Капкан для шоколадного зайца

Глава 10

Ангелину нисколько не удивил рассказ Леночки. Анатолий говорил, что одним из признаков последствия отравлений галлюциногенными или психотропными веществами является изменение мыслительной деятельности человека, включая расширение сознания, обострение ассоциативного мышления и интуиции, глубокие экспансивные переживания, воссоздание в мельчайших подробностях эмоционально значимых переживаний прошлого, включая рождение и даже внутриутробную жизнь с элементами мистического откровения и ясновидения. Вполне могло статься, что для Платона Платоновича легенда о Рюрике и его потерянном захоронении была источником эмоционального переживания с элементами мистического откровения.

Да мало ли кто о чем мечтает! В сущности, что Ангелине известно о прошлом Платона Платоновича, о его хобби и тайных пристрастиях? Только то, что он боготворил свою новую жену и разводил фикусы, пытаясь вывести какой-то новый морозоустойчивый сорт. Словом, все то, что он сам посчитал нужным ей сообщить. А оказывается, забытая легенда ни с того, ни с сего, взяла его за живое.

По дороге в больницу Платон Платонович, как умалишенный, твердил Леночке про сокровища, древние печати, арабские серебряные дирхемы, боевые топоры, гири, бусинки, перстни и странные камни с изображениями крестов, лиц и животных, найденных в огороде Ольги Ивановны. Однако по опыту общения со своими бывшими пациентами Ангелина знала, что, как правило, на пустом месте и на бесплодной почве подобные фантазии не развиваются.

А как красочно Платон Платонович описал внешность хозяйки дома Ольги Ивановны — страшная, прямо как Баба Яга из сказки: маленькая, сухая, сгорбленная, нос крючком, глаза пуговками, волосы паклей, руки загребущие. И хромоногая в придачу. Интересно, она и впрямь такая или это тоже плод болезненного воображения бредящего пациента?

Правда, в отношении наружности Ольги Ивановны у девчонок было единое мнение: страшна как смертный грех. Первое впечатление было ужасающее — выходит такая, и кажется, что смотришь голливудскую страшилку, снятую на фоне русской провинции, а точнее в местечке Елкино. Но кодекс агента недвижимости гласил: работа, работа и еще раз работа. Все замечания по поводу одежды, внешности, манер и возраста клиентов к делу не относятся, а бабьи сплетни пресекаются на корню. Поэтому Леночка взяла себя в руки, переборола животный страх и брезгливость, которые очень скоро рассеялись. Потому что при теснейшем общении с Ольгой Ивановной ее пугающая внешность очень быстро забывалась, а на первый план выходили выдающиеся душевные качества, радушие и хозяйственность одинокой пенсионерки. В ее доме с удобствами во дворе было чище, чем у многих в городских квартирах: ни паутинки, ни пылинки по углам, на столе свежая скатерть, занавески выстираны, тюль белоснежная, подзоры на кроватях накрахмалены до хруста. Полы застелены домоткаными дорожками, вокруг печки на полочках расставлены надраенные до блеска кастрюли и сковородки; никакого газа хозяйка не признавала и все кушанья готовила в экологически чистых условиях на дровах.

— Ты в Ольге Ивановне не заметила ничего странного? — спросила Леночку Ангелина.

Ангелина искала зацепку для объяснения поведения Платона Платоновича. Ведь не мог же он бредить выборочно и сочинять небылицы о захоронении Рюрика, а характеризуя хозяйку дома, быть абсолютно адекватным. Обычно белая горячка распространялась на все сферы поведения пациента, то есть глюки вторгались во все воспоминания и повествования без исключения.

— Странного? — переспросила Леночка, добросовестно перелистывая страницы памяти. — Нет, пожалуй. Нормальная тетка, помешана на чистоте и здоровом образе жизни. Дом продает, чтобы переехать в город к сыну.

— Внуков пугать, — хихикнула Римма Петровна. — Лучше бы сделала себе пластическую операцию.

— Зачем, — пожала плечами вмешавшаяся в разговор Катя. — Раз она до старости дожила с такой внешностью, значит, не переживает из-за этого.

— Что ты в этом понимаешь, пигалица сопливая?! — перекинулась на Катю Римма Петровна.

