Измена. Ты нас предал

10

— Все даже лучше, чем может быть, — бодренько произнесла моя врач-гинеколог, изучая анализы. — Ребеночек опережает развитие на одну-две недели. Ты витамины пьешь, моя хорошая?

Я довольная кивнула, поглаживая уже большой животик, в ответ получила пиночек в ладонь. Малыш уже вовсю пинался, быть может, будущий футболист, шутила я про себя.

— Молодец, Никуша. А Три-Д УЗИ у тебя когда?

— Завтра. Надеюсь, в этот раз малыш покажется, и я наконец узнаю пол ребеночка.

— Все будет отлично. Завтра точно узнаешь, тридцать недель большой срок, малыш не сможет больше спрятаться.

Кто знает… Мне кажется, именно мой малыш, может. В двадцать недель на УЗИ он отвернулся, а на следующем УЗИ — скрестил ножки. Удивительный ребенок. Не капли не удивлюсь, если и завтра он не покажет себя. Но через два с половиной месяца рожать, так что, как бы мой маленький котенок не прятался, я узнаю пол.

Мне было дико интересно, кто у меня там. Хотелось называть по имени, планировать будущее. Я все покупала белого или бежевого цвета, такой всем подойдет.

У моего малыша было уже почти все. Колясочка, деревянная кроватка, игрушечки, сосочки, бутылочки и море умиляющей крошечной одежды. Еще много яркой и интересной одежды от Риты, она приезжала раз в месяц и всегда поднимала мой боевой дух.

Каждое утро я шла на службу в Храм. Потом много гуляла и часами ходила по детским магазинам. Я наизусть изучила каждый магазин в городе. Перечитала множество книг про беременность, роды и материнство. С головой ушла в предстоящий и долгожданный момент материнства. Я была по-настоящему счастлива, хоть и продолжала вспоминать Артема и свое прошлое.

Нас быстро развели и я уже имела статус свободной женщины. Артем мог препятствовать и растягивать судебный процесс. Но видимо, не стал затруднять мою жизнь и дал согласие. А может, сам хотел быстрее избавиться от брачных уз, чтобы без помех воссоединиться со своей семьей.

Он приезжал к моим родителям, несколько месяцев назад.

— Что ты здесь делаешь? — разозлилась я тогда на него, когда увидела за столом, уплетающего мамин борщ, закусывая пирожками с картошкой. А мама суетилась вокруг и подносила еще еды. Это Кубань, у нас так принято, большие столы и блюда до краев.

— Я просто приехал навестить своих тещу и тестя, — мазнул глазами по мне, остановившись на подросшем животе. — И узнать, как ты и наш ребенок.

— У нас все прекрасно, — отрезала я, собираясь уезжать. Находится под одной крышей с ним было тяжело, я нервничала. Но перед тем, как уехать, любопытство все же взяло над моим разумом вверх. — Как сам? Как новая жена?

— Тема, кушай, милый. Совсем худой стал с этой операцией. Ох, дети мои бедные, жизнь вас не пощадила, — мама все над ним хлопотала, подсовывая горячие лепешки и голубцы, бросив на меня неодобрительный взгляд. А что? Имею право спросить все, что хочу. Он сам заявился к нам, я его не звала.

— Спасибо, дорогая тещенька, — оскалился в милой белоснежной улыбке, смачно откусив пол пирожка, прожигая меня своим взглядом.

— Бывшая теща, — поправила я его.

— Я почти в норме, — ответил он на мой вопрос, игнорируя колкую поправку.

Улыбается, а у меня сердце неприятно сжимается. Что уже не мой, чужой.

— Что ты? Как в норме? — возмутилась мама, хлопнув ручником по собственной ноге. — Вон какой худой стал.

Я перевела взгляд с мамы на него, устроившись напротив, за стол.

— Спасибо, что волнуешься, — улыбнулся с прищуром.

А на мой вопрос про жену…новую, так и не ответил. Живут они вместе или нет? А сама себя мысленно по губам бью, какого черта вообще меня это интересует?

Мама, без расспросов, выставила передо мной большую тарелку борща, сало, чеснок и сметану. Она готовила очень вкусно и очень много. Но именно сейчас не было аппетита.

— Мама, я не буду, я сытая.

— Будешь, — в приказном тоне, отрезала она, докладывая мне еще и свежий хлеб. Аромат был чудесный. — Не хочешь ты, хочешь мой внучок. Ему питание нужно, чтобы расти, а тебе силы, чтобы выносить и родить. Кушай, Никуша, и не спорь.

Артем замер, с ложкой в руке, наблюдая, как я свожу брови от возмущения, но препираться ей, дело бесполезное. Проще сделать, как говорит.

Уже взрослые люди. А для мамы, видимо, всегда останемся детьми.

Он прожигал меня взглядом своих чертовских серых глаз и улыбался, попутно спрашивая маму, как мы тут все поживаем.

Когда я все съела, и мама осталась довольна, поднялась из-за стола и попросила бывшего мужа выйти на разговор.

Во дворе, я сжала кулаки и ходила кругами, стараясь не смотреть ему в глаза.

— Зачем ты приехал? Зачем этот цирк?

— Я же сказал, Ника. Вас увидеть, — посмотрел куда-то вдаль, сжал губы и тяжело вздохнул, проведя руками по голове. — Я ни о чем думать не могу. Без тебя мне смысла жить нет. Даже музыка не способна заполнить эту пустоту.

— Пусть твоя любовница ее заполняет! — сорвалась я, не в силах сдерживать эмоции.

Я одна как-то пытаюсь справиться, забыть его. А он тут нарисовался и на жалость давит. Еще такой изможденный, слабый, бледный. А я как пухлый бочонок с румяными щеками, у меня все прекрасно. Почти.

— Мы теперь друг другу никто. И ты сам это сделал. Собственными руками.

— Я хотел помочь ей. Она была на грани, от Даньки отказаться хотела. Я не мог их потерять! Ника, я тебя всегда любил и буду любить!

— А меня ты потерять мог? — почти шепотом, пораженная его словами, спросила я с влажными глазами. — И потерял. Так живи со своей второй семьей. Я ушла в сторону, больше не мешаю.

Он зажал губу и снова вцепился в волосы.

— Нет. Я не собирался с ними жить, Ника. Ты не так поняла. Я говорил о том, что я буду им помогать. Это мой сын, а она его мать. Но ты моя жизнь! Я не смогу без тебя! Я сдохну без тебя!

Опять эта пластинка. И зачем мне это слушать снова?

— У меня у тебе один вопрос и одна просьба… — вкрадчиво произнесла я, — Ты меня любишь?

— Конечно, родная. Больше жизни. Я за тебя с малышом любого порву.

— Если ты меня любишь, выполни последнюю просьбу. Исчезни из моей жизни.

С того момента прошло три месяца. Он ушел, оставив мне на память свой взгляд, полный боли и отчаяния. Сердце болело смотреть на того, кого любила слепо.

