Измена. Месть подают холодной (СИ)

Глава 6. Просвет в конце тоннеля

Никогда нельзя врать своему врачу и юристу. Врач уже оправдал оказанное ему доверие, так что и юристу решаю выложить всё без утайки. Конечно, без слишком интимных подробностей.

Сэм слушает меня, сложив пальцы ромбиком, не перебивая. Кажется, за время моего рассказала он даже ни разу не моргает. Когда я замолкаю, он ещё некоторые время сидит, задумчиво глядя в одну точку.

— Законы Ристайла консервативны и патриархальны, — наконец, говорит он, пальцем катая перьевую ручку по столу. — Есть вероятность, что вам проще будет схватить сына и улететь в Дахраар, где вы спрячетесь под протекцией своего брата.

Быть может, это и правда было бы проще. Если закрыть глаза на вероятный скандал между императором и ёрмунгандом и новое обострение отношений между нашими расами. Ну и самое главное.

— Есть ещё одно обстоятельство, — говорю я. — В дракона превратиться я не могу.

Сэм сочувственно приподнимает брови.

— Хорошо, что вы это сказали, аллира. Ваш муж явно будет использовать этот довод в суде. И, скажу вам, довод это весомый. Оставить ребёнка с матерью, которая не сможет его защитить?

— Что же мне делать? — спрашиваю, душа отчаяние. — Врачи не понимают, в чём дело. Мой дракон проснулся вчера в первый раз за пять лет, и так же внезапно уснул обратно.

Мэйвиз настораживается.

— В каких обстоятельствах он проснулся?

— При драке, — коротко отвечаю я, не желая вдаваться в подробности. Спасибо, Сэм не удивляется, что почтенная аллира так просто говорит о драке, будто для неё это ежедневная рутина.

— Да, ваша щека… бросается в глаза. Но если засвидетельствовать это у врача — это будет доводом в суде.

Внутри меня всё протестует. Сознаться перед миром, что меня бьёт муж, а я покорно сношу это? В Дахраар я могу больше не возвращаться после такого. Я буду позором для своего брата.

Сэм видит моё возмущение, но не комментирует.

— Я могу ошибаться, — неуверенно тянет юрист, — но, быть может, вам нужно потренироваться?

Вопросительно смотрю на грифона, ожидая, что он продолжит мысль.

— Я в детстве любил слушать про валькирий Дахраара, — говорит он, с трудом скрывая восторг. — Двенадцать лучших воительниц, советницы ёрмунганда, воплощение свободы!

— Я должна была стать валькирией, — киваю я, всё ещё не понимая, к чему он клонит.

— Быть может, после переезда в Ристайл вы просто затосковали по копью и хорошему сражению?

Это звучит так абсурдно, что я смеюсь. Сэм тут же нахохливается, как недовольный воробей.

— Да почему нет? Если вы всю жизнь провели в сражении, то не будет ли корсет вас потихоньку душить, пока вы совсем не потеряете вкус к жизни и не сляжете? Вы бы съездили в Академию, да и попробовали бы этот вариант! А там, может, вам бы подсказали что-то другое. Не зря в ней самая большая библиотека на континенте! Может, там есть что-то про неведомую драконью хандру?

Слова Сэма заставляют меня задуматься. Вообще-то в них есть рациональное зерно. Да и в Академии я не была десять лет. С тех пор как позорно сбежала под покровом ночи…

Вздыхаю и качаю головой.

— На поездку в академию потребуется минимум три дня. Мне никак не скрыть от семьи такую долгую отлучку. Они начнут задавать вопросы, узнают о моих планах, и тогда меня попросту запрут дома.

— Это нарушение конституционных прав! — подскакивает гордый птах. — Согласно третьей статье конституции Ристайла никто не имеет права посягать на свободу…

Он осекается, когда ловит мои ироничный взгляд, и деловым тоном сообщает:

— В любом случае, аллира дель Монрок, я готов взяться за ваше дело. Подготовить документы для развода и найти доводы, подкрепляющие ваше право забрать ребёнка к себе. И если вас запрут, я засвидетельствую этот факт и приложу его в качестве аргумента против передачи опекунства вашему мужу. Ведь человеку, который нарушает права своей жены, никак нельзя доверить воспитание ребёнка.

