Капкан для шоколадного зайца

Глава 8

Вот так концерт! Ай да баба Зина! Сама того не ведая, она так напугала Виктора Каррераса, что шоколадный заяц сбежал из адвокатских апартаментов как дезертир с поля боя. Первый раз в жизни Ангелина встречала такого впечатлительного мужчину. Хотя чего тут удивительного, если весь род Каррерасов без прогноза доверенного колдуна шагу ступить не может. И старшая сестра Виктора слепо верила в свою певческую карьеру, и сам Виктор, наверное, возомнил о себе, что ему все дозволено с благословения Вуду. Великолепный культ: принес жертву кровожадному божеству и получай индульгенцию на все прошлые и будущие грехи. Вот тебе и Вуду-шмуду, как шутил Анатолий. Однако шутки шутками, а Виктора придется разыскивать, нельзя же упускать врага из виду, иначе он соберется с силами и нанесет ответный удар. А зная тактику Виктора, вряд ли можно было рассчитывать на честный мужской поединок. Скорее уж это будет удар исподтишка или в спину.

Одно радует, что его исчезновение было стихийной реакцией на бравурное пение перепуганной казачки бабы Зины. Из этого следовало, что противник ничего заранее не планировал, что он растерян и дезориентирован и сейчас, скорее всего, отлеживается в ближайшей гостинице. Нельзя терять ни минуты, нужно срочно бросаться в погоню, пока Виктор не очухался, не созвонился со знакомыми и не укрылся у каких-нибудь студенческих друзей.

Где же Анатолий? Куда он так не вовремя запропастился? Ангелина металась по коридору, заглядывала во все палаты, извинялась перед пациентами и, наконец, за очередной раскрытой дверью обнаружила его мирно беседующим с молодым коллегой.

Анатолий листал историю болезни Платона Платоновича, а раскрасневшийся врач тыкал в бумаги пальцем, указывая на что-то заслуживающее пристального внимания.

— Я тоже так думаю, — согласился с ним Анатолий, оторвался от бумаг, поднял голову и заметил растерянную Ангелину. — Дорогая, познакомься, мой коллега Сергей Семенович. Сергей Семенович, разрешите вам представить мою невесту Ангелину Станиславовну.

Официально отрекомендованный Сергей Семенович вышел из-за стола навстречу даме. Врач, только недавно окончивший аспирантуру и определившийся на работу в кардиологическое отделение, выглядел, как мальчишка, случайно забредший в районную больницу. Ангелине он напомнил молодого Александра Демьяненко в роли Шурика из кинофильма «Кавказская пленница». Он смущался перед дамой, переминался с ноги на ногу, покашливал и постоянно одергивал полы жестко накрахмаленного белоснежного халата. Ангелина сразу поняла, что он не женат и живет вместе с мамой, которая неусыпно следит за внешним видом единственного сына.

— Очень приятно, — Ангелина кокетливо улыбнулась и вопросительно уставилась на погруженного в бумаги жениха. — Дорогой, — еле сдерживая себя, обратилась она к Анатолию, — мне необходимо срочно сообщить тебе очень важную новость.

— Присядь на минутку, — попросил ее Анатолий. — Я уже заканчиваю. Это не менее важные сведения.

— Будьте любезны, налейте мне водички, — Ангелина заметила в углу кабинета пластиковую бутыль с минеральной газированной водой. — А то у меня в горле пересохло.

Доктор Сергей Семенович ради нее вылил в раковину недопитый чай из граненого стакана в оловянном витом подстаканнике, тщательно сполоснул его и налил даме воды. Последний раз Ангелина видела такие стаканы в поезде Санкт-Петербург — Волгоград, когда ездила в гости к родителям. Но это было еще до Бали, и, хотя прошло всего каких-то три недели с момента расставания, Ангелине взгрустнулось, в глазах защипало, а пузырьки газа, выстреливая из стакана в лицо, защекотали в носу, вызывая слезы и чихание.

— Весьма и весьма занимательно, — призадумался над прочитанным Анатолий. — Значит, как мы и договорились, вы сообщите мне о результатах анализов, как только они поступят из лаборатории. Звоните мне на мобильник, Сергей Семенович, не стесняйтесь, я буду ждать вашего звонка. Платон Платонович мне почти как родственник. И если наши с вами подозрения подтвердятся, я буду принимать серьезные меры. А по поводу института я замолвлю за вас словечко. Вы толковый врач и вам нужно заниматься не только чистой наукой, но и карьерой. Поверьте мне, Сергей Семенович, стеснительность здесь излишня. Скромников любят и уважают, нагружают работой выше головы, но кресла, как правило, занимают наглецы с гибкой спиной и острыми локтями.