— Девочки, не ссорьтесь! — погрозил пальцем начальник. — Однако, если хотите знать мое мнение, Катя абсолютно права. Как в песне поется: «Красоту уносят годы, доброту не унесут»… — мурлыкая себе под нос незатейливый мотивчик, начальник удалился в свой кабинет.

Девчонки оставили его фразу без комментариев, так как ни для кого в коллективе не было секретом, что его жена не отличалась ни красотой, ни умом, а список ее достоинств состоял из одного пункта: капитал, опираясь на который ее предприимчивый супруг основал агентство недвижимости.

После того как все сливки с торта слизали, пирожки с капустой дожевали, сувениры раздарили, Ангелина посмотрела на часы. До вечера оставался вагон времени, и у нее возникла идея по-быстренькому смотаться в Елкино, чтобы лично пообщаться с загадочной Ольгой Ивановной и расспросить ее о сокровищах, якобы вырытых на огороде.

— Когда приезжает Татьяна? — поинтересовалась она у Кати.

— Не раньше семи вечера, при условии, что на границе очереди не будет, — Катька на лету ловила ее мысли. — Мы успеем. Поехали!

— А про Виктора Каррераса ничего не слышно? — забеспокоилась Ангелина — вдруг они с Катей срочно понадобятся Голубеву и Анатолию.

— Как умер, — кратко ответила Катя. — Мои бы слова да Богу в уши.

— Куда это вы собрались? — навострила уши бдительная Римма Петровна. — Мало вам приключения с Платоном Платоновичем. Я сразу предложила: в Елкино нужно ехать всем коллективом, желательно с милицейской поддержкой, на всякий случай…

— И бронетанковой бригадой в засаде, — закончила Леночка. — Оставьте вы свои менторские замашки, Римма Петровна. Не те нынче времена!

— Не слушаете совета мудрого человека, локти потом кусать будете, — ворчала Римма Петровна, убирая со стола остатки пиршества. — В этом Елкино какой-то аномальный разлом земной поверхности наподобие Бермудского треугольника. Поэтому там происходят необъяснимые события, а ваша Ольга Ивановна явно подверглась генной мутации, которая часто наблюдается в аномальных зонах. Смотрите, как бы вы сами после посещения Елкино не превратились в таких же красавиц с крючковатыми носами, загребущими руками и хромыми ногами. А сокровища в огороде — от лукавого, — пророчествовала Римма Петровна. — Бесы всегда искушают слабых духом и подбрасывают им злато и серебро, чтобы заманить в свои дьявольские сети.

— Ой, мне страшно! — взвизгнула Катя, прижимаясь к старшей подруге.

— Кончали бы вы, Римма Петровна, желтую прессу читать на ночь и детей пугать, а то, неровен час, сами заговариваться начнете. Вы вместо «Попутчика» и «Секретных материалов» лучше бы классическую литературу покупали, благо сейчас в книжных магазинах изобилие, можно подобрать чтиво на любой вкус, — посоветовала коллеге Ангелина. — Это я вам как бывший психолог рекомендую.

— Шли бы вы, — огрызнулась разобиженная Римма Петровна. — Какая нынче молодежь неблагодарная, все поперек норовят встрянуть, ни почтения, ни уважения…

— Не сердитесь. Я вам из Елкино шишек в подарок привезу, — пообещала Ангелина. — Для вашей икебаны. Поехали, Катерина, если ты не передумала!

Дипломатичная Ангелина сгладила мини-конфликт, на который напрашивалась ворчливая Римма Петровна, попрощалась с коллегами, и они вдвоем с Катей отправились в аномальную зону, прямехонько в логово коварной бабы-яги.

Раскрыв карту, Катя на правах штурмана руководила женским экипажем на черной «ауди». Выехав из города, Ангелина прибавила скорость, машина понеслась, как на крыльях. Катя включила приемник, «Отпетые мошенники» вместе с Агутиным пели о мчащемся на границу паровозе. У экипажа было боевое настроение, а предстоящий визит к Ольге Ивановне казался обычной встречей с обычным клиентом.

— И что ты обо всем этом думаешь? — начала беседу Ангелина.

— Теоретически это возможно, — авторитетно заявила Катя.

— Ты тоже любительница бульварных страшилок? — усмехнулась Ангелина.

— Причем здесь страшилки! — возмутилась Катя. — Существуют документы, подтверждающие этот исторический факт. У нас в школе даже создали отряд следопытов. Мы помогали в раскопках настоящим археологам.

