Измена. Ты нас предал

2

Дома у нас простенько и скромненько. Типичное логово рокера и артистки. Штук десять гитар: в форме стрелы, восьмиструнные, с двумя грифами, суперстраты. Бесконечные диски и струны, виниловые пластинки и награды, гитарные ремни, педалборд, колонки, провода, кабели, розетки. Листы бумаги, исписанные нотами и текстами Артема. Разбросанная по всей квартире концертная одежда, косметика, мои туфли и шиньоны.

Мы снимали квартиру в охраняемом квартале. Собирая тысячные залы, мы пока не могли купить собственную жилплощадь. У Артема большой коллектив, который нужно «кормить». Львиную долю забирали клипы, продакшн альбомов, организации туров, дорогие инструменты, аренда студии и квартиры. И да, честно сказать, Артем жуткий транжира. Он мог спустить за один вечер деньги, полученные за несколько концертов. Купить эксклюзивную гитару. Тёма вообще убеждён, что гитара — это живая субстанция, которая все чувствует, понимает и откликается музыкой. Он помешан на них и не жалел ничего. В общем, мой муж жил так, будто каждый день последний.

«— Ты не понимаешь, Ника! Это не просто гитара! У нее дека из цельного куска дерева!» — уверял муж, с обожанием рассматривая и гладя кончиками пальцев новую покупку.

И я принимала его таким, какой он есть. Улыбалась и соглашалась. Артем младше на два года, и я списывала все на юношеский максимализм. Он музыкант, он жил своей музыкой. Иногда я думаю, что, если отнять у него музыку, возможность играть и петь, это будет для него самая мучительная смерть, жить без них он точно не сможет.

А я… получала смешной процент от продюсерского центра, в котором работала по контракту. Но этого хватало, чтобы неплохо жить и ездить на курорты. И откладывать на квартиру, хотя до ее покупки еще долгие годы.

Солнечные лучи грели мое обнаженное тело на кроваво-красном шелке. Я не реагировала, ни на будильник, ни на звонки телефонов. Вернувшись домой несколько часов назад и, бросив сумку на пол, я разделась и упала без сознания на кровать. Сквозь сон услышала настойчивую трель телефона. Подумав, что это может быть Тёма, не открывая глаз, нащупала телефон на полу, разлепила один глаз, чтобы ткнуть кнопку приема и прижала трубку к уху.

— Ваше величество соизволило ответить! — раздался голос Миши, концертного директора. — Ты не забыла⁈ Сегодня запись с Адамом!

— Черт! — я закрыла глаза ладонью и потерла их, пытаясь немного проснуться. Почему я была уверена, что сегодня прогон перед завтрашним концертом?

— Забыла. Как всегда. Головная боль ты моя. Что-то в последнее время ты стала часто срываться. Опять всю ночь плясала?

— Ага. Я не в товарном виде. Может, перенесем?

— Перенесем⁈ Ты серьезно, Ника⁈ — почти истерично спросил меня Миша, давая понять, что я несу чушь. Конечно, это бред, сама понимала. Но я не в состоянии петь сегодня. — У человека тоже график, съемки, концерты. Смею напомнить, дорогая, что Адам — артист опытнее и успешнее тебя и для тебя этот дуэт — это шанс, великодушный подарок судьбы и нашего лейбла. Тебе. Предлагаешь ему отложить все? Только потому, что ты загуляла? А ведь я предупреждал заранее.

— Он может свою партию записать сегодня, а я свою чуть позже, когда приду в форму.

— Давай не будем торговаться, Ника? У тебя нет «позже», каждый день расписан по минутам и часам.

— Да у меня голоса нет. Ты не слышишь? Петь как?

— А не нужно было кричать и срывать голос, дорогая моя. Коньяк и распевка приведут тебя в порядок. Все. Я выезжаю. Помогу собраться, и едем в студию.

