Капкан для шоколадного зайца

Глава 12

При виде лужицы крови, вытекшей на пол из разбитого носа владельца «мерседеса», Катя побледнела. Ее, похоже, начало тошнить. Она зажала руками рот и замычала. Сообразительная медсестра показала ей на двери туалета. Катя, как ошпаренная, понеслась по коридору, лавируя между дефилирующими больными.

— Ну вот! — порадовался за нее Анатолий. — Теперь не нужно делать промывание желудка.

— Я же говорил, что она трусишка, крови ужасно боится, даже не может мясо отбить, — улыбнулся Илья.

— Женщины — слабый пол, что с них возьмешь, — снисходительно покачал головой сержант Николай Егорович.

— А это правда, что она напала на нашего паразита и отняла у него «мерседес», угрожая оружием? — спросили телохранители. — Он, пока мы его до города волокли, нам все уши прожужжал про то, как две обдолбанные наркоманки спровоцировали аварию, а когда он справедливо затребовал с них компенсацию за поврежденную машину, одна из них, — телохранители синхронно ткнули пальцами вслед убежавшей Кати, — выхватила из кармана миниатюрный дамский кольт и конфисковала его тачку.

— Ну разве ж она может кого-то обидеть, — укорил их Голубев, втайне гордясь Катиными похождениями и ее растущей, как на дрожжах, славе. — Она везла в город заболевшую подругу и очень торопилась доставить ее в больницу. Внезапно подруге стало хуже, и Кате пришлось остановиться на обочине, а ваш жлоб, не соблюдавший дистанцию, врезался в бампер их «ауди». А по гаишным правилам, сами знаете, кто сзади, тот и виноват. Ну ваш ухарь, судя по нимбу над головой, не иначе Бог и царь. Ему правила не указ. Он увидел, что за рулем женщина, что ее подругу выворачивает на обочину, да и прицепился к ним, дескать, обкурились или пьяные. Оскорблял их последними словами. Катя ему по-хорошему предлагала страховщиков вызвать или в городе разобраться, а он ключи из «ауди» вырвал и к машине их не подпускал, самосудом грозил. Тут Катька вспомнила, что накануне припрятала от меня зажигалку. Что ей оставалось делать, посудите сами: подруга нуждается в срочной медицинской помощи, а этот красавец над ними изгаляется.

— Да его за это убить мало! — хором закричали телохранители и сержант Николай Егорович.

— Тогда б я точно без жены остался — посадили бы мою террористку, — заявил Голубев. — А Катюха, молодец, не растерялась, вынула из кармана зажигалку и напугала вашего смельчака до одурения. В «ауди» и раньше барахлил замок зажигания, а он, наверное, когда ключи выдергивал, перестарался и совсем замок добил. На своей машине Катя уехать не смогла, пришлось воспользоваться красным «мерседесом». А, кстати, как вы нас отыскали? Она оставила ему визитную карточку моего ресторана и пообещала возвратить машину в целости и сохранности. Мы с женой свое слово держим, машину собирались вернуть, но вы нас, каким-то загадочным образом, опередили.

— Чего тут загадочного, — пробасил телохранитель. — Он позвонил тестю, наплел тому о разбойном нападении, шеф выслал нас на помощь. Мы приехали, а наш цуцик в машине колотится. Он же в тачках ни хрена не разбирается, зажрался так, что даже пепельницы за собой не вытряхивает. Ну, мы «ауди» прицепили на буксир, потащили в контору шефа, проезжаем мимо больницы, а он как завопит: «мерседес» угнанный заметил. Вы бы видели, с какой скоростью он по этажам носился, мы аж перепрели все, бегая за ним, пока он на обидчицу не наткнулся.

— Ну, теперь все! — добавил второй телохранитель. — Наше терпение лопнуло! Сам шеф, а он крутышкин еще тот, такого себе не позволяет. Он-то знает, что с людьми, от которых зависит его жизнь, нельзя обращаться как с последней скотиной.

— Только вы это, доктор… — замялся первый охранник. — Подтвердите, если что… Шеф, хоть и справедливый мужик, но мало ли что, они какие-никакие, но все же родственники…

— О, я подтвержу с превеликим удовольствием! — наконец-то и Анатолию представилась возможность поквитаться за Ангелину. — Вот вам мои координаты, — он записал на бланке рецепта рабочий телефон, домашний и даже номер сотового. — Звоните в любое время. Всегда рад оказать помощь в борьбе за восстановление справедливости. А вам, мужики, если что, и врачебную помощь окажу: залатаю, подлечу, продиагностирую. Пойдемте, я вас выведу через служебный вход, чтобы никаким вахтершам на глаза не попадаться.