— Да, да, да, — как китайский болванчик кивал Анатолию Сергей Семенович. — Позвоню, сообщу, проверю, — повторял он, еще больше краснея.

— Хороший парень, — отозвался о нем Анатолий за дверями кабинета, — чуткий, внимательный, и к людям расположен со всей душой. А у нас ведь как: увидят, что скорая пенсионера привезла с подозрением на гипертонический криз, сразу начинают лекарствами усиленно пичкать и вены капельницами дырявить, а про анализы в редких случаях вспоминают. Будто бы у пожилых, кроме сердца и давления больше никаких проблем не бывает…

— Тебя что-то настораживает, — догадалась помрачневшая Ангелина. — У Платона Платоновича неизлечимое заболевание…

— Отнюдь! — довольно оптимистично ответил Анатолий. — У нашего любимого Платона Платоновича на редкость здоровый и крепкий организм.

— Уф! — с облегчением выдохнула Ангелина. — Нужно обрадовать Виолетту Павловну, а то она от переживаний худеть начала.

— Не торопись, — ухватил невесту за рукав Анатолий. — Пускай Платон Платонович еще недельку в больнице отдохнет. Анализы сдаст, на физиотерапию походит, флюорографию сделает. Пусть обследуется вдоль и поперек, раз уж такой случай представился. Я сам успокою нашу красавицу Виолетту Павловну, тем более что кризис, действительно, миновал. А в больнице…

— Договаривай, договаривай, раз уж начал, — пытала Анатолия любопытная невеста. — Что в больнице? Что?!

— В больнице Платон Платонович будет в полной безопасности, пока я разберусь с некоторыми странными вещами, — прошептал ей на ухо Анатолий.

— Ему кто-то угрожал? — Ангелина вцепилась в Анатолия, как гончая в заячий хвост. — На него кто-то покушался? Он по этой причине оказался в больнице?

— Тш-ш-ш, — шикнул на нее Анатолий. — Все после. А сейчас мило улыбайся, чтобы стариков не растревожить. А вот и мы, — Анатолий распахнул дверь палаты, где его и Ангелину дожидалась «сладкая парочка».

— Ну, как дела у моего Платоши?! — дородная Виолетта Павловна кинулась к Анатолию. — Говорите честно, ничего от меня не скрывайте!

— Через недельку наш путешественник будет здоровее здорового, — сдерживая натиск «клубники со сливками», сообщил Анатолий. — Я лично буду контролировать лечение Платона Платоновича.

Виолетта Павловна царственно троекратно расцеловала гонца, принесшего радостные вести, гордо осмотрелась вокруг, довольная произведенным эффектом, поправила сползшее набок одеяло, подоткнула концы выбившейся простыни под матрац и села на стул поближе к драгоценному супругу.

— К сожалению, — извинялся Анатолий, — нам с Ангелиной нужно на работу, мы не можем побыть с вами, но мы будем вас часто навещать.

— Безусловно, — поддакнула жениху Ангелина.

— Но у меня к вам есть один вопросик, Платон Платонович, — глаза Анатолия азартно блеснули. — Так, для полноты картины… Не могли бы вы припомнить, что вы кушали в день поездки в Елкино?

— На завтрак я его кормила овсяной кашей, свежим обезжиренным творогом, бутербродами с сыром и кофе без кофеина, — отчиталась перед врачом Виолетта Павловна.

— А вне дома? — уточнил Анатолий. — Может, пирожки на станции покупали или в кафе какое-нибудь заскакивали?

— Нет, — помотал головой Платон Платонович. — Я только домашнюю стряпню уважаю и никакие пирожки или хот-доги с гамбургерами за еду не признаю. Утром я плотно позавтракал с женой, потом доехал до Елкино, осмотрел дом, подпол, веранду. Вы же знаете, что я фикусы развожу, поэтому мне нужно место под оранжерею, удобрения, инвентарь. Дом мне понравился, стоит в сторонке, там и земельный участок побольше и до соседей подальше. Хозяйка честно призналась, что ей жалко расставаться с обихоженным гнездышком. Но ее сын много работает, мать ему проведывать некогда, поэтому приходится выбирать между домом и сыном. Да и деньги лишними не бывают, а дом, хоть и справный, но свою копейку тоже требует, то крышу починить, то колодец почистить, то баньку подрубить, то дрова заготовить. Мы с ней посидели, чай попили, потом у нее в печи солянка подоспела. Она хорошая хозяйка, но…

— Что — но? — ревниво переспросила мужа Виолетта Павловна, предполагая, что хозяйка дома пыталась ухлестывать за ее Платошей.