— Хорошо, товарищ начальник, — пробормотала я. Бросив трубку на кровать, погрузилась в сладкий короткий сон.

Но сразу вынырнула из него, — люди ведь ждут, я не могу их подвести. После звонка директора и напоминании о записи в студии, это уже было бы не простительно. С трудом заставила себя сесть, найти пульт и включить телевизор. Плазма «ожила», представила любимый музыкальный канал. Модно разодетая красотка с оранжевыми волосами с экрана объявила пятую строчку хит-парада и назвала мое имя. Настроение взлетело до небес.

— Да, детка! Ты в топе!

Включили мой последний клип, в котором я предстала в откровенном полупрозрачном наряде из кружева на голое тело. Я танцевала одиночное танго и ползала на четвереньках, открывая рот под слова песни. Этот клип вызвал наибольший интерес у публики среди всех. Люди любят заглядывать в замочные скважины. Им нравятся голые тела, грязь и скандалы. Хороший и светлый человечек мало кому интересен. «Хороший равно скучный», так мне частенько говорят в лейбле. Я с ними, конечно, не согласна, но мир шоу-биза суров и приходиться играть по его правилам, если хочешь в нем выжить.

Я сладко потянулась, поднялась из постели, и, голая, пританцовывая на носочках направилась в душ, подпевая экранной себе.

Спустя полчаса Миша уже сидел в гостиной, упорно листал что-то в планшете и кидал строгий взгляд на меня, пока я феном сушила волосы головой вниз.

— Как вы живете в этом хаосе? Словно в гараже, куча техники и барахла. Никакого домашнего уюта. Даже стены кирпичные.

Я выключила фен, положила его в выдвижной ящик тумбы у стены и улыбнулась ему.

— Вот когда ты — господин директор, выделишь мне выходной, я сразу же приберусь и расставлю все по углам и полкам, — но почувствовала стыдливость, — и правда, что я за женщина, раз дома такой бардак. Вот моя мама-настоящая хозяйка: всегда дома чисто, уютно и пахнет выпечкой. Не то, что я. Меня никогда не притягивали домашние хлопоты. Однако, я собрала разбросанные на кресле медиаторы мужа и положила их в вазочку на комод. — У меня если два выходных в месяц выйдет, то уже большая удача!

— А ты бы хотела не работать? Плотный график говорит о том, что ты успешна. Радуйся. Тем более, век артиста не долгий. Сейчас молодежь лезет со всех щелей: — талантливые, интересные, наглые.

— Я перепутала дни. Хотела сегодня прибраться, перед приездом Артема. Позавчера мы вернулись из Казани, вчера прошла съемка. Я не успеваю. — Оправдывалась я. Потерла лоб, поджала губы и вздохнула. Мама учила, если виноват, то лучше сразу сдайся, — так проще жить и честней по отношению ко всем.

— Ну, конечно. А в клубе голос сорвать, успела.

Я громко выдохнула и подошла к шкафу.

— Ладно, давай по делу, — сжалился директор, наблюдая как я натягиваю черные джинсы и белую майку. Не то, чтобы я бесстыжая бабенка, но привыкнув за четыре года, что на меня в окружении принципе не смотрят как на девушку. Миша, в том числе, человек, не интересующийся девушками, также он присутствовал и при моих съемках в белье, купальниках, поэтому он был свой парень на сто процентов, привыкший, поэтому стеснения я не испытывала.

— Через три дня, перед концертом в Сочи, у тебя корпоратив в Жуковке.

— Корпоратив? — я застыла, в джинсах и бюстгальтере, с майкой в руках. За три года я крайне редко выступала на корпоративах, потому что не любила такого рода «концерты». И с моим мнением считались. Раньше. До настоящего времени, мои начальники советовались со мной прежде, чем дать ответ заказчику. — Мы же договаривались с Геной, что я не езжу на частные мероприятия.

Гена это главный в нашем лейбле на данный момент. Самый главный — это продюсер Городецкий, но он несколько лет отсутствует в России, поэтому его заменяет Гена.

