Измена. Ты нас предал

9

На стенах приглушенный свет.

Легкий ветерок еле слышно колышет вуальную тюль.

В комнате прохладно, но моя кожа пылает жаром.

Я слышу его шаги из ванной и волоски на руках встают дыбом. Мое тело дрожит и требует ласки. Я больна им. Моим мужем. Я схожу с ума от тоски по нему.

Сегодня особенный вечер. Сегодня он узнает, что скоро станет папой. Что я ношу под сердцем нашего ребенка, зачатого во взаимной любви и горячей страсти. Наш ребенок. Плод нашей любви. Наша кровиночка. От одной мысли на лице появляется улыбка и по телу разливается нежное тепло.

Подходит сзади, проводит ладонью по моему животу, прижимается к моей попе всем своим естеством. Мурашки пробегают по позвоночнику. Я выгибаюсь ему навстречу, еще больше трусь о тяжелый член. Завела руку назад и нежно провела по твердому стволу.

Он прерывисто вздыхает и касается губами моей шеи, ведет руку под кружево сорочки, стягивая крошечные трусики за тонкие резиночки.

Опустился передо мной на колено, отбросил белье в сторону и нежно улыбнулся, смотря на меня снизу вверх.

— Потрясающий ракурс, малыш, — с хрипотцой говорит он, поднимается, ведя руками по моим ногам снизу вверх, задирая на мне шелк. Взял руками мое лицо, и возбужденно шепчет, — Как же я хочу тебя, Ни-ка.

Поддел сорочку и нетерпеливо снял ее с меня, продолжая жадно покрывая мое лицо, шею, плечи поцелуями, оставляя мокрые дорожки.

Шелковое белье полетело на ковер, муж обвел руками мою грудь, слегка сжимая ее.

Мысли путались, мое тело отвечало на его искусные ласки. Разгоряченная кровь текла по моим венам, бросая в жар. Любимый подхватывает меня на руки и несет на кровать. Аккуратно кладет и какой-то момент просто молча смотрит на меня. Непривычно задумчив сегодня.

Я поднимаюсь на локтях и раздвигаю ноги, облизываю губы. В глазах обоих огонь, дыхание тяжелое, кожа горит, низ живота до боли сжимает в желании слиться в единое целое.

— Иди ко мне, — голос срывается и я тяну руки к нему, чуть не сорвалось с языка «будущий папочка», но вовремя осеклась.

Эту приятную новость я оставила на десерт. После акта любви, когда оба, изможденные мы будем лежать на кровати, обнявшись, я посмотрю в его серые глаза и робко сообщу: «Артем. Я беременна.»

И буду впитывать его реакцию. Как он обрадуется и с новой силы будет меня целовать и крепко обнимать. От одной этой мысли мурашки по коже. Боже, как я счастлива. Так счастлива, что готова плакать. И скоро это счастье испытает и муж.

Артем навис надо мной, пристроившись между ног. В его глазах прыгали чертята, а меня еще больше возбуждал тот факт, как сильно я его зажигаю.

Его губы накрыли мой сосок, я откинула назад голову и тихо застонала, выгибаясь ему навстречу в немом призыве. Перешел к второй груди, обвивая языком круги вокруг твердой горошины. Рукой провел между моих ног. Подхватил меня под попу и резко вошел одним толчком.

Я схватилась ногтями за его плечи, оставляя глубокие следы на его коже. Извивалась и подавалась ему навстречу. Волна дрожи нарастала все больше и больше, а он двигался все быстрее и быстрее.

Закричала под ним, накрываемая волной оргазма. Мое тело словно расщепило на мелкие атомы и наступила сладкая расслабленность. Время застыло. Ничего вокруг не существует. Только я и он. И влажные удары нашей плоти, наших потных тел. Еще один сильный толчок, муж издал глухой рык, я всхлипнула и почувствовала, как он пульсирует внутри меня.

Он медленно поднимается передо мной и наклоняется к тумбочке, чтобы взять сигареты и зажигалку. Нам нужно в душ, но он закуривает, выдувает дым в потолок и молча смотрит на меня, с прищуром.

— Ника, — еще тяжело дышит, крепкая грудь поднимается и опускается. Лицо серьезное, и даже холодное. — Нам нужно с тобой поговорить.

Подошел к шкафу, достал полотенце и одной рукой медленно протер мои бедра и между ног. А я ничего не понимала. Еще не отошла от горячего секса, а тут такой резкий переход.

Я села на кровать и подтянула к себе простынь. Почему то захотелось прикрыться. Тон мужа и его слова не сулили ничего хорошего.

— Что-то случилось, Артем? — дрожащими губами спросила я, наблюдая за ним. А он прячет глаза и курит, скидывая пепел в хрустальную вазочку у кровати.

Сделал долгую затяжку и затушил сигарету, тяжело вздохнул, поправил волосы, и посмотрел в мои глаза.

— У меня есть сын и вторая семья.

Я сморщила лоб. Чего?

— Вторая семья? Ты о чем? — я начала подниматься с кровати, продолжая придерживать простынь на груди. Подошла к нему близко и посмотрела в глаза. — Что еще за вторая семья, Артем? Я твоя семья, я и ты!

Голова начинала кружится. Это какой-то страшный сон. Или чья-то злая шутка.

— Ника, — он взял меня крепко за предплечья и повторил. — Я больше так не могу. Смотреть тебе в глаза и молчать. Видеть, как ты ни о чем не догадываешься и лететь к ним, быть с ними. Пока ты здесь.

— Я ничего не понимаю, — завертела я головой.

— Ребенок. Ему один год. Я узнал о нем не так давно. Но он мой. Моя кровь. И я его не могу оставить. Ты ведь мудрая, все понимаешь. И это поймешь.

Сын. У него есть сын. Мы три года в браке. А у него годовалый сын. Он изменил мне. Был с другой женщиной. Занимался с ней любовью. От этой мысли, как он прикасается к ней, целует ее, под ногами пол зашатался.

Мой токсикоз снова вернулся. Я ведь ему всю душу отдала, все сердце, я ведь ему была верна. Любила его, как сумасшедшая и ждала. И сейчас люблю. Я ведь под сердцем его ребенка ношу. О котором он еще не знает.

— Ты говорил про вторую семью. Значит, не только сын?

— Не только, — обреченно ответил он, продолжая держать меня, а я злобно сбросила его руки с себя. Отошла в сторону и заплакала, хватаясь за волосы. — Мама моего ребенка. Они моя вторая семья. Там у меня семья, ребенок. Здесь ты. Звучит бредово, но я не готов вас терять. Никого.

Он словно резал меня изнутри своими словами. Он не просто изменил мне. Он продолжал ездить к ним, спать с ней. Пока я тут жду его. Он испытывает к ней чувства. Любит ее.

— А я? Кто я в твоей бурной жизни, Артем? — я ревела навзрыд и трясла перед ним руку, на которой блестело обручальное кольцо на безымянном пальце.