— А это кто тут кровищи напустил, а?! — вставив руки в боки, разоралась уборщица. — Я только-только надраила полы, так нет, опять нагадили. Анатолий Дмитриевич, — воззвала она к врачу. — Ну скажите, за что мне такое наказание…

— Все-то ты в трудах, Карповна, все в трудах, аки пчела, — похвалил ее Анатолий. — Без тебя, родная, мы б грязью заросли.

— Это уж точно! — авторитетно изрекла Карповна. — Не много дурочек найдется, драить эту вечную грязюку за мизерную зарплату. Ну, признавайтесь, — строго глянула она на мужчин, а пуще всех на Голубева. — Кто нагадил и за собой не подтер?!

— Да это вон тот, который на полу в наручниках сидит, — Анатолий сдал мужика с потрохами. — Но ты к нему близко не подходи, — предупредил он замахнувшуюся было шваброй Карповну. — Он не в себе. Спасибо добрые люди рядом оказались и остановили его, не то бы он все отделение разнес.

— Ах он изверг какой! — разахалась уборщица. — А на вид интеллигентный, вон как от него одеколоном разит, прям как от моей внучки. Ну и опасная у тебя работа, Анатолий Дмитриевич, за каждым глаз да глаз нужен.

— Золотое сердце у тебя, Карповна, — заливался соловьем Анатолий, — выпроваживая на черную лестницу телохранителей. — А вы меня подождите, я мигом, — наказал он Голубеву и сержанту Николаю Егоровичу.

— Неужели ваша жена и в самом деле решилась на такой поступок?! — не верилось сержанту. — Надо же, никогда бы не подумал, что такая хрупкая девушка способна дать отпор такому здоровому кабану. И поделом, а то некоторые так распоясались, вообразили, что им все дозволено, даже женщин уважать перестали. Какой позор!

— Понимаешь, Колян, Катя отнюдь не агрессивна, — оправдывал жену Голубев. — Но у нее с Ангелиной очень теплые, почти сестринские отношения. А в этом злополучном Елкино они попали в переделку. Я ведь тебя для того и вызвал, чтобы заручиться поддержкой представителя закона и пресечь преступные действия отравительницы.

— Так, так, — бдительный сержант почуял аромат жареных фактов. — С этого момента попрошу поподробнее, я записываю. — Он раскрыл милицейский планшет и вынул чистый бланк протокола.

— Пусть Катерина сама все расскажет, — остановил его Илья. — Дело-то нешуточное. А вон и она возвращается.

Побледневшая Катя плелась по коридору, поддерживаемая за плечи заботливой медсестрой.

— Все ко мне в кабинет, нечего тут диспут устраивать, — распорядился вернувшийся Анатолий. — Там мы Катюшу на диванчик уложим, пледиком накроем, чтобы ее не знобило, чайку для нее крепенького заварим и обо всем потолкуем. А ты, Ирочка, иди, пациенты ждут, — наказал он старшей медсестре в аппетитно хрустящей накрахмаленной шапочке. — И не забудь, пожалуйста, заглядывай почаще в палату к Громовой. Если какие изменения в самочувствии наметятся, сразу мне докладывай без стеснения.

Ирочка кивнула и побежала по своим делам. Ее белый халат был ослепителен, у белых кроссовок даже подошва была белоснежной, а сама Ирочка бежала так легко, будто у нее за спиной имелась пара невидимых ангельских крылышек.

— Умница, — охарактеризовал ее Анатолий.

— Красавица, — восхитился сержант Николай Егорович.

— Да-а-а, — протянул Илья, обнимая Катю.

— Как там Ангелина? — первым делом спросила Катя, чуть согревшись под шерстяным пледом на диване в кабинете врача.

