — Она должна быть под наблюдением мага, в совершенстве владеющим Волшебной Силой!

— Эрланд прав, Премудрая, — заметил Баден.

— Я прекрасно это понимаю! — взорвалась Сонель. Она вся дрожала от негодования.— То же самое я сказала Линни несколько месяцев назад, — продолжила она, успокоившись. — Поверьте мне, я сделала все, что могла, чтобы убедить ее в том, что у Кайлин должен быть опытный наставник! Но до тех пор, пока девочка не станет совершеннолетней, за ее воспитание отвечает только Старейшая. И мы тут ничего не можем поделать.

— Нужно потребовать, чтобы она спросила саму Кайлин! — сказал Баден. — Пусть девочка решает, нужен ли ей наставник!

— Да, мы можем спросить ее, — произнесла Сонель. — Но, если честно, я сомневаюсь, что она захочет иметь с нами дело. Она даже не захотела давать клятву следовать Законам Амарида.

— Не может быть! — воскликнул Эрланд.

— Боюсь, это так. Хотя я уверена, причина не в том, что она имеет что-то против Законов. Кайлин до сих пор не избавилась от ненависти к Ордену. Но Линни поддерживает со мной постоянную связь и держит в курсе событий. Как ни странно, в этом деле она поразительно уступчива.

— Возможно, она тоже боится, — воскликнул Эрланд. — Она должна понимать, что ситуация может выйти из-под контроля!

Сонель кивнула:

— Думаю, вы правы. В первый раз она приходила ко мне за советом и до сих пор им руководствуется. Пока все в порядке: Кайлин вовсе не злой ребенок. Из того, что мне рассказывали, я заключила, что она очень живая, добрая, относится к воспитателям с уважением. Правда, она винит нас в разрушении родной деревни, и это мешает ей принести клятву верности. Я не думаю, что Кайлин представляет большую угрозу для Тобин-Сера.

— Ты не думаешь, что она представляет большую угрозу? — отозвался Баден. — Я бы предпочел, чтобы ты была в этом уверена.

Сонель вздохнула:

— Я тоже. Даже самое ангельское дитя одиннадцати лет все же остается ребенком. В этом кроется некоторая опасность.

— У нее есть церилл, Премудрая? — обеспокоенно спросил Транн.

Джарид взглянул на свой церилл — сверкающий голубой сапфир, вставленный в деревянный посох. Эти камни позволяли магам концентрировать свою энергию, чтобы держать ее под контролем и в то же время достигать небывалой мощи. Если у Кайлин появится церилл, она может стать намного сильнее.

— Я так не думаю, — быстро ответила Сонель. — Во всяком случае, мне ничего подобного не сообщали. Почему вы спросили об этом?

Транн пожал плечами:

— Простое любопытство. Я пытаюсь решить, что пугает меня больше: ребенок, обладающий силой, но не знающий, как с ней управляться, или ребенок, который может направлять свою силу куда захочет. Тревожит и то, и другое.

— Безусловно, — вставил Радомил. — К тому же, не могу сказать, что мне нравится то, что у Хранителей появился доступ к Волшебной Силе. Кайлин может стать пешкой в старом конфликте.

— Я разделяю ваши опасения, Радомил, так же как и беспокойство Транна, — согласилась Сонель. — Но должна сказать, что не вижу причин для паники. Тем более что мы ничего не можем поделать. Если честно, было довольно тяжело держать груз этого знания в себе, и я рада, что поделилась с вами. Но сейчас мы не в силах что-либо изменить. Должно пройти какое-то время.

— Возможно, если бы вы рассказали об этом раньше, некоторые из магов согласились с необходимостью послать комиссию в Лон-Сер, — мягко заметил Баден.

— Не смешите нас! — воскликнул Эрланд. — Это ничего не меняет! Идея с комиссией никуда не годилась вчера, и она не станет лучше ни сегодня, ни завтра — никогда! То, что девочка наладила связь, совершенно ничего не меняет!

Баден задумчиво покачал головой.

— Как знать… — тихо произнес он.

Через некоторое время Сонель объявила о том, что Собрание закончено. Она пожелала всем хорошо провести день. Вечером должны были состояться Шествие Света и праздник закрытия Собрания. Джарид с Элайной решили прогуляться по рынкам старого центра Амарида. Они всегда это делали, когда приезжали в столицу. Они позвали и Орриса, но тот снова был не в настроении и пробурчал что-то насчет того, что у него еще есть дела. Прогулка не доставила им такого удовольствия, как раньше. Собрание прошло слишком напряженно, и они никак не могли отвлечься от мрачных мыслей об упадке Ордена.

На закате, когда небо окрасилось в оранжево-красные тона, они вернулись в Великий Зал. Войдя внутрь, Джарид увидел, что все маги уже заняли свои места у стен Палаты Собраний. Напротив каждого стоял чугунный подсвечник, их заранее расставили слуги Великого Зала, пока маги занимались своими делами. Джарид и Элайна быстро прошли к своим местам и вместе с остальными стали ждать возвращения распорядителей, которые должны были принести тонкие голубые свечи.