— Ты моя жена, Ника. Я люблю тебя, — он заходил по комнате кругами, схватившись руками за голову, а я уже ничего не понимала, какая такая любовь, когда изменил и продолжает это делать. — Я не могу тебя потерять, малыш. Ты моя жена. Но и их я люблю. Они дорогие мне люди. Родные.

Мой телефон завибрировал на столике у кровати.

Дрожащими ногами я подошла и нажала на пришедшее смс. Открылось фото девушки, красивая брюнетка, с размазанным макияжем и в разорванной одежде, крепко держит на руках маленького мальчика и плачет.

И текст под фото:

'Любовница твоего мужа у меня, Вероника. И ее судьба в твоих руках.

Я говорил, что могу тебе дать гораздо больше, чем просто подарки)).'

Голова дико закружилась. Вторая семья. Любовница. Подарки. Ее судьба в моих руках. Я не выдержу этого. Мой ребенок. Мой бедный ребенок. Он ведь ни в чем не виноват.

Почувствовала резкую боль внизу живота. Выронила телефон. Тело меня уже не слушалось, я начала оседать на ковер. Последнее, что я увидела: как Артем подхватывает меня, а в его глазах — застывший ужас.

Потом наступила темнота…

Мне так хорошо и легко. Я чувствую полную отрешенность от бренного мира и беззаботность. Я словно обрела невесомость и могу быстро передвигаться.

Я бегу в красивом длинном платье, цвета фиалки по огромному цветочному полю и с моего лица не сходит улыбка. Я смеюсь и радуюсь. Кружусь на месте, создавая прекрасные фиолетовые волны шелка вокруг себя.

Прекрасные цветы разных оттенков, яркие и светящиеся под лучами ласкового солнышка.

Срываю самый красивый цветок, крупный, с бархатными красными лепестками. Я видела его раньше, в детской книге, что мама мне читала перед сном, когда я была еще малюткой.

Воспоминания о детстве разливаются по телу, даря еще больше ощущение счастья. Я громко смеюсь и снова кружусь с цветком в руке. Подношу его к лицу, вдыхая аромат свежей первозданной природы и закрываю глаза от наслаждения.

Медленно открываю глаза и вижу белое полотно перед собой. И понимаю, что это потолок какого-то помещения, я лежу на кровати и начинаю двигать пальцами рук. Кто-то берет их в свою ладонь и нежно касается губами.

Запах природы медленно сменяется смесью лекарственных препаратов и хлора. Пение птиц и шелест листвы растворяются, оставляя едва слышный гул аппаратов и ежесекундный сигнал.

Опускаю взгляд ниже, вижу просторную светлую палату. Вижу Риту, обеспокоенную, опухшую от слез. Она держит платок у лица и не сводит с меня глаз.

Поворачиваю голову влево и вижу его. Моего мужа. Лицо изможденное, круги под глазами, глаза красные и тревожные.

Начинаю постепенно вспоминать предшествующий вечер и первым включается материнский инстинкт.

— Что с ребенком? — резко сажусь на кровать, едва не сорвав катетер с тыльной стороны ладони. Замечаю, как злобно Рита мечет свой взгляд в Артема.

— Все хорошо, родная. С малышом все в порядке, — он гладит по животу. — У нас крепкий ребеночек. Маленькая моя, сколько же ты пережила…если бы я раньше знал, что ты беременна…

Что он здесь вообще делает? Возле меня. После вчерашнего.

— Отойди от меня, — еще слабая, дрожу, но его присутствие только усугубляет мое состояние.

Видеть и слышать его больно.

В один миг рухнул мой фундамент, на котором я думала, стояла прочно. Моя опора, в которой я была уверенна, как ни в ком и ни в чем. Опора оказалась мыльным пузырем. То в чем я еще вчера была так уверена, оказалось ложью. Как больно. Боже как же больно когда рушится твой нарисованный розовый мир, когда разбиваются вдребезги твоя вера в хорошее и в правду. Может ее и не существует? Я сама ее себе придумала, нарисовала и свято верила. Какая же я дура. Просто последняя идиотка. Как я могла верить, что мне верен на его этих концертах.

Рита подошла с другой стороны койки и взяла мою руку, в знак поддержки. А Артем смиренно выполнил мою просьбу.

— Родная, знаю. Я последний мудак, — его руки дрожат, он трет красные глаза, переживает очень. А что это уже изменит? — Клянусь, я всю жизнь буду вымаливать твое прощение.

— Мне это не нужно, — совершенно твердо и резко отвечаю я. — Ты просил помочь тебе сделать выбор… — каждое слово давалось мне большим трудом — Я помогу. Это будет последняя помощь, моя тебе. Я подам на развод. Больше не терзай себя выбором. Иди к ним. Я никогда тебя не прощу за предательство. Никогда не прощу тебе твою измену. И у меня одна, последняя просьба — исчезни из моей жизни, навсегда.

— Я сейчас уйду. Обещаю. Но ты должна знать, я не изменял тебе. Это случилось…по пьяни. Не по моей воле. Один раз. И получился ребенок. Я не верил. Думал, это очередной обман, фантазии фанатки. Но тест ДНК показал, что это мой сын. Сидя за решеткой, один со своими мыслями я понял одно, что больше не могу тебя обманывать. Я виноват, и готов искупать свою вину. Но я не помню эту девушку, не помню как я с ней…

— Замолчи, — я крепко сжала глаза и зубы, прошипела ему. Его голос, его жалкий вид невозможно было терпеть. — Убирайся.

Как побитая собака, он опустил голову и развернулся к двери.

— Я накажу каждого, кто причинил тебе боль. Я отомщу всем. А потом, потом ты накажешь меня за все. Я приму любое твое решение. Но я никогда не оставлю тебя и нашего ребенка.

Он ушел, а мне почему-то не стало легче. Что означали его последние слова? Кому он собрался мстить?

— Рита, ты ему рассказала про Нориана?

Подруга тяжело вздохнула и кивнула.

— Он сам все узнал. Я лишь подтвердила, что это правда.

— Как? Как он узнал? — присела повыше и Рита заботливо поправила за моей спиной подушку.

— Твой телефон у него. Он всю ночь читал там что-то, смотрел. Потом уже и мне начал вопросы задавать. И я поняла, что он прочитал твой пересказ про Нориана, что ты Дэну писала, когда просила его отца-адвоката помочь. Потом все смс от Нориана прочитал. В общем, знает. И правильно. Ему давно пора было все рассказать. Он мужик! Ты за мужем. За мужем! А тянула все одна. Он позвонил Нориану и назначил ему встречу. Так что дай ему шанс проявить себя как мужчина. Поступить так, как он должен был давно поступить и разобраться с подонком. Пусть покажет, что кроме как держать гитару и петь свои песни, он способен на что-то еще.

— Но, но, но. Они его убьют!