— Аномальный разлом земной коры углублять? — подначила Ангелина.

— Нет. Мы искали следы захоронения Рюрика. Конечно, некоторые ставят под сомнение сам факт существования этого князя, но мы-то с вами просвещенные люди и помним, что о Рюрике упоминалось еще в «Повести временных лет», — блеснула эрудицией Катя. — Так вот, с восемьсот шестьдесят второго года государственным вече — высшим органом власти живших у истоков Волхова славянских племен — дабы прекратить разброд и шатания, был приглашен для исполнения судебных и правоохранительных функций скандинавский военный вождь Рюрик «с родом своим и верной дружиной». Он положил начало династии Рюриковичей, более семи с половиной веков управлявшей всеми русскими землями. Рюрик прибыл с братьями: Трувором, воцарившимся в Изборске, и Синеусом, воцарившимся на Белом озере. Но через два года братья умерли, и Рюрик стал полноправным хозяином земли русской. Больше летописец Нестор о нем ничего не говорит. За исключением того, что в восемьсот семьдесят девятом году Рюрик умер. Как и где — летопись умалчивает.

— Надо же! — восхитилась Катиными познаниями Ангелина. — И что же его могилу до сих пор ищут?

— В основном энтузиасты-любители с допотопными металлоискателями, школьные поисковые отряды и «черные археологи». Но «черным археологам» глиняных черепков и серебряных монет недостаточно, они быстро остывают и возвращаются на места боевой славы, к военным трофеям, пользующимся на рынке устойчивым спросом, — докладывала Ангелине Катя.

— Слушай! А что, если в огороде бабы-яги и впрямь похоронен Рюрик?! Представляешь, какое можно сделать историческое открытие… Вдруг Платон Платонович нашел какой-нибудь раритет, и у него от счастья временно помутился рассудок, а галлюциногены и психотропные вещества ни при чем… — предположила Ангелина.

— Вряд ли. Убитых воинов обычно хоронили с почестями и насыпали на их могилах курганы, чем знатнее воин, тем выше курган. А у огородов поверхность ровная, — скептически пояснила Катя. — Я же склоняюсь к версии, что Рюрик покоится в районе Передольского погоста на Новгородчине, а именно — в Шум-горе.

— Это почему же? — Ангелина втянулась в исторический экскурс.

— Шум-гора — уникальная сопка, не имеющая аналогов на территории Новгородской области. Ее высота тринадцать метров, диаметр около ста метров, она явно искусственного характера и имеет непривычную для этих мест двухъярусную конструкцию. Десяток сопок, что окружают Шум-гору, не идут с ней ни в какое сравнение. Существует легенда, что именно в районе Передольского погоста, в деревне Подгорье сложил голову в жестокой битве легендарный Рюрик. И, мол, когда весть о его гибели дошла до дяди, норвежского конунга, тот выслал дружину для организации похорон, якобы именно в Шум-горе.

— Катя, но мы же перешагнули из двадцатого века в двадцать первый! Неужели у современной науки нет методов для сканирования внутренностей этой самой горы, — взбунтовалась против недогадливости ученых Ангелина.

— На это денег куча пойдет, а результат может оказаться нулевым. Наши предки хоронили своих вождей после ритуального сожжения, собирали прах в глиняные горшки или матерчатые мешочки. Подобная традиция была и у скандинавских князей того периода, — делилась своими знаниями Катя. — После окончания школы я прочитала в газете, что осенью две тысячи второго года какое-то Санкт-Петербургское НИИ провело георадарные исследования Шум-горы — уточняли ее географическое положение, размеры, структуру, выясняли вероятность существования внутренних полостей. Ну вот, и теперь точно известно, что поверхность сопки имеет ступенчатую структуру, как у пирамид, снаружи выложена она кусками известкового плитняка, который вбит в грунт склонов. Издалека сопка должна была казаться идеально белым двухъярусным сооружением. Но сейчас поверхность заросла дерном. Шум-гора является самым высоким искусственным сооружением в Европе и сопоставима по размерам с «королевскими курганами». Георадар должен был показать, есть внутри сопки признаки древнего захоронения — пустоты или полости — или нет. Исходя из полученных данных, поставленная цель была фактически достигнута. Ученые выявили какие-то аномалии по периметру, на террасе и в основании кургана. Внутри обнаружили разные почвенные образования, крупные полостные зоны, туннели и проходы, образованные сдвинутыми перекрытиями из плит. Видимо, в ближайшее время исследования будут продолжены. Разграблению сопка не подвергалась. Местным искателям приключений она не раскрыла своих секретов, поскольку на метровой глубине выложена каменными плитами. В километре выше по течению, на берегу реки Луги, была найдена каменоломня с остатками гранитных блоков. Готовые изделия сплавляли по реке на плотах. Это подтверждается находками блоков на берегу у каменоломни и около подножия Шум-горы. Говорят также, что строительство кургана организовал Вещий Олег, который по одной из исторических версий относился к касте жрецов. Так это или нет, но на вершине обнаружили камни с гальдрастафом легендарного князя Рюрика. Шум-горе приписывали много мистических свойств. Местные жители всегда считали, что курган имеет магическую силу. В тот день, когда группа исследователей и ученых поднялась на вершину, ясное небо в течение нескольких минут затянули грозовые тучи. А когда из земли был извлечен первый камень, подул сильный ветер и пошел проливной дождь. Жители соседней деревни, помогавшие на раскопках, крестились. Шум-гора не хотела расставаться с загадочными камнями. Но ученые оказались не склонны к мистицизму и продолжили работу.