Дура я, конечно, но выбросить из сердца свою любовь не так уж и просто, как оказалось.

Изводила себя мыслями, что он может свести счёты с жизнью, плакала перед сном в подушку. Но я не могла по другому! Как? Как мне простить его предательство? Как стереть из памяти тот день, когда он признался? Моя беда в том, что у меня слишком хорошая память…

Посвящу жизнь своему ребенку и быть может, займусь певческой карьерой, когда он подрастет.

На сбережения, я купила просторную евро-однушку в хорошем зеленом районе города. Мои родители жили, в станице, под Краснодаром. Мне требовалось наблюдение в женской консультации, в городе, и работа, к тому же я хотела все же жить, рядом, но отдельно от родителей. Чтобы у нас с малышом был свой собственный дом.

Еще купила подержанную, небольшую машину, чтобы ездить из города к родителям и почаще их навещать. Денег мне пока хватало, но я старалась жить экономно.

Пыталась найти работу педагогом вокала, но как только я сообщала о своей беремнности, мне отказывали. Я не злилась, понимала, что я не выгодный сотрудник. Но утаить такой важный факт, я тоже не могла.

Как только рожу, буду снова искать работу. Мама очень ждет внука, будет с удовольствием нянчится и откармливать. Мой ребенок тоже будет похож на бочонок? Боже! Есть один минус оставлять своего ребенка моей неутомимой маме.

Улыбнулась этим мыслям. Какое счастье, что у меня есть родители, живые и здоровые. И я могу на них положиться. Чужой тетеньке-нянечке я точно не доверю свою кровиночку.

Только вот, кто эта кровиночка моя? Завтра. Завтра я должна узнать, кто живет в моем животе! Иначе сойду с ума, продолжая гадать — мальчик или девочка. Если девочка, то назову Надежда. Надя, Наденька, Надюша.

А если мальчик…не знаю. Обычно, наверное, отцы дают имена своим сыновьям. Но у меня такого нет в наличии. Завтра узнаю и буду думать.

Заглушила машину у родительских ворот, с удивлением рассматривая рядом стоящую другую машину. С московскими номерами. У родителей гости?

Вошла во двор. Тихо. Мама сосредоточенно раскладывала посуду в трюмо на летней веранде. Папы не было, видимо ушел к соседу.

— Мама? — вкрадчиво спросила я, подходя ближе и оглядываясь по сторонам.

— О, Никуша, — она обернулась ко мне, приобняла и поцеловала в лоб. — Как вовремя ты приехала, хочу разобраться с посудой. Теплеет, скоро будем кушать на веранде. Нужно все помыть. Поможешь.

— Мама, а что за машина у ворот? К нам кто-то приехал?

Глаза мамы округлились, словно забыла и вот я ей напомнила о визитере.

— Ах, да. К нам приехал Артем.

Ну, что такое? Какой черта он снова явился? В прошлый раз, ведь расставили все точки над и.

— Мама, зачем ты его впустила? Он уже не имеет никакого отношения к нам и нашей семье! Он так и будет к нам нахаживать⁈

— Ника! — пресекла она меня, — Не смей так о нем говорить! Он отец твоего ребенка! Парень переживает. Как узнал, что завтра едешь на УЗИ узнать пол ребеночка, тут же сорвался, всю ночь ехал за рулем!

И откуда он узнал, что я еду на УЗИ? Ну, конечно…

— Мама. Ты что, ему звонила?

Мама тяжело вздохнула, присела на табурет у буфета.

— Зачем? Зачем ты это сделала, а? Мы развелись! У него другая семья!

— Да, не кричи ты. Не звонила я ему. Он сам звонит мне. Ему же надо знать, как ты тут с ребеночком! Парень волнуется. А ты с ним разговаривать не хочешь.

О, Святые угодники!

— И давно он тебе звонит, так?

— С прошлого раза, как приезжал. А ты его прогнала.

Я смотрела на маму и молчала. Вот, что с ней делать? Всегда делает, что хочет. И уговоры бесполезны. Считает, что поступает правильно и делает свое.

— Ребеночку нужен папа, Никуша. А тебе муж.

— Такой муж мне не нужен.

— Говори, что угодно. Но глаза не спрячешь. Я больше тебя пожила и вижу. И мучаешься, сама себе запрещаешь думать, что нужен. Дай ему шанс, дочка. Пусть приезжает, помогает. Он нам холодильник купил, как увидел в прошлый раз, что наш уже старый.

— Как? Ты же сказала, накопили с папой.

Опустила голову, как нашкодившая кошка. Хитрая и упрямая моя мама-кошка.

— Мама! Ну зачем ты приняла эту подачку? Чтобы быть ему должными? Я же хотела тебе сама купить! А ты сказала, есть на что самим купить! Обманула меня.

— Приняла подачку, — буркнула под нос мои же слова. — Он твой муж, Никуша. И отец твоего ребенка. Он наша семья, и хочет помочь. А гордость твоя совсем ни к чему. Кому она лучше сделает? Как я могла взять у тебя деньги, когда тебе самой нужно как-то прожить. И работу не найти с малышом в животе.

На мой счет поступали крупные суммы, от Артема. Но я боялась их тратить. Гордыня не позволяла. При первой же возможности все верну, до копейки. Мне от него ничего не надо. Пусть свою вторую семью содержит.

— И не вздумай его прогонять! Он мне все по телефону рассказал. Нет у него никого. Тебя он любит. Да, ошибся, дурак, но кто не ошибается в наше время? Тем более, он парень видный, красивый. Сама такого выбрала, что девки вокруг вьются. Главное, все понял. Сам извелся. Звонит, спрашивает как ты и как ребенок. Нужна ли помощь какая. Думаешь, у нас с отцом не было причин разбежаться? Да, полно! Развестись любой может, а ты попробуй сохранить семью. Уберечь. Тем более, пока молодые, любите друг друга и ребетенка ждете. Что вам горевать в разных углах? Попробуй, дочка. А разойтись, всегда успеешь.

Как у нее все легко и просто. Как будто, можно так щелкнуть пальцами, простить и забыть…

— Знаю дочка, что обида в тебе на него. Но и одной жить тяжело. Мужик какой никакой, в доме нужен.

— Может я еще встречу хорошего, — сама не верю, что говорю, но соглашаться с мамой не могу.

— Может встретишь, а может нет. Где они хорошие? Один пьет, другой бьет. А тут готовое и родное. Никто твоего ребёнка не будет любить, так как родной отец.

У мамы всегда была одна верная точка зрения — ее личная. Только если я прощу, то всю жизнь буду жить в страхе и ожидании очередного предательства. Было раз, значит может снова повториться. Это уже будет не жизнь. Лучше уж тогда одной.

Зачем он приехал? Ведь просила больше не появляться в моей жизни. Ах, да, конечно, он бедный сорвался и сразу же приехал, чтобы быть со мной на УЗИ и узнать пол ребенка. Его ребенка. Неужели, я теперь всю жизнь, буду вынуждена, терпеть его присутствие? Потому что он отец моего малыша.