Из его уст клишированная юридическая речь звучит так комично, так что я не сдерживаю улыбки. Быть может, я совершаю ошибку, которая будет стоить свободы мне и моему сыну, но я протягиваю руку, чтобы обменяться рукопожатием с Сэмом.

— Благодарю, алл Мэйвиз. Надеюсь, наше сотрудничество будет плодотворным.

Грифон оставляет в моей ладони картонный прямоугольник. С любопытством смотрю на простую визитку с тонким магическом узором. Казалось бы, простая картонка, но я знаю, что это дорогая вещь, даже слишком, и удивлённо вскидываю брови.

— Агентство подарило десять визиток, когда меня взяло по протекции ректора, — смущённо поясняет Сэм. — Наконец-то хоть первая нашла своего владельца.

Улыбаюсь, а сама раздумываю, успею ли зайти на почту. А главное, стоит ли? У брата есть дела поважнее, чем решать мои проблемы. И всё же…

— У меня будет ещё одна просьба, на всякий случай, алл Мэйвиз, — говорю я, ловя серьёзный взгляд грифона. — Если я вдруг перестану выходить на связь, передайте послание вот на этот адрес.

Я быстро пишу короткое письмо и заворачиваю листок пополам. На бумажке по памяти вывожу адрес тайной квартиры шпионской службы Дахраара, чтобы те передали письмо Винсу, если потребуется.

Судя по блестящим глазам Сэма, он понял, насколько важна моя просьба, а учитывая его догадливость, уверена, он уже догадался, кому отправится письмо в случае чего.

Мы договариваемся, как будем связываться, после чего прощаемся. Накидываю капюшон и покидаю агентство, чтобы той же дорогой вернуться к Дункану. Приходится подтащить к окну лестницу и постучаться в раму, чтобы дракон, уютно читающий книгу в кресле, открыл мне. Внутри я устало валюсь на кушетку.

— Вылазка была удачной? — спрашивает доктор.

— Хотелось бы верить, — уклончиво отвечаю я и задаю волнующий меня вопрос: — Как думаете, в библиотеке Академии Семи Стихий может быть информация о моём недуге?

— Думаю, в ней можно найти информацию о чём угодно. Вопрос, как долго придётся искать.

Задумчиво киваю. Быть может, не зря я так часто вспоминаю академию в последнее время?

— Доктор. Вчера моя сила на миг пробудилась.

Его лицо разглаживается, пока он продолжает быстро записывать что-то.

— Надеюсь, это первый звонок перед возвращением вашего дракона, — улыбается он.

Хочется верить, но я ощущаю, что это не так. И всё равно улыбаюсь и киваю Дункану.

Когда мы выходим из кабинета, свекровь всё так же сидит на диване, стережёт двери. Завидев нас, она вскакивает.

— Ну как прошёл осмотр? — спрашивает она воодушевлённо.

— Мой диагноз — нервный срыв, — уверенно говорит доктор, и я даже оборачиваюсь на него от неожиданности этого заявления. — И пока душевное состояние вашей невестки не будет приведено в норму, можете даже не заикаться о детях.

— И как же его лечить? — озадаченно моргает Аделаида.

Доктор Дункан уже протягивает ей листок, который держал наготове.

— Вот мои рекомендации, — говорит он бодро. Под его напором даже Аделаида теряется. — Траволечение и полный покой. Вам стоит посетить аллару Веспулу Хейз, профессора Академии Семи Стихий. Она ведущий специалист в области алхимии и траволечения, так что с лёгкостью поставит аллиру Вильгельмину на ноги.

Свекровь придирчиво изучает исписанный листок, щурясь.

— Что здесь написано? Каракули какие-то, — бормочет она.

— Фармацевты используют стародраконий для записей формул лекарств, — терпеливо поясняет Дункан. — Но Веспула отличный аптекарь, она без проблем прочитает рецепт.

Круглыми глазами смотрю на врача, который дарит мне короткую, едва уловимую улыбку. Даже без моей просьбы он всё продумал и подарил мне билет на спокойную поездку в Академию.

***

— Я уверена, есть и другие способы тебя подлатать! — громко негодует свекровь, пока карета несёт нас до портала. — Придумал ещё, траволечение!

— Вы сами говорили, что всё можно решить, правильно подобрав чай, — напоминаю я невинным голосом.