Миша пожал плечами и уткнулся в планшет, снова что-то листая.

— Это по поручению Городецкого. Сказал, чтобы ты обязательно приехала и выступила.

— Ну раз сам продюсер позвонил из Штатов и сказал… — я надела майку и поправила крест на цепочке, задумавшись, — А как зовут заказчика?

— Роберт Каленберг. Насколько я понял, это хорошо знакомый Городецкого. А что?

— Да, так, — я подумала, что отказалась бы сразу, будь это Герман. Главное, не сумасшедший фанатик. Если Владимир Городецкий сказал, что нужно выступить, значит, сделаю. Гневить генерального продюсера лейбла точно не стоит.

Владимир Городецкий. Я очень хотела привлечь его внимание, поработать с ним, отдать свои песни. Я так лично с ним и не встречалась, хотя и попала под его крыло, в его музыкальный мир.

Городецкий — фигура одиозная, но легендарная. Его уважают за поистине уникальные и талантливые проекты, песни, клипы. И очень боятся. Владимир тяжёлый человек и почти всегда недоволен своими артистами. Они постоянно получают такой разнос, что напрочь убивается любая, даже самая крепкая самооценка.

Про жесткий подход Городецкого знают все и ходят легенды. Тонкие и мягкие натуры с ним не срабатываются, — он быстро их ломает и выбрасывает из лейбла. И я, слушая о его методах работы, порой радуюсь, что он находится за океаном и не скоро вернется в Россию. Он занят масштабным проектом для девочки с американскими корнями и завоевывает с ней мировой шоу-бизнес. Но я знала, что он успевает тщательно контролировать работу каждого артиста лейбла и давать распоряжения.

Он легко мог оскорбить любого, неважно, хрупкую девушку или крепкого мужчину. Но с особой жестокостью он унижал девушек-артисток, танцовщиц, ассистенток. Они часто слышали в свой адрес: «Кому такая, как ты, нужна⁈ Тупым курицам лучше рот не открывать. Полная бездарность. Серость».

Городецкий делал это с каким-то извращенным удовольствием. Будто черпал в этом силу. Самоутверждался за счет унижений, указывая всем, что он главный. А остальные пешки. Готовые проглотить любую обиду и унижения. Он вожак, царь и господин, а мы его прислужники.

Руководящие должности в лейбле занимали исключительно мужчины. Поговаривали, что Городецкий любит мальчиков, но прямых доказательств не было. Один артист как-то загадочно выпал из окна своей квартиры, что некоторые в лейбле связывают с его отказом от непристойного предложения продюсера. А возможно, Городецкий успел сделать что-то, с чем парень не смирился. Накануне смерти артист долго находился в кабинете продюсера, после чего вышел опустошенный и ни с кем не хотел разговаривать. Об этом знают единицы, о Городецком боялись много трепаться. Даже из-за океана его продолжали бояться, словно стены всё слышали и могли передать хозяину.

Но пока ты не попадёшь в лейбл, не подпишешь контракт и не начнёшь работать — мечтаешь к ним попасть, потому что их внешний лоск и репутация привлекательны для молодого артиста. Они делают крутые хиты, лучшие клипы, у них самые крутые хореографы, саунд-продюсеры. Их артисты занимают первые строчки в хит-парадах, получают хорошие ротации и крутой Продакшн.

Если ты артист и хочешь заявить о себе, то круче всего это сделает продюсерский центр Городецкого. Только вот какой ценой достанется слава и овации поклонников, уж как повезет. Мне повезло. И я даже не представляю, что сделала бы, если бы меня назвали «ничтожеством». Меня не унижали и не оскорбляли, Городецкого не было в стране с момента моего подписания контракта. А со всеми остальными я ладила неплохо.