— Катенька, просвети, пожалуйста, темную женщину, что значит слово гальдрастаф, которое ты упомянула, — Ангелину больше интересовали исторические факты, а не фантасмагорические отклонения.

— Вас тоже захватила древняя история, — обрадовалась Катя. — Лично я читаю книги на эти темы, точно остросюжетные детективы. Вы знаете, что еще с древних времен сильные мира сего имели свои магические знаки, в которых зашифровывались имена. Эти символы назывались гальдрастафами, а их изображение напоминало плетеную магическую ветвь. Считалось, что гальдрастаф был не только своего рода «удостоверением личности», но и служил амулетом, который отводил от своего хозяина злую силу и приносил удачу на полях сражений. В основе многих гальдрастафов лежал греческий крест — фигура простой формы с концами равной длины. Еще в дохристианские времена крест использовался в самых разных значениях как символ бога дождя, бога солнца, для обозначения элементов, из которых сотворен мир: земли, огня, воздуха, воды. Возможно, что и Рюрик имел свой гальдрастаф, который обнаружили исследователи на камне, извлеченном из Шум-горы. Найденное изображение содержит в себе знаки «I» и «S», обычно обозначающие атрибуты королевской власти. «I» имеет утолщение в верхней части и представляет собой изображение копья, которое использовалось и в магических процедурах, и в коронационных церемониях. «S» означает трон, который римляне называли solidum. Еще одной характерной чертой составления магических знаков было то, что одна буква могла нести двойной смысл. По одной из версий, буквы «S «и «I» могли читаться как «победа» и «смерть». В рунической письменности те же знаки обозначали Солнце, символизирующее победу, и лед — символ смерти. Лозунг римских легионеров «победа или смерть» был, вероятно, знаком и Рюрику. Воинственность древнего князя подтверждалась тем, что в гальдрастафе лучи креста напоминали букву «Т», означающую имя скандинавского бога войны Тора, культ которого господствовал в то время среди викингов.

— Дорогая! — Ангелина посмотрела на Катю округлившимися от удивления глазами. — Да ты просто ходячая энциклопедия.

— Нет, что вы, — засмеялась польщенная таким комплиментом Катя. — Я же говорила, что у меня феноменальная зрительная память. Я накрепко запоминаю все, что когда-то читала или видела. Преподаватель художественной школы считала меня уникумом и обливалась горючими слезами, когда я бросила занятия рисованием. Мне прочили славу художницы, — кокетничала Катя.

— Художников сейчас пруд пруди, — поморщилась Ангелина. — А с твоими данными впору служить в разведке. Ты же легко сможешь выучить несколько иностранных языков, запомнить сотни лиц на фотографиях, проштудировать кипу нужной литературы…

— Нет, нет, — смеясь, отказывалась Катя. — Я очень люблю детей! Мне бы в педагогический поступить.

— Вот так всегда! — про себя рассуждала Ангелина. — Одни землю носом роют, чтобы чего-то достичь, а другие в эту же землю закапывают подаренные Богом таланты.