Я истерично терла посуду на веранде и думала о нем. О том, кого я очень хотела забыть. И без его приезда, справлялась с этой задачей, с большим трудом.

— Все, дочь. Хватит тереть, там, где уже давно чисто. Пойдем ужинать.

Идти в дом, ноги не несли. Я не хотела его видеть. Вернее, я боялась своей реакции на него, после долгой разлуки.

— Сходи, разбуди, Артема, Никуша. А то проспит ужин, голодный останется, парень. Такую дорогу одолел. Нужно его обязательно накормить, — я недовольно вздохнула, глядя на суету мамы за плитой. — Он прилег в твоей комнате.

Не мама, а генерал в халате.

Опешила, осознав. Что? В моей комнате? Какого черта? В доме есть диван, для гостей. Не удивлюсь, если мама ему и указала, где прилечь.

Папа тоже был под маминым предводительством, накрывал стол. Принес даже самогон, как делает во время прибытия важных гостей. Ну, конечно. К нам ведь пожаловал такой «хороший» человек. Преданный и верный.

Пришлось идти. Во первых, чтобы не спорить с мамой, а это себе дороже, а во-вторых, всю жизнь бегать от него все равно не получиться. Держись, Вероника. Ты казачка. Ты сильная.

Вошла в полумрак комнаты. Шторы задернуты, но тонкая полоска света луны попадала на мою кровать, на его голую спину и крепкие руки в кожаных браслетах.

Закусила губу, не в силах пошевелиться. Он заметно поправился, и судя по рельефу мышц, стал заниматься спортом. На правой руке блестит золото обручального кольца. Не снял. Или женился снова и кольцо не то, что я надевала ему в ЗАГСе. А я свое сняла, но выбросить не смогла.

Непроизвольно облизнула губы, подставляя своему воображению пошлые фантазии. Вероника, остановись. У тебя, просто давно не было мужчины. Мужа, у меня не было давно. Еще гормоны скачут из-за беременности. Ох, как же он хорош. А если еще знать, каким он может быть, ласковым и страстным. Настойчивым и диким.

Голова закружилась и я шагнула в сторону, задев боком свой стол. Зазвенели колокольчики, стоящие на нем. Подарок папы, в мои школьные годы. Вот, блин. Артем зашевелился и развернулся ко мне лицом, присев на кровати.

— Ника? Это ты?

— Я, — хрипло отозвалась, затем прочистила горло и вложила в свою речь всю грубость, что имела. — Иди за стол. Ужинать пора.

Развернулась и собралась исчезнуть из собственной комнаты. Но меня схватили за руку.

— Подожди, — его голос нежнее обычного, вкрадчивый и умоляющий.

Он тянет меня на кровать и дает присесть, располагаясь рядом. Мои щеки пылают от его такого близкого присутствия, прикладываю все силы, чтобы не смотреть на него. Потому что боюсь, он раскусит меня в считанные секунды. По глазам.

— Как ты? Как наш малыш? Расскажи, пожалуйста.

— Я просила тебя не появляться больше в моей жизни, — мой голос меня предает, и он не настолько грубый, как хотелось.

— Просила. Я старался тебя не нервировать. Не появлялся долго. Звонил только теще. Но я не могу забыть тебя, малыш. Тем более, зная, что ты носишь моего ребенка. Я думаю о тебе каждую гребанную секунду своей жалкой жизни без тебя. Я должен быть рядом с тобой, когда доктор сообщит пол.

Я молчала. В голове обезьянки стучат тарелочками. Все мысли смешались. Я сама не своя. Внизу живота тянет желанием. Я знаю, что делать. Мне просто не надо к нему приближаться.

— Пошли за стол. Ужин стынет.

Вышла из комнаты и в коридоре остановилась, слушая как сердце готово выскочить из груди. Услышала его шаги и резко направилась вперед, делая вид, что встреча с ним для меня безразлична.

За столом, он бесстыже не сводил с меня глаз, воодушевленно рассказывая моим родителям о своей жизни в Москве, какие классные песни он сочинил и записал новый альбом, посвященный мне. Я закатила глаза от этой щедрости его души, показывая, что мне плевать.

Слушала его болтовню в пол-уха, думая, как бы свалить в свою квартиру. Не ночевать же мне сегодня здесь, рядом с ним. Мое тело слишком неадекватно реагирует на моего уже бывшего мужа.

— Теперь я живу не один, — услышала я его слова и замерла с вилкой в руке. Он все таки женился. Подонок. И еще заявляется сюда! Набралась воздух, все ему высказать, но услышала: — Вдвоем с Даней. Пришлось забрать его. Пытался уговорить, помочь девчонке, но все бесполезно. Устроила истерику, что если не заберу сына к себе, она отдаст его в детский дом. Пусть гуляет по своим рок-тусовкам.

— Вот же мать-кукушка! — возмутился отец, наливая Артему очередную стопку самогона.

— Правильно сделал, сынок, — одобрительно поддержала разговор мама, придвигая к нему тарелку с котлетами. — Ешь, сынок. Наедайся. Где ты так еще наешься, как не у нас, на Кубани. У нас все свое, полезное, без химикатов. Я Никушу тут каждый день откармливала, чтобы здорового внука выносила и сама силы имела.

Он улыбнулся ей своей звездной улыбкой, уже пьяненькой.

— А с кем тогда сейчас Даня? — спросила я, разбавляя эту невыносимую сцену любви зятя и его тещи. Я часто думала о Дане, как он там, мамаша у него жестокая оказалась. Готова отказаться от собственного дитя, ради своих гулянок.

— Нашел няньку ему. С опытом, вроде хорошая женщина. Оформили Даньку в садик, водит его, занимается, гуляет, кормит, даже спать укладывает. Если я поздно приезжаю. Все хорошо. Только одного не хватает.

И так красноречиво посмотрел на меня, что всем все стало ясно, кто тот недостающий элемент. Если бы мог прожигать взглядом, я бы уже пеплом стала.

— Ты только не дави на нее, Артем, — попросил папа, положив ему руку на плечо. — Она хоть и упрямая, вся в свою мать. Но сердце у нее очень мягкое, доброе. Мало помалу, шаг за шагом и вернется к тебе.

— А ничего, что я тут тоже сижу и все слышу? — бросила приборы на тарелку.

Да с какой стати они так расшаркиваются перед ним? За какие заслуги? Юра приезжал пару раз, его родители не принимали с таким радушием. Маме вообще Юра не понравился. А тут: Артем то, Артем се, и Ника будет у твоих ног.

Шиш с маслом!

— Не нервничай, дочь, отец прав и ничего плохого про тебя не сказал. Ты знаешь, мы тебе добра желаем.

Артем молча наблюдал, и уже не был весел.