В зале было очень тихо. Обычно маги и Магистры болтали друг с другом в ожидании начала последней церемонии Собрания. В этом году все молча стояли в пугающей тишине. Джарид попытался освежить в памяти предыдущие церемонии закрытия и вспомнил свое первое Шествие Света. Тогда они с Элайной были самыми молодыми в Ордене. Никто, даже Баден, не рассказывал им ничего о церемонии, так что красота Шествия их просто ошеломила. Все городские огни были потушены, и единственный свет в темноте давали луна и наконечники посохов процессии магов. Но не только это запомнилось Джариду. Перед началом церемонии им выдали корзины, и, когда они вместе со старшими товарищами пошли по улицам города, люди бросали перья в эти корзины. Так приветствовали новых магов Ордена. Это была славная ночь.

Сейчас, четыре года спустя, даже эти приятные воспоминания не могли поднять настроение Джарида. В этом году, как и в прошлом, в Ордене не завелось новых членов. Это показалось Джариду мрачным предзнаменованием. К тому же молодая девушка по имени Ронвин, которая вступила в Орден два года назад и была последней из новичков, прошлой осенью заболела и умерла. Это случилось после того, как ее птицу случайно подстрелил охотник в лесу. Теперь дух этой девушки стал Неприкаянным и обречен вечно бродить по земле. Джарид покачал головой и опечалился еще больше. С тех пор не объявилось ни одного новичка. Кроме Кайлин. Об этом ему даже думать не хотелось.

— Оррис не пришел, — прошептала Элайна, с трудом скрывая волнение в голосе.

Джарид непроизвольно посмотрел туда, где обычно виднелась внушительная фигура Орриса. Уже стемнело, и в зале сложно было что-либо разглядеть. Вдруг, словно по команде, вошел первый слуга и начал зажигать свечи и помещать их в светильники. Джариду вспомнились слова Орриса о том, что он и Баден слишком хорошо его понимают. Что бы это могло значить?

— Я сейчас вернусь, — сказал он Элайне и направился к Бадену, который стоял на другой стороне зала.

— Ты не видел Орриса? — с ходу спросил он Магистра.

Было довольно темно, но Джарид заметил, как Баден внезапно побледнел. Он бросил быстрый взгляд в ту сторону, где должен был стоять Оррис.

— Я надеялся, что он посоветуется со мной, прежде чем что-либо предпринять, — прошептал он так тихо, что Джарид едва расслышал его.

— Что ты имеешь в виду? — спросил он. — О чем Оррис должен был с тобой посоветоваться? Что вообще происходит?

Баден помедлил с ответом, словно сомневаясь, стоит ли поднимать эту тему.

— Если честно, то я сам не знаю, — тихо сказал он. В его глазах отражалось пламя свечей. — Оррис был очень подавлен бездействием Ордена.

— Все мы подавлены этим! — резко ответил Джарид. — Это не нравится никому, но Оррис больше других склонен к необдуманным действиям.

Баден посмотрел на него:

— Ты прав. Но я понятия не имею, что он задумал. Может, у вас с Элайной имеются какие-нибудь предположения?

— Нам он тоже ничего не сказал. Только спросил меня, почему мы с тобой так хорошо понимаем его. Что он имел в виду?

— Не знаю. — Баден хотел что-то добавить, но передумал. Он посмотрел Джариду за спину и ухмыльнулся: — Почему бы тебе не спросить у него самого?

Джарид обернулся и увидел бородатого Орриса, который пересекал центр зала и направлялся к своему месту. Они с Баденом подошли его поприветствовать. Оррис слегка улыбнулся, но ничего не сказал.

— Мы рады тебя видеть, — сказал ему Джарид с нескрываемым облегчением. — Мы беспокоились, что ты выкинешь что-нибудь эдакое.

Оррис нахмурился.

— Теперь-то вы видите, что все в порядке, — глухо сказал он. — Вам не о чем беспокоиться.

Бэйеден прищурился:

— Неужели?

Оррис отвел глаза и избегал смотреть в их сторону.

— Шествие начинается. Мы можем поговорить позже.

Джарид посмотрел на дядю, который в ответ только пожал плечами. Его сердце екнуло.

— Ну хорошо, — снова обратился к Оррису Джарид. — Но на празднике ты будешь сидеть рядом с нами, не так ли? — спросил он, вспомнив о ночном договоре.

Оррис кивнул, не поднимая глаз:

— Хорошо, если это имеет значение.

Джарид помедлил немного, повернулся и пошел на свое место, где его ждала Элайна. Баден некоторое время следовал за ним.

— Я боюсь того, что он может натворить, — прошептал он. — Не спускай с него глаз.

Джарид кивнул, а Баден направился к голове процессии.

— Что происходит? — спросила Элайна, как только Джарид подошел.

— Мы сами не знаем. Оррис какой-то странный. Видно, он что-то задумал.

— Например?

Джарид пожал плечами.

Все свечи уже зажгли и вставили в подсвечники. Маги молча стояли, ожидая, когда Сонель начнет церемонию. Она потушила свечу и подняла свой посох с сияющим цериллом. Эту церемонию Джарид любил больше всего, но сейчас он не мог перестать думать об Оррисе и о зловещем выражении его глаз. Он должен был испытывать опасения, тем более что Бадена испугало поведение мага, но в его душе зашевелились совсем другие чувства.

Когда Сонель подняла свой перилл и начала Шествие, Элайна наклонилась к нему и прошептала:

— Я не хочу, чтобы с ним что-нибудь случилось, но кто-то же должен начать действовать!