— Так. Успокойся, — словно приказ строго произнесла Рита, погладив меня по плечу. — Ты еще волноваться будешь из-за этого гада? У тебя под сердцем живет крошка, которую никто не защитит, кроме тебя. А ему нужна твоя защита! Значит, лежи и лечись. Из — за всяких подонков мы больше плакать и переживать не будем! Он сделал свой выбор. Ты как святая Тереза верность ему хранила, оберегала от опасности, боялась стычки с Норианом. И что получила взамен? А? Кто тебя пожалел, скажи?

— Где мой телефон? — я согласна была с Ритой, но смерти Артема я не желала, и еще я вспомнила последнее смс от Нориана. — Я сделаю только один звонок Диме и попрошу им помочь. А потом я забуду о них. Обещаю. Там же мальчик маленький! А Нориан чудовище. Ребенок ни в чем не виноват.

— Твой телефон остался у Артема. Он ушел с ним. И правильно сделал. Он видел фото своего сына в сообщении от Нориана. Очень жаль, конечно, и мальчика и даже его мать. Какой бы она не была, никто не заслуживает участи быть похищенными. Но это теперь проблема Артема, точно не твоя. Ты их не сможешь спасти, да и не должна. У тебя есть о ком зоботиться. Лежи и думай о своей малютке. Доктор настоятельно попросила тебя не волновать. Я итак много лишнего тебе рассказала, но ты же с ума сойдешь в неведении.

Рита подошла к окну, долго молча смотрела вдаль.

— Лучше подумай, как тебе жить дальше. Вот, что сейчас главное. Как и на что ты жить будешь и малыша растить. Я чем смогу, помогу, конечно. Но на Артема я бы не рассчитывала, — она опустила голову, развернулась ко мне лицом и облокотилась о подоконник. — Хотя, честно сказать, сегодня ночью я впервые на него по другому взглянула. Переживает по — настоящему. Мне даже показалось, что готов ради тебя и своего похищенного сына биться на смерть. Но время покажет его истинное лицо.

— Я до сих пор не верю, что он так со мной поступил.

— Ты знаешь, мне никогда не нравился Артем. Но даже я не исключаю, что быть может его напоили какой-то отравой. Фанатки на многое способны.

Я тяжело вздохнула. Погладила свой животик. Самое главное — моя крошечка со мной и наши сердца бьются в унисон. Я не одна. Я больше никогда не буду одна.

— Вам нужно будет обязательно поговорить. Спокойно. Без эмоций. Если любовь еще жива, все можно исправить. Если он и правда не виноват и если он сожалеет об этой бессознательной связи…

— Я не смогу простить и жить с этим. Я не могу его даже видеть.

— Ты имеешь полное право его не прощать.

— Попробую поискать работу преподавателем вокала. У меня еще остались сбережения, и выходного пособия от лейбла, думаю нам хватит примерно на год. С этой квартиры придется съезжать. Дорогая аренда, да и не нужна нам с малышом такая большая.

— Можете у меня пожить. Я все равно одна в своей двушке.

— Благодарю, подруга, но нет. Тебе нужно личную жизнь налаживать, а мы тебе мешать будем. Я думаю уехать из Москвы. Вернусь в родительским дом. Там недалеко море, будем ездить, дышать морским воздухом.

— Ты хочешь уехать? — испуганно спросила Рита.

— Да. Подальше от Артема…от Нориана. Там и жизнь дешевле, и родители будут рядом. Помогут.

Рита обняла меня, нежно улыбаясь.

— Может ты и права. Бог дал ребеночка и на ребеночка даст. А я буду к вам приезжать, наряжать свою крестницу или крестника в самые модные наряды. Я помогу тебе, не волнуйся, и нянчится буду и поддерживать всем, чем смогу.

— Спасибо Рита. Ты настоящий друг. Я всегда буду помнить твою заботу.

Я справлюсь, я обязательно справлюсь. Только теперь без Артема, без мужа. Я должна быть сильной. У меня нет другого выбора.

Пыталась уже строить планы в голове. Как соберу вещи, как поеду к родителям, устроюсь там и начну искать работу педагогом.

Но перед этим, мне нужно обязательно кое-что сделать.

Я жалела, что не рассказала раньше все Диме Данилову. Не хотела на него взваливать все наши проблемы. Но как оказалось, в конечном итоге, все равно придется это сделать. Больше обращаться было не к кому. Хотя, понимала, он нам ничего не должен. Это мы ему уже всю жизнь будем обязаны.

Сейчас я боялась не успеть, боялась не уберечь Артема от беды. Он хоть уже почти и бывший муж, но за один день не стал чужим. Не знаю, что мной двигало, еще не остывшая любовь или какое-либо другое чувство, но просто подать заявление на развод и уехать, я не могла. Зная, с кем должен был встретиться Артем. Это был бы не мой почерк. Это была бы не я.

И сложно было ответить, за кого я сейчас больше волновалась, за мужа или за маленького мальчика. Его сына. Сын. Я так хотела обрадовать Артема, сама светилась, думая о том, что он станет отцом. Как он обрадуется, когда об этом узнает. Новая для него роль. Роль папы. А он им уже стал, год назад.

Я не знала, поехал ли Артем на встречу с Норианом один, или попросил помощи. Но зная мужа, его вспыльчивый характер, скорее всего побежал разбираться в одиночку.

В коридоре у двери в мою палату дежурили два охранника Димы. Рита рассказала, что Артем звонил Диме и просил обеспечить мне безопасность, после всего прочитанного в моем телефоне.

Выписали меня на следующий день. И я прямиком из больницы поехала в офис Димы. Конечно, с Ритой под ручку. Она всю дорогу ворчала и пыталась отговорить спасать Артема. А я под ее бубнеж купила билеты на поезд до Краснодара — на завтрашний день. Как раз успею собрать вещи, их у меня не много на самом деле, те, которые в обычной жизни пригодятся. Большую часть гардероба занимали концертные наряды и украшения. Сейчас они мне не понадобятся. Но я точно была уверена: когда-нибудь, потом, я обязательно вернусь на сцену. Я еще спою свой лучший хит. Он у меня еще впереди.

На ресепшене за белой мраморной стойкой нас встретила все та же красотка на шпильках и с ходу нас остановила.

— Дмитрий Александрович, сейчас занят. Вам нужно подождать, минимум час.

— Скажите ему, что Ника Чайкова здесь и хочет с ним поговорить, — попросила я, как можно вежливее.

— Извините, но он просил его не беспокоить. Либо ожидайте, либо запишитесь к нему на прием, но ближайшее свободное время через неделю.

— А, иди ты к черту, — разозлилась я этой размалеванной курице и двинулась напролом к двери Димы, резко остановилась перед ней и все же постучалась и открыла дверь. — Дима, можно к тебе?

Он сидел за столом, сосредоточенно изучал какие-то бумаги, но когда поднял глаза на меня, тут же пригласил меня войти вместе с Ритой.

— Дмитрий Александрович, я сказала им, что вы заняты.

— Все хорошо, Вита. Это мои… — он бросил на нас с Ритой взгляд, когда мы присаживались у его стола в кресла. — Почти родственники. Их можешь пропускать всегда.

