Каньоны бесконечной тьмы

Глава 16

Слэйд почувствовал, как рядом с ним пошевелилась Шарлотта. Он открыл глаза и дар, увидел, как она сидит на одеяле. Она потянулась за трусиками и джинсами. Ее волосы были в беспорядке. В потустороннем сиянии луга она выглядела волшебно, загадочно и невероятно сексуально. Он мог бы смотреть на нее до конца ночи, до конца своей жизни.

Что-то перевернулось глубоко внутри него. Как долго он сможет видеть ее такой, всеми своими чувствами? Что бы ни случилось, он никогда не забудет эту ночь. Ему было интересно, вспомнит ли она его в последующие годы.

Он отбросил мрачные мысли. Он принял решение. Он не станет разрушать то, что осталось от ночи, вопросами, на которые нет ответа.

Он приподнялся на одном локте. — Привет, красавица.

Она остановилась, натягивая джинсы, и посмотрела на него через плечо. Ее глаза все еще светились.

— Привет, красавчик, — сказала она.

Ее голос был сексуальным, хрипловатым, что снова разжигало угли. Он пытался придумать что-нибудь умное, но ему ничего не приходило в голову. Он не хотел говорить. Ему хотелось затащить ее обратно на одеяло и заниматься с ней любовью снова и снова, прежде чем он навсегда потеряет свой талант.

Но, несмотря на все свои тепло- и водонепроницаемые свойства, высокотехнологичное одеяло никак не смягчало почву под ним.

Он наблюдал, как она частично влезла в джинсы. Затем она встала на колени, чтобы натянуть штаны на бедра.

— Уже поздно, — сказала она. Она встала и поправила топ и куртку. — Нам обоим завтра на работу.

Он неохотно сел. Одеяло под ним сморщилось.

Шарлотта смотрела, как он застегивает джинсы.

— Я бы хотела услышать всю историю, — сказала она.

— Какую? — Он наклонился, чтобы поднять одеяло. Его осенило, что он чувствует себя невероятно расслабленным, лучше, чем за последние несколько месяцев. Возможно, лучше, чем когда-либо за всю свою жизнь.

— Ранее ты сказал, что врачи в клинике обозвали тебя «хрупким». Я спросила, почему. Ты сказал, что это долгая история. Нам предстоит долгий путь домой. Я подумала, что сейчас самое время рассказать мне эту историю.

Проклятие. Надо было это предвидеть. Говорить о своих проблемах последнее чего он хотел.

Шарлотта напряглась. — Не спрашивай. — сказала она холодно.

Он сосредоточено складывал одеяло в небольшой квадрат и спросил — Не спрашивать о чем?

— Почему женщины всегда хотят поболтать после секса. Если говорить лично обо мне, то нет. Как правило, нет. По моему опыту, это неизменно приводит к плохому результату. Но с другой стороны, все мои свидания заканчиваются плохо.

— По крайней мере, ты последовательна.

— Есть такое. Но, мне нужно знать, почему ты оказался здесь, на Рейншедоу.

Он думал об этом, запихивая одеяло обратно в сумку.

— Какого черта, — сказал он наконец. — Это не секретная информация и она есть в моем личном деле в Бюро, и в карточке клиники Аркейна.

— Господи, — сказала она. — Да, что же случилось?

От немедленного ответа его спас знакомый рокот. Рекс бежал по светящемуся лугу. Добравшись до них, он прыгнул на плечо Слэйда. Он все еще держал маленькую сумочку.

— Ну-и-ну, где ты был, Большой Парень? — сказала Шарлотта. Она протянула руку, чтобы погладить Рекса. — Могу поспорить, что ты ходил на охоту, не так ли? Я даже не хочу думать о том, чем ты ужинал сегодня.

Слэйд знал, что он, вероятно, антропоморфизирует (можно перевести как «очеловечивать». то есть, придавать облик, схожий с человеческим.), но, судя по веселому поведению Рекса, у него было подозрение, что пушку повезло. После этого ему не пришлось вести сложную, разрушающую настроение беседу.