— Лучше, — ответил Анатолий. — Тошнота прошла, давление практически нормализовалось, взгляд стал осмысленным, она меня даже узнала, прекратился бред. Она жаловалась на головную боль, но сейчас уснула. Я думаю, что у нее отравление средней степени тяжести чем-то подобным фаллотоксидам и матоксинам, которые содержатся в зеленых поганках, конических поганках, бледных поганках, мясисто-красноватом ядовитом зонтичнике, зеленолистной серной голове и хвойной сыроежке. При тяжелой степени отравления, если больному не оказывать медицинскую помощь, смерть может наступить на вторые-четвертые сутки, несмотря на видимые улучшения по симптоматике. Катя описала все признаки отравления этими веществами: внезапные рези в животе, жажда, озноб, судороги в икроножных мышцах. Для переевшего этих грибочков возможно одно спасение — срочная госпитализация. Только в больнице постоянными массированными инъекциями можно купировать минеральное и ферментное истощения, приводящее к коме из-за отказа печени и необратимых изменений в головном мозге. Мы взяли на исследование содержимое рвотных масс, но я и так уверен, что правильно вычислил тип яда.

— Вы специалист по наркотическим средствам и ядам? — поинтересовался сержант, слушавший Анатолия с раскрытым ртом.

— Нет. Я хирург, но яды — моя страсть, которой я заболел еще со студенческой скамьи, — пояснил врач.

— Значит, это хобби, — сержант сделал в протоколе пометку. — Очень интересно. Я не перестаю удивляться, какую только гадость не едят люди ради того, чтобы испытать острые ощущения. Вот раньше такого не было, — тоном умудренного жизнью и убеленного сединами старца произнес молоденький сержант.

— Да уж, да уж, — усмехнулся Анатолий. — И не говорите, совершенно с вами согласен. Я за годы врачебной практики такого насмотрелся! Хотите, я вам продемонстрирую коллекцию предметов, извлеченных из горла, желудка и кишечника пациентов.

— Любопытно, любопытно, — Голубев пододвинулся вместе со стулом к столу Анатолия. — Что такого экзотического, помимо японской кухни, едят наши сограждане…

Анатолий отпер сейф и вытащил коробку, доверху набитую медицинскими сувенирами. Чего тут только не было: ключи, брелки разнообразных размеров и форм: длинные, короткие, зубчатые, ребристые, с сигнализацией и без. К каждому экспонату была привязана бирка с данными пациента: возрастом, диагнозом, датой извлечения и причиной поглощения. Только коллекция канцелярских товаров насчитывала больше четырех десятков ручек и карандашей — длинных, коротких, толстых и огрызков, начиненных стержнями, поршневых, гелевых, чернильных. Воткнутые в кусочки поролона иглы и булавки проржавели и щетинились, словно бурый ежик с кусочками бумажек на иголках. Бусинки, броши, кольца, перстни и кулоны, разумеется, кроме золотых, которые меркантильные пациенты забирали обратно, даже три серебряных браслета, часы и ожерелье из янтаря — полный набор прилавка ювелирного магазина. Из резиновых изделий в ассортименте наличествовали две детские соски-пустышки, лопнувший воздушный шарик и сантиметров десять жгута для перетягивания руки при внутривенных процедурах. На дне коробки в бессчетном количестве валялись монеты, начиная с доперестроечных копеек и заканчивая современными пятирублевиками, но среди отечественных денег затесались также иностранцы: американский двадцатипятицентовик и пол-еврика. Осколки стаканов и тарелок, половинки вилок, ложек и ножей, пуговицы пластмассовые, металлические и костяные Анатолий просто свалил в полиэтиленовый мешок, не считая нужным классифицировать. Однако хитом коллекции бесспорно были: зажигалка в форме изящной женской ножки, дротик с оперением для игры в дартс, велосипедный звонок и игрушечная заводная мышка.

Даже отдыхающая на диванчике Катя попросила Илью приподнять подушку повыше, чтобы она могла, полусидя, разглядывать экспонаты, извлеченные из чрева пациентов.