За увлекательной и познавательной беседой Ангелина чуть не проскочила указатель на Елкино. Свернув с шоссе на ухабистую проселочную дорогу, путешественницы углубились в сторону на девять километров. Перепрыгивая через незаасфальтированные и не засыпанные гравием или песком стыки бетонных плит, «ауди», наконец-то, доползла до небольшого поселка, раскинувшегося по берегам еще не замерзшего озера. Даже зима, оголившая кроны деревьев и кое-как укрывшая землю рваными снежными половиками, не могла испортить очарование этого уголка.

Слякотные лужи подернулись ледяной корочкой, кажущейся розовато-оранжевой под лучами низкого закатного солнца. Несколько домиков, стареньких, с покосившимися заборами, казались нарисованными на фоне заросших молодым ельником пригорков и серебристой ряби озерной воды. Стекла слепили глаза, отражая закатные лучи солнца. Ангелина приставила к лицу руку, пытаясь рассмотреть, кто в домике живет. Но жители лубочного Елкино словно попрятались, недовольные вторжением непрошеных гостей. Путешественницам было некогда любоваться пейзажем. Зимой темнеет рано. Не успеешь оглянуться, как дальше носа уже ничего не видно. А прыгать в темноте по раздолбанным плитам проселочной дороги — опасное развлечение: не только машину можно угробить, но и самим шеи свернуть. Ангелина решительно направилась к ближайшему дому, похрустывая заиндевевшей травой. Ее шаги гулко разносились в мертвой тишине и, подхваченные соскучившимся по работе эхом, взмывали над озером и терялись где-то на середине. Ангелина протянула руку, чтобы толкнуть калитку, но тут, будто в сказке, на ее пути возникла баба-яга, то бишь Ольга Ивановна.

Ангелина вздрогнула не столько от испуга, сколько от неожиданности. Как старушка могла так бесшумно подкрасться? Конечно, при ее птичьем весе теоретически и порхать можно, но люди, как известно, передвигаются по земле, а под ее ногами не хрустнула ни льдинка, ни травинка.

В фильмах ужасов часто появляются особые персонажи, охраняющие запрятанные сокровища или гробницы. И вот один предстал перед путешественницами во всей ужасающей реальности. От этой сгорбленной, кособокой фигурки веяло леденящей кровь жутью. Ангелина застегнула молнию на куртке, натянула сползшую на макушку шапочку и засунула руки поглубже в карманы.

— Вы часом не заблудились? — голос Ольги Ивановны оказался на удивление певучим и ласкающим слух.

— Вообще-то нам нужно в Елкино. Мы покупатели, приехали посмотреть дом, — Ангелина совладала с волнением и решила не выдавать истинную цель их с Катей визита, чтобы провести разведку боем. — В агентстве недвижимости нам сказали, что здесь продается большой дом, а хозяйку зовут Ольгой Ивановной. Не подскажете нам, где она живет?

— Я — Ольга Ивановна, — баба-яга подняла голову: у нее и впрямь был длинный заостренный крючковатый нос, как описывали Платон Платонович и девчонки. — Так ведь на дом вроде бы уже нашелся покупатель… Три дня назад приезжал один старичок, ему все здесь понравилось, и он поехал прямиком в агентство документы подписывать. Или передумал? — глаза старухи хитро сощурились, в них блеснул зловещий огонек.

— Жена его передумала, — соврала Ангелина. — У того старичка оказалось больное сердце, не до покупок ему, здоровье нужно поправлять. Он в больнице лежит с гипертоническим кризом.

— Надо же, — сокрушалась баба-яга, — а на вид такой крепкий. По дому бегал, как заведенный, и все мне про фикусы рассказывал. Я ведь такого цветка сроду не видывала.

— Как похолодало к вечеру, и ветер такой пронизывающий, — Ангелина съежилась и подняла воротник куртки. — Можно дом посмотреть, а то я в сосульку превращусь.

— Пожалуйста, пожалуйста, — засуетилась Ольга Ивановна. — Пойдемте, мой дом крайний, вон тот — самый большой.

Ангелина махнула рукой, подзывая Катю, и подмигнула ей, чтобы та ничему не удивлялась.

В доме и вправду царила почти стерильная чистота: печка выбелена, кастрюли и сковородки вычищены, занавески накрахмалены, только обои на стенах были разномастными, хоть и дорогими, будто избу оклеили остатками полотнищ после чьего-то евроремонта. Ангелина осматривалась, но ни пучков заговоренных трав под потолком, ни сушеных гадов в склянках, ни каких-либо других колдовских атрибутов, указывающих на то, что Ольга Ивановна занималась изведением всего живого, не обнаружила.