С удовлетворением отмечаю, что это приводит свекровь в бешенство. Она с силой стискивает веер, а затем улыбается мне одними уголками губ.

— Конечно. Так я и говорила. Но я могла бы и сама справиться с этой задачей! Кто такая эта Веспула?!

С языка рвутся слова: «Если вы можете мне помочь сами, почему не делаете этого?» Но мне не нужно вызывать подозрения у свекрови. Пусть думает, что я покорна, и не шевелится раньше времени, пока Сэм готовит документы, а я ищу лекарство.

Веспула Хейз… Так вышло, что я прекрасно знала эту ведьму из рода людей, она училась на курс младше меня, а теперь, выходит, стала профессором. Приятно будет встретить в Академии знакомое лицо. Приятельница из прошлого охотнее поможет, а может даже захочет рассказать что-то об общих знакомых.

Впрочем, лучше не ворошить прошлое — оно может напомнить о себе острой болью.

— Доктор Дункан доверяет ей, — говорю я степенно. — Значит, она хороший специалист.

— Неужели хороших специалистов нет в других местах, поближе к Тамейну?

— А чем вас не устраивает величайшая академия альянса? — удивляюсь я.

Лицо Аделаиды расплывается в типичной для неё жабьей улыбке, она снова пускает в ход веер.

— Путь неблизкий, а ты так слаба, моя девочка. Ладно, обсудим это с Эйваном.

От её слащавого обращения меня передёргивает, но я сохраняю вежливую благодарную улыбку на лице. Как же сложно притворяться! Это не в природе ледяных драконов. Всех, кроме Лисанны. Она всегда умела обманывать с кристально-чистыми глазами, Винс даже прозвал её «хрюшкой-хитрюшкой». Наверное, давно стоило насторожиться.

Дома дворецкий поместья, алл Кендлик, помогает мне снять пальто. Я сразу же уверенно направляюсь к каминной зале — обычно Эйван любит сидеть у огня, когда не занят.

— Куда же ты, душечка? — восклицает Ариадна, судя по звуку, путаясь в собственном пальто. — Ты к Эйвану, вот так с порога? А обед? Погоди!

Почему ей так важно задержать мой разговор с мужем? Или она просто не хочет его пропустить ввиду своей любопытной натуры?

Аделаида почти бегом настигает меня и пытается схватить за рукав, но я легко уворачиваюсь и прохожу в комнату. Здесь очень жарко, Эйван стоит у камина, вытянув руку над самым огнём. Открывшаяся дверь заставляет его дёрнуться, он с ругательствами отворачивается к окну, чтобы завернуть руку в ткань, но я успеваю заметить отблеск льда.

Отблеск льда? Откуда? Больше суток прошло с нашего скандала!

Наверное, просто показалось.

— Тебя не учили стучаться? — рычит Эйван.

Его мама влетает следом, всё же хватает меня за локоть и начинает тараторить:

— Прости, что отвлекли, сынок, мы уже уходим!

Отвлекли от чего, разглядывания огня? Я пытаюсь вырвать руку из цепких пальцев Аделаиды, но она словно окаменела, да ещё и сверлит меня пылающим янтарным взглядом.

Эйван поворачивается. Его рука снова спрятана под повязкой. Он смотрит на нас с уставшим покровительственным раздражением, как на надоедливых, но очень верных слуг.

— Это общая зала, в её двери стучать нет необходимости, — говорю я спокойно. — Эйван, я пришла поговорить с тобой. Мне нужно уехать.

Он скучающе смотрит на огонь.

— Всего ничего осталось до приёма у Салини. Я говорил, что ты обязана быть со мной, и ты обещала, что пойдёшь.

— Я вернусь до него, мне нужно всего три дня.

Эйван колеблется, но я знаю его достаточно хорошо — он склонен согласиться. Наверное, думает, что это поможет нам помириться, или так выражает благодарность за согласие пойти на приём.

Но никогда не стоит забывать о присутствии Аделаиды.

— Вилле собралась наведаться в вашу Академию! — тараторит она бодро. — Весьма разумное решение, ведь там ей явно смогут помочь с её недугом, да и она сможет встретиться со старыми друзьями, правда, здорово?