Девица недовольно сжала губы, метнув в меня недобрый взгляд, но была вынуждена спросить.

— Чай, кофе, вода?

— Воду, пожалуйста, — попросила я, еще чувствуя слабость.

Девушка исчезла за дверью.

— Ты же вроде в больнице лежала, еще вчера, — усмехнулся Дима, отложив бумаги и откинувшись на спинку кресла. Его взгляд изучающий, пронзительный. Лицо стало жестким и серьезным, глядя на мое, бледное. — Что-то случилось?

Я постаралась быстро рассказать ему все, но старалась упомянуть все события. Про домогательства и шантаж Нориана, про мое похищение и досрочное расторжение контракта с лейблом. Про задержание за наркотики, к которым мы не имели отношение, про вторую семью Артема и последнее смс от Нориана. Рассказала и про свою беременность, но он уже о ней знал.

— Дима, там мальчик, ему всего годик. Его нужно спасти. Пожалуйста, помоги, Димочка, и Артем, где он сейчас, — я почти плакала, но Рита сжимала мою ладонь, напоминая думать о своем малыше, не волноваться, максимально держать себя в руках.

Данилов что-то быстро печатал в телефоне и отправлял кому-то сообщения.

— Я знаю Нориана. Скользкий тип. Если бы ты раньше все рассказала, избежали бы многих проблем. Я помогу. Не волнуйся, — не отрываясь от телефона, ответил он. — Иди, полежи на диване и жди.

Жди, опять ждать, неизвестно чего и сколько. Но ему я уже доверяла на все сто процентов. Он точно поможет. Выручит, спасет. Наш Ангел хранитель.

Я легла и закрыла глаза. В таком положении ждать намного легче. Дима кому-то звонил, о чем-то говорил, но конкретной информации пока не было, пока не поступил очередной звонок.

— Ты уверен? Наглухо? — спросил он держа фильтр сигареты между зубами, но не закуривая. — А Нориан как? В какую больницу его увезли? Ребенка нашли? Хорошо. Держи меня в курсе.

Я присела на диван в ожидании. Не было дикого страха, я настроилась на сохранение своей малютки и заставила себя не волноваться о том, кто меня предал. Но оставалась тревожность.

Дима молчал, глядя то на меня, то на Риту. И чем дольше он молчал, тем больше проявлялся так хорошо спрятанный страх. Я боялась его слов. Боялась, что, возможно, услышу приговор. Очередной.

— Что с Артемом? — еле слышно спросила я, чувствуя как бешено колотиться сердце.

— Огнестрел. Он жив, но…

— Но? — переспросила я, поднимаясь на ноги.

— Он в реанимации. Задето легкое. Врачи борются, — последнее предложение он произнес сквозь зубы.

Я в ступоре уставилась на него. Артем пошел защищать свою семью, за все унижения, за шантаж, за беды, которые этот подонок нам принес. А они в него стреляли…Кто? Кто, наконец, остановит это чудовище?

— Можешь дать мне оружие, пистолет например?

Дима усмехнулся, оскалив белоснежные зубы.

— А танк тебе не дать?

— Я серьезно.

— Я тоже, — он снова улыбнулся. — Базука есть. Подойдет? Ты хоть стрелять умеешь, стрелок? За решетку захотелось? За урода жизнь ломать?

— Он нам всю жизнь поломал. Так дашь?

— Нет. — резко ответил Дима, тоном не терпящим продолжения спора. — Мои церберы отвезут тебя к нему в больницу, если хочешь. Его готовят к операции. Или уезжай к родителям, как хотела. А Нориана оставь на знающих взрослых дядек, типа меня.

— Какой шанс, что Артем выживет?

Дима бросил на меня испытывающий взгляд, молча сгреб свои телефоны со стола, позвал свою охрану и выдал им распоряжения касаемо меня.

Затем подошел ко мне и сжал мое плечо.

— Когда есть ради кого жить, шанс есть всегда.

Я находилась в больнице и в полном неведении о текущем состоянии Артема.

Мне предоставили гостевую палату, где можно было прилечь, в ожидании появления оперирующего хирурга.

Дима приставил ко мне охрану, выдал телефон с восстановленной моей сим-картой, чтобы я была на связи.

Риту я отправила домой. У нее своя жизнь, своя работа, а она со мной возиться, как с недееспособной.

Минуты тянулись в часы. Я успела нашагать ни один километр по палате и коридорам. Но мне это было полезно. Телефон завибрировал в моей руке и нажала на прием неизвестного номера.

— Вероника Чайкова? Здравствуйте. Меня зовут Михаил Ковалев, я директор медиа-группы «Хит продакшн». Соболезную Вам.

— Еще рано соболезновать. Артем жив, — резко ответила, сжав кулаки от злости.

— Все паблики трубят, что шансов выжить почти нет. Вероника, я к вам с предложением. Подписать с нами контракт на съемку документального фильма «Артем Коршунов» в память вашего мужа. Сумму готовы обсуждать. Извините, что заблаговременно, но вы ведь сами крутитесь в шоу-бизнесе и знаете, что как только Артем почит, вас засыпят такого рода предложениями. Поэтому лучше мы будем первые и с вами сразу договоримся о встрече?

— В вас есть хоть что-то Святое?

— Не понял?

— Идите к черту. Так понятно? — я нажала на отбой.

Испортили все настроение, гады. Ведь держалась, надеялась.

Ни о чем не могла думать, кроме как о Артеме.

— Ну как ты тут? — услышала голос Димы, входящего в коридор в белом халате и бахилах. — Есть новости?

— Нет. Четыре часа идет операция. Никто не выходит, ничего не говорят. Может там все очень плохо?

— Если там было бы все плохо, то нам бы уже сообщили, — Данилов сел на кресло у стены, окинул взглядом пустой коридор, и моих двух телохранителей у палаты. — А раз молчат, значит живой. Садись, тебе о ребенке надо думать еще. Мои церберы тебе поесть приносили?

— Да. Очень вкусно. Спасибо за твою заботу, — я присела рядом с Димой, вспоминая ресторанную паэлью и тапасы, которые мне привез один из охраны Димы.

Порции были огромные, но я сьела все подчистую. Аппетит меня сейчас не подводил, я стала кушать больше, чем обычно. Это и не удивительно, с малюткой под сердцем. Погладила еще плоский живот и улыбнулась.

— Вы смогли найти сына Артема и его маму?

Он почему-то усмехнулся.

— Ты и о них будешь волноваться?

— Конечно, они люди, в первую очередь. Мои отношения с Артемом, с жизнью и здоровьем других людей, не связаны. Я переживаю, что с ними.

— С ними все хорошо, — почти пропел каждое слово отдельно. Но мне больше и не нужно было знать.

— Мне тут птичка на крыле принесла, что операция твоего мужа закончена и скоро к нам выйдет хирург.

