Измена. Я лучше чем она (СИ)

Глава 42

— Дина, благодарю за приглашение. Я рад, что сотрудничаю именно с вами.

Поднимаю бокал и чокаюсь с нашей находкой, с автором что подает огромные надежды. Желаю всего самого лучшего и спешу приветствовать следующих.

Сегодня официальная презентация моего издательства. Высший уровень, все как нужно и даже больше. Барский рекомендовал нашей команде самых успешных рекламщиков, промоутеров и помог без очереди выбить лучший зал для проведения мероприятия. Да, без него никуда. Наступило время, когда он словно моя тень. И даже когда Давид мотается по многочисленным командировкам, мы теперь всегда на связи.

Тот вечер открыл новую грань в наших отношениях, но вместе жить мы так и не стали. Я против. И что мы встречаемся тоже не знает почти никто. Давид если и удивился требованиям, но вида не подал. Лишь кивнул и быстро перевел тему для разговора.

Признаюсь, я капризничаю и пользуюсь своим теперешним положением. Вырываю все, что только можно. Минус один и очень большой, Давид начинает терять терпение. Он хочет меня себе в безраздельную власть, хочет, чтобы все знали, что принадлежу только ему. Ну вы поняли, я балансирую на грани. И да, я счастлива.

— Имена врываются в мир литературы, — надрывается на сцене известный ведущий.

Я обвожу взглядом взбудораженную толпу авторов, они довольны, наслаждаются триумфом. Мне так радостно, что им приятно. В глазах молодых начинающих людей плещется ожидаемое счастье, там жизнь, нескончаемая энергия и готовность работать и зарабатывать. Они прекрасны.

— Дорогие друзья, а сейчас нам скажет несколько слов редактор издательства. Я приглашаю Дину Барскую.

Мне очень волнительно. Лида забирает бокал из подрагивающих рук, а я, чуть придерживая шлейф поднимаюсь по ступенькам. Сколько же на меня смотрит людей. То и дело вспышки фотоаппаратов сверкают, щелкают как затворы. Народ включил телефоны, меня записывают, боже. Все хотят запечатлеть как можно больше памятных моментов.

Сначала я говорю немного стесняясь, а потом я замечаю, как в зал входит Давид. Он стоит позади, но я его отлично вижу. Он салютует мне бокалом, серьезно кивает. Так значит он завершил проект, хотя и говорил, что это практически невозможно. Немцы никого раньше не отпускают, я не понимаю, как ему это удалось. Но важно, что он здесь.

Выбираю Давида центральным звеном и слова льются потоком. Я умудряюсь и шутить, и сообщать важные новости, немного приоткрываю завесу о планах. А потом зал взрывается аплодисментами. Как во сне спускаюсь, раздаю улыбки направо и налево, пожимаю руки. Лида одобрительно кивает, говорит, что я молодец. В благодарность приобнимаю ее. Я рада, что она со мной.

— Прекрасно выглядишь, Дина.

На нас устремлены сотни глаз. И снова дурацкие вспышки. Может зря я затеяла дурацкую возню с тайной отношений. Прижаться к Барскому и поцеловать его становится нестерпимым желанием.

— Спасибо, — едва слышно спрашиваю, — как твоя поездка?

— Нормально, — когда он так жадно смотрит на мои губы, я почти теряю сознание, — наслаждаешься вечером?

Ответить не успеваю.

— Дави-и-ид, — капризный голос раздается совсем рядом, — как давно я тебя не видела, — изящные кисти ложатся на грудь моего мужчины и дива тянется к его щеке.

Барский чуть наклоняется, позволяя напомаженой твари коснуться его и при этом неотрывно смотрит на меня. А меня разрывает знакомая черная ревность. Перед глазами вспыхивают черные точки. Еще секунда и я просто оттащу эту наглую тварь за волосы.

— Таня, — отрывисто произносит, но по-прежнему только на меня смотрит, — рад видеть.

Его голос абсолютно равнодушен и безучастен. Он холоден и неприступен. Дива щебечет, заливается колокольчиком, но Давид не меняется в лице. Натягиваю на лицо улыбку.

— Потанцуем? Нам есть, что обсудить, — пытается взять его за руку.

Давид делает шаг назад, небрежно стряхивая с себя липучку. Он подходит ко мне и обнимает, на глазах у всех заявляя официальные права.

— Моя жена против. Тем более, что в не танцую ни с кем, кроме нее. Всего тебе, Таня.

— Жена? — растерянно лепечет. — Так ты вроде бы в разводе.

— Как видишь нет.

Слежу за ретированием растерянной дивы и пока прихожу в себя, злюсь от смешка со стороны. Смеется, сволочь. Он доволен, как бес, натворивший гадостей.

— Весело тебе?

— Ревнуешь?

— Еще чего, — возмущенно фыркаю, — нет, конечно.

— Ревнуешь! — обнимает и целует в губы. Щелк-щелк-щелк. Разрываются фотокамеры. — Дин, признайся.

— Пошел ты знаешь куда?

— Я тебя люблю, Дин. Только тебя.

— А я тебя, скотина ты!

— Признайся, хотела ей вмазать?

— Нет.

— Да. Я видел.

Смеется. Гад-провокатор. Больше он никто.

Я так и не решаюсь больше демонстрировать отношения на людях. Мы просто мотаемся от толпы к толпе. Давид поддерживает меня под локоть и непринужденно вступает в разговоры. Иногда мы танцуем, потом дышим воздухом. В целом обычная тусовка, ничего нового. Официальная часть завершилась прекрасно, задел взять и завтра новостные паблики разнесут весть о новом издании, а теперь у нас просто вечеринка по случаю.

Ловим любопытные взгляды постоянно, но предпочитаю их игнорировать. Зачем? Я уже достаточно оборачивалась на всех в прошлой жизни. Эта же исключительно принадлежит мне. Давид не отходит от меня ни на шаг. Он моя тень. И мне ой как приятно его внимание. Хотя я настолько обнаглела, что принимаю этот факт как должное.

— Дин, едем ко мне. Достаточно повеселились тебе не кажется?

— Я так устала, что может еще и повыделывалась, но сил нет. Едем. Давид, — сжимаю его руку, пока он ведет меня к машине, — я знаю, что ты сегодня из аэропорта приехал ко мне. Поверь, я ценю.

— Я же к тебе ехал, Дин. Ты важнее всего.

Молча сильнее сжимаю кисть. Я правда очень ценю. Как только сама стала заниматься делом, понимаю, как это сорваться с многочасовой сделки, потом лететь, а потом провести весь вечер на ногах.

— Ты лучший, Давид. Теперь ты лучший.

Довольная улыбка скользит по лицу Барского. Он еще раз притягивает и целует. И пока мы нежимся в объятиях, наслаждаемся тишиной и свежим воздухом, вдруг рядом раздается голос.

— Дочка, здравствуй. Вот папка твой приехал, — Самойлов сбрасывает пыльный рюкзак на асфальт. — Я решил к тебе перебраться. Ты же меня не бросишь? Ведь дети должны обеспечить уход за родителями. Тяжело мне жить в деревне, хочу на старости лет человеком себя почувствовать. Ну так что, дочка? Куда садиться-то? Сюда? — показывает на машину Давида. — Только имей в виду, я проголодался. Знаешь, омаров бы попробовать. Всю жизнь мечтал. Чего стоите-то?