Успеваю удивиться её словам, мне казалось, она была против. Но затем понимаю, что сказано это было не просто так. Ноздри Эйвана раздуваются, зрачки вытягиваются, а радужка полыхает огнём.

— Никогда! — рычит он, и стёкла звенят от драконьего голоса. — Ты не вернёшься в Академию никогда, поняла?!

— Но почему? — теряюсь я.

— Потому что я твой муж, и я так решил!

Исчерпывающе. Краем глаза замечаю довольную улыбку Аделаиды. Она ласково гладит оборку моего рукава — интересный способ поддержать.

Как всегда, она пытается смягчить слова Эйвана в своей манере.

— Видишь ли, Вилле, знатная дама не может отправиться в такое путешествие без дуэньи или спутницы соответствующего статуса. Но мне такой далёкий путь не по плечу — столько порталов! А подруг тут ты так и не завела.

— То есть если бы у меня была спутница, вы бы меня отпустили? — переспрашиваю я, но мысленно понимаю: шансов у меня нет. Огненные драконицы не желали заводить со мной дружбу, а вызывать кого-то из Дахраара затруднительно.

Конечно, была Лисанна, но это был тот редкий случай, когда я предпочла бы общество свекрови.

— Разумеется, — цедит Эйван. — Отпускать тебя одну — удар по авторитету семьи. Благородной леди не полагается ездить одной. Но раз у тебя нет спутницы, то придётся сидеть дома, пока я или мама не решим отправиться в Академию сами.

Никогда. Это значит «никогда». В довольных глазах Эйвана я ясно читаю этот ответ.

Прежде чем я успеваю ответить, по дому разносится трель магического колокольчика. Кто-то стоит на пороге.

— Мы ждём гостей? — рявкает Эйван, направляясь в холл. Его мама тут же семенит следом.

Что ж, пойду и я. Быть может, мне удастся заставить их продолжить этот разговор.

Кендлик стоит возле распахнутой двери, от которой веет сыростью и дождём. Дворецкого словно разбил паралич. Две горничные жмутся друг к другу с краю комнаты, вытягивая шеи, чтобы увидеть непрошенного гостя.

Это, несомненно, женщина. Она сбрасывает с лица чёрный бархатный капюшон, рассыпая капли дождя, и оглядывает всех собравшихся.

Аделаида ахает, у Эйвана выступают желваки, а мне хочется истерически смеяться.

Кажется, шахматная доска повернулась к игрокам причудливой стороной.

— Руби?

Старшая сестра Эйвана стоит на пороге родного дома и медленно обводит всех насмешливым взглядом. Её янтарные глаза становятся чуть дружелюбнее, когда взор касается меня. Красновато-рыжие волосы примяты от сырости, но в целом это всё та же Руби: от роскошной фигуры, что свела с ума не одного кавалера, до родинки под пухлыми губами, из-за которой её красоту часто называли порочной.

Если Лисанну всегда сравнивали с ангелом, вестником света, Руби называли демоницей. Тот, кто узнавал их поближе, быстро осознавал, что дело обстоит как раз наоборот. Нет никого вернее и добрее огненной драконицы.

В холле повисает немая пауза, и я первая спешу к лучшей подруге, с которой провела не один счастливый день как в академии, так и в доме дель Монроков.

Она заключает меня в крепкие объятия, затем отстраняет и критично осматривает.

— Ну ты и отощала, Вилле! Никто не следит за моей невесткой, что ли? — негодует она, строго глядя на мать и брата. Пока они в оторопи, Руби невозмутимо продолжает наседать: — Почему меня никто не встретил? Я тащила эти проклятые чемоданы на своём горбу!

— Рубия, — оживает Аделаида. — Мы не ждали тебя.

— Опять игнорировали мои письма? — спрашивает Руби, деловито пихая мокрый плащ в руки Кендлика. — Иногда мне кажется, вы только и ждёте, пока я сдохну на границе!

Она заливисто хохочет, что заставляет Эйвана и Аделаиду нервно переглянуться, с трудом навешивая на лица натянутые улыбки.

— А у нас будет что-то типа обеда? — доносится её голос уже из гостиной.

— Ой, тётя Руби приехала! — слышу восторженный вопль Ингвара.

— Мамочки, как ты вырос, мой любимый племяш! Иди сюда, защекочу! А что тётя тебе привезла?

— Ух ты, настоящий кинжал!