Его лицо отражало полную стабильность. Как он это умеет, ума не приложу. Но, кажется, любая проблема для него просто легкая задачка. Его слова обнадежили меня. Уверенность Дмитрия передалась и мне. С Артемом все в порядке. Я теперь знаю. И словно камень с плеч.

— А больше твоя птичка тебе ничего не принесла?

Он вскинул одну бровь.

— Например, что?

— Как прошла операция, например? Сможет ли Артем дальше также полноценно жить?

Он замолчал, его лицо исказила тревога. Опустил глаза и снова поднял на меня, проведя большим пальцем по своему подбородку.

— Знаешь. Я бы многое отдал, чтобы обо мне также волновались. Не смотря на мои косяки и ошибки. Беременная и любящая жена. Артем просто долбанный счастливчик.

И глаза, полные боли и тоски. Он до сих пор ее вспоминает, думает о ней. Сердце сжалось. Он помогает всем своим друзьям, выручает, там где все невыносимо безнадежно. Но сам остается одиноким и несчастным человеком. Полюбил не ту и не может ее забыть. Если бы я могла ему помочь, хоть чем-то.

Я потянулась к нему и без страха сделала то, на что раньше не решилась бы. Аккуратно обняла и прижалась лицом к его сильному плечу. Чувствовала как его мышцы напряжены. Он не двигался. Но я больше ничего ему не могла дать.

Просто душевный порыв. Просто, желание облегчить его боль. Его сердце настолько изранено, что он словно дикий зверек, забывший о душевной теплоте. Мы сидели так молча, каждый думал о своей поломанной жизни.

— Вы жена Коршунова Артема Игоревича? — услышала я мужской голос, подняла глаза и увидела доктора в голубой форме. Мы тут же поднялись с кресел и подошли ближе.

— Да, как он, доктор?

— Пациент поступил с огнестрельным ранением и открытым пневмотораксом, с высокой вероятностью летального исхода. Погранично низкое артериальное давление, большая потеря крови, низкая свертываемость. Необходимо было срочное хирургическое вмешательство. Выполнялась пункция плевральной полости, аспирация воздуха из полости. Операция сложная, но прошла успешно. Ваш супруг родился в рубашке.

— Благодарю Вас, — тяжело выдохнув ответила, пока доктор говорил, я не дышала и только заметила руку Димы на своем плече, в знак поддержки. — Я могу его увидеть?

— Течение послеоперационного периода у хирургического больного после обширной операции всегда непредсказуемо, ситуация может меняться за минуты, а иногда и за секунды. Состояние его на данный момент, оценивается, как тяжелое. Есть риск появления осложнений. В течение суток он будет находится под наблюдением, в реанимации. Лечащий врач реанимационной палаты даст вам информацию о состоянии вашего мужа.

— Спасибо Вам огромное. Спасибо, что спасли ему жизнь.

— Здоровья вам.

— Подожди меня в палате, я переговорю с врачом, — попросил Дима и отошел к хирургом в сторону. Заметила как он достал пачку денег и передал доктору и они о чем-то говорили.

На душе полная безмятежность. Все позади. Погладила животик.

— Твой папа будет жить, маленький, — улыбалась сквозь слезы. Ведь услышала то, что так хотела услышать. Молилась об этом бесконечные четыре часа. Но почему так скверно на душе…хоть волком вой. Все, хватит, я сильная. Я его забуду. Обещаю самой себе. А он пусть живет со своей…семьей. Как так получилось, что я оказалась за бортом и перестала быть его семьей…не знаю. Я упустила этот момент. И потеряла мужа.

Быть может, я что-то не заметила, не увидела в поведении мужа…быть может, здесь есть моя вина? Но судорожно проматывая в памяти нашу с ним жизнь, длиною в три года, не могу найти свою вину. Видимо, это просто злой рок судьбы, который решил оставить меня без работы, без мужа…но с моей крошечкой.

Я поменяла билеты на день позже. Один день. Он нужен не ему, он нужен мне.

Один день. И мы расстанемся навсегда.

Сегодня спала очень крепко и сладко. На нашей супружеской постели. В нашей арендованной квартире.

Последнее время, сон был тревожный и прерывистый. Сейчас, я будто все отпустила и сосредоточила все силы на малыше.

Но из сладкого забвения меня вырвала настойчивая трель телефона, лежащего на подушке Артема.

— Ника! Ты читала новости⁈ — оглушила криком Рита в трубке, я потерла глаза.

— Какие новости, Марго? Я их никогда не читала.

Быстро глянула на часы. Почти полдень. Вот это я поспала. Вдоволь.

— Нориан застрелился!

Я резко села на кровати и открыла глаза. А-фи-геть. Я ожидала многого, но точно не такого поворота. Была уверена, этот гад переживет многих. Меня точно.

— Как? Он мертв?

— Мертвее мертвых. Сегодня ночью застрелился в своем доме, оставил записку. Жена в ауте. Плачет. Не дает никаких комментариев, — тараторила на эмоциях подруга. — Вероника! Открывай шампусик! Конец всем твоим бедам! Мерзавец пал! Наши победили!

— Рита, я перезвоню тебе, ладно? Я пока поверить не могу.

Хочеться верить, но верится с трудом. Такого, просто, быть не может.

— Верь, дорогая моя! Его больше нет! Набери, как сможешь!

Рита отключилась. А я нащупала пульт на прикроватном столике и включила первый новостной канал.

Внизу экрана желтой полосой бежала строка о горячих событиях.

«Сегодня ночью депутат Герман Нориан был найден мертвым в собственном доме в Подмосковье. Мужчина скончался от огнестрельного ранения в голову. В кабинете Германа найдена прощальная записка. Предварительная версия его смерти — самоубийство.»

В голове не укладывалось. Он застрелился. Сам? Замучила совесть? Очень сомневаюсь. Слишком любил себя…ради своих хотелок, по головам людей шел. Ломал жизни, судьбы. Играючи.

Погладила свой животик. Боюсь признаться, но от этой новости стало легче дышать. Мне и моему малышу больше ничто не угрожает.

Собрала свои вещи, они уместились в один небольшой чемодан. Посмотрела на картину, которую рисовала сама. Вспомнила, с каким вдохновением наносила мазки краски.

Я рисовала своего мужа, любимого мужа. Как умела, как смогла. Другой человек вряд ли узнает в этом размытом мужчине с гитарой Артема Коршунова. Только я знала, что это он. Тот, кого я любила всей душой… тот, за кого я волнуюсь и сейчас. Тот, кто так жестоко разбил мое сердце, обрекая нашего малыша расти в неполной семье, без отца.

Окинула взглядом квартиру. Очень жаль, что так все сложилось. Здесь мы были счастливы. Мы любили друг друга. И не смотря на предательство мужа сейчас, тогда я была уверена в нем, я чувствовала его любовь ко мне. Он был прекрасным мужем, пока не открылась его страшная тайна. Его внезапно появившаяся вторая семья.