— А по поводу грибов могу сообщить, что интерес к ним возник давным-давно, а в современном обществе последний бурный всплеск внимания именно к этим наркотическим средствам пришелся на шестидесятые-семидесятые годы двадцатого века, — рассказывал Анатолий, пока сержант, Илья и Катя любовались на диковинную коллекцию. — Когда в 1958 г. швейцарский профессор Хофман выделил и синтезировал основные психоактивные составляющие галлюциногенных грибов — псилоцибин и псилоцин, он, конечно же, не предполагал, что в 1967 г. в России псилоцибин отнесут к разряду наркотиков. А в 1993 г. и сами грибы, содержащие псилоцибин и псилоцин, объявят наркотическими веществами. Самую невероятную теорию о пользе употребления в пищу галлюциногенных грибов я отыскал в книге Теренса Маккены «Пища богов». Он утверждал, что вызывающие мутации психоактивные химические соединения в пище древних людей воздействовали на быструю реорганизацию способности мозга к переработке информации. Растительные алкалоиды, особенно галлюциногенные соединения, могли быть теми химическими факторами в диете первобытных людей, которые явились катализаторами возникновения человеческой саморефлексии. Действие галлюциногенов, присутствующих во многих распространенных растениях, увеличивало активность переработки информации, а значит, чувствительность к среде, и, таким образом, способствовало внезапному увеличению размеров человеческого мозга.

— Не знаю, — усомнился сержант Николай Егорович. — Может, у первобытных людей организм работал как-то иначе, но сейчас, сколько я не разгонял по домам нашу обкуренную или обколотую молодежь, ни разу не замечал на их лицах признаков просветления или активной работы мозга.

— И тут вы, несомненно, правы, — снова согласился с ним Анатолий. — Древние ацтеки активно употребляли грибы ради возникновения мистических галлюцинаций. В переводе с их языка название звучало как «сакральный гриб». А в Гватемале, Мексике и Сальвадоре сохранилось множество тридцатисантиметровых каменных изваяний этих грибов, украшенных лицами богов и демонов. Возраст старейших из них достигает трех тысяч лет. Несмотря на то, что христианские миссионеры в связи с необычными эффектами считали эти грибы дьявольскими и пытались всеми силами искоренить культ употребления и поклонения «сакральному грибу», эта практика продолжается тайно вплоть до нашего времени.

— Наркоманы всех стран, объединяйтесь! — Илья прокомментировал шутливым лозунгом рассказ Анатолия.

— Им и объединяться незачем, — отмахнулся Анатолий. — В мире насчитывается несколько тысяч видов галлюциногенных грибов.

— А в наших широтах много? — забеспокоился сержант.

— Увы, — огорчил его Анатолий. — Под травой на полях, лугах, выгонах, пустошах, по обочинам дорог и в парках, на орошенных поверхностях, газонах, футбольных полях встречаются грибы под смешным названием — острая коническая лысина. Их можно собирать с конца августа и до середины декабря. По краям лесных дорог растут ярь-медянковый и полукруглый тройшлинги, которые собирают с весны до осени. На сгнившем лошадином навозе и хорошо удобренных почвах, в траве, в саду и полях обитает гриб под названием навозная лысина. С апреля по декабрь в основном группами, но иногда по одиночке, на хорошо унавоженной коровьим или лошадиным навозом почве, на плодородных лугах и речных долинах собирают колокольные грибы. Редко, но все же встречается пятнистый красавец леопардовый гриб, который по неведению путают с европейскими пантерными грибами. А под березами, буками, лесным орешником, соснами и лиственницами каждое лето любой из вас может набрать годовой запас красных мухоморов. Кстати не все знают, что белые пятнышки на шляпке могут быть смыты сильным дождем, а мякоть у мухомора белая, без запаха и имеет слабый вкус картофеля. Но я перечислил далеко не все виды представителей вредоносной флоры. На самом деле, в качестве консультанта я сильно проигрываю перед профессиональными охотниками за «волшебными грибами».

— Читал я Карлоса Кастанеду, — блеснул эрудицией Голубев, — «Учение дона Хуана». Так там один мужик поехал учеником к мексиканскому колдуну. Они все спорили про знания и про силу, а сами травки накурятся или пейотля нажрутся и давай ящерицам глаза зашивать и языки выдирать. Не книга, а пособие для начинающего наркомана, да еще этот садизм с философскими рассуждениями.

— Ты ничего не понял, Илья, — заступилась за любимого писателя Катя. — К тому же пейотль — это не гриб, а растение.

— О грибах рода псилоцибе в книге тоже упоминалось, — заступился за друга Анатолий. — Перечитайте внимательно предисловие. Там сказано, что высушенный гриб, вероятно, «псилоцибе мексикано», дон Хуан использовал как гуахо, или союзника, для приобретения силы. Дон Хуан вызывал у своего ученика состояние специфического восприятия окружающего мира «состояние необычной реальности» — в противоположность тому, что овладевает человеком в повседневной жизни. Он считал его единственной формой практического обучения и единственно правильным способом обретения силы.