А если кому не так повезло, то бедняга мечтал сбежать. Но подписанный контракт не позволял сделать и шага без ведома лейбла. Шаг влево, шаг вправо, расстрел. А точнее — огромные штрафы за расторжение договора. Суммы настолько космические, что артисту уйти нереально.

И жаль, но это осознаешь уже внутри этой машины, когда дверь подводной лодки наглухо закрывается. Приваривается. На девять лет.

Несмотря на это, в лейбле я чувствовала себя хорошо. Мне давали хитовые песни, создавали качественный материал, развивали проект, а фан-база и спрос на концерты стабильно росли и расширялись.

Мы с Мишей спустились на подземную парковку. Я шагала по идеально ровному бетону между черно-желтых столбов. И боковым зрением увидела черную фигуру.

По спине пробежали мурашки. Но когда я повернула голову в сторону темного пятна, ничего не увидела. Стало не по себе. Мне мерещится или кто-то следит за нами? А может, за мной?

Миша, не отрывая телефон от уха, обернулся, приподняв бровь. Махнул рукой, подгоняя быстрее сесть в машину. Маловероятно, что сюда незаметно пробрался какой-то сумасшедший и прячется за колоннами, исподтишка наблюдая за проходящими жильцами.

Скорей всего, я просто не выспалась и мне показалось. Однако неприятный осадочек все же остался при мне.

Мы сели в тонированный лексус, я выпила минералки и заправила за ухо непослушные кудри, спадающие на лицо. Миша достал большой конверт с заднего сиденья и протянул мне. Я раскрыла его и присвистнула. В нем находилось несколько фото.

Арина Золотова, с которой у меня велась активная война, собственной персоной, в сауне. Она сидит на коленях мужчины и целует его в губы.

Нужно уточнить — Арина замужем, но на фото не ее муж. Судя по дате в правом углу снимок недельной давности.

— Ах, Арина! Да ты не такая святая, какой тебя считает Голубев. Наставляешь рога своему супругу? — я не могла оторвать взгляд от снимков и сдержать улыбку. — В нашем лейбле пиарщики настоящие детективы.

— Она изменяет мужу. Наш пиар-отдел хорошо постарался. Способ нелегальный, но главное ведь результат. Тебе нужно позвонить в редакцию журнала «АйХит», сообщить, что у тебя есть эксклюзивный компромат против Арины, и ты готова отдать его только им. В статье к компромату должна быть информация, что фото предоставила ты и твое мнение об этой ситуации. И оно должно быть максимально гневным и обвиняющим. Это важно. Огонь войны должен гореть ярче. Чтобы о тебе больше говорили, больше обсуждали и писали.

— Чтобы все видели, что я злая и мстительная? Что трачу время не на творчество, а ковыряюсь в чужом грязном белье и ищу компромат? Честно сказать, я не хочу раздувать это еще больше, Миша. Мне уже даже страшно. Это не мое дело, с кем она там и где. Музыка и мои поклонники, вот что важно.

— Это пиар, Ника. Очень кстати перед выходом твоего сингла. И это приказ сверху. Поэтому бери телефон и делай то, что я тебе сказал.

Лейбл заинтересован топить Арину, потому что она конкурентка артистов лейбла Городецкого. Поэтому искусственно или нет, но активно продолжал подогревать скандал, между нами.

Шоу-бизнес — мир со своими правилами. Здесь, среди поверхностного общения и широких улыбок царствует зависть к тому, кто хоть в чем-то тебя обогнал.

Если кто-то успешнее, моложе, у кого альбом или клип попал в топ — он автоматом попадает в список врагов. Они называют себя богемой.

Меня тошнит от неискренности, позерства и пустозвонства, присущих этой самой богеме. Конечно, есть добрые, хорошие люди, но их осталось так мало, что это скорее исключение.

Мне не нравится Арина. Она надменна и ядовита, словно змея. Впервые я столкнулась с ней несколько лет назад за кулисами сборного концерта.

Стилист лейбла нарядил меня в белое белье с черными веревками поверх.