Нет, делить своего мужа с кем-либо другим, я не смогу. Каждый раз, когда он будет лететь к ним, представлять, что он там с другой, заботиться, помогает, улыбается ребенку и ей. И это только малое, что там может происходить.

Как бы он не сопротивлялся своей природе, он мужчина, молодой и здоровый. Он уже готов ей помогать всем. А соблазнить его — не такой сложный шаг, ночуя с ним в одной квартире.

Услышала звонок в дверь, это прибыло мое охранное сопровождение. Забрали из моих рук чемодан.

По дороге к лифту позвонила в дверь Юры. Друзей у меня осталось раз, два и обчелся. Не хотелось терять хороших людей. Хотела попрощаться и пожелать ему удачи. Но мне никто не открыл. Ладно, напишу ему сообщение, или позвоню, из поезда.

Но перед тем, как ехать на вокзал, заеду в больницу. Ради чего я и перенесла свой отъезд на сутки позже.

В реанимационном отделении меня встретил запах хлора и Дмитрий. Как всегда благоухающий дорогим парфюмом и в шикарном темно — синем костюме, поверх которого накинут белый халат.

— Салют! Как настроение? Уезжаешь сегодня? — снова его уверенная стабильная улыбка, он коснулся моей спины направляя меня вдоль по коридору. Кивнула ему в ответ. — Уверена, что так будет лучше?

— Здесь меня ничего не держит. Я решила, уеду на пару лет поближе к родителям. Хочу спокойно выносить и родить ребеночка, а потом будет видно, что делать.

— А как же твой муж?

— У Артема есть своя семья и ребенок. Думаю, ему будет куда направить свое внимание и любовь. Ему точно будет не до нас. И то, что он мой муж, это уже просто временная формальность.

— Так серьезно настроена? Ладно. Переубеждать не буду, — Дима остановился вместе со мной перед дверью в палату, аккуратно приоткрыл и пропустил меня внутрь, оставшись в коридоре, сказал мне в спину. — Не буду вам мешать.

Несмело шагнула к больничной койке. Он лежал с закрытыми глазами, очень бледный и худой. Сердце предательски сжалось.

Он был весь пронизан трубками и несколькими катетерами. На лице находилась маска и жуткий звук его дыхания. Приборы гудели и сигнализировали. На экране монитора у койки отражался сердечный ритм.

Помчался к Нориану, надеясь воззвать его к совести и ответу за содеянное. Хотел отомстить и освободить своего ребенка…с его матерью. Пошел к чудовищу в одиночку. И совершил безумную ошибку, которая могла стоить ему жизни.

Бедный мальчик. Держись, прошу тебя. Ты крепкий, ты должен подняться и жить дальше.

Я подошла ближе и робко коснулась его почти белой руки. Долго стояла просто молча, глядя на его изможденное лицо, вспоминая нашу свадьбу.

Мы не вылазили из постели, это была необузданная, первобытная животная страсть.

— Малышка, мы должны пожениться. Я без тебя ни дня прожить больше не смогу, — сказал тогда Артем, пытаясь отдышаться, когда упал на подушку и взял в руки пачку сигарет с зажигалкой. — У меня есть знакомые, я договорюсь, нас распишут хоть сейчас. Хочу, чтобы ты стала моей женой прям сегодня.

— Согласна, — я легла на его крепкую грудь и взглянула в его серые глаза — Но сначала мы кое-что сделаем.

— Все, что скажешь, крошка. Ради тебя, я готов на все.

— Мы набьем тату с нашими именами на своих руках. И когда ты будешь играть на гитаре, мое имя будет на твоем запястье!

Была уверена, что откажет. Ведь это будет дико раздражать его фанаток. Популярность группы во многом строилась именно на обожании молодых девчонок сексуального и свободного рок-солиста — Коршуна.

Тату, это серьезно, это надолго. Только имя той, с которой планируешь прожить долго будешь набивать на своем теле. Особенно на видном месте, где увидят все, и поклонницы, и коллеги. И все будут знать, что этот красавчик любит ту, имя которой набито на его руке.

— Хорошо! Поехали! — не думая, вскочил он с кровати, натягивая джинсы.

— Куда? — опешила я.

— Как куда? В тату-салон, — он уже надевал черную майку, а я растерявшись, продолжала сидеть на кровати, совершенно голая. Я не была готова делать тату, думала он не согласится. Но что же, раз сказала, назад слова не вернуть. Представила как он стоит на сцене такой брутальный и соблазнительный, а на руке мое имя красуется, и вдруг так хорошо стало. Засмеялась. Заливисто, от счастья.

А уже вечером мы давали клятву держать верность друг другу и быть вместе и в радости и в горе, уже с татуировками на руках. У меня «Артем», у него «Вероника».

Провела кончиками пальцев по своему имени на его коже. Ведь мы клялись быть верными друг другу, дорогой мой муж. Уже бывший.

Приборы в палате внезапно как-то иначе и импульсивнее запищали. Я испугалась. Растерянно посмотрела на Артема, потом на экран монитора, линия сердца побежала быстрее. Это плохо или хорошо?

В палату вбежали медработники, окружили койку, отодвинув меня подальше.

— Он пришел в себя. Пришел в себя! — слышала я от девушки, которая торопливо вкалывала ему какой-то укол. Они говорили что-то еще, на своем медицинском.

Увидела, как Артем слабо открыл глаза и смотрел прямо перед собой, стеклянным взглядом. Вот и все. Ты справился, мой мальчик. Ты молодец.

Покинула палату, остановилась у стены и спустилась вниз, на пол, закрыв лицо руками. Слез не было, была лишь безутешная пустота в грудной клетке.

Меня коснулись мужские руки.

— Пойдем, Ника. У меня есть для тебя сюрприз, — вкрадчиво попросил Дмитрий, помогая мне подняться на ноги. — Я думаю, перед своим отъездом, ты должна узнать правду.

Нахмурила брови. Какой еще сюрприз? Мне бы в себя прийти и убежать от всего этого, что сейчас происходит в моей жизни. Убежать вместе с малышом под сердцем. Только с ним.

С непониманием посмотрела на Диму, а он кивнул в сторону двери в коридор.

Где стояла молодая девушка с годовалым мальчиком на руках.

Было ли у меня желание когда-либо их встретить? Конечно, нет.

Неодобрительно посмотрела на улыбающегося Дмитрия. Как он меня сейчас подставил. Зачем он это сделал? В голове не укладывалось. Хоть бы поинтересовался, хочу ли я их видеть.

— Это лишнее, Дима.

— Доверься мне, — этот подлец еще и подмигнул мне, довольный. — Вам нужно поговорить. Пошли в гостевую палату, она еще твоя.

— Что-то мне подсказывает, что Нориан не сам застрелился, — недовольно буркнула я на него, не боясь его внезапной агрессии.

Мы как то сдружились за эти дни. И я осмелилась говорить ему, все, что хочу.

— Думаешь? — как-то слишком весело спросил, жизнерадостно, мимолетно прихватил яблоко на столике у окна. — Дом его, оружие его, отпечатки его. Так что, он все сам сделал. Ты записку прощальную его читала?