— Хорошо, что наши школьники книжек не читают, — обрадовался сержант Николай Егорович.

— Какие вы примитивные, — укорила их Катя. — Вам нельзя читать подобные книги. Вы видите лишь то, что хотите видеть…

— Я вижу, — мягко перебил ее сержант, — лишь голую статистику, кричащую о том, что количество наркоманов неуклонно увеличивается из года в год. Что средний возраст наркомана все ниже. Что количество преступлений, совершенных в состоянии наркотического опьянения растет, а степень их тяжести ужасает. Что за дозу они готовы продать родную мать и своего ребенка. Что список наркотических средств догоняет по толщине Красную книгу…

Крик души сержанта прервал телефонный звонок. Это, весьма оперативно, напомнили о себе телохранители:

— Анатолий Дмитриевич, — собеседник врача басил так громко, что все сидящие в кабинете невольно слушали разговор. — Извините, что от важных дел отрываем, но наш шеф спрашивает, можно ли забрать машину.

— Ой! — спохватилась Катя. — Где моя сумочка? В ней ключи от «мерседеса»…

— Это вы нас извините, — Анатолий улыбнулся Кате и жестом показал ей, чтобы она не суетилась. — Я сейчас подошлю кого-нибудь с ключами от «мерседеса».

— Нет! Не нужно. Свою тачку мы и так уже открыли, у шефа дома имеется второй комплект ключей. Мы вашу «ауди» имели в виду, — пояснил телохранитель.

— Зачем?! — Анатолий подумал, что шеф оказался не настолько благородным человеком и подобным образом решил свести счеты за оскорбленного зятя.

— Шеф велел полностью возместить все убытки по ремонту вашей машины. Он личность известная, своей репутацией дорожит. Ему ни к чему дрязги и тягомотина. Он предпочитает все конфликты улаживать без промедления. А у вашей «ауди» крышка багажника помята, задний бампер разбит, замок зажигания не работает, — телохранитель подробно перечислил неисправности машины, будто слесарь из авторемонтной мастерской, заманивающий на сервис выгодного клиента.

— А взамен ваш шеф хочет, чтобы мы не поднимали шумиху вокруг его зятя и простили ему его хамское поведение, — догадался Анатолий.

— Зачем?! — в свою очередь удивился охранник.

— А хрен его знает! — честно сознался Анатолий. — У богатых свои причуды.

— Нет! Шеф — мужик правильный. — Он, наоборот, сразу же созвонился с районным отделением милиции и попросил, чтобы его тестя вместе с бомжами и проститутками подольше подержали в обезьяннике, чтобы он не зарывался. Да вы не беспокойтесь, вашу машину в два счета отремонтируют. Когда вы закончите работать?

— В восемь утра сдаю дежурство, — ответил ошеломленный врач.

— Заметано! В восемь утра ваша тачка, отремонтированная, вымытая и отполированная, будет стоять у въезда в больницу, — пообещал охранник.

— Офигеть, — вместо прощания вырвалось у Анатолия.

Он прикрыл рот ладонью, но из трубки уже звучали длинные гудки.

— Да ни фига! — опомнился Голубев. — Они нам еще за моральный ущерб должны! Легко отделаться захотели?!

— Не пыли, Илья, — попросил друга Анатолий. — Не до них сейчас.

— Ладно, нехай живут, — милостиво разрешил Илья. — Нам бы со своими проблемами разобраться!

— Да уж давайте, как говорится, ближе к телу, — сержант Николай Егорович разложил на столе свои протоколы. — Вот я тут записал, что в населенном пункте Елкино гражданка Покрышкина Ольга Ивановна пыталась отравить галлюциногенными грибами гражданок Громову Ангелину Станиславовну и Голубеву Екатерину Михайловну. Вследствие чего гражданка Громова в тяжелом состоянии была доставлена в больницу, где по результатам анализов и обследования диагноз острого пищевого отравления был подтвержден. Все правильно? — сержант ждал подтверждения.

Катя утвердительно кивнула.

— Не забудьте указать про то, что тремя днями раньше эта же гражданка Покрышкина пыталась отравить Кузнецова Платона Платоновича, — добавил Анатолий. — Налицо факт покушения на жизнь трех человек.