А стилисты Городецкого всегда отличались неординарностью. Надо признаться, что поющие артисты в трусах стало фишкой лейбла.

Порой мне казалось, что они преднамеренно именно меня выставляют публике как девушку легкого поведения, уверяя, что так мы больше привлекаем к себе внимание.

Ну и знакомство с Ариной сразу не задалось.

'-Что за безвкусица? — она с ухмылкой прошлась по мне взглядом. — Из какой дыры ты вылезла?"

Мне тоже не очень-то нравился мой наряд. Было в нем некомфортно и никакой красоты в нем не видела. Но сильно привередничать я не могла, концертные наряды также избирались командой лейбла, стилистами и костюмерами, поэтому на мне надето то, что дали, как говорится.

Мне также могли не нравится наряды других артистов, но я ведь не опускалась до оскорблений. Во-первых, у каждого свой вкус и обстоятельства, во-вторых, никто не давал право унижать других. Арина вот вся в стразах вечно ходит, которые я не люблю, но я ведь ей ни слово ни разу не сказала. Кстати, почему?

«— По-моему, лучше такой наряд, чем ходить, как новогодняя елка.»

Потом она первая высказалась в интервью, что я попала на сцену через постель и продолжаю простилать себе дорожку. А мой муж — наркоман, отключен от реальности и закрывает на это глаза. Объясняла свою теорию тривиально: «Я просто это знаю и всё». А так как она имеет популярность и вес в кругах шоу-биза, то ее словам многие верили. Без предоставленных доказательств и свидетелей.

Она считает себя выше остальных. Преднамеренно задерживает концерты, заставляя публику ее ждать. Стычки с ней отнимали нервы и силы, и я не хотела тратить энергию на эту ведьму.

Я очень надеялась, что скоро всем надоест и сопротивление закончится. Но лейбл продолжал копать под Арину и разжигать конфликт. Мне это напоминает шахматы, — после моего хода обязательно последует ее ход. И не будет ли ее шах моим разгромом? Но с другой стороны…что она могла сделать?

Компромата на меня нет. Я верна мужу, никого не кинула, не обманула, много работаю, поддерживаю связь с поклонниками, занимаюсь благотворительностью. Я боялась ослушаться руководство.

Но, возможно, стоило больше бояться ответного удара желчной конкурентки…

Спустя час я стояла в холле звукозаписывающей студии, в большом здании лейбла Городецкого. Эта студия — одна из лучших в стране с новейшими динамическими микрофонами и высококачественной аналоговой техникой. В холле традиционно стояла картонная гордость лейбла — Элис Брук, проектом которой занимался наш продюсер в Штатах. Ее изображение повсюду, в каждом холле, коридоре обязательно стояла в полный рост картонная Элис Брук. На развешанных в коридорах плазмах транслировались её выступления и клипы как напоминание другим артистам, на кого стоит равняться и кого лейбл считает своим достоянием и кем действительно гордится, а мы артисты на ее фоне — серые мышки и мелкие рыбки.

Еще в студии на темно-синей обивке стен висело множество фото в рамках с изображением звезд, которые здесь записывались. Стояла черная кожаная мебель, а из аппаратной виднелся микшерный пульт, напоминающий космический аппарат с кучей крутилок и ползунков. Мне предстояла запись с поп-исполнителем Адамом.

Дуэтов со знаменитостями у меня было мало, и Адама я считала талантливым и приятным молодым человеком, поэтому была рада поработать с ним. Парень встретил меня банальными комплиментами и восхищениями, и я хотела поскорей оказаться дома и встретить мужа.

— Если никто не против, давайте начнем запись, — предложила я с натянутой улыбкой, снимая кожаную куртку и бросая на диван.

Адам ничего не ответил, лишь мило улыбнулся, обнял меня за плечи и повел в акустическую комнату.

