Капитан Мак. Игрок

Глава 24
Убийство

В начале следующего года отходчивый регент объявил амнистию участникам заговора Сельямаре. Может быть, его тронули, а может быть, просто позабавили письма герцогини Мен, уверявшей его в своей преданности и любви, что сильно контрастировало с ее поведением, но он вернул ей свободу. Более того, он даже позволил ей помириться с ним. Это ей удалось сделать с большей легкостью, чем помириться со своим мужем, который продолжал обвинять ее в том, что ее интриги навлекли на него столько несчастий.

Бастилия открыла свои тяжелые ворота для конспираторов из Со, а заодно и для графа Орна, которому по-прежнему запрещалось жить менее, чем в пятидесяти лье от королевского дворца.

Он вышел на свободу практически без средств, поскольку, живя в тюрьме на свои деньги и не отказывая себе в удовольствиях, истратил деньги, полученные им перед арестом от графини.

Он нашел, что его дом на улице Аржантей закрыт, и узнал, что госпожа графиня проживает в Дордони. Это обстоятельство, из-за которого он был лишен возможности получить самое необходимое, еще больше усилило его ненависть к мистеру Лоу, которого он считал виновником всех своих бед.

Чуть позднее, тем же холодным мартовским утром, полковник де Миль, уплетавший свой скромный завтрак, состоявший из хлеба, оливок, артишоков и стакана petit vin[69], с удивлением увидел перед собой довольно потрепанного графа Орна. Не только сам юный дворянин имел бледный и одутловатый вид, но и когда-то элегантный кремовый костюм его сейчас был до крайности помят и перепачкан, чулки его были грязными, а парик весь развился.

Придя в себя, полковник обнял его, порадовался его освобождению, усадил и предложил разделить остатки своего завтрака.

— Видите, — сказал он, — поневоле соблюдаю пост, как хороший христианин.

Граф посмотрел на оливки и артишоки, понюхал вино и сказал, что у него нет аппетита.

— Мне нужны деньги, — объявил он. — Я поеду в Дордонь, чтобы рассчитаться с графиней, как только рассчитаюсь здесь с ее негодяем-любовником. Никаких соглашений с ними не будет. Готов душу заложить, что они дорого заплатят за свои удовольствия.

— Это похвально, — сказал полковник, — при условии, что ты не ждешь от меня оплаты твоих планов. Дела у меня хуже некуда. Возможно, я смогу набрать десять луидоров, и я дам тебе половину. Но не уверен, что ты за эти деньги доедешь до Дордони.

— Да ты смеешься, что ли? — проворчал Орн.

— Дитя мое, да я плачу, глядя на тебя. И на себя заодно. Я сейчас на мели. Но я тебе дам один совет вместо денег. Начни лучше с Ла. Но поступи умно. Приставь к его горлу нож и скажи, что требуешь назад свой миллион. Не беспокойся, он свою жизнь ценит дороже. Что для такого ростовщика миллион? Он их сейчас всем раздает.

— Иди к черту с твоими шуточками.

— Это шутка, но в ней есть доля правды, — полковник отхлебнул вина, поморщился и вытер губы. — Если бы дело шло о моей чести, то я поступил бы именно так. А как ты еще поступишь с этим вором, который сейчас имеет такую власть? Он ведь теперь генеральный контролер Его Величества. Видишь, куда он забрался, пока ты в тюрьме сидел. Легко сказать: «я с ним рассчитаюсь». А как ты его собираешься вызвать на дуэль? Единственный путь для тебя, клянусь Господом, это тот, что я тебе предлагаю. И дела мои сейчас так плохи, что, если ты решишься и возьмешь меня в долю, я помогу тебе его ограбить.

— Ты с ума сошел, чтобы такое предлагать серьезно?

— Я здоров пока. Конечно, я согласен, что это ближе к простому воровству, каким я иногда в плохие дни баловался. Может быть, кое-что в моем плане придется изменить. Я же только идею подал. Давай продумаем детали.

Они так быстро их продумали, что уже на следующий день Лакруа, секретарь мистера Лоу, положил перед своим хозяином письмо, которое заставило его крепко задуматься.

В кабинете находился также Макуэртер, который пришел за своими ежедневными указаниями. Он объявил о благополучном прибытии груза индийских специй, которые можно было с большой выгодой продать, а также о маленьком свертке из Китая, содержавшим сушеную травку, напиток из которой начинал находить себе поклонников в Англии, куда ее и собирались теперь переправить.