Он перекинул одну лямку рюкзака через плечо. — Пойдем.

Они пересекли поляну, прошли мимо обсидианового пруда и подошли к полосе деревьев. Слэйд собрался с мыслями, ища точку входа в кошмар, который переживал каждую ночь.

— Это случилось на моем последнем задании, — сказал он наконец. — Это было простое задание — расследовать и устранить в случае необходимости. Лаборант из скромной правительственной лаборатории погиб в результате несчастного случая на дайвинге на одном из островов в море. Казалось бы, обычное дело, но каждый раз, когда сотрудник государственной лаборатории пропадает или неожиданно умирает, Бюро изучает ситуацию.

— Значит, ты проверял несчастный случай и пришел к выводу, что это было убийство?

— Нет, я пришел к выводу, что смерти вообще не было, — сказал он. — Ну, вообще был мертвый парень, и его убили во время погружения, но он не был пропавшим лаборантом. Однако он был убит паранормальным способом, замаскированным под сердечный приступ. При трупе были документы пропавшего лаборанта.

— Итак, ты открыл дело, — сказала Шарлотта.

— Это моя работа. Оказалось, что лаборант вполне себе жив и работает на наркобарона по имени Мастерсон, у которого был обнесенный стеной / забором дом, больше похожий на крепость, на одном из близлежащих островов.

— Что, черт возьми, может понадобиться наркобарону от государственного лаборанта?

— Ты наверно удивишься, но торговля наркотиками высококонкурентная, — сказал Слэйд.

— Ну и дела. Кто бы мог подумать?

— По очевидным причинам успешный наркобарон должен оставаться на шаг впереди конкурентов. Так уж получилось, что лаборант специализировался на фармацевтике. Мастерсон хотел, чтобы он создал новый дизайнерский /эксклюзивный наркотик для серого рынка.

— Клубный наркотик, — сказала она. — Тот, который не совсем незаконен, потому что химический состав был изменен ровно настолько, чтобы исключить его из списка запрещенных фармацевтических препаратов.

— Правоохранительные органы всегда на шаг отстают от химиков в торговле наркотиками.

— Значит, этот наркобарон похитил лаборанта с целью заставить его создать новый наркотик? — она спросила.

— Насколько я могу судить, никакого принуждения не было, — сказал он. — Мастерсон использовал более традиционный подход. Он заплатил лаборанту чертовски много денег и предложил ему долю в будущей прибыли.

— Я полагаю, ты нарушил их планы?

— Однажды ночью я проник в дом, хотел обыскать лабораторию. Я уже собирался взломать сейф из маг-стали, но тут ситуация усложнилась.

— Как?» — спросила она.

— Я не знал, что Мастерсон собрал нескольких алкоголиков и наркоманов, чтобы использовать их как лабораторных крыс и протестировать на них наркотики. Их заперли на нижнем уровне подвала. Я спустился, чтобы освободить их.

— Конечно, ты же такой, — сказала она очень уверенно. — Это твоя работа. Что было дальше?

— Я вытащил заключенных из подвала, но когда вернулся, чтобы открыть сейф, меня ждал Мастерсон, лаборант, и пара головорезов Мастерсона. Первым я одолел Мастерсона. Очевидно, они не ожидали, что я смогу это сделать.

— Из-за его таланта?

— Он был своего рода охотником. Я так и не узнал точную природу его способностей.

— И как тебе удалось это?

— По-старинке. Магрез.

— Ой. Да. Верный способ и рабочий.

— Да, если ты быстрее другого парня. охранники скрылись. После смерти босса у них не было причин оставаться. Но на пути к отходу они вели сильный прикрывающий огонь. Один или несколько выстрелов попали в канистру с бензином в углу комнаты. Произошел взрыв. Это мгновенно убило лаборанта-отступника, потому что он стоял близко к канистре. Следующее, что я увидел, — вся лаборатория охвачена пламенем и густым темным дымом.

— Как ты пережил взрыв? — она спросила.