Запись длилась мучительно долго. Я сбивалась, нервничала перед поп-фильтром. Не вытягивала ноты, а то и вовсе не попадала в них. Предательски подводил голос, не желавший приходить в норму. Запись прерывали, давая мне время на распевку. Но к вечеру все решили перенести запись моей партии на другой день. Что, собственно, я еще утром и предлагала.

— Поздравляю, — разочарованно сообщил Миша, садясь в машину. — Неужели так сложно культурно погулять, без срыва голоса и танцев до утра?

— Миша. Без тебя голова раскалывается. Я устаю, мне нужна разрядка.

— Скажи-ка дорогая, ты случаем не подсела на наркоту, в чем тебя вчера подозревал Голубев?

— И ты туда же⁈ Вы что, сговорились?

— Все знают, что Коршун употреблял.

— А я нет. И не буду никогда.

— Ты стала неадекватной.

— Господи! Да я один раз погуляла. Мне нужно было. Стресс у меня. Я допишу партию хоть завтра, и вопрос будет закрыт. Я же никогда вас не подводила, Миша. Один раз за три года можно мне простить?

— Завтра у тебя еще и генеральный прогон. Послезавтра концерт! И меня не волнует, как ты все успеешь, Ника. Сама виновата! Завтра утром будешь в студии и все сделаешь.

— Виновата. Я все исправлю, Миша, обещаю. Завтра. — Я достала из сумки звонивший телефон.

— Детка, ты где? — раздался настороженный и такой родной голос Тёмы в трубке. — Я соскучился.

— Я тоже, любимый. Буду через час.

— Ника, мы договаривались, что ты будешь ждать меня дома.

— Я помню, милый. Прости. У меня была запись, — я достала помаду ярко-красного цвета и аккуратно нанесла на губы.

Сердце бешено колотилось, адреналин подскочил на максимум. Все мысли направлены на то, чтобы оказаться скорее дома, с мужем, прижаться к нему, вдохнуть его аромат и утонуть в семейном счастье.

— Ты уже дома?

— Нет, но мне осталось ехать минут десять. Я жду.

Я нажала отбой и бросила рассеянный взгляд на Михаила, который сосредоточенно смотрел на дорогу.

— Миша, умоляю, прибавь скорость. Ползешь, как черепаха. Некуда спешить?

— Движение плотное, здесь опасно разгоняться, — невозмутимо ответил директор. — К тому же, куда мне спешить?

— И правда. — усмехнулась я, поправляя прическу и глядя на себя в зеркало в козырьке. — Тебе сколько лет? Жениться пора, а ты и в ус не дуешь. Никто тебя не ждет, и никуда ты не торопишься. Кстати, почему ты до сих пор не женился?

— Зачем мне кто-то? — смущенно ответил Михаил, чуть надавив на педаль газа. — Сейчас тяжело найти искренне любящего человека. Ценности другие.

— Мда, какими слож-жными словами ты заговорил, — протянула я и хитро улыбнулась, глядя на директора. — Скажи просто — я зануда, и со мной далеко не каждый уживется.

— А ты считаешь, с тобой может ужиться любой?

— Ну Артем же как-то уживается?

— Это для меня большая загадка. Как он живет с тобой? Я бы давно тебя придушил, — Михаил посмотрел на меня и усмехнулся. — Такой противной девчонки я еще не встречал! С тех пор, как Городецкий наградил меня тобой, ты стала моей болью. Так и хочу запустить в тебя чем-нибудь, выслушивая очередные капризы.

— Ну, а что ты сдерживаешься? Лучше бы запустил. Хоть пару дней полежала бы дома на больничном. — Я засмеялась, пытаясь разрядить обстановку, так как чувствовала вину за сорванный голос. Совесть — она такая. — А то всё планы, графики, приказы.

На экране телефона высветились непрочитанные СМС-ки со скрытого номера одинакового содержания:

«Ты очень скоро пожалеешь», — не скажу, что меня это испугало, я регулярно получаю такого рода смс. Я привыкла. Видимо это часть моей работы и все артисты сталкиваются с угрозами различного рода от одних и помешанной любовью от других. Меня это лишь слегка раздражало, потому что я тратила свое время на чтение этих глупостей.