— Не переношу сплетничать про женщин, — поморщился Платон Платонович. — Но она такая страшная, прямо как баба-яга. У меня в детстве книжка была с картинками, так Ольга Ивановна вылитая ведьма из сказки: мелкая, сухая, сгорбленная, нос крючком, глаза пуговками, волосы паклями, руки загребущие… Хромает, словно у нее и впрямь костяная нога! Я, когда ее увидел, оторопел, перепугался как в детстве, аж сердце затрепетало. А потом ничего, разговорился, присмотрелся, не Софи Лорен, конечно, но жить можно.

— Вы мне все рассказали? Ничего не забыли? — Анатолия совершенно не интересовала внешность продавщицы дома. Его интересовало то, что кушал пациент в тот день.

— Забыл! — воскликнул осененный Платон Платонович. — Склероз проклятый! Я забыл, что на обратном пути на станции покупал минеральную воду в бутылке. После солянки жажда мучила. Как она называлась? — напряг память Платон Платонович. — А! Вспомнил! «Святой Источник»!

— Ладно, приму к сведению вашу ценную информацию, — усмехнулся Анатолий, пожимая на прощанье руку пациента.

— Всего хорошего, — Ангелина поцеловала в щечку Виолетту Павловну и Платона Платоновича.

— Милый, — насела она на Анатолия в машине. — Выкладывай все начистоту. Мне совсем не нравятся эти тайны мадридского двора.

— Мне тоже, — задумчиво протянул Анатолий. — Но я сам еще не во всем разобрался. Пока у меня больше предположений, чем фактов.

— Сойдут и предположения. Только не тяни! — требовала Ангелина. — Говори!

— Понимаешь, меня насторожили симптомы, описанные Сергеем Семеновичем в истории болезни нашего фикусовода, — начал рассказ Анатолий. — Вроде бы все признаки гипертонического криза налицо: повышенное давление, чувство тяжести в конечностях, покалывание, онемение, головокружение, легкая тошнота, жар, чередующийся с холодом, мурашки на коже, чуть расширенные зрачки, брахикардия…

— Какая кардия? — не расслышала Ангелина.

— Бра-хи-кар-ди-я, — по слогам повторил Анатолий, — то есть редкое сердцебиение. Но…

— Что — но? — точь-в-точь как Виолетта Павловна спросила жениха Ангелина.

— Налицо и иные, не соответствующие гипертоническому кризу признаки. Сергей Семенович тщательно запротоколировал и разделил эти признаки на несколько пунктов: 1. Изменение визуального восприятия, то есть «расплывание» или «подвижность» поверхностей и предметов, необычное чувство цвета и формы, повышенное воображение. 2. Изменение слухового восприятия: повышенная чувствительность к звукам, искажение речи, ощущение «внутреннего голоса». 3. Изменение осязания и чувства тела, повышенная кожная чувствительность. 4. Изменение вкуса и обоняния. 5. Изменение мыслительной деятельности: расширение сознания, обострение ассоциативного мышления, интуиции, глубокие эмоциональные переживания. Воссоздание в мельчайших подробностях эмоционально значимых переживаний прошлого, включая рождение и даже внутриутробную жизнь с элементами мистического откровения и ясновидения.

— Неужели ты подозреваешь, что Платон Платонович принял какие-то наркотики? — как бывший профессиональный психолог Ангелина прекрасно знала, с чем соотнести такую симптоматику.

— И не просто наркотики, — заострил внимание Анатолий, — а галлюциногены или психотропные вещества.

— Вау! — Ангелина сунула в рот жвачку, чтобы перебить тошноту, возникшую после посещения больницы. — Хочешь? — она предложила мятные подушечки жениху. — Меня всегда мутит от запаха лекарства.