Уладив с Макуэртером все дела, мистер Лоу протянул ему письмо, которое принес Лакруа.

Оно было подписано фамилией «Дюшатель» и сообщало, что его автор владел пакетом из пятисот акций Индийской компании, каковой обстоятельства вынуждают его ликвидировать. Он знал, что такой большой пакет нельзя продать за день, а если выбросить его на рынок, то это неминуемо повлечет за собой падение цены. Кроме того, он имел личные причины, чтобы его имя не получило огласки в качестве продавца. По этой причине он его не раскрыл и в своем письме. Он предлагал мистеру Лоу купить у него весь пакет за семь миллионов ливров, что было меньше их рыночной стоимости. Если, как он рассчитывал, мистер Лоу будет этим заинтересован, а также, ввиду желания автора письма сохранить свое инкогнито, согласится лично осуществить эту покупку в пятницу в полдень в гостинице «Летящий олень» на улице Кенкампуа, то он обяжет этим одно из благороднейших семейств Франции.

— Так, так, — сказал Макуэртер, прочитав. Потом перечитал письмо вторично, более внимательно. — Так, так, — повторил он и посмотрел на хозяина. — Будем ждать поддельных акций?

Мистер Лоу отрицательно покачал головой.

— Он бы не пожелал тогда встретиться со мной лично. Ему было бы легче обмануть какого-нибудь брокера.

— Пожалуй. Ну что ж, тогда там полмиллиона прибыли.

— Слишком много.

— Я тоже так думаю. Но дураков всегда хватает.

— Жуликов тоже, — сказал мистер Лоу. — Но и полмиллиона отбрасывать не будем. Ты пойдешь вместо меня, Ангус. Я дам тебе записку, что ты мой представитель, и что этот джентльмен может доверять тебе, как мне самому.

Де Миль не учел в своих планах, что, занимая должность генерального контролера, мистер Лоу лично в таких сделках принимать участия не будет.

Без всякого сомнения, такая наживка должна была заставить мистера Лоу прийти, и полковник спокойно поджидал его в комнате второго этажа. Рядом с ним находился негодяй по имени Лестен, который был с ним в близких отношениях. Орна с ними не было, поскольку его присутствие должно было бы у мистера Лоу вызвать подозрение. Он ожидал в соседней комнате, и должен был вмешаться только при необходимости.

Макуэртер был точен.

— Господин Дюшатель? — спросил он.

— К вашим услугам, господин барон, — кланяясь, сказал полковник, но когда он выпрямился, то опешил. Этот человек был такого же роста, что и Лоу, и носил очень похожий черный парик. Но это был не Лоу. — Вы не господин Ла, — воскликнул он.

— Я его заместитель. Это вам все объяснит, — Макуэртер протянул записку.

Полковник пробежал ее.

— Понятно, — он подумал, что, хотя это и не Лоу, но деньги-то при нем принадлежат Лоу, а, собственно, это и имело для них значение. — Деньги принесли? — спросил он.

— Они здесь, — шотландец похлопал по груди.

В мгновенье ока полковник кинулся на него.

Он выхватил из кармана небольшую, но увесистую дубинку и быстро занес ее, чтобы ударить Макуэртера по голове. Этот удар лишил бы шотландца чувств, если бы его реакция также не было мгновенной. Макуэртер увернулся от удара. Дубинка только задела его по плечу. Но не успел де Миль повторить удар, как почувствовал, что не может двинуться, крепко сжатый шотландцем. Они, схватившись, кружили по комнате, задевая и переворачивая мебель. Посуда свалилась вместе со столом на пол и разбилась с таким грохотом, что его было слышно во всем доме.

Полковник задел за одну из ножек стола и повалился на спину, Макуэртер навалился на него сверху. Дубинка выскользнула из пальцев полковника и отлетела в сторону. Шотландец поставил ему на грудь колено, прижимая к полу, его жилистые пальцы тянулись к горлу полковника.

— Помоги, Лестен, — заревел он, — помоги, черт побери.

Но шум борьбы испугал Лестена. Он открыл ставни, взобрался на подоконник и, не обращая внимания на зов де Миля, медленно присел, повис на мгновенье на вытянутых руках, спрыгнул на землю и торопливо убежал.