Не успела я положить телефон в сумку, как раздался звонок. Окошко с изображаемой вибрирующей трубкой на экране показывало, что номер скрыт. Я нажала на кнопку приема:

— Прекрати трогать Арину, иначе умрешь. — Произнес мужской голос.

— Ты кто? — настороженно ответила я, но в ответ услышала гудки. — Как раз этого мне не хватало. Только что угрожали расправой, если я не прекращу трогать Золотову.

— Фанат Арины, — утвердительно ответил Михаил, не сводя глаз с дороги.

— Или Голубев, — засмеялась я. — Он так старается ее всегда защитить. Бедняга.

— Не обращай внимания. Сама знаешь, что это пустые слова. Но Арину мы скоро оставим в покое…лежать на дне. Это был последний и решающий удар. А дальше ты белая и пушистая презентуешь новый хит.

— Завтра все СМИ раструбят об ее измене и мне почему-то так мерзопакостно на сердце от этого.

— Слушай, ты не виновата, что она изменяет своему мужу. А мы хорошо на этом сыграем, мол, посмотрите, какая плохая девочка ваша Арина, предательницей оказалась. А ты… ты у нас борец за правду. У нас моральные ценности еще ценятся, особенно в регионах.

— А что, если она решит мне отомстить? Мне уже приходят СМС и звонки. Вы вообще планируете меня как-то защищать?

— Мы это уже делаем. Иначе бы не тратили ресурсы, время и деньги, нарушая закон, чтобы добыть компромат на Золотову. Все знают, что артисты Городецкого имеют особый статус, они находятся под нашим попечением. Никто не смел трогать таких артистов. Золотовой, видимо, стало скучно или возомнила из себя неприкасаемую. А возможно, отсутствие Владимира сыграло свою роль. Мы показываем всем, что она будет наказана и так будет с каждым, кто совершит ошибку Арины. Это нонсенс в нашей тусовке, обычно все друг с другом дружили, по крайней мере, создавали такую видимость.

— Может, проще поговорить с ней, а не устраивать показательную казнь моими руками?

— Поговорить — не интересно. И это не наша прихоть. Городецкий в курсе всего, мы выполняем его поручения.

— Городецкий… очень бескомпромиссный человек.

— Городецкий — человек 90-х. Он жалеть не умеет.

Михаил провел меня до квартиры и, удостоверившись, что я вхожу внутрь, скрылся за дверями лифта.

В квартире царила тишина. Тусклый свет просачивался из кухни, падая на пол холла в виде вытянутой трапеции. Я сняла куртку и туфли. Бросив сумку на пуф, направилась в кухню. У окна, оперевшись о подоконник, стоял Артем, держа в одной руке сигарету, а в другой чашку с кофе.

Перейдя порог и увидев обожаемого и родного человека, я подошла ближе.

— Привет, — смущенно произнесла я, виновато глядя ему в глаза, как нашкодившая девчонка.

Муж поставил чашку на подоконник, хищно взглянул на меня и резким движением свободной руки прижал к себе, обдав жарким дыханием, запахом кофе и сигарет.

— Мне не хватало тебя, — выдавил он, забираясь рукой под майку и жадно сжимая грудь. — Я оставил свою душу здесь, с тобой. Любимая моя, девочка моя…

Я выпала из жизни, забывая обо всех и обо всем. Я не чувствовала, как падающий пепел с сигареты прожигает кожу, как его крепкие руки до боли сжимают тело, оставляя синяки. Я не слышала и не видела ничего, кроме него.

За два месяца расставания я извелась в ожидании встречи с любимым, получая СМС и звонки от «доброжелателей», сообщивших, что прошлой ночью Артем прекрасно провел время с очередной красоткой. Привыкнув к козням поклонниц мужа, я не верила никому, кроме него.