— Как правило, после приема галлюциногенов или психотропных веществ у людей в первую очередь изменяется восприятие окружающего мира. Усиливается периферическое зрение, по краям поля зрения обычно возникает некое движение, шевеление. Изменяется цветоощущение: цвета становятся более яркими и насыщенными. Ощущение перспективы также меняется: параллельные линии кажутся сходящимися, дальние предметы могут казаться крупнее близких. Примерно через час обострение в ощущениях достигает пика. При закрытых глазах в поле зрения возникают видения в виде калейдоскопических узоров, концентрических кругов, переливов цветов, замысловатых форм. Мышление претерпевает катастрофические изменения. Разрушается граница между внутренним «я» и внешним миром. Окружающие предметы оживают и приходят в движение. Логическое мышление отступает на задний план. Человек с трудом думает, бессвязно говорит и не может решить простейшую логическую задачу. При общении с другими людьми его реакция становится неадекватной. То есть других-то он понимает как прежде, но ответить внятно и разумно не в состоянии. В учебниках, научных трудах и книжках по психологии описаны переживания ужаса, витальной тоски, ощущения бессмысленности жизни, приступы беспричинной агрессивности. В итоге имеем случаи самоубийств и убийств во время приема препаратов и последующие несколько суток. Иногда, наоборот, человека беспричинно охватывает ощущение сверхсчастья, близости к Богу, неизъяснимого восторга. Примечательно, что эйфория, ну, скажем, присуща духу, а телу от этого ни холодно ни жарко. Да и аффекты, даже сильные, активными телодвижениями не сопровождаются, по крайней мере, в большинстве случаев…

— Хватит! Хватит! — Ангелина замахала руками и остановила Анатолия, оседлавшего свой любимый конек. — Я помню, что ты еще со студенческих времен бредишь и сходишь с ума по редким ядам, наркотикам и всяческой экзотической гадости, превращающей нормального человека в преступника, зомби или раба. Не нужно пичкать меня научными терминами. Мне это все равно ни о чем не говорит, а только нервирует. Лучше переведи все сказанное на человеческий язык, — попросила Ангелина, напуганная словами: неуправляемая агрессия, самоубийство, близость к Богу…

— Милая, я на девяносто девять и девять десятых процента уверен, что Платон Платонович попал в больницу из-за последствий приема галлюциногенных или психотропных препаратов, — растолковал Анатолий. — Сергей Семенович сразу после поступления пациента отметил несвойственные больным с гипертоническим кризом выражение восторга и счастья на лице Платона Платоновича. Обычно пациенты боятся последствий криза, а иначе, страшатся за свою жизнь. Они депрессивны, угнетены морально, а Платон Платонович нес какую-то ахинею про распустившиеся голубые фикусы, про покупку дачи на Луне и про жену, у которой на спине растут крылышки. Он беспричинно хохотал — как говорят наркоманы, «его на смех пробрало». И… — Анатолий выдержал многозначительную паузу, — Сергей Семенович сказал, что у Платона Платоновича наблюдалось сильнейшее сексуальное возбуждение.

— Про сексуальное возбуждение ты выдумал, — не поверила Ангелина. — Как всегда, хотел меня разыграть… Да?

— На такие темы я никогда не шучу. Клянусь, что говорил правду и ничего, кроме правды, — Анатолий выразительно постучал себя по левой половине груди. — Эта тема для меня святая. Пусть на меня обрушится кара бога Эроса со всеми вытекающими последствиями, если я тебе солгал, — он наклонился к невесте и поцеловал ее в уголок губ. — Поехали домой, а то я по тебе соскучился. Ты как вышла утром на кухню в розовом халате и в розовых тапочках, не женщина — ангел, вся такая нежная и цветущая, у меня аж зубы свело и в глазах потемнело. — Анатолий завел машину, не сводя с Ангелины голодного горящего взгляда. — Домой, да?

— Нет! — во весь голос закричала опомнившаяся Ангелина.

Анатолий с испугу разжал пальцы на баранке.

— С тобой все в порядке?

— Я забыла! Я такое узнала! — выпалила Ангелина. — Я узнала, почему Виктор Каррерас сбежал из апартаментов адвоката…

— Когда это ты успела? — Анатолий неуверенно улыбнулся, решив, что ее реплика — ответный розыгрыш.

— Пока ты беседовал с Сергеем Семеновичем, я завербовала нового секретного агента — бабу Зину, которая по совместительству работает уборщицей в той же больнице, куда доставили нашего Платона Платоновича, — отчиталась перед женихом Ангелина. Теперь пришла пора рассказа о сольном концерте бабы Зины и особенностях ее исполнения полюбившейся Виктору песни о черноглазой казачке.

Анатолий хохотал до колик в животе. От вибрации даже двигатель заглох.

