Измена. Я лучше чем она (СИ)

Глава 18

— Неплохо, — одобряю план Марго. — Бери Янова. Не пожалеешь. Толковый управляющий.

— Спасибо, Давид. Я так рада, что ты согласился на встречу. Твои советы неоценимы. Ты же просто гуру в бизнесе.

— Прекрати, — морщусь, потому что слушать сто десятую дозу сиропа надоело. — Если у тебя все, мне пора.

— Давид, — смотрю на цепкие пальцы, схватившие пиджак с неудовольствием. Завадская замечает и исправляет оплошность. — Прости. Может все же поужинаем? Разве кофе достаточно для разговора?

— Какого, Рит? О чем ты собралась со мной говорить? Мы уже все обсудили.

Она меня утомила. Липкая стала, навязчивая. Пережрал я ее в свое время. Тошнит уже.

— Как Дина?

Она знает, что вопросы о жене табу. Сколько бы баб в обход не имел, но ни с одним куском мяса ее не обсуждал и Марго не исключение. Ожидаемо испытываю знакомое чувство раздражения.

— Тебя не касается.

— Тебя, наверное, теперь тоже, — язвит она. Вот она бабская сущность. Не успеваешь трахнуть, а она уже готова с тобой под руку по жизни двигаться, несмотря ни на какие препятствия. Искрит. Но мне, конечно, наплевать. Интересует только то, что она имела ввиду. Молча испепеляю ее взглядом. — Я ее видела. Специально в зал прошла. Ты что уступил ее Воронову? Или она самовольно рогами голову первого бизнесмена города украшает?

А вот этого постельным шалавам знать не положено.

— Не твоя печаль. В отличие от тебя мою жену первому встречному не завалить. Когда ты мне дала, Рит? Сейчас вспомню… Через час уже сосала? Что хмуришься? Не обижайся. Мне действительно пора.

К машине иду сквозь туман полыхающей ярости.

Сука. Найду убью. И его. И её.

Тормоза в пол. Вонь от резины проникает в открытое окно и впитывается в ноздри. Еду почти вслепую, как машины не побил не понимаю. Страшно то, что в густой пыли замечаю, как люди разбегаются с моего пути, грозно крича в след. Ума хватает остановиться в глухом проулке и выйти подышать. Точнее, попытаться это сделать.

Ворон не внял просьбе. Я два раза не прошу. Разве он не услышал запрет? Ебало не расшиб только потому, что другом считается. Он знает все обо мне. Должен был понять, что не отдам Динку пока она со мной. Пусть я не трахаю ее…

Она год не траханая, кстати. Мне в голову не приходило, что ей тоже надо. Физиологию никуда не деть же.

Наплевать!

Зашвыриваю пиджак назад, освобождаю руки от манжет рубашки, качу их почти до локтя. Меня разрывает от безысходности. Я сам ей дал повод, сам ее почти подтолкнул, так что же теперь. Не нравится?

Ладно Дина, но Славич мог понять? Куда он поперся? Два месяца… Только два месяца и все.

Я ее убью. Как она посмела, сука. Она моя. Она моя жена. Собственность! А недвижимости не положено ничего!

В башке будто двоит. Мерзкий голосок противным эхом не смолкает: своих жен трахают, Давид.

Хорошо, я не трогал и Славичу не дам. Пошел он, урод, к ебаной матери.

Рву с места снова. Та же гарь и копоть колес. Остановиться нет возможности. Рискуя разбиться, до дома Ворона долетаю минут за пять. Уверен, что они здесь. Поднимаюсь на двадцатый этаж и звоню без остановки в дверь. Минут через пять замки проворачиваются, и сучара появляется на пороге.

Одного растрепанного вида достаточно, чтобы понять Дина у него. Глаза настолько шальные, что не сразу меня узнает. Ворона прет, будто он обдолбался. Морда красная и волосы всклокочены. Рубаха расстегнута, кожа на шее вымазана яркой помадой.

— Ты что здесь делаешь?

Пизжу с размаха. Славич добрая скотина, но от моего удара падает моментально.

— Гандон ты штопаный, а не друг, — рычу, блокируя руку и шею. Душу конкретно, потому что планка падает. Ворон хрипит, из захвата вырваться не может. — Блядь ты подзаборная. Член в штанах удержать не можешь. Просил же, сука ты. Не трогай.

— Я захотел по-другому, — еле слышно сипит.

— Где она? Ну говори. Усажу сейчас на жопу.

— Пошел ты, — выдирается Славич и сплевывает на пол тянучую струю крови из разбитого рта. — Уходи, Давид. Ты опоздал.

Восприятие происходящего ограничивается. Я слепну и глохну. В голове и теле ищет выход страшное. Кровь кипит, бурлит крупными пузырями и испаряется. Красную живую жидкость вымещает злоба и гнев.

Я никуда не могу опоздать. Я никогда не останусь в позорном проигрыше. Никогда.

— Славич, — не узнаю свой голос. Моя вторая сущность к земле припадает, пригибает холку и обнажает клыки. — Я предупреждал тебя, — и моя глотка в ту же минуту производит звериный рев. — Ди-и-на-а-а!

— Не ори! — внахлест с моим ором ее смешивается.

Оборачиваюсь. Пытаюсь сквозь прыгающую сетку в глазах рассмотреть жену. Она стоит в двух метрах и держит в руках тяжелую медную ключницу. Осматриваю свою суку внимательно. Вся мятая, как девка привокзальная. Значит, они успели. Успели, блядь!

Остановить себя не могу. Бросаюсь к ней и выдираю херню. Размахиваюсь швыряю в зеркальную стену. Грохот осколков глушит нас. Выдергиваю Динку из серебряного дождя, взваливаю и тащу в машину.

Хлопнув дверью, жму педаль в пол. Если она хоть слово скажет, выброшу на ходу из салона. Просто выкину, как шлюху последнюю. У Дины хватает ума молчать, лишь глазищами своими сверкает на заднем сиденье. Вцепилась в поручни и ни звука. Другая бы орала, как резаная, но это, блядь, Дина!

Чуть не выбив дверь, вталкиваю ее в дом. Она, кажется, впервые за все время сегодняшнего вечера пугается. Мне плевать. Мне на все просто насрать.

Своих жен трахают, Давид.

— Сюда, сука, быстро подошла.

— Пошел ты, Барский, на хер!

Впервые за время нашего брака почти матом посылает.

— Сейчас ты на него сходишь, — ловлю убегающую жену за одну ногу.

Дина падает на пол. Отчаянно сопротивляется и лупит меня по лицу, груди. Ногтями царапает, оставляя борозды, но не орет. Молча сопротивляется. И это пиздец как заводит.

Дикарка. Лютая ведьма.

Придавливаю ее всем телом, задираю подол, срываю с жены трусы. Она пяткой заезжает мне с размаху в плечо. Извивается, как змея, но умудряюсь схватить ее за щиколотки и широко раздвигаю ноги. Ложусь так, чтобы возможности скинуть с себя не было.