— Не трогайте, ее пожалуйста, Людмила Витальевна, ей сейчас не просто, — я отвлеклась на маму и не заметила, как он тронул мои пальцы своими. Перевела взгляд на него. — Я виноват перед тобой и полностью тебя понимаю. Не переживай, все будет только так, как ты скажешь. Ты знаешь, я люблю тебя и буду ждать тебя столько, сколько потребуется. Я не буду ни давить, ни надоедать. Я приехал на УЗИ. После него я сразу уеду. Обещаю.

Он спал на диване в гостиной. А я крутилась всю ночь в своей кровати, которая пахла им. Все мое тело горело от желания. Кажется, все так просто — зайди в гостиную, приведи его сюда, и страдания закончатся. Но моя гордость, мой разум, такому никогда, не позволят случиться.

Утром я сидела в его машине, по дороге в клинику и снова нервничала. На каждом светофоре он поворачивал голову в мою сторону, прожигая на мне дыру!

— Может ты перестанешь так откровенно пялиться на меня?

— Не могу. Ты такая красивая сейчас, Ника. Даже, когда в своих откровенных нарядах на сцене пела, такой не была, как сейчас. Беременность тебе очень идет, любимая.

Он убрал кудряшку за мое ухо, а меня словно мелкой дрожью пробило от его прикосновения. Не смогла изжечь чувства к нему. Все нутро тянулось к нему, все тело просило его ласки, его нежных рук и губ. Заерзала, отвернувшись к окну. Злилась сама на себя за такую реакцию на него. Это не правильно. А внизу живота предательски такая тяжесть и возрождающееся желание. О котором он не должен знать.

В клинике Артем надел мне бахилы, как рыцарь встал передо мной на колени и улыбался.

Помог устроиться на кушетке и приподнять кофточку на животе. Замер, глядя на внушающие размеры, робко коснулся ладонью моей кожи и медленно провел по кругу. Малыш ответил ему пинком в ладонь.

— Он пнул меня! — Артем резко поднял на меня глаза, полные восторженной боли и какой-то наивной детской радости. Еще раз провел ладонью, нежно улыбаясь и глядя на мой живот. — Папочка здесь, родной. И всегда будет рядом с тобой.

Ну, конечно, маленький почувствовал своего папу. Теперь, и малыш еще на его стороне.

— Так, готовы? — в кабинет вошла приятная доктор в крупной оправе очков. — Сейчас приступим.

Она устроилась в кресло у монитора, надела перчатки.

— А вы кого ждете? Мальчика или девочку? — спросила доктор, разливая прохладный гель на мою кожу.

— Все ровно. Лишь бы здоровеньким был. Но очень интересно, кто там.

— Конечно интересно. Тем более такой уже большой срок. Какие вы терпеливые родители.

Она коснулась меня датчиком и начала им медленно водить, внимательно вглядываясь в монитор.

— А имена подобрали уже? — снова спросила она, не торопясь раскрыть нам пол малыша. Нажимала кнопки, печатала снимки.

— Если девочка, то Надежда. А если мальчик…

— Ну что же, думаю имя для мальчика вам не понадобится. У вас будет девочка.

— Девочка⁈ — всхлипнула я, закрывая рот рукой, в уголках глаз появились слезы. Слезы счастья. — Это точно?

— Девочка. Совершенно точно.

— Принцесса! У нас будет девочка! Наша дочь, — Артем наклонился с моим ногам и без стеснения, принялся их целовать.

Мне было стыдно, а доктора это умиляло.

— Как вам повезло с папой. Не каждый способен на такие нежности к своей жене. Многие не имеют, к сожалению, хоть какого-то мужа. Вы счастливица.

Да уж. Знала бы она все об этом ласковом звере.

— Девочка крупненькая. Видимо в папу пошла. Ваш гинеколог дал разрешение на кесарево?

— Нет. А что? Разве природой не задумано так? Это мой ребенок, я должна сама родить.

— Для вашего таза, думаю, лучше не рисковать и назначить кесарево. Я сейчас напишу показания в протоколе обследования.

Мы переглянулись с Артемом. Его радость сменилась волнением. Он смотрел на меня и массировал мои ступни, о чем то думая.

Уже сидя в машине он наконец выдал:

— Если рожать самой опасно, значит будет кесарево, Ника. И это не обсуждается.

— Я сама решу, хорошо? Как мне рожать! Я читала, что для ребенка лучше родиться естественно, ему важно пройти через родовые пути.

Я смотрела на снимки 3Д УЗИ и пыталась отвлечься, разглядывая смазанное личико доченьки. Доченька, какое это счастье, что у нас будет доченька! Я буду плести ей косички, наряжать, как принцессу, а как подрастет, проколим ушки и вденем красивые сережечки. Наша дочь будет куколкой.

— Многие рожают детей через кесарево и ничего, здоровы и счастливы. Я не позволю тебе так рисковать!

Везде и всюду эти советы. Надоело! Я вполне способна решить сама. Он всю дорогу бубнил про кесарево, а я отвернувшись в окно, сидела молча насупившись.

На подъезде к родительскому дому увидела мужскую фигуру, с цветами в руках. Юра. Родителей дома не было, впустить было некому.

— Это еще кто? — всматриваясь в лобое стекло, спросил Артем. — Это что, наш сосед?

— Он самый.

— Какого черта он здесь делает? За полторы тысячи километров от собственного дома.

— Он приезжает периодически. И очень мне помогает. Я писала, что еду сегодня на УЗИ. Наверное, приехал поздравить.

— Помогает, значит, — как-то злостно произнес Артем, заглушая машину. — Иди в дом, пожалуйста. Я немного поговорю с нашим…соседом.

— О чем? — настороженно спросила я. Ревнует к Юре? — Юра только друг.

— О цветочках, что в его руке. Иди, любимая.

Мы вышли из машины. Юра был удивлен, увидев и Артема. Его лицо выражало растерянность.

— Доброе утро, Вероника. Это тебе, — протянул он мне цветы, я настороженно посмотрела на Артема и когда тот кивнул, приняла букет.

— Спасибо, Юра.

— Ника, иди в дом. Мы скоро придем, — попросил он, а мне стало страшно от его воинственной стойки и как он разминал пальцы. А он на меня уже не смотрел, повернулся к Юре. — Привет, сосед. Какими судьбами здесь?

Я быстрее зашагала внутрь дома, чтобы не слышать их разговор. От тона Артема бежали мурашки по коже. Мне было страшно. А мне нельзя волноваться. Я должна думать о малютке.

Но как бы не мне не хотелось сейчас спрятаться в своей ракушке, жесткий крик бывшего мужа был слышен через открытые окна.

— Еще раз увижу тебя здесь, убью, суку!

Боже! Затем последовал громкий удар.

Я выбежала на улицу. Схватилась за калитку, наблюдая, как Юра, придерживая лицо руками бежит прочь от нашего дома. А Артем продолжает его гнать и крыть последними словами.