— Нет. Откуда?

— Ну, вот, поговоришь с маманей сына твоего мужа и дам почитать.

— Издеваешься опять?

— Не-а, — он смачно откусил большой кусок яблока и протянул второе яблоко мне.

Мы вошли в палату, ноги дрожали от волнения. Я не представляла, даже в самых страшных снах, что встречусь с любовницей своего мужа. Мы зашли в гостевую комнату, я тяжело вздохнула, глядя в окно и чувствуя спиной, как они тоже вошли.

Мальчик хныкал, его голосок задевал мои нервные окончания. До мурашек по телу. Ребенок, маленький и невинный. Сжала кулаки, собирая в них всю свою волю и развернулась к ним лицом.

Она, среднего роста, сильно младше меня, волосы длинные, черные. Милое светлое лицо с длинными нарощенными ресницами. Стройная фигура. Черный топ и короткая юбка, с цепями. Черные кеды на ногах. Очень похожа на фанаток Артема. Поклонниц рок-музыки.

Опустила вырывающегося из рук мальчика и поставила на пол. Мальчик совсем крошечка, губки бантиком, пухленький такой и хорошенький. Глазенками серыми большими на меня смотрит и гулит что-то свое. Тут даже тест ДНК не нужен. Малыш очень похож на моего мужа.

— Дима, спасибо большое, что вытащил их.

— Это было не сложно. Учитывая, что похититель так скоропостижно решил свести счеты сам с собой. Расплатился по всем счетам.

Я бросила взгляд на продолжающего юморить друга. У меня уже не оставалось сомнений. Он каким-то необыкновенным чудом все так искусно подстроил, якобы Нориан сам застрелился. Как он смог это сделать, я, наверное никогда не узнаю. Да, и не нужно. Главное, это чудовище больше не поломает никому жизнь.

Дмитрий по-хозяйски уселся на кресло в углу комнаты, контролируя ситуацию. А маленький, держась за руки своей мамы начал топать в мою сторону и улыбаться, продолжая что-то бубнить. Снова хотелось разреветься от переполненных чувств. Слишком много эмоций сегодня, да и в последнее время.

Я опустилась на корточки и протянула руки, навстречу ему.

— Иди ко мне. Пойдешь? — я смотрела только на него, поражаясь его сходству с Артемом. — Иди. Вот так. Молодец. Топ. Топ. Маленький. Еще шажок.

Он пришел ко мне и прижался к груди. Девушка отпустила его ручку, а я уже с мокрыми глазами, смотрела на круглое личико сладкого мальчика. От него пахло детским питанием и…счастьем. Да. Только сейчас я осознала, какое счастье эти детки. И почему я раньше не задумывалась об этом? Не хотела детей, таблетки пила. Дура была.

Он положил ладошку на мою руку, с тату «Артем» и зацепил пальчиками тонкий золотой браслет. Да, маленький, когда-то я и твой папа «Артем» были вместе и любили друг друга.

— Ма, — четко произнес малыш, пытаясь снять с меня браслет. — Ма.

В палату вошла медсестра и вопросительно посмотрела на Диму.

— Так, ну ребетенка мы сейчас заберем. Развлечем, — мужчина потер ладони и как-то плотоядно посмотрел на медсестру. — Кто как сможет. А вы пока поговорите, хорошо?

— Да, конечно, — отозвалась мама малыша. Нежным и дрожащим голосом.

Я неохотно оторвала малыша от себя и отдала в руки девушки в халате. Он тоже был недоволен, тут же захныкал, Дима подхватил его в свои руки и принялся подкидывать. Малыш залился разительным смехом. Как мало им нужно. Улыбнулась я. Как они быстро забывают свои печали. Вот бы, и взрослые так могли.

Поднялась на ноги, подошла к столику, взяла бумажное полотенце и вытерла щеки.

Разговаривать с этой девицей, честно, желания не было совершенно. Но, видимо, мне нужно и это пройти.

Присела за столик в кресло, и девица тут же разместилась напротив меня. Поправила юбку. Скромная какая. А мужа чужого соблазнять не постеснялась.

В палату вошел один мужчина из охраны Димы. Видимо, решили подстраховаться, в случае драки…

А я не знала о чем мне с ней говорить. Как начать разговор. Хотелось уйти, подальше отсюда.

— Вероника, Артем не изменял тебе.

Я усмехнулась. Ну, конечно. Что еще она могла сказать? Она и Артем, как под копирку, говорят одно. Злость начинали подниматься к горлу и разъедать его.

— Да что ты? А ребенок появился от духа Святого?

— Понимаю, звучит неправдоподобно. Но Дмитрий… Александрович привез меня сюда, чтобы я тебе рассказала. Как все было на самом деле.

— Я хочу знать правду. Только правду.

— Мы фанатки группы «Лабиринт», давно охотимся на Коршуна. На Артема. Каждая из нас мечтает хотя бы прикоснуться к нему. А переспать с ним хоть раз, это для нас космическая мечта. Все думали — несбыточная. А я считала «почти», несбыточная. Я была одержима этой идеей — переспать с Коршуном. Я безумно его хотела. Готова была душу дьяволу продать, только чтобы это случилось.

Она даже по имени его не называет. «Коршун» — чисто сценическое его имя, еще его так называют коллеги, опять же по сцене.

Горло пересохло, я налила воды в стакан и опустошила его, закрыв на миг глаза, надеясь, что сейчас их открою, а девицы нет.

— Тебя не смущало обручальное кольцо на его руке? — выплюнула я ей в лицо. Строит тут из себя бедную овечку. Верно говорят: «в темном омуте»… Хотя, я видела фанаток Артема, они далеки от скромности и такта.

Девица опустила голову. Стыдно ей. Я усмехнулась этому театру. Пальцы перебирает, молчит.

— Ты семью разрушила? Ты это понимаешь⁈

Она вдруг резко громко разревелась, чем повергла меня в ступор.

— Если бы я знала, чем это обернется. Никогда бы к нему не притронулась. Вероника, ты не представляешь, чего мы натерпелись с Даней! Я миллион раз прокляла Коршуна!

Она высморкалась, вытерла красное лицо. А я молча наблюдала, находясь в лютом шоке.

— Я сразу ему сказала, мне не нужен этот ребенок. Я не планировала забеременеть! Мне всего двадцать один! Я не справляюсь! Мать моя отказалась помогать, хоть вместе живем. Мне учиться надо! Я не могу на концерты ездить, тусить с моими друзьями! А Коршун уговаривал меня оставить его, не отдавать в детский дом, и к себе забрать отказался. Обещал, что помогать будет деньгами и приезжать, как сможет. Только он приезжал три раза всего! Когда узнал о сыне, когда записал его на себя и когда Даню на скорой увезли с ротовирусом. Температура была высокая, у Дани судороги начались. Думала, умрет. Звонила, писала Коршуну, чтобы помог.