— Может, чайку? — предложила хозяйка.

Ангелина мялась, но Ольга Ивановна уже расставляла на столе чашки, вынула из буфета сахарницу и конфетницу. Вода в электрическом чайнике закипала, а Ангелина ждала, какую заварку нальет в чашки радушная хозяйка. Памятуя о случившемся с Платоном Платоновичем, Ангелина намеревалась под любым предлогом отказаться от чаепития, если у нее возникнут сомнения относительно качества заварки. Но Ольга Ивановна разложила по чашкам одноразовые пакетики «Липтона» из обычной желтой картонной коробки.

— Присаживайтесь, — пригласила она Катю и Ангелину. — В ногах правды нет. Посидим, поговорим, чайку попьем. — Вода вскипела, чайник отключился, и Ольга Ивановна разлила по чашкам булькающий кипяток. — Я смотрю, вы обе такие молодые. Вам не скучно будет в этакой глухомани?

— Я не для себя дом покупаю, а для младшей сестры, — сочиняла Ангелина. — Катюша, — она кивнула головой на юную подругу, — увлекается историей и археологическими раскопками. А где-то здесь, как гласит одна из версий легенды о Рюрике, закопан его золотой саркофаг. Катюша с друзьями будет здесь все лето в земле ковыряться, а мне так спокойнее: и она при деле, и мне никто работать не мешает. — Ангелина бросила на старуху беглый взгляд, и ей показалось, что Ольга Ивановна занервничала.

— Кто такой умный наплел вам про Рюрика?! — возмутилась баба-яга, приглаживая растрепавшиеся седые пакли. — Вот и тот старик нашел в огороде какие-то булыжники, черепки от разбитой кринки и полусгнившую лошадиную сбрую, а счастлив был, будто клад отыскал. Я ему говорила русским языком, что мы все Елкино за столько лет перекопали вдоль и поперек, но никаких сокровищ сроду не видывали.

— Ну, люди разные бывают, у каждого свои странности, но поисками сокровищ сейчас занимаются все — от мала до велика. Мода, видите ли, такая, — поясняла Ангелина.

— А вы, бабушка, лучше не разочаровывайте покупателей, — подсказала Ольге Ивановне Катя. — Купим мы дом или нет, это мы еще с сестрой обсудим. Но мой вам совет, рассказывайте всем про диковинные находки и намекайте на легенду о Рюрике. От этого цена дома может повыситься.

— Сильно? — при упоминании о деньгах в глазах Ольги Ивановны сверкнули хищные огоньки.

— Думаю, процентов на двадцать-тридцать, а если до весны потерпите с торговлей, то и до пятидесяти дорасти может, — дала профессиональную консультацию Ангелина. — Но для этого вам нужно снять дом с продажи и отказаться от услуг агентства недвижимости.

— Да… — размышляла Ольга Ивановна, подсчитывая в уме прибыль.

— А мне ваш дом нравится, — порадовала ее Катя. — Он большой, но уютный. И совсем не старый. А сколько у вас соток земли? Десять?

— Пятнадцать, — без энтузиазма ответила баба-яга. — Но я вас обманывать не собираюсь: никаких сокровищ на моем участке нет. Да и на других тоже! За это я вам ручаюсь.

— Бог с ними, с сокровищами! — отмахнулась Катя. — Мне здесь и природа нравится: тихо, зелени много, озеро рядом. Я обожаю рыбу ловить. Знаете, японцы утверждают, что рыбалка продлевает жизнь, и время, проведенное за рыбной ловлей, Бог не засчитывает в прожитые годы.

— И рыбы здесь нет! — буркнула Ольга Ивановна. — На другом берегу консервная фабрика, так они все отходы в озеро сливают, и летом здесь такая вонь, хоть противогаз надевай!

— Как же вы здесь живете? — удивилась Катя.

— Кто где родился, тот там и сгодился, слышали такую поговорку? — поучала их уму-разуму баба-яга. — Жаль дом бросать. Дома без хозяев быстро разваливаются…

— Странно все это, — думала Ангелина, попивая чай. — Обычно продавцы из кожи вон лезут и расхваливают свой товар на все лады. А эта кикимора либо от старости рассудком тронулась, либо совсем не заинтересована в продаже дома. Однако при упоминании о деньгах глазки у нее разгорелись, как у лисы на виноград.