— Какое ты имеешь право так поступать с Юрой? — схватилась за его майку на груди, сжав кулаки, глядя на него мокрыми глазами. — Кто тебе дал такое право? Он мой друг! Он приехал поздравить! Ты! Чудовище!

— Ника, он псих, — тяжело дыша ответил он, вытирая тыльной стороной руки подбородок. — Меня остановил наш консьерж и рассказал все. Квартира, в которой жил этот Юра внутри обвешана плакатами с тобой, склеиными с его фотографиями. Он твой фанат! Он к твоей голове приклеивал обнаженные женские тела. Он чекнутый! Он квартиру снял возле нас, чтобы к тебе подобраться!

— Нет. Это ложь, — я не могла поверить. Он не такой. Он добрый и внимательный друг.

— Это правда, малыш. Я не знал, что он к тебе приезжает, — Артем взял мое лицо в свои ладони. — Я пришлю охрану. Больше к тебе этот псих и на метр не подойдет.

— Не нужна мне никакая охрана. Уезжай.

— Что?

— Уезжай, говорю. Я не хочу тебя видеть. Я сама буду решать, с кем мне дружить! Ты должен был мне все рассказать, а не избивать моего друга!

— Ника!

— Я просила тебя исчезнуть из моей жизни! Но ты появился. И снова сделал мне больно! Исчезни, умоляю, растворись! Я не хочу тебя видеть!

Хлопнула калиткой, закрылась изнутри на щеколду и побежала в дом. Злилась и на него, и на себя. Распустила сопли. Еле сдерживала себя возле него. Спать не могла. Дура. Наивная дура.

Набрала номер Юры, чтобы все объяснить и извиниться, но он не взял трубку.

Услышала звук отъезжающей машины и заревела еще больше. Уехал, как просила. Только от этого стало еще хуже.

Я запуталась в себе и не знала, что сама хочу. Все так сложно…

— Вероника? Это Юрий, — отозвался мой друг в трубке, позвонив через несколько дней. — Ты одна сейчас?

Я находилась в своей квартире, одна, собиралась в Храм на службу, а затем гулять в парке. Чувствовала себя виноватой перед Юрой.

Хотя, теперь, немного его опасалась. Вряд ли, Артем придумал о нем эти жуткие подробности. Сумасшедших фанатов я боялась. Неизвестно, что у них в голове. На Юра не был похож на них.

Либо Артем ошибся, либо Юра искусный актер.

— Привет Юра. Рада, что набрал. Я одна. Артема рядом нет, если ты об этом.

— Хорошо. Его нет в городе?

Похоже, друг слишком боится моего бывшего мужа.

— Нет. Мы поссорились, он уехал.

— Ника, может встретимся и обо всем поговорим? Например, в твоей квартире?

Поговорить нам, конечно, нужно. Но не один на один. Как бы я не была уверена в друге, прежде всего должна обезопасить нашу доченьку. Даже если есть минимальный риск, я его исключу.

Надюша словно почувствовала мое волнение и сильно толкнула меня изнутри. Положила ладонь на живот, давая понять малышке, что мама ее защитит.

— В моей квартире, плохая идея, Юра. Давай к обеду, в кафе «Фрегат», на Ленина?

— Да, конечно, — с легким разочарованием, согласился мой сосед. — До встречи, Вероника.

В Храме сегодня было слишком зябко, хотя на улице солнышко и тепло. Тяжело стоять. Впервые такое. Обычно я выдерживала службу на ногах, даже несмотря на внушительный живот. Сейчас какая-то липкая тревога не отпускала, заставляла волноваться. Но я даже не понимала, по какому поводу.

Начала чего-то бояться, опасаться. Быть может, перед родами включается какой-то защитный режим, быть аккуратнее? Не знаю. И идея о встрече с Юрой мне уже казалась не такой уж хорошей и безопасной.

Может, сослаться на плохое самочувствие и отменить встречу? Но нам, все равно, нужно поговорить. К тому же, я не знаю, когда мы увидимся, если не сейчас. Возможно, он скоро уедет домой, поэтому хочет сегодня встретиться. Ладно, пойду. Это людное место. Мне там ничего не угрожает.

Пришла пораньше, а Юра уже сидел за столиком в углу, нервно стучал пальцами по столу и пил коктейль. Мрачный и настороженный. Увидел меня и бросился навстречу, подхватывая под локоть. Провел до столика, усадил и спросил, что я буду. Попросила только воды.

— Рад тебя видеть, Вероника, — улыбнулся он мне. — Как себя чувствуешь?

— Нормально. Сегодня только что-то усталость дикая. Юра, мы с тобой немного поговорим и я поеду домой, хочу прилечь.

— Извините, — подошел молодой человек и обратился ко мне. — Вы случайно не певица, Ника Чайкова?

— Нет. Вы ошиблись. — дерганно ответила я, стараясь не выдать себя. Ко мне подходили все реже, но каждый раз-стресс, что не поверят. Признаваться, что это я, было опасно. Меня некому защитить от чужой навязчивости.

— Простите, но вы очень похожи на нее, — продолжал настаивать молодой человек.

— Знаю. Мне все это говорят. Но я не она.

По лицу парня видно, что не особо поверил, но все таки ушел, слава Богу.

Юра оживился. Достал бархатную коробочку из своей куртки на спинке кресла и пододвинул в мою сторону. Недоуменно перевела взгляд с коробочки на него, приподняв одну бровь.

— Вероника, здесь не совсем подходящее место, но я считаю, что дальше затягивать с этим важным шагом, больше не имеет смысла.

— Каким шагом?

Взял коробочку в руки, открыл и протянул ее мне.

— Вероника, выходи за меня, замуж. Ты девушка свободная. Я люблю тебя и буду любить твоего ребенка, готов стать для него хорошим отцом и записать его под своей фамилией.

У меня челюсть отпала. Замуж? Он в своем уме, вообще? Мне рожать через два месяца. Но главное…

— Мои слова будут жестокими, но это правда. Я не люблю тебя, Юра. Извини. Я не могу принять твое предложение и это кольцо.

Его рука с коробочкой медленно опустилась на стол. Лицо исказила униженная горечь. Он ожидал другого? Но, кажется, я никогда не давала ему повода, надеяться на что-то большее, чем дружба. Не скрывала и не обманывала, он знал лучше других, как я любила Артема и как мне тяжело далось расставание с ним.

— А кого любишь? Предателя, который тебе нож в спину воткнул? — жестоким голосом прошипел он мне, сверля безумными глазами, в которых одно отчаяние.

— Извини, Юра, но это мне решать, кого любить, а кого нет.

— Ты простила его уже, да? Когда он выгнал меня, вы успели переспать уже? И ты как глупая овечка, снова поверила ему?

Нет, я не верила Артему, как и собственным ушам сейчас. Раньше Юра всегда был воспитанным и галантным. Но, глядя на его реакцию и его глаза, подумала, что Артем был прав. Он псих.