— Ха-ха, — передразнила его Ангелина. — Мне тоже было смешно. И я бы не отказалась побывать на том концерте и даже наградила бы бабу Зину бурными продолжительными аплодисментами. Но где теперь искать Виктора Каррераса…

— Это я возьму на себя, — добровольно вызвался Анатолий. — У меня есть пациент, работающий в сети гостиничного бизнеса, для него выяснить местонахождение клиента — пара пустяков. Я сейчас же с ним свяжусь. — Анатолий набрал по мобильнику номер своего знакомого, но девушка с писклявым голосом доложила, что тот на совещании и будет после шестнадцати часов. — Вот и отличненько! Есть время вздремнуть. А если ты опоздаешь в агентство на пару часиков, я тебе наглядно продемонстрирую, что бог Эрос очень милостив ко всем эскулапам вообще и ко мне в частности.

— Думаешь, откажусь? — провоцировала его Ангелина. — И не надейся. Я дам тебе пару часиков и сама продемонстрирую, как милостива богиня Афродита ко всем агентам недвижимости и ко мне в частности. Поехали домой! Быстрее! — скомандовала она, намереваясь принять душ и снять с себя одежду, насквозь пропахшую больницей.

Два сердца бились в унисон в одной летящей на крыльях любви машине. Зеленая волна светофоров сопутствовала им, поощряя прекрасное стремление. «Ауди», превратившаяся в колесницу любви, не попала в пробки, избежала притаившихся в засаде гаишников и преодолела половину города за каких-то полчаса.

Анатолий припарковал машину под окнами Ангелины и ринулся в парадную.

— А сумки?! — вернула его назад невеста. — Открывай багажник и тащи все наверх!

— Может, попозже? — с робкой надеждой в голосе попросил Анатолий.

— Нет! Мне нужны мои вещи, косметика и одежда. Оставь только сувениры для девчонок, — распоряжалась Ангелина, в нетерпении постукивая ногой об ногу.

— С приездом, Ангелина Станиславовна! Доброго вам здоровьичка, Анатолий Дмитриевич! — услышали они за спинами голос соседки. — Дик! Стоять! Нельзя! Фу! — кричала она большущему, словно теленок, сенбернару, прыгнувшему с разбегу в раскрытый багажник «ауди». — Я ж тебя, нехристь непослушный! — тщедушная старушка нырнула вслед за собакой, болтая ногами в суконных ботах, но игривый сенбернар забрался вглубь багажника и задышал так, что машина закачалась, будто на заднем сиденье резвилась парочка любовников. — Вылезай! Тебе говорят! — старушка нащупала в густой шерсти ошейник, вцепилась в него обеими руками и потянула на себя со всей силой, на которую была способна в своем преклонном возрасте. — Раз-два, взяли, еще взяли! — дергала она лежащую собаку, словно бурлаки на Волге — застрявшую на мелководье баржу. — Сейчас я его вытащу, уже поддается, — успокаивала она Анатолия и Ангелину. — Раз-два, взя… — кожаный ошейник лопнул, старушка, не успев ойкнуть, выпала из багажника на обледенелый асфальт. — Чтоб тебя черти разодрали, мешок безмозглый! — ругала она своего упрямого питомца. — Помогите мне, пожалуйста, подняться.

Но Анатолий уже склонился над замученной домашним любимцем соседкой, подхватил ее под мышки и поставил на ноги.

— Кажется, я сломала ногу, — прошептала побледневшая женщина и, потеряв сознание, повисла на руках Анатолия.

— Только ее-то нам и не хватало! — пробурчал Анатолий и уложил обратно в багажник обмякшее старушечье тело. — Ангелина, — приказал он растерявшейся невесте, — залезь в машину, достань из аптечки нашатырь, валидол и стрихнин.

— Какой стрихнин? — опешила Ангелина.

— Для собаки, надо отравить это бесполезное, более того, зловредное существо, — объяснил Анатолий.

— Но здесь ничего из того, что ты просил, нет! — выкрикнула из салона машины Ангелина.

— И быть не должно! — рассердился врач. — По поводу стрихнина я пошутил! Ты слышала что-нибудь про черный юмор? Давай, тащи нашатырь и валидол! Быстрее, чего копаешься!

— В аптечке нет ни валидола, ни нашатыря, — повторила Ангелина. — Здесь вообще нет никаких лекарств!

— А что есть? — Анатолий почувствовал себя полным идиотом.

— Только презервативы, — краснея, прошептала Ангелина.

— Что? Что? — не расслышал Анатолий.

— Презервативы, — громче ответила она.

— Ты надо мной издеваешься? — он выпрямился в полный рост и грозно скрестил руки на груди.