— Про гражданина Кузнецова я не забыл, но протокол об его отравлении я буду составлять непосредственно по его показаниям, — растолковал тонкости милицейской работы сержант. — Вы бы, Анатолий, проведали Ангелину Станиславовну, если она в состоянии, я бы попросил вас отнести ей документ на подпись. И вы, Екатерина Михайловна, подпишитесь, — официально обратился он к Кате.

Катя, не глядя, чиркнула ручкой по протоколу, а дотошный Голубев внимательно перечитал каждое написанное блюстителем закона слово.

— Ну и когда нам следует ждать аутодафе отравительницы? — желчно осведомился Илья.

— Ауто… что? — переспросил сержант. — Когда мы ее в город оттранспортируем, что ли?

— Аутодафе, в переводе с португальского, означает «акт веры», проще — сожжение на костре, — важно пояснил Голубев. — Таким образом в некоторых странах расправлялись с лицами, выступавшими против церкви и власти. А добрые отцы-инквизиторы, чтобы согреть горожан и поддержать значимость церкви в глазах народа, сжигали на кострах ведьм, чародеев и астрологов, а заодно: аптекарей, медиков и просто красивых женщин. Но к Ольге Ивановне, судя по рассказу Кати, это не относится, эту старушку следовало бы сжечь за один только экстерьер.

— Что вы еще ей инкриминируете? — слово «экстерьер» сержанту было также незнакомо, как и слово «аутодафе».

— Гражданка Покрышкина Ольга Ивановна — страшна как смертный грех. — По-своему перевел непонятное слово Голубев. — Где-нибудь в Голливуде она бы сделала головокружительную карьеру актрисы фильмов ужасов. Фредди Крюгер в сравнении с ней — Ален Делон. А вот в нашем кинематографе сказок, к сожалению, уже не снимают. Не то лучшей кандидатуры на роль Бабы Яги было бы не сыскать. На одном только гриме сэкономили бы целое состояние.

— Вы опять шутите? — укоризненно покачал головой серьезный сержант Николай Егорович.

— Клянусь мамой! Все — истинная правда, — божился Голубев.

— Кать? — спросил у его жены Анатолий. — Это так?!

— Угу, — передернула плечами Катя, вспоминая крючковатый нос Ольги Ивановны. — Когда я ее увидела, чуть не опис… Ой, чуть не умерла со страху. Все Ангелинино агентство недвижимости может это подтвердить.

— Вы заканчивайте оформление протокола, а я пойду проведаю Ангелину. Если она проснулась, приглашу вас с документами, — Анатолий понимал, что сержант не может бесконечно ждать, а до отбоя оставалось всего два часа.

К его изумлению койка Ангелины была застелена и пуста. Разумеется, она сама не могла никуда уйти, а тем более — убрать постель. У Анатолия засосало под ложечкой, а сердце забилось, как пойманная птичка. Где она? Куда она подевалась? В поисках Ангелины Анатолий обежал соседние палаты, но все больные, которых он помнил наперечет, были на своих местах.

На сестринском посту тоже никого не было. Наверное, чай пьют. Анатолий заскочил в комнату для персонала, но кроме Карповны, прихлебывающей из ведерной чашки растворимый кофе, никого не обнаружил.

— Чай, кофе, потанцуем? — засуетилась перед ним Карповна. — Пиво, водка, полежим? — посмеивалась она, споласкивая чашку для Анатолия Дмитриевича.

— А куда Ирочка запропастилась? — справился у всезнающей Карповны Анатолий.

— Да жмурика какого-то в морг повезла, — откликнулась Карповна. — Так вам кофе или чай?

— Какого жмурика?! — подпрыгнул Анатолий. — Куда делась пациентка Громова из пятой палаты? Почему мне не доложили? Что за разгильдяйство? Где Громова?! Я с вами скоро сам жмуриком стану…

— А ты не кричи, Дмитрич, — осадила его пожилая уборщица. — Я тебе не девочка, чтобы ты на меня орал! Я за порядок и чистоту отвечаю, а не за покойников…

Но Анатолий не слышал ее оправданий, он несся вниз по черной лестнице в подвал, где размещался больничный морг. Дверь была заперта, дежурный, как всегда, где-то болтался: то ли с медсестрами языком чесал, то ли где-то на отделении по телевизору хоккей смотрел. Его пациенты были смирные и покладистые, не разбегались и не дебоширили, постоянного присмотра не требовали. Принял, оформил, бирку с записью в учетной книге сверил, на место определил, и — гуляй себе до следующего клиента.