— Знаешь, Юра, нам, наверное лучше прекратить любое общение. Потому что, я не намерена перед тобой оправдываться.

Встала, чтобы уйти прочь, но он схватил меня за руки, жестко, больно. Словно хотел показать, как больно ему. Но я не в ответе за фантазии, что он себе в голове нарисовал. Пыталась вырваться, но не смогла, хотела позвать на помощь. Прижался ко мне вплотную и прошипел на ухо.

— Я не дам тебе быть с ним, поняла? Ты будешь со мной, или ни с кем. Этот кабель больше к тебе не притронется. Я всю жизнь положил на то, чтобы к тебе стать ближе. А ты не ценишь моего внимания. Никто. Никто и никогда тебя не будет любить сильнее, чем я.

Выхватила руки и оттолкнула его. Рядом уже стоял крепкий мужчина, видимо, хотел помочь, кидал в сторону Юры предостерегающие взгляды.

Схватила сумочку и пошла прочь, а в груди сердце набатом стучит.

Боялась преследования, до жути испугалась, больше за дочь, чем за себя. Оглянулась, нет никого. Резко открыла дверь в машину, села, закрылась на замок изнутри. Завела мотор и, что было силы, вдавила педаль газа.

Хорошо, этот псих не знает адрес моей квартиры, только дом родителей. Но туда, думаю, он не сунется, там отец быстро его огреет чем-нибудь тяжелым, да и мама не робкого десятка. Но все же. Нужно их предупредить, чтобы не пускали его, если объявится. Надо же было так вляпаться. Хорошо, жива, здорова, ноги унесла. И не согласилась встретиться в квартире.

Сегодня проснулась в прекрасном настроении. Отличная солнечная погода и приятный праздник-международный женский день. По расчетам врача, до встречи с доченькой остались считанные дни. Живот вырос до таких размеров, что тяжело было ходить. Даже в войти ванну — было целое спецзадание.

Артем исчез из моей жизни. Все, как я просила. Но мне его безумно не хватало. Чаще приезжала к родителям, надеясь увидеть у ворот его машину. И ощущала пустоту, когда видела парковочную зону совершенно свободной. Разочарованно глушила машину, клала голову на руль и долго сидела, сердясь на себя, на свою несдержанность. Жалела, что прогнала.

Такой, как он, не будет долго один. Если я его отвергаю, значит найдет себе ту, которая будет ему рада. Ну и пусть, если найдет другую, значит, мне такой точно не нужен! Значит, не так уж я ему и была нужна! А так клялся в любви, плакался, что жить без меня не может. Ноги целовал. Все, любовь прошла, завяли помидоры. Ну и скатертью дорожка! Только, буду ли я теперь счастлива? Без него.

Вкусно позавтракала, подставив лицо яркому солнышку. Раздался звонок входной двери. Медленно поставила тарелку с кашей на стол. Кто это? Ко мне гости не приходят. А если приходят, то обычно заранее договариваемся по телефону. Звонок снова разнесся по квартире. Может соседи?

Неслышно подошла к двери и осторожно посмотрела в глазок. На площадке стоял незнакомый мужчина, с букетом цветов.

— Кто там? — спросила я, через дверь.

— Курьер. Вам доставка.

Вроде, похож на курьера. Приоткрыла дверь, будучи наготове резко ее захлопнуть, в случае чего. Мужчина протянул пахучий букет и ушел. Закрылась, покрутила яркие хризантемы в руке. Мои любимые цветы. И долго стоят в вазе. Пошла на кухню, в поисках нужного сосуда и заметила записку среди листьев. Маленькая открыточка с милым плюшевым медведем, а позади послание, написанное аккуратным мелким почерком:

"С праздником, любимая.

Безумно хочу быть рядом,

но сегодня ничто не должно тебя расстраивать.

Пусть твоя милая улыбка сияет ярче, малыш.

Ты и наша дочь в моем сердце навсегда."

Тяжело вздохнула. Знал бы ты, Артем, как сейчас я хотела, чтобы приехал. Как устала быть одной и беззащитной.

Телефон издал звук пришедшего сообщения, которое оповестило о поступлении на мой счет крупной суммы с подписью: «Подарок для любимой жены и доченьки». Жены. Я давно ему не жена. Но было приятно, что по-прежнему так называет. Как раньше. Я бы многое отдала, чтобы наша жизнь снова стала прежней. Любимая работа, музыка. Любимый и любящий муж рядом.

Поставила цветы в вазу и пошла собираться. Поеду на машине к морю. Сегодня особенный праздничный день. Нужно себя и малышку порадовать свежим морским воздухом. Погуляю по безлюдному пляжу, а затем поеду поздравлять маму.

Оставила машину, недалеко от берега, на не оборудованной парковке. Часто сюда приезжала, тихий и безлюдный пляж, прекрасное умиротворение с природой. Здесь я ощущаю полную безмятежность и успокоение, под звук плескавшихся волн.

Приподнимая подол белого сарафана, ступаю босыми ногами по гладким камушкам. Вода еще прохладная, но не холодная. Ветер слегка колышет мои кудри, я всматриваюсь в чистый горизонт и эмоции меня переполняют. То ли гормоны скачут, то ли я устала, без любимого надежного плеча. Такой хороший и светлый праздник сегодня, а у меня на душе полное одиночество.

Нужно ехать к родителям, слушать мамины причитания становилось все сложнее, но это лучше, чем сидеть одной в квартире.

Как-то попыталась провести эксперимент, сидя на скамейке в парке понаблюдать за проходящими мужчинами, быть может, я смогу еще полюбить другого и стать счастливой? Кажется, были и симпатичные и брутальные, высокие и стройные. Но если представить на миг, кто мне может понравится, с кем я могла бы построить отношения. Нет, ни с одним не екнуло, ни с кем не могу представить свою семейную жизнь. _К_н_и_г_о_е_д_._н_е_т_

Слышу шум чьей-то машины и оборачиваюсь, но ничего не вижу. Раньше здесь, кроме меня никого никогда не было. Звук закрывающейся двери и я вижу мужчину, спускающегося ко мне на пляж. Когда-то моего любимого мужчину. Внутри все трепещет от радости, что ослушался и все-равно приехал. Каким-то неведомым чудом нашел меня. За много километров от моей квартиры. Это было также неожиданно, как и приятно. Я словно маленькая девочка безумно ждала опоры, защиты и заботы со стороны близкого человека, которой очень не хватало эти долгие месяцы.

В черных облегающих его крепкие бедра, джинсах и майке, под которой четко выделялись рельефные мышцы. Остановился на берегу и смотрит на меня, затем на мой живот. Будто ждет моей реакции.

— Привет, любимая, — нежно и одновременно уверенно произносит он и у меня словно вырастают крылья. Я готова бежать на встречу, чтобы словил и прижал к себе, чтобы целовал и шептал о своей любви. Но сдерживаю себя. Не решаюсь.