Как можно свое дитя отдать в детский дом? Даже, если тебе девятнадцать. В голове не укладывался. Боже, дай мне сил, сдержать свои эмоции.

— Как Артем оказался с тобой в постели?

— Это было на диване, в ночном клубе. Он гулял там со своей группой, после концерта. Я работала официанткой в этой ночном клубе. Когда увидела, как они зашли в наш клуб, поверить не могла своим глазам. И поняла, что это мой шанс. И я не могла его упустить. Среди фанаток известно, что он не клюет на чужих девчонок, пытались уже подкатить. Он веселый и дружелюбный, всегда оставит автограф, совместное фото. Но флирт никогда с ним не прокатывал. Как он женился и набил это тату на своей руке с твоим именем.

Я тяжело вздохнула. Поднялась на ноги, схватившись за поясницу. Как-то душновато стало, охранник это понял и тут же открыл окно. Я присела на край койки у окна, закрыв лицо руками.

— Их столики обслуживали опытные официанты. Администратор всегда так распределяет персонал, для важных гостей. Я умоляла напарницу, поменяться со мной. Взамен я осталась должна отработать за нее две недели. Это большая плата за один вечер, но это того стоило, думала тогда я, — она сжала губы, нервничая.

Недовольно посмотрела на меня. Как будто ее кто-то заставил делать то, что она сделала. Она жалела? Да плевать. Ее сожаление уже ничего не изменит. Это такая ошибка, которую невозможно исправить.

— Я подкинула в его бокал наркотик, — снова начала она реветь. Хитро. За то, что она только что сказала, хотелось оттаскать ее за волосы. Гадина!

— У нас работал один мальчик, он так девчонок… снимал. Под этим наркотиком они остаются в сознании, но оно погружается как в сон. Им что-то там мерещится свое. Девчонки думали, что занимаются сексом не с моим напарником, а с тем, кого они хотели. Вот и Коршун, произнес твое имя, когда кончал. А я… прыгала на нем, там на диване, в дальнем закутке клуба…где все и трахаются.

— Как мой муж пошел с тобой в этот закуток? С ним были его люди!

— Я попросила его сделать селфи с моей сестрой-инвалидом. Он согласился. Уже был готовенький. Попросила пройти к ней, и привела его… к дивану.

— Почему не сделала аборт, раз ребенка не хотела? — спросила, а внутри все клокотало от злости. Если бы она сделала аборт, то не было бы этого сладкого пончика с губками-бантиками.

— Поздно было. Хотела. Врачи отказались.

— Ребенку год. Почему Артем узнал о нем только недавно?

— А он слушает, что говорят его фанатки? Если их слушать, там каждая вторая или беременна или родила от него. Я писала, звонила, ему и его концертному директору. Везде, где только могла! Отправляла фото Даньки. Но все, как в пустоту. Потом мне позвонил один человек. Герман Нориан, который потом нас и похитил, урод.

— Что он тебе сказал?

— Он предложил деньги, большие. Но взамен попросил соблазнить Коршуна, уговорить его не бросать нас, помогать, вызывать в нем жалость, плакаться на жизнь без него, придумывать причины, чтобы летел к нам. Давить на жалость. Сказал, что сам Коршуна ко мне приведет. Так и оказалось, он позвонил мне, а на следующий день прилетел, взял Данькины волосы, для теста ДНК. Не знаю, как так Герман сделал. Но я должна была выполнить, что обещала. Соблазнить мне его не получалось. Он сразу грубо отказал мне, чтобы я даже не пыталась подкатывать. Но я умоляла его быть с нами больше, приезжать чаще, что Данька скучает по нему, что мы семья. Коршун обещал, что будет рядом, что будет помогать.

— Коршун теперь весь твой, — выдохнула я, мне было тошно от ее слов, пора заканчивать этот «прекрасный» диалог. — Ты и Нориан добились своего.

— Вероника, заберите Даньку себе? Я подпишу любые документы. Он к тебе пошел, мамой назвал. Он не нужен мне.

Что с этим миром не так? Откуда такая жестокость и безжалостность к другим. Даже к собственному ребенку! Безумно жаль малыша. До слез. Но, что я могу сделать? Мне бы свою крошку выносить и родить спокойно.

У меня самой все так непонятно и нестабильно…где и как я буду, работать и растить свою малютку. Хотя, где-то глубоко закралось сомнение…быть может все-таки попробовать? Нет, это глупость. Это слишком ответственный шаг для такой «счастливицы» судьбы, как я.

— Извини, но это не мой ребенок, — говорю, а внутри сердце плачет говорить так о сладком малыше. Но это правда. — Это решать вам с Артемом. Вы его родители. Я не имею…ни к Данечке, ни к Артему. Больше не имею, никакого отношения.

— Но, у вас есть деньги, квартира в столице. Что вам стоит забрать Даньку к себе? Нанять няньку, с вашими то деньгами. Вы оба звезды! И детей у вас нет.

Стерва. Есть у нас дети. Будет один точно. Я ношу нашу крошку в себе и никому не дам в обиду.

— Всего хорошего, — я покинула палату, не желая больше ее ни слышать, ни видеть, ни знать.

— Не передумала? — спросил меня Дима, уже у поезда.

Я мотнула головой, убирая кудряшку за ухо. Люди сновали всюду.

— Он же не виноват, тебя та мартышка не переубедила?

Улыбнулась, встала поближе к другу и смахнула с идеального пиджака пылинку.

— А, да. Чуть не забыл, — достал из внутреннего кармана сложенный белый лист и протянул мне. — Занятное письмецо. Почитаешь в пути. Кстати, судебная экспертиза подтвердила — это его почерк.

— Спасибо тебе за все.

— Ты можешь рассчитывать на меня. Я помогу тебе с ребенком.

— Спасибо Дима, но ты нам итак очень много помог. Хватит. Дальше я сама. Всегда буду помнить твою помощь. Ты замечательный человек…с большим и добрым сердцем.

Прошла в вагон, направляясь в свое купе и набирая номер подруги, чтобы попрощаться. На время, конечно. Мы еще обязательно встретимся и выпьем по шампусику, как она любит. Но подруга не взяла трубку. Занята, видимо. Перезвонит.

Закрыла за собой дверь, присела на кушетку и раскрыла письмо, копия записки, написанной от руки.

"Я, Нориан Герман Львович,

совершил чудовищные преступления, и их последствия не дают мне силы продолжать жить дальше.

Хочу частично признаться.

Я шантажировал певицу Веронику Чайкову, принуждая ее к интиму со мной.

Я похитил ее и держал силой, пытаясь принудить к сексу.

По моему приказу, ее мужу подкинули наркотики, за что он был арестован.

Я добился того, что Вероника Чайкова потеряла работу и свою семью.

По моему приказу, мои люди стреляли в мужа Вероники Чайковой, преследуя цель-убить.

Полностью осознаю свою вину и прошу никого не винить в моей смерти.

Это мое взвешенное решение."

В голове набатом била одна мысль: «Кто ты, Дима?»