— Я был на лестнице в подвал, используя ее как укрытие. Каменные стены защитили меня от худших последствий взрыва, но не от газа, находившегося в канистре. И когда бежал к спасению, вдохнул газ.

— Что за газ? Какой-то наркотик?

— Никто не знает, что это было, — сказал он. Его рука стиснула фонарик. — Позже команда разобрала руины, но они не нашли ничего, кроме остаточного следа химических веществ, которые, как известно, обладают некоторыми психофармацевтическими свойствами. Предполагается, что газ был новым экспериментальным наркотиком.

— Какой эффект это оказало на тебя?

— Это не нанесло никакого вреда моим легким, но подействовало на мои чувства как кислота.

Шарлотта резко остановилась. — Ты был псиослеплен?

Он остановился, потому что у него не было выбора. — Временно. Я не мог использовать свой дар в течение нескольких недель.

— Какой ужас. Но твой дар восстановился.

— Частично, — сказал он. — Эксперты говорят, что он, вероятно, не восстановиться полностью.

— Я не понимаю. Ты использовал дар, чтобы определить, что Джереми Гейнс был убит паранормальным способом, и можешь перемещаться внутри Заповедника.

— На данный момент я нахожусь на седьмом уровне по шкале Джонса.

— Это хороший уровень. Немного выше среднего.

— Раньше был девятый, — сказал он.

— Ясно.

Она помолчала какое-то время, переваривая то, что он сказал. — Она поняла, — подумал он. Потеря двух баллов по шкале была драмой. Теперь она будет его жалеть. Это было последнее, чего он хотел.

— Ты уверен, что новые измерения точны? — спросила она наконец.

— Может, стоит рассказать ей и остальное, — подумал он. Она будет продолжать жалеть его, но также поймет, что ей нужно установить между ними некоторую эмоциональную дистанцию. Секс был великолепным, но он знал, что, несмотря на ее решение вступить в отношения без каких-либо условий, в глубине души ей хотелось чего-то гораздо более прочного. Это означало любовника, который был пси-совместим. Он не мог обещать ей такую связь. Нужно покончить с этим до того, как будет нанесен реальный ущерб.

— По словам врачей, вероятность того, что я недолго буду Семеркой, составляет восемьдесят пять процентов», — сказал он. Он снова начал движение. Его тон оставался спокойным. — Они предупредили меня, что моя аура нестабильна в областях, связанных с пси-чувствами. Мне сказали, что, по всей вероятности, мое состояние будет только ухудшаться.

Она поспешила идти рядом с ним. — Что это значит?

— Это означает, что мне, среди прочего, придется найти новое направление работы, — сказал он. — Как я уже говорил, именно это я и пытаюсь сделать на Рейншедоу.

— Пожалуйста, не пытайся отмахнуться от меня, Слэйд. Я хочу знать, что с тобой происходит.

— Зачем / Почему?

— Почему? — Она широко развела руки в жесте разочарования. — Из-за того, что мы только что делали там, на поляне, ради всего святого. Мы теперь любовники.

— Ладно, это будет тяжело, — подумал он. Он понял, что хочет, чтобы занятия любовью значили для нее что-то важное. Но он также знал, что для них обоих было бы намного лучше, если бы она придерживалась подхода, основанного на моменте.

— Послушай, — сказал он, — правда в том, что никто не знает, что произойдет с моим талантом. Эксперты не знают, стабилизируюсь ли я в какой-то момент или вообще потеряю парачувства. Мне сказали готовиться к худшему сценарию. Еще вопросы?

— Нет. — Она коснулась кулона на шее, а затем решительно покачала головой. — Но я думаю, что эксперты неправильно интерпретируют твою ауру. Или, может быть, они не видят достаточно далеко в спектре. А может быть, они просто не понимают, на что смотрят. Знаешь, такое часто случается, когда дело доходит до анализа высококлассных талантов.

— Итак, теперь ты обученный читатель ауры?