— Привет. Артем, — отвечаю сухо, но добавляю улыбку, которую не могу сдержать. Он сразу принимает сигнал и смело шагает к воде.

Прижимается грудью к моей спине, кладет одну руку под грудь, а вторую на живот, поглаживая его. Проводит носом по шее и тяжело дышит.

— Я все решил, Ника. Можешь прогонять, кричать и ругаться, плевать. Я больше тебя не оставлю. Ты моя жена, моя женщина и мы будем вместе. Если не согласна, то вариант избавиться от меня один — убить.

Молчу, наслаждаясь его легкими касаниями губ на шее и плечах. В голове полный раздрай, полное растворение в этом моменте, здесь и сейчас. В данный момент, я точно не способна на принятие сложных решений, на что-то соглашаться или отвергать.

— Люблю тебя, слышишь? Люблю, — шепчет у моего ухо.

Я полностью расслаблена, и не сразу осознаю, что вижу размытое черное пятно подальше от нас, знакомый мужчина. Он смотрит на нас, его рука вытянута в нашу сторону, и он что-то в ней держит.

Успеваю громко вскрикнуть, прежде, чем происходит оглушающий звук выстрела.

Зажмуриваю глаза и боюсь открыть. Слышу чьи-то крики.

Артем хватает меня за руку и выводит из воды.

Юру хватают два крепких мужчины. Он истошно кричит, а на его губах пена.

— Ника! Какая ты сука! Я! Я всю жизнь положил, чтобы быть с тобой! А ты опять к нему вернулась! Ненавижу тебя! Чтоб вы сдохли, оба!

Ноги дрожали от шока. Артем взял мое лицо в руки.

— Все хорошо, любимая. Он тебе не сможет навредить больше.

— Что. Что это было? — испуганно спросила я.

— Этот мудак следил за тобой. Я понял, что так просто он не отстанет после вашего разговора в кафе и приехал с людьми Димы, чтобы он не смог тебе навредить. Теперь будет гнить за решеткой, урод.

— В кафе? Ты, ты следил за мной?

— Конечно. Чтобы обезопасить тебя. Ты моя жена, к тому же беременная.

До меня слова доходили, как в тумане. Соображать сейчас было сложно, после перенесенного. Юру увезли. А я не сразу поняла, как по ногам текут воды и живот свело спазмом. Схватка.

— Ой, — схватилась я за живот, сжимая глаза и хватаясь сильнее за руку Артема.

— Что? Что такое? Болит что-то? — испугался он, вглядываясь в мое лицо и трогая живот.

— Кажется, я рожаю…

Муж аккуратно подхватил меня на руки и понес в сторону машины.

— Сейчас, малыш. Потерпи, немного. Едем в роддом.

Аккуратно меня уложил на заднее сиденье и быстро уселся за руль, заводя машину.

Снова вернулась схватка, зажала губу.

— Ты знаешь, куда ехать?

— Знаю, любимая. Я все про тебя узнал, все твои анализы даже знаю, а какой роддом, тем более.

Набрал номер моего врача, сообщив ей, что у меня начались схватки и мы уже едем, чем удивил снова. Раньше, кроме гитар, и музыки он не сильно вникал в женские штучки, а тут такая детальная осведомленность. Усмехнулась перемене мужа. Кто бы мог подумать.

— Ай, — не сдержалась новой схватке, Артем обеспокоенно посмотрел на меня.

— Потерпи, родная. Еще чуть-чуть осталось ехать. Все будет хорошо. Верь мне.

— Тебе лучше ждать в коридоре. Ни к чему это видеть, — тяжело дыша, попросила я его, когда поняла, что он собрался тоже идти на роды.

— Нет. Ребенка мы сделали вместе, значит, и рожать вместе.

— Артем, у вас документы и результаты анализов есть? — с иронией спросила медсестра, улыбаясь во все тридцать три зуба. — Без них не сможем пропустить в родильную палату.

— У меня все есть. Флюорография, анализы на ВИЧ и прочую дрянь, заключение терапевта — он достал папку и протянул ее удивленной медсестре.

Мои брови взлетели вверх.

— Как? Откуда ты знал, что пойдешь на роды?

Он взял мою руку и коснулся ее губами.

— Это ты не знала, что пойду. А я уже давно все решил. Я буду рядом с тобой.

Медработники рядом улыбались и смотрели на меня с некой завистью.

— Плод крупный, можем дать разрешение на кесарево, — снова это предложение от врачей, которое меня только злило.

— Я попробую сама. Я должна сама.

— Ника, — с предостережением обратился Артем, в его глазах читалось несогласие с моими словами. — Давай лучше послушаем врачей? Им виднее.

Им виднее, а я полагаюсь на собственную интуицию и чутье. Моя девочка должна появиться на свет естественным путем. Ей нужно пройти родовые пути и сделать свой первый вдох. Я должна попытаться, ради нее.

— Советуем, лучше сразу согласиться на кесарево. Для операции нужно время на подготовку. Намучаетесь сами, и ребеночек с вами мучиться будет. А кесарево — раз и все готово!

— Давайте, будем наготове? Подготовьте операционную, на всякий случай.

Артем отошел с доктором в сторону, дал ей денег и о чем-то попросил. Видимо, кесарево все же будет ждать в любой момент.

Меня отвезли в родильную палату, подключили датчик сердцебиения малышки, сделали очередной осмотр и тут начался кромешный ад.

Каждая следующая схватка скручивала невыносимой болью. Артем обеспокоенно крутился рядом. Усаживал на фитбол, набирал ванну и массировал мою спину. Ходил со мной по палате, пытаясь отвлечь рассказами о смешных проделках маленького Данечки, а смеялась между схватками, насколько хватало сил.

Раскрытие шло невыносимо долго, за четыре часа схватки меня измучили почти до бессознательного состояния. Мы согласились на эпидуральную анестезию, в надежде хоть немного смягчить силу схваток.

Через пять часов мне распустили волосы и отправили рожать. Артем стоял у моей головы, целовал лоб и гладил руку.

— Еще немного, родная, скоро мы увидим нашу дочь. Ты сильная девочка. Ты справишься, — а сам обеспокоенно поглядывал на врача-акушера, намереваясь отправить меня в операционную.

— Тужься, милая, — услышала я команду доктора, уже словно в тумане, приложила все силы в потуги, мое тело словно разрывало на две половины. Но малышка выходить не собиралась, или не могла.

Мне дали минуту отдохнуть, до следующей схватки, но это не помогало. Артем смочил мои губы мокрой ватой. Я молилась про себя, чтобы малышка родилась здоровая.

— Давай, Ника, тужься!

«Я не могу больше»: хочет из меня вырваться, но я сжимаю губы и что есть силы пытаюсь вытолкнуть дочь. Голова падает на кушетку, мои силы на исходе, все тело — один мучительный сгусток боли. Проходит несколько секунд, но меня снова просят о потуге. Артем крепче сжимает руку и что-то кричит, то ли мне, то ли врачам.