Ангелина подошла к нему с раскрытой аптечкой и сунула под нос найденные противозачаточные средства в неимоверном количестве, всевозможных сортов и расцветок.

— Сдается мне, что это сокровище досталось нам в наследство вместе с машиной, — первой догадалась Ангелина. — Да, Голубев, силен! Хотя правильно, зачем ему таблетки, сие средство сразу от всех болезней спасает.

— Ну, Илюха! Я еще докопаюсь до истины. Если он по забывчивости одарил нас годовым запасом резиновых изделий, я его прощу, так и быть. Но если это его очередная хохма, опозорю перед всем миром. Я самолично надую все презервативы, вместо воздушных шариков, и украшу этой гирляндой вход в его ресторан! — Анатолий выбрал жестокий способ мести. — Пусть посетители посмеются над хозяином-недоумком!

— Как там наша старушка? — Ангелина застегнула аптечку, бросила ее обратно в салон машины и подошла к багажнику.

Глупый сенбернар замолотил хвостом, выметая наружу пыль. Ангелина чихнула, Дик раскрыл пасть и лизнул неосторожную дамочку, стерев огромным шершавым языком губную помаду, тональный крем и тушь с левой половины лица. Густая клейкая слюна покрыла нежную кожу, будто маска из замоченного для холодца желатина.

— Анатолий! — затопала ногами Ангелина. — У меня сейчас вся кожа облезет!

— Уйди, не мешай! — Анатолий отодвинул ее в сторону и дал чистый носовой платок. — Вытрись, а лучше сбегай домой и умойся. На собачью слюну нередко бывает аллергия, и лицо покрывается зудящей сыпью.

— Ой! — Ангелина кинулась в подъезд. — У меня уже вся кожа чешется!

— Это самовнушение. Вымойся теплой водичкой, а заодно принеси валидольчик, на всякий случай. Кажется, твоя соседка приходит в чувство. А я пока ее ногу прощупаю, — уже из багажника послышался его глухой голос.

Не дожидаясь лифта, Ангелина побежала наверх, отперла квартиру, сиганула в ванну, намылила лицо до ушей и корней волос дважды, даже щеткой потерла, ополоснула теплой и холодной водой, промокнула полотенцем и нанесла толстый слой питательного крема. Из зеркала на нее взглянула розовощекая молодая женщина с очумелыми глазами и растрепанными намокшими кудряшками.

Ничего не скажешь! Хороша! Фурия, а не сверкающий ангел, как в минуты нежности называл ее Анатолий. Кстати, что он просил принести из аптечки? Вроде бы валидол? Хотя какая разница: валидол, корвалол… В ее аптечке, как не ищи, кроме имодиума, который спасал от заставшей врасплох диареи, и анальгина, который вылечивал от всех остальных болезней, не было никаких лекарств. Зато имодиума валялось упаковок десять, столько же пачек анальгина и куча пластырей от мозолей. Ангелина покупала лекарства по пути, при первых симптомах расстройства желудка, головной боли или простуды, принимала одну-две таблетки, а потом за ненадобностью закидывала начатые пачки в аптечку. В ее набитой бумагами сумке не было места для лишнего, ей самой болеть было некогда, а менять образ жизни и место работы в ближайшее время она не планировала.

Ангелина позвонила в двери квартиры напротив. Соседский подросток Мишка, глянув в глазок, отпер дверь и зачем-то, без слов, сунул ей в руки градусник.

— Мишаня, валидол есть? — спросила Ангелина.

— Чё, кому-то плохо? — веривший в железное здоровье соседки, Мишка сразу сообразил, что лекарство нужно для постороннего человека.

— Ага, — кивнула Ангелина. — Давай, Мишань, подсуетись, а то бабка с сенбернаром помрет в багажнике моей новой машины. Этот теленок Дик заскочил в багажник, она за ним, потом вывалилась и, похоже, сломала ногу.

— Я мигом, — Мишка выхватил у Ангелины градусник, стремглав метнулся на кухню, загрохотал банками и склянками, выбежал с пузырьком корвалола, пачкой валидола и стаканом воды, скомандовал: — За мной! — и побежал вниз, перепрыгивая в кроссовках через две ступеньки. Ангелина в сапогах на каблуках поскакала за ним, рискуя свернуть шею. — Где бабуля? — осведомился у Анатолия Михаил, протягивая врачу воду и лекарства. — Как ее нога?