Анатолий выскочил в приемный покой, взял у вахтерши рацию, связался с дежурным и срочно потребовал, чтобы тот явился на пост.

— Ладно, ладно, иду, — ворчал дежурный, а до Анатолия донесся веселый женский смех.

— Поторопитесь! — приказал строгий доктор.

— Да иду уже, иду, — сквозь помехи отзывался дежурный, но смех не прекращался.

— Я сказал немедленно! — гаркнул потерявший терпение Анатолий. — Даю ровно три минуты.

Вахтерша не узнавала в взбешенном докторе того милого приветливого мужчину, который уже несколько лет с улыбкой проходил мимо нее на работу и каждый раз вежливо здоровался и желал ей всех благ.

Дежурный прилетел, как стрела, бренча связкой ключей, прицепленных к поясу.

— Что стряслось, Анатолий Дмитриевич?

— Быстро отпирай свои закрома, — голос Анатолия прерывался и хрипел. — Показывай, где женщина, которую недавно привезли.

— Третья каталка справа у стены, — дежурный наизусть помнил, куда он определил последнего покойника.

— А что? Что-то неправильно оформили? — бормотал он, как привязанный, следуя за врачом.

— Уйди! — у Анатолия от волнения сжалось горло.

Трясущимися руками он сдернул с покойницы простыню. Благообразная старушка со сложенными на груди руками мирно почила, скорее всего, от старости. Ее кожа была белой, без неприятной болезненной желтизны, и Анатолию на минуту показалось, что она крепко спит. Он даже поднес к ее лицу ладонь, пытаясь уловить легкое дыхание и тепло. Но тело уже остыло, его руку обдало холодом. Анатолий отдернул ладонь.

— Кто еще поступал в последнее время?

— Утром спустили из травмы алкоголика с пробитым черепом и все, — уверенно отчитался дежурный. — Сегодня на редкость спокойный день.

— Да уж! — Анатолий отер со лба липкий пот и пригладил вставшие дыбом волосы. — Спокойнее некуда.

— Доктор, я могу отлучиться? — дежурному не терпелось вернуться к неведомой хохотушке. — Вы же сами видите, у меня здесь образцовый порядок.

— А кого тогда Ирина привезла? — не унимался Анатолий.

— Кого, кого, — разворчался охранник, — не меня же. Я еще пока сам бегаю. Эту старушку и привезла. Если вам нужно точные данные усопшей, я подниму журнал.

— Нет, не нужно, — Анатолий отогнал от себя дурацкое наваждение.

— А чего вы так переполошились? Потеряли кого-нибудь? — любопытничал дежурный.

— Много будешь знать, скоро состаришься, — строгий врач покинул морг и также пешком по лестнице добрался до своего отделения.

В коридоре, громыхая дверями лифта, Ирочка выкатывала наружу кресло с живой и невредимой Ангелиной.

— Милая, — Анатолий метнулся к потерявшейся невесте. — С тобой все в порядке? Как ты себя чувствуешь? Тебе лучше?

На все его вопросы Ангелина ответила слабой улыбкой.

— Где вы были, Ирина… — Анатолий запнулся.

Он хотел обратиться к старшей медсестре по имени-отчеству, но как ни напрягал память, отчества не вспомнил. Все без исключения звали хорошенькую, услужливую медсестру только ласкательно — Ирочкой.

— Вы же сами… — Ирочкины глаза расширились от удивления и сурового тона врача. — Вы просили меня отследить, когда починят гастроскоп, — отвечала девушка дрожащими губами. — Я отследила. Больная Громова как раз проснулась, я усадила ее в кресло и свезла на гастроскопию… За что вы на меня сердитесь? И почему так смотрите, будто видите меня впервые?

— Я все объясню, — смягчился Анатолий. — Давай сначала уложим больную в постель, не хватало еще, чтобы ее здесь на сквозняке продуло.

Он перехватил у Ирочки кресло с невестой, откатил его в пятую палату. Медсестра откинула одеяло, Анатолий поднял Ангелину на руки и как ребенка переложил в койку. Потом пододвинул поближе стул, взял в свои ладони ее ладонь и приник губами к пахнущей лекарствами коже.

— Я так перепугался. — Он говорил короткими фразами, сглатывая подступающие к горлу комки. — Прихожу в палату, никого нет. Как ты, милая?