Руки Макуэртера добрались до горла полковника. Шотландец зло смотрел на него одним глазом, так как перекосившийся парик закрывал ему половину лица.

— Лежи спокойно, бандюга, пока лучники не заберут тебя, — приказал ему шотландец и стукнул его головой об пол. — Лежи спокойно.

Орн понял, услыхав шум, что все пошло не по плану, и выбежал из соседней комнаты. Он увидел, что полковник лежит распростертый под своим противником, которого граф принял за Лоу, поскольку парик закрывал ему лицо.

Увидев своего врага, которого они собирались ограбить, не только не ограбленным, но, наоборот, взявшим верх, граф в ярости лишился последней рассудительности, которая у него оставалась, и, не столько желая помочь полковнику, сколько мстя за свои несчастья, выхватил шпагу и проткнул ею тело врага насквозь.

Шотландец стал оседать, и перепачканный кровью полковник вылез из-под него, ловя ртом воздух. Макуэртер корчился и страшно хрипел несколько мгновений, а потом затих, распростершись на полу.

Встав над ним, Орн крикнул:

— Наконец-то, собака, ты заплатил за все.

Потом он в испуге посмотрел на де Миля.

— Ты дурак! — прохрипел полковник, гладя рукой грудь. — Ты круглый дурак! Что ты наделал?

Орн ухмыльнулся.

— Спас тебе жизнь, — ответил он, так как вопрос показался ему неблагодарным.

— И ты ждешь, что я скажу тебе спасибо, так что ли? Боже, давай сматываться отсюда, пока нас не схватили, а то нас ждет виселица.

Он наклонился, чтобы поднять свою шляпу. Потом пошел к двери. Шум шагов на лестнице заставил его остановиться.

— Окно, — выдохнул он и побежал к нему.

Орн, который был к окну ближе, первым поставил ногу на подоконник. Но он не успел. Дверь распахнулась. Хозяин дома с тремя слугами вошел в комнату.

Одного взгляда на тело, распростертое на полу в луже крови, было достаточно. Двое побежали к окну, чтобы успеть схватить графа, пока он не спрыгнул, а двое других схватили де Миля, который даже не пытался сопротивляться.

Орн обеими руками держался за подоконник и поэтому не смог выхватить шпагу, чтобы оказать сопротивление. Его разоружили, и тяжело дыша, он сдался.

Только когда лучники повели их к тюрьме Ла Турнель, Орн с ужасом осознал, в какую катастрофу он попал. Но с другой стороны, хотя его и арестовали за убийство, он ощущал удовлетворение за совершившуюся месть. Он, наконец, убил негодяя, который ограбил его и соблазнил его жену.

Он подумал, что на этом и надо строить защиту, когда дело дойдет до суда. Он вспомнил, сколько влиятельных врагов успел нажить себе генеральный контролер Его Величества на своем пути к власти, и подумал, что защитников на его процессе будет хоть отбавляй. И они будут поддерживать его, требовать справедливого рассмотрения, а потом добьются его оправдания. Он мог смело полагаться на таких известных дворян, как герцог Ноай, герцог д'Омон и маркиз д'Аржансон, да и вообще на весь парламент. И он уже представлял, как в конце процесса народ приветствует его как освободителя Франции, спасшего ее от тяжелого рабства подлого иностранца, этого шотландского еврея.

Все казалось ему таким логичным и неизбежным, что он чуть было не запел от восторга, когда их с де Милем, тащившимся рядом с видом висельника, вели по улице Венеции.

Сочиненная им героическая драма пошла прахом, когда они прошли половину улицы Сен-Мартен. Охранники неожиданно заставили их прижаться к стене дома, чтобы дать дорогу красивой карете, в которую была впряжена пара превосходных гнедых. На запятках кареты стояли два лакея в бордовых ливреях с серебряной вышивкой. Когда она проезжала мимо них, кожаная занавеска отодвинулась, и из окна выглянул человек в черном парике. У него было суровое, продолговатое, красивое лицо.

И это было лицо мистера Лоу — мистера Лоу, которого граф Орн оставил только что лежать мертвым в луже крови на полу комнаты второго этажа гостиницы «Летящий олень» — направлявшегося в Королевский Банк на улице Кенкампуа.

Когда взгляд генерального контролера вопросительно остановился на арестованных, идущих под охраной, все поплыло перед глазами графа Орна.