— Сильный ушиб, но перелома нет, — ответил Анатолий, отыскивая глазами Ангелину. — А ты чего, по моим стопам собрался? — врач имел в виду свою специальность, но Мишка понял его иначе.

— Нет, мне Ангелина не нравится. Она уже старая, как вы. Я в Светку бабкину влюблен. С пятого класса по ней сохну, а она меня считает хулиганом и прогульщиком, — поделился своим секретом Мишка. — Вы это… Когда бабка в себя придет, расскажите ей, что это я оказал ей первую помощь и принес лекарства. Хочу, чтобы Светка меня зауважала… А от уважения до любви один шаг. Нет, не зря я сегодня дома остался, — радовался своей прозорливости парень.

— Ах ты, поросенок паршивый! — накинулась на Мишку очнувшаяся бабка. — Ах ты, двоечник пустоголовый! Светку ему подавай! А это ты видел?! — бабка скрутила кукиш и сунула его под нос остолбеневшему парню. — Наша-то Светочка с первого класса на одни пятерки учится, а тебя, нехристя, на каждом родительском собрании чехвостят за неуспеваемость и неудовлетворительное поведение. — А зачем вы меня в багажник засунули, раз у меня с ногой все в порядке? — прицепилась она к Анатолию. — И валидол свой сами ешьте, — старушка выплюнула из-под языка таблетку, всунутую ей обеспокоенным врачом. — Я и без лекарств переживу вас всех вместе взятых! Ишь, сговорились, старый и малый: один к Гельке клеится, а другой мою Светку с пути истинного сбивает. Злыдни! Все вы мужики злыдни! А мы — женщины, со времен Адама и Евы за ваши грехи расплачиваемся!

Неизвестно сколько бы еще тщедушная старушка клеймила позором и проклинала подлое мужское племя, но из подъезда, ковыляя на каблуках, вышла Ангелина, запыхавшаяся от беготни вверх и вниз.

— Ах, Ангелина Станиславовна! — всплеснула руками внезапно подобревшая двуличная старушка. — Я вот тут Анатолия Дмитриевича благодарила за оказанную мне помощь. Он и ногу мою осмотрел, и валидольчик мне дал… Как же вам повезло, дорогая, что вы встретили такого заботливого мужчину. И какой из него муж получится — просто загляденье! Вот как бы мне еще мою собачку из вашей машины выманить… И что ему в вашем багажнике глянулось, сама не понимаю. Светка моя его в специальную школу для собак водила. Так там сказали, что у Дика особый талант разыскивать разные спрятанные предметы. Он, если что подозрительное найдет, должен лечь на это место и ждать хозяина. Нам даже предлагали продать его на таможенную службу, но Дик больно активно на кошек реагирует, да и Светочка в нем души не чает… А что у вас в сумочке, позвольте полюбопытствовать, — беспардонная старушка попыталась расстегнуть молнию на чужой сумке, но Дик оскалил зубы и зарычал.

— Мишка, у тебя дома стрихнин есть? — на ухо подростку прошептал Анатолий.

— Надо мамке позвонить на работу. Я не знаю, я только про сердечные в курсе, — виновато пробормотал парень.

— Этот слон передавит все мои сувениры, — со слезами в голосе жаловалась Ангелина. — Что я буду девчонкам дарить… Дик, Дикуля, хороший песик, иди ко мне, — манила его Ангелина, сюсюкая и причмокивая.

Непреклонный Дик грозно порыкивал и потряхивал квадратной головой.

— Что же делать? — паниковала старушка. — Может, милицию вызовем или службу спасения? У них есть снотворные пули, я по телевизору в передаче видела…

— Намордник нужно на такого зверя надевать, — подал бабке идею Мишаня. — И выгуливать на строгом ошейнике, а не на кожаном обрывке.

— Какой же ты жестокий, Мишка, — укорила его старушка. — Дику всего полтора года, он почти щенок, а ты его в строгий ошейник предлагаешь запихать.

— Ваш щенок весь двор затерроризировал, а на мою мать так тявкнул из-за угла, когда она с ночной смены домой возвращалась, что она сумку на асфальт выронила и бутылку водки разбила, — жаловался на проделки Дика Мишка. — С меня кепку осенью сбил, сжевал ее всю и обслюнявил, пришлось выкинуть.

— Ничего, — огрызнулась старушка, — без водки проживете. Будете меньше пить.

— У нас в семье никто не пьет! — вступился за мать Мишка. — А водку она на Новый год прикупила.