— Я вас оставлю на минутку. Схожу в сарай за дровами, а то печка почти прогорела. — Ольга Ивановна проворно вышмыгнула из комнаты.

— И что ты обо всем этом думаешь? — спросила Катю Ангелина, едва за старухой закрылась дверь.

— Крэйзи, — ответила Катя и покрутила пальцем у виска. — То есть сумасшедшая.

— Или чересчур хитрая, — предположила Ангелина.

— А может, она так развлекается? — смекнула Катя. — Я в каком-то фильме смотрела, так там одинокая женщина давала в газету объявления об обмене квартиры, а сама, таким образом, знакомилась с мужчинами, разъезжающимися со своими женами. В такой глухомани у кого угодно крыша от тоски поедет. У нее ведь ни радио нет, ни телевизора.

— Все может быть, — философствовала Ангелина. — Как говорят, каждый по-своему с ума сходит.

Ольга Ивановна вернулась быстро, принесла два полена, сунула их в печь, и Ангелине показалось, что воздух стал зыбким и наполнился каким-то неуловимым пьянящим ароматом. Ей вдруг захотелось смеяться, подозрительность растаяла, точно первый снег, тело как будто полегчало, даже аппетит ни с того ни с сего разыгрался.

— Не хотите ли поужинать со мной, гости дорогие? — Ольга Ивановна вынула на ухвате из печи пузатый горшок. — У меня как раз солянка поспела. Не побрезгуйте. Чем богаты, тем и рады.

— Ой, я с удовольствием, — у Ангелины от запаха солянки слюни потекли. — Я такая голодная, словно век не ела.

— А ты, девонька? Поешь с сестрой за компанию, — предложила старуха Кате.

— Ладно, — согласилась та, чтобы не обидеть старуху. — Только чуть-чуть, мы так сытно позавтракали, что у меня живот еле в брюки поместился.

— Да какой там живот! Ты ж худа, как камышинка высохшая, — причитала старуха, накладывая Кате порцию побольше. — Вот сестра твоя — будто яблочко наливное. В самом соку: ни прибавить, ни убавить, — нахваливала она смеющуюся Ангелину. — Кушайте, девоньки, кушайте! — приговаривала она. — Такую солянку вам нигде больше не приготовят!

Сама же Ольга Ивановна любовалась на гостей, по-королевски восседая на обитом дерматином табурете.

— Очень вкусно! — Ангелина оценила старухину стряпню. — А тебе не понравилось? — поинтересовалась она у ковыряющейся в еде Кати.

— Я грибы не люблю! — призналась Катя. — Мы с тетей Лизой не роскошествовали, когда вдвоем жили. Картошка своя была, грибов в Псковской области навалом. Так я солянкой, жареными грибами, грибным супом, солеными и маринованными грибами впрок до конца своих дней наелась.

— А я даже не поняла, что солянка с грибами, — хихикала Ангелина. — У Катеньки отменный кулинарный талант, она так мастерски готовит, пальчики оближешь!

— А вы какие грибы в солянку кладете? — попросила поделиться рецептом Катя. — Вкус немного необычный, будто кислинка легкая.

— Так это, — залопотала старуха. — Разные. Они ж сушеные, кто их теперь разберет. А кислинка от сметаны. Какая ж солянка без сметаны! — Ольга Ивановна убрала тарелки, смахнула со стола хлебные крошки и посмотрела за окно. — Темнеет, однако, — намекнула она на то, что гости и так уж слишком засиделись. — Я за вас переживать буду. У нас дорога плохая, только засветло и доехать-то можно. А в темень к нам никто не рискует соваться.

— Ангелина, поехали, — заторопилась Катя, глядя на отблеск заходящего солнца.

— Да, нам пора! Спасибо за все, Ольга Ивановна, — Ангелина расцеловала старуху как родную.

— Прощайте, девоньки, — помахала им с крыльца баба-яга.

— Странная деревня, — поделилась своими наблюдениями Катя, едва они выехали из Елкино, и машина запрыгала по бетонным плитам.

— Почему? — недоумевала Ангелина. — Деревня как деревня, такая же, как и сотни других. Поверь мне, Катюша, я их столько объездила.