Делаю очередную попытку и падаю на койку, погружаясь в забвение с полузакрытыми глазами. Мне снится громкий плач ребенка, как муж плачет, берет в руки медицинский инструмент, похожий на ножницы, и перерезает витую пуповину.

— Какая умница. Сделала себе подарок на Восьмое марта. Доченьку родила, — эхом слышу откуда-то издалека.

Ребенок пухленький и красненький, звонко плачет, отчего мое сердце сжимается и хочется забрать ребенка к себе, прижать к груди. Но не могу. Не чувствую своего тела. Ребенка уносит медсестра, муж возвращается ко мне и обеспокоенно гладит по голове, что-то кричит. А потом, во сне наступила темнота.

Сквозь сон слышу детское кряхтение и улюлюканья Артема и не могу сообразить, где я и что со мной произошло.

Глаза, словно свинцом налиты. С большим трудом открываю их и вижу светлую просторную палату. Из большого окна светит яркое солнышко, поют птицы. По комнате ходит Артем с маленьким свертком на руках, нежно улыбается крошке и пытается как можно ласковее обращаться к этому еще маленькому, но такому важному человечку.

Малышка издала недовольный звук, но мужа это только больше умилило.

— А что мы возмущаемся? — малышка снова покряхтела. Он улыбнулся, коснувшись губами ее лобика, бережно начал ее покачивать, словно самое драгоценное, что у него есть. — Вся в маму, моя принцесса.

Вдруг посмотрел на меня и остановился, затем снова взглянул на нашу дочь и произнес.

— Наша мама, проснулась, Надюша. Как она нас с тобой испугала, да? Наша отважная мамочка. Пойдешь к ней?

Я присела на кровати и вытянула руки, принимая дочь. Мои новые ощущения, долгожданные и неописуемые, переполняли меня. Доченька пахла свежестью и безмерным счастьем. Смотрела на ее пухленькое личико и не могла поверить. Это моя доченька, мой ребеночек. Посмотрела на Артема, стоящего на коленях рядом с кроватью и впитывающего каждую мою эмоцию. Наша доченька.

Малышка открывала пухленькие губки и что-то агукала. Я провела ладонью по ее туго запеленному тельцу.

— Здравствуй, доченька. Я так тебя ждала, — а по щекам дорожки слез. Только теперь от счастья.

Глядя на эту милую крошечку, уверена, теперь я если и буду плакать, то только от счастья, и больше меня ничто не сможет расстроить. У меня теперь есть такое счастье. Самое большое счастье на земле.

— Мы оба ждали, — поправил меня Артем, положив свою ладонь на мою, и заглянул в мои глаза.

— Может, ее нужно покормить? Я не знаю, есть ли у меня молоко, — растерянно произнесла, пытаясь вспомнить все, что читала в книгах.

— Не волнуйся, ребенок сыт и накормлен. Детской смесью. Тебе пока нужно восстановиться. Единственное, я думаю, что нашей дочери не нужен такой тугой кокон. Как думаешь? Может, переоденем ее во что-то свободное? Пусть человек машет руками и ногами. Она только родилась, а ее уже заковали, изверги. Медсестра сказала, так нужно. Интересно, что скажешь ты.

— Да, хотелось бы ее распеленать, но мы не успели в суматохе взять сумку для роддома. Я специально все подготовила для Надюши и для себя. Она стояла в моей машине, наготове.

— Вот эта? — он поднял мою сумку, сделав меня еще счастливей. — Есть еще подарки от города и роддома. Но…

Но свое приготовленное сейчас лучше, оно постирано и отглажено.

— Как? — шокировано улыбалась я ему, поглаживая малютку, которая уже сопела у моей груди. — Какой ты молодец. Теперь мы сможем переодеть малышку.

— Я помогу, — снова встал на колени, заглядывая мне в глаза, осторожно отворачивал пеленочку.

— Лучше это сделать на пеленальном столике, — предложила я, собираясь встать, но меня тут же окутало бессилие и темнота в глазах.

— Ты еще слабая. Давай, я лучше сам попробую? А ты, если что, подскажешь.

Кивнула в ответ, пытаясь прийти в себя, прилегла на подушку бочком и с умилением наблюдала, как взрослый крупный мужчина с поистине детской радостью, улыбается крошке, и кончиками пальцев разворачивает пеленку. Затем меняет подгузник, спрашивая меня о каждом шаге, вовлекая в процесс. Как нежно и аккуратно протирает малышку, дотошно проверяет, не давит ли ей и не будет ли натирать памперс. Надевает белый ажурный боди и берет нашу кряхтелочку на руки. Она такая крошечная, на его руках. Дал ей соску, и она тихо засопела.

— Я купил квартиру в том же доме, где мы с тобой жили. Она оформлена на тебя, чтобы ты не волновалась. Чуть поменьше площадь, но нам хватит места.

Артем осторожно покачивал нашу дочь и с надеждой смотрел на меня. Ждал моего ответа. Моего решения.

— На что ты купил квартиру? У тебя ведь не было сбережений.

— Получил авторские за альбом и аванс за концертный тур. Забиваем график. Но раз в неделю я буду к вам прилетать, во время тура. После него у меня будет отпуск, месяц. Теперь я буду больше рядом с вами. Возможно, из-за этого одну комнату придется оборудовать под студию, но… Можем съездить на Капри с детьми, ты ведь раньше хотела.

— Но этих денег явно не хватило бы купить квартиру в Москве.

— Я продал свои коллекционные гитары. Все. И хватило. Сделал ремонт и оборудовал детскую. И нашу с тобой спальню. Если захочешь, то, что ты тут купила для Нади, перевезем.

Я молчу, а на лице улыбка и скрывать больше не хочется. Мне так хорошо сейчас и неважно, что было раньше. Лучше закрыть ту дверь и смотреть только вперед. Оставшись одной на много месяцев, я поняла, что жизнь без него — для меня мученье. Хочу быть рядом с ним, а он чтобы был рядом со мной и нашей дочерью. Хочу, чтобы дети росли в полноценной и любящей семье. Хочу быть снова счастливой женой. А ею я могу быть только рядом с ним. Долго наблюдая за ним с Надюшей на руках, как укладывает ее спящую в прозрачную люлечку, и решаюсь на серьезный шаг.

— Запомни, Коршунов. Я даю тебе один и единственный шанс. Если подведешь, потеряешь нас всех. Навсегда. Больше я тебя никогда не прощу.

Встает передо мной на коленях, молчит и плачет. Целует мои руки, шею и тяжело дышит.

Достает из кармана джинсов платиновое кольцо с камнем, берет мою руку и надевает его на безымянный палец. Только левой руки.

— Любимая, ты выйдешь за меня? Снова.

Удивлена, обескуражена, но внутри бабочки пархают и хочется смеяться, снова смеяться, от счастья. Как когда-то давно.

Закрываю глаза руками и смеюсь от счастья, не в силах сдерживать в себе эти эмоции.