— «Твое сердце в моей, мое сердце в твоей груди бьется.» Это точно про нас, — полуголая в его руках, я прошептала слова, написанные Тёмой. — Я люблю тебя, Артем, слышишь? До безумия люблю.

Тёма на секунду улыбнулся и, подхватив меня на руки, понес в спальню.

Между нами была дикая страсть с первой секунды знакомства, любовь с первого взгляда, в которую я раньше не верила. Но, оказывается, так бывает: ты смотришь человеку в глаза, и что-то щёлкает, и понимаешь, что это твой мужчина. Ты больше не можешь жить, спать, есть, без него.

Мы познакомились на одной из передач, и все завертелось с бешеной скоростью. Артем пригласил меня на свидание в тот же вечер. Читал стихи, стоя на коленях, пел песни с гитарой под моими окнами. К его счастью, я тогда жила на втором этаже. Позже мы уже вдвоем пели песни до утра всех жанров. Его друзья смеялись, а мои подруги крутили у виска. Он рокер, я попсовая певичка. У нас кардинально разная музыка в головах. Но мы не могли больше жить друг без друга. Мы расписались спустя месяц знакомства. В один день набили тату друг друга на своих руках и помчали в ЗАГС, в джинсах и майках. Никто не верил, что этот союз будет долгим, но прошло три года и наша страсть по-прежнему ярко горит, сжигая все козни и разногласия.

Мы лежали изнеможденные где-то посреди ночи, счастливые и Тёма вдруг спросил.

— Никуш, на что ты готова пойти ради меня?

Я удивленно приподнялся на локти и внимательно посмотрела на мужа.

— На все. Конечно, на все Артем.

— Тогда уходи из лейбла. Мне постоянно шлют фрагменты твоих интервью. Я не хочу, чтобы ты продолжала вариться в этом котле с дерьмом. Пусть остальные хавают это. Я не хочу, чтобы моя жена была частью этой попсовой лжи.

— Ты хочешь, чтобы я ушла со сцены?

— Именно.

— Но… но чем я тогда буду заниматься? Я всю свою сознательную жизнь мечтала быть певицей и шла к этой цели.

— Отлично! Хочешь петь — пой. Но без этих долбаных интриг и склочек. Ты понимаешь, что все скандалы, в которых ты участвуешь ради пиара отдают тень и на меня и мою группу?

— Ах так вот в чем дело? Это тебе твой друг в уши напел, что я позорю твой имя? Тебя действительно это беспокоит? Может тебе еще карьера и твой друг важней собственной жены?

— Нет. Но! Неужели моя жена ради карьеры готова вариться в скандалах, только чтобы о ней больше писали в прессе? Тебе не кажется, что этот метод не порядочный⁈ Не для порядочной женщины.

— То есть, я не порядочная⁈

— Я не это сказал! Я сказал, что этот метод для непорядочных женщин. И моя жена не должна этим заниматься!

— Ты прекрасно знаешь, какой у меня контракт с лейблом и что у меня нет выбора. Там не спрашивают, что мне нравится или нет, они диктуют что мне говорить и с кем ругаться.

— Долбанный тупик, — Артем голый поднялся с кровати, взял сигареты с тумбочки и прикурил. — Давай, я найду хороших спецов, юристов. Они разрулят этот вопрос. Ты уйдешь из этого чертового лейбла, в котором пиар дороже музыки.

— Нет, Тема. Я сейчас на пике, понимаешь. Я счастлива в своей карьере. Для меня главное мои песни, мои фанаты. И если для этого счастья должен быть пиар, пусть. Меня это не сильно тревожит.

— Ты садомазохиста, — муж лег на мои ноги и больно укусил за попу.

Я не была высокого мнения о себе. Понимала трезво, что еще многое предстоит сделать, добиться. Еще впереди десятки хороших песен, красивых клипов, номинаций и побед.