— Нет, — сказала она. — Но я знаю, что вижу в твоей радуге. Я говорила, что радуга — это отражение основных ультрасветовых цветов ауры человека.

— Ты хочешь сказать, что можешь увидеть в моей ауре что-то, чего не увидел эксперт? Спасибо, но нет. Я не могу позволить себе тратить время на эту чушь о силе позитивного мышления.

— Верно, — ответила она. — Мысли негативно. Таким образом, никогда не будешь разочарован.

Резкость ее тона застала его врасплох. Обычно она была такой веселой, такой солнечной и сердечной. — Как пушок, — подумал он. Но у пыльных кроликов есть зубы. Он подумал о той ночи пятнадцать лет назад, когда Шарлотта пыталась отбиться от более крупного и сильного нападавшего, используя лишь фонарик. Под всей этой сладостью и светом Шарлотта была бойцом.

— Я просто пытаюсь быть реалистом, — прорычал он, занимая теперь оборонительную позицию.

— Что происходит, когда ты доводишь свой талант до предела?

— Мне сказали не рисковать.

— Почему?

— В теории, чем больше я использую свой талант, чем сильнее я его использую, тем быстрее все будет ухудшаться, — сказал он.

— Я не понимаю. Всем известно, что если сильный талант длительное время находится в красной зоне, он или она наверняка может временно истощить свои резервы. Но для полного восстановления требуется всего пара часов.

— Люди в клинике предупредили меня, что я, вероятно, не оправлюсь от серьезного ожога, — тихо сказал он.

— Но, зная тебя, ты немного поэкспериментировал, верно?

— Она слишком хорошо меня знает, — подумал он. Как так произошло? Он никогда и никому не позволял приближаться. Но каким-то образом она оказалась рядом с ним, физически и психически. Она каким-то образом проскользнула сквозь невидимые баррикады, которые он всю жизнь строил и укреплял.

— Я должен был убедиться в этом сам, — признался он.

— И?

— Скажем так, я усвоил урок. Я увидел свое будущее, и ничего хорошего там не ждет. Все, что я могу сделать, это попытаться выиграть как можно больше времени.

— Что именно ты испытал, когда после взрыва раскрутил свой талант до максимума?

Они оказались среди деревьев. Серебряный луг исчез за ними. Густая тьма опустилась, как саван. Он использовал свой талант ровно настолько, чтобы провести ее сквозь защитное поле.

— Бурю, — сказал он. — Это было похоже на надвигающийся ураган или торнадо.

Она коснулась зеркального кулона. — Это не то, что я видела в твоей радуге сегодня, когда ты отвел меня к Каньонам.

— Тогда я открыл свой дар лишь наполовину.

— Мне было достаточно увидеть твою истинную ауру. Я видела ее прошлой ночью, когда ты меня поцеловал, и сегодня снова, когда ты занимался со мной любовью.

Он изучал крошечный зеркальный кулон на ее шее. Лунный свет блестел на нем. Ему было не по себе от осознания того, что Шарлотта, похоже, способна разгадать его секреты. Но он тоже знал о ней кое-что. Он знал одно: она не станет ему лгать.

— Что именно ты видела? — он спросил.

— Много мощного ультра излучения. Я не могу дать название всем основным цветам, потому что никогда раньше их не видела, но могу сказать, что они исходят из дальнего конца спектра и что частоты излучения очень стабильны. Нет никаких признаков нестабильности.

— Что это значит в моем случае?

— Ну, во-первых, это означает, что у тебя есть какой-то серьезный талант, о котором ты, кажется, даже не догадываешься, — сказала она.

— Что бы не было в этой буре, но когда я включаю энергию на полную, это не мой старый талант. Я его не узнаю, Шарлотта. Энергия кажется мне хаотичной. Это никогда не является хорошим знаком, когда мы говорим о человеческом пси. Ты знаешь это так же хорошо, как и я. Хаос в спектре — один из верных признаков того, что человек либо сходит с ума, либо теряет рассудок.

— Это не хаос. Я говорила уже, что полосы света в радуге сильные и стабильные.