Мы с Аделаидой наперегонки мчимся в гостиную, чтобы уберечь юного дракона от подарков боевой тётушки. Дом наполняется шумом и смехом, а я впервые за долгое время вдыхаю свободно.

Вечером, когда я уже поцеловала Ингвара на ночь, возвращаюсь в свою спальню и вижу отблеск янтарных глаз раньше, чем успеваю зажечь свет. Руби забралась на постель с ногами и требовательно смотрит на меня.

— Рассказывай! — восклицает она.

— Я? — переспрашиваю недоверчиво, присаживаясь рядом. — Руби, мы не слышали от тебя новостей полгода! Аделаида уже ждала похоронку!

— Ой, пусть не надеется, — фыркает Руби. — Она всё думает, что моя смерть смоет позор с семьи.

— Всё вовсе не так, — вздыхаю я. Руби иронично поднимает брови.

— Так или не так, а дочь, выбравшая военную службу вместо замужества — пятно на лице любой приличной семьи в Ристайле.

— Ты бы куда лучше прижилась в Дахрааре.

Она поджимает губы, отворачивается, сминая край платья.

— Нет, в Дахрааре меня тоже не ждут.

Неловко замолкаю. Я никогда не спрашивала, что произошло между Руби и моим братом — это слишком личное. Но нельзя не заметить, сколь глубокие раны они оставили друг другу. Их отношения давно позади, но Руби предпочла не выходить замуж, а Винс так и не женился, несмотря на то что страна ждёт наследников.

Спешу перевести разговор, чтобы не мучить Руби мыслями о прошлом. Я знаю, какими они могут быть тяжёлыми.

Не знаю, как это происходит, но мирная беседа заканчивается тем, что я изливаю Руби все свои горести. Она внимательно слушает и про обострение болезни, и про ссоры с Эйваном, и про измену, которая перечеркнула для меня всё.

Когда поток слов иссякает, Руби молча встаёт и направляется к двери.

— Куда ты? — недоумённо спрашиваю я.

Она поворачивается, и в свете ночника блестит лезвие ножа.

— Как куда? — изумляется она. — Иду отрезать своему брату…

— Руби!

— Руби отрубит, не переживай.

Мне еле удаётся остановить её, но вот утихомирить её гнев не под силу и вечным ледникам Дахраара.

— Лисса! — громко возмущается Руби. — Да я помню её подростком! Как мог он затащить её в постель? И ты ещё удерживаешь меня от справедливой кары!

— Постой, сейчас важно другое, — торопливо шепчу я. — Мне нужно в Академию, но по какой-то причине и Аделаида, и Эйван жутко не хотят меня туда отпускать.

И снова иронично приподнятые брови.

— По какой-то причине? — переспрашивает она, чуть не хохоча. — А ты не знаешь?

Озадаченно хлопаю глазами.

— Ты правда не знаешь, — хмыкает Руби. — Ох, это будет весело.

— Ты говоришь загадками.

— Ладно, расслабься: я поговорю с матушкой и братцем так, что они готовы будут сами доставить тебя в Академию, лишь бы ты забрала меня с собой на пару дней. А теперь, с твоего позволения, я отправляюсь спать. Так спешила домой, что даже не отдыхала по пути толком.

Она потягивается, словно в подтверждение своих слов. Я снова непонимающе щурюсь.

— С чего ты вдруг так спешила? Мне казалось, тебе хорошо на морской границе.

— Драться с пиратами невероятно занимательно! — оживлённо кивает она. — Но когда мне пришло послание о том, что мою лучшую подругу нужно срочно спасать, я тут же оставила все дела и примчалась.

— Послание…?

— Да, интересное письмо. После твоего рассказа я не совсем уверена, кто его послал и почему. Не вяжется что-то.

С загадочной улыбкой Руби вытягивает из рукава сложенное вчетверо письмо. Я беру его, разворачиваю и читаю:

«Вилле совсем плохо, в ней нельзя уже узнать ту драконицу, с которой ты плечом к плечу билась во время драконьих войн. И чем дальше, тем хуже. Если ты не приедешь в ближайшее время, боюсь, она совсем сляжет. Ей нужна твоя поддержка».

Теперь и у меня в голове многое не вяжется. Ведь это несомненно почерк…

Лисанны.