— А вчера ваш Дик сожрал кошку мадам Полосухиной, — осуждая беспредел, пошутила Ангелина, немного перефразировав реплику профессора Преображенского из «Собачьего сердца».

— Какой мадам Полосухиной? Из пятнадцатой квартиры, той, что недавно в наш дом въехала? — схватилась за сердце бабка. — У нее же муж большой милицейский начальник… Он же нас по судам затаскает!

— Нет! Он сказал, что пустит вашего Дика на польта для своей жены и дочери в качестве воротников вместо белок, — вошла в раж Ангелина.

— Я мигом, — Мишка забежал в соседнюю парадную и выскочил с мордастым котярой на руках. — Дик, фас!

Инстинкт выкинул сенбернара из багажника, и Дик, ломая заиндевевшие кусты, рванул за котом. Ангелина кинулась к сумке: так и есть, от лягушек и черепашек остались одни черепки. Старушка устремилась за собакой, угрожая непослушному питомцу болтающимся обрывком ошейника.

— Милая, — Анатолий приобнял невесту и захлопнул багажник с битыми сувенирами. — Да шут с ними! Купим для твоих девчонок какие-нибудь экзотические фиговинки в наших магазинах. Они же не эксперты, чтобы различать по предмету страну изготовителя и этническую принадлежность. Я могу поспорить, что они будут думать, будто ты специально для них привезла эти сувениры с Бали.

Ангелина грустно улыбнулась и включила сигнализацию на своей «ауди».

— Мишка, а как ты теперь к Светке подступишься? — переживал за влюбленного парня Анатолий. — Бабка ведь теперь про тебя наплетет ей небылиц всяческих.

— Все заметано, — гордо ответил Мишка. — Этот котяра — чемпион по бегу. Они с Диком от старухи оторвутся, и она собаку потеряет, а я — найду. Часика через два… Когда бабка одна домой припрется, а Светка из школы вернется. За то, что я верну ей Дика, она согласится сходить со мной в кино, — Мишкин рот растянулся до ушей в мечтательной улыбке.

— Ну ты и аферист! — восхитилась Мишкиной предусмотрительностью Ангелина.

— Мы не можем ждать милости от природы, так можно и состариться в одиночестве, — намекнул на незамужнюю соседку парень.

Анатолий подхватил вынутые из багажника сумки, кроме той, в которой покоились останки сувениров, Ангелина отвесила Мишке подзатыльник, они все вместе загрузились в лифт и разошлись по своим квартирам.

Еще в прихожей Анатолий напомнил любимой женщине о взаимной демонстрации милостей богини Афродиты и бога Эроса. Ангелина не возражала, но только после омовения под душем и уничтожения больничного запаха. С собой в ванную она взяла новое белье, подаренное Катей. Сама бы она никогда не купила комплект леопардовой расцветки, да еще отороченный черными гипюровыми кружевами. Но Катя настояла, уговорила, расхвалила и идущий подруге фасон, и ее возросшие до невероятных размеров очарование и сексуальность… И Ангелина сдалась, решив при первой возможности продемонстрировать свои прелести Анатолию.

Побрызгав за ушами, на сгибах локтей и на запястьях французскими духами, Ангелина облачилась в дорогое белье. Благодаря леопардовой расцветке она чувствовала себя опасной хищницей, вышедшей на охоту. Сунув ноги в лакированные туфли на шпильках, Ангелина на цыпочках прокралась в комнату, чтобы поразить насмерть заждавшегося Анатолия.

Но, увы… Любимец Эроса сладко спал на разобранном и застеленном диване. Его широкая грудь ровно вздымалась. Ангелина не стала его будить: Анатолию вечером заступать на ночное дежурство. Полюбовавшись на мужественное лицо жениха, Ангелина накинула прозрачный пеньюар и пошла на кухню варить кофе.

Она не обиделась, она знала, что он любит ее. Ангелина улыбнулась, обнаружив, что ее вполне устраивало то, что он рядом, что он принадлежит ей одной, что он спит в ее постели, и так будет завтра, и послезавтра, и всегда. Ее сердце переполнилось любовью: женской, материнской, вселенской. Она парила на крыльях своего созревшего чувства, будто чайка в потоках восходящего с земли воздуха.

Звонок в дверь вернул ее на землю. Ангелина открыла дверь. На пороге стоял Мишка. Он слегка смутился, увидев соседку в полунеглиже.

— А ты это… Еще ничего… И не такая старая, как я думал, — одобрил он. — Передай Анатолию. Я позвонил мамке на работу, она сказала, что стрихнина у нас нет.