— Тогда почему я не узнаю энергию?

— Я не знаю, — призналась она. — Тебе придется это выяснить самому.

— Как, черт возьми, мне это сделать?

— Точно так же, как ты поступал, когда осознал свой талант еще в подростковом возрасте, — терпеливо сказала она. — Также, как я это делала. Как Девин в конечном итоге постигнет экстрасенсорную природу своего дара. Ты работаешь с ним и экспериментируешь, пока не поймешь, как его фокусировать и контролировать.

Он похолодел. — Черт возьми. Ты хочешь сказать, что я открываю новый талант?

Она улыбнулась. — Расслабься, ты не становишься Цербером. Ты не сойдёшь с ума.

Цербер — это жаргонное прозвище Аркейна, обозначающее тех, кто развил более одного вида талантов. Такие люди были настолько редки, что стали предметом жутких мифов и легенд. Настоящие мультиталанты обычно умирали в подростковом возрасте или лет в двадцать. Проблема, по мнению экспертов Общества, заключалась в том, что человеческий разум не мог справиться с высоким уровнем стимуляции и острым сенсорным восприятием, которые сопровождают многочисленные таланты. Церберы неизменно сходили с ума и самоуничтожались. Большинство зарегистрированных случаев говорило, о покончивших с собой в юном возрасте, но некоторые выживали, чтобы стать парапсихопатическими убийцами.

Когда дело доходило до дара «Цербера», политика Тайного Общества была простой и понятной. Уничтожить. Не чурались ни какими средствами. За время работы в Офисе он узнал, что ФБПР и Гильдии придерживаются схожей политики.

— Ты уверена? — спросил он.

— Абсолютно.

— Потому что я должен сказать, что Тайное Общество, Бюро и Гильдий, преследующих меня, — только этого мне не хватало, чтобы сделать мою жизнь полной, богатой и завершенной.

— Ну, ты же сказал, что тебе немного скучно быть начальником полиции на Рейншедоу.

— Я не шучу, — сказал он. — Как ты можешь быть уверена, что у меня не разовьется второй талант? Без обид, но ты зарабатываешь на жизнь продажей антиквариата. Ты не парапсихолог и даже не чтец ауры.

— Я просто знаю. — Голос Шарлотты был ровным. Она обхватила себя руками и снова пошла, очень быстро. — Ты прав. Вероятно, тебе не следует прислушиваться к советам такого неквалифицированного таланта, как читатель радуги.

Он сделал два длинных шага, чтобы догнать ее, обхватил пальцами ее руку. — Я не имел в виду, что не доверяю тебе.

— Я знаю. Это моему таланту ты не доверяешь. Поверь, я понимаю.

Хладнокровно она попыталась вырваться из его хватки. Он хотел удержать ее, но знал, что она будет с ним бороться. Он отпустил ее и сжал в руке фонарик.

— Мне очень жаль, — сказал он. — Но я провел последние три месяца, борясь с последствиями того, что этот газ сделал со мной. Мне сказали, что мой талант и моя жизнь никогда не будут прежними.

— Что ж, я думаю, что эксперты, которые сказали это, были правы. Я сомневаюсь, что твой дар и жизнь когда-нибудь вернутся к тому состоянию, которое было для тебя нормальным до того, как тебя поразил газ.

Он нахмурился, едва осмеливаясь позволить себе даже самый слабый лучик надежды. — Ты правда считаешь, что я не ослепну?

— Нет. — Она колебалась. — Но я думаю, что определенно существует вероятность другого плохого исхода.

— Что может быть хуже?

— Жить с большим количеством мощной энергии, которую ты не знаешь, как сосредоточить или контролировать. Такая ситуация действительно сведет тебя с ума.

Он глубоко вздохнул. — Ты думаешь, что мне следует развивать свой талант. Начать работать с темной энергией, которую я вижу на краю своего спектра.

— Здесь применима древняя поговорка Общества: «Научись контролировать свой талант, иначе он будет контролировать тебя».