— Домой хочу, — еле слышно ответила Ангелина. — Увези меня отсюда! Я не выношу больниц и больничного запаха. Меня от него тошнит.

— Тебя тошнит от тяжелого пищевого отравления, — Анатолий уговаривал ее и согревал ее холодные ладони своим дыханием. — Ты хоть что-нибудь помнишь о том, что произошло с тобой и Катей в Елкино?

— Смутно, — Ангелина наморщила лоб. — Припоминаю, как мы осмотрели дом, все закоулки, потом сели пить чай… Потом… Потом ничего не помню. Какие-то обрывки в памяти всплывают, а в уме слова крутятся: «Солянка-то с кислинкой была». А какая солянка… Постой, постой… Вспомнила: Ольга Ивановна отодвинула печную заслонку, в комнате сразу запахло чем-то терпким, но приятным, будто аптечной травой. У меня вдруг проснулся зверский аппетит, и я съела целую тарелку грибной солянки. Вот она-то и была чуточку кислой, но я этого не заметила. Катя на это обратила внимание. А Ольга Ивановна сказала, что солянка приправлена сметаной…

Анатолий слушал ее рассказ о путешествии в Елкино, словно признание в любви. Для врача любые симптомы улучшения здоровья пациента уже были бальзамом для души. А выздоровление возлюбленной воспринималось им как Нобелевская премия в области медицины.

— Сейчас к тебе зайдет один человек. Не пугайся, он из милиции, — предупредил Анатолий. — Ты должна подписать протокол, в котором с Катиных слов подробно описаны ваши злоключения в Елкино, идет там речь и о липовом гостеприимстве Ольги Ивановны. Человек задаст тебе несколько вопросов. Если есть силы, ответь на них, чтобы мы могли отпустить его восвояси, а то уже поздно.

— А который час? — спохватилась Ангелина, глядя сквозь оконное стекло на темное звездное небо.

— Начало девятого, — посмотрев на часы, ответил Анатолий.

— А сколько времени я здесь нахожусь? — нервно поинтересовалась Ангелина.

— Почти четыре часа, — произнес жених, будто речь шла о каких-то десяти минутах.

— Я солянкой отравилась, — догадалась жертва бабы-яги.

— Не отравилась, а тебя пытались отравить, — поправил ее Анатолий. — Ваша распрекрасная Ольга Ивановна. И не только тебя, но и Катю, и Платона Платоновича. Я сопоставил анализы ваших рвотных масс, они абсолютно идентичны.

— А как Катино самочувствие? — Ангелина встревожилась за подругу.

— Почти идеально. Я, на всякий случай, назначил ей промывание желудка, чтобы исключить интоксикацию печени и очистить организм от наркотика, но Катю вытошнило естественным образом, — отчитался перед любимой пациенткой врач.

— От какого наркотика? — Ангелина даже приподнялась на локтях. — Ты же сказал, что у меня было сильнейшее пищевое отравление…

— Одно не исключает другое. Ольга Ивановна накормила вас солянкой из галлюциногенных грибов, содержащих вещества подобные фаллотоксидам и матоксинам. Если бы Катя была такой же восприимчивой ко всей этой дури, то вы бы, наверняка, валялись где-нибудь в кювете или попали бы в аварию. Так что, благодаря Катюхе, ты сегодня пережила второе рождение.

— О Боже! — Ангелина, как и ее подруга, постфактум осознала, как она рисковала, отправляясь в Елкино.

Как, оказывается, была права ее мудрая коллега Римма Петровна, когда предупреждала ее и Катю, что в Елкино после инцидента с Платоном Платоновичем следовало ехать всем коллективом и, желательно, с милицейской поддержкой, на всякий случай. Эх, если б молодость знала, если б старость могла… Ангелину зазнобило от волнения, она натянула одеяло до подбородка, а беззвучно впорхнувшая в палату внимательная медсестра Ирочка накрыла ее вторым одеялом.

— Я хочу домой, милый, — захныкала Ангелина.

— Завтра… Сегодня ты поспишь здесь, под моим присмотром. С утра я сдам смену и увезу тебя домой, мое сокровище, — пообещал Анатолий. — А сейчас поговори с сержантом, я его к тебе позову.

Анатолий вышел из палаты и пальцем поманил за собой старшую медсестру.