Ангелину охватила безудержная веселость, и ей захотелось частью своего прекрасного настроения поделиться с подругой, чтоб и Катя перестала печалиться и поняла, что жизнь, не смотря ни на что, хороша и прекрасна.

— И все же деревня странная, — упорно настаивала на своем Катя.

— Это ты, Катька, странная. То тебе солянка не нравится, то деревня…

— Разве ты не заметила, что ни в одном доме, кроме хозяйкиного, не горел свет, — растолковывала Катя.

— Ну и что?! Люди спать легли или на электричестве экономят, — смеялась Ангелина над Катькиными наблюдениями.

— Для сна еще рановато, — не сдавалась упрямая Катя. — Вот у нас в Псковской каждый вечер семьи собирались около телевизора, сериалы смотрели. Это даже традицией стало. Идешь по улице домой, вокруг темно, а окна светятся: то от лампочки, то от телевизора. На душе приятно, разглядываешь, какие у людей на подоконнике цветочки стоят, какие занавесочки висят. А в Елкино окна безжизненные, будто там все вымерли и, кроме Ольги Ивановны, других жителей нет.

— Ну и придумщица ты, Катюха! Таких ужасов на меня нагнала, а еще трусихой себя называла, — Ангелина корила юную подругу, улыбаясь до ушей. — Ишь, солянка у нее с легкой кислинкой! — передразнила она мнительную девушку.

— И солянка с кислинкой! — взъерепенилась Катя. — Я все грибы на вкус распознать могу, а тех, что в этой солянке были, не знаю!

Ангелина хохотала, глядя на серьезное, раскрасневшееся в борьбе за справедливость Катино лицо.

— Ой! — она вытерла слезящиеся от смеха глаза. — Ну и уморила же ты меня. И не помню, когда я еще так веселилась!

— Вот и я не помню, — подтвердила Катя. — Мне кажется, что ты как-то странно себя ведешь.

— Да что ты все талдычишь: странно да странно! — Ангелина захотела прикрикнуть на Катю, но вместо крика из горла послышалось клокотание и смех, будто квохтанье снесшейся курицы. — Ой, что-то у меня лицо расплылось, и зеркало шевелится, — напугалась она, мельком взглянув на себя в зеркало. — Вот смехотура! — Ангелина тут же расхохоталась, машина завиляла, рискуя свалиться с бетонных плит. — Катя, разве ты не видишь, какой вокруг необычный лес: деревья красные, снег желтый, а небо в клеточку… — заливалась хохотом Ангелина.

— Ты шутишь? — Катя еще надеялась, что подруга, заразившись страстью к дурным шуткам у Анатолия и Ильи, разыгрывает ее.

— А деревья-то шевелятся и изгибаются, а вон та красная береза по кочкам запрыгала, как заяц. А сосны шепчут что-то, вот только слов разобрать не могу, — давилась от смеха Ангелина, глядя на Катю расширенными глазами.

— Ангелина, останови машину! Я в туалет очень хочу, — попросила Катя. — Скорее, а то я описаюсь.

— Солянка была с кислинкой, — насмехалась над подругой Ангелина. — Далеко не уходи, а то береза на тебя напрыгнет. Здешний лес не любит чужаков.

— Я мигом, — Катя вылезла из машины и выдернула ключи из замка зажигания.

«Ауди» заглохла, но за весельем Ангелина этого не заметила.

Спрятавшись за первой же елкой, Катя набрала номер Анатолия и рассказала ему про случившееся с Ангелиной.

— Боже мой! — заволновался Анатолий. — Все сходится, все сходится! Слушай меня, девочка. В твоих руках ваша жизнь. Вытаскивай ее из-за руля, садись сама, но веди машину осторожно, не как в аэропорту. Медленно, на малой крейсерской скорости ползи к городу прямиком в мою больницу. Я буду вас ждать. Ты все поняла? Повтори!

Катя слово в слово повторила наказ Анатолия и пообещала, что не будет гнать машину, а поедет аккуратно. Она не поняла, что значила его реплика: «Все сходится, все сходится!», но переспрашивать не стала, решив, что сейчас этому не время и не место. Если Анатолий так встревожился и назначил встречу прямо в больнице, значит, Ангелининой жизни грозила опасность. Катя бегом вернулась в машину, попросила у смеющейся подруги разрешения порулить, села на водительское место, попыталась сосредоточиться и, уняв дрожь, поехала в город.