Люк

5 недель


Я знал, что этот день в конце концов настанет.

Мы знали, что он в конце концов настанет.

Потому что не важно, какими сильными становились мои чувства к Эван, я по-прежнему был собой. Мне всё ещё нужно было делать то, что я делал. У меня всё ещё была миссия, в которую не входили киномарафоны, поздние поездки с многозначительными разговорами и столько секса, чтобы мне по-настоящему приходилось вспоминать о необходимости пить воду, настолько всё было мощно.

Всё это было чертовски великолепно.

Это было намного больше, чем я заслуживал.

Но это не было и не могло быть всё.

Для нас обоих.

Это означало, что Эван ищет возможную работу в районе Нейвсинк Бэнк или даже возможное обучение. Она была открыта ко всему и пыталась найти занятие, которое имело бы значение, которое доставляло бы ей счастье.

У меня такое уже было.

И поэтому этот день должен был наступить, рано или поздно.

Я неделями игнорировал свой пейджер.

Мне пора было вернуться к работе.

Мы оба знали, что этот день настанет, что я не стал «другим человеком», что мои миссии должны продолжаться.

Мог ли я сказать, что Эван была в восторге от этого? Нет. Конечно нет. Не потому, что она будет смотреть на меня по-другому, не потому, что плохо относилась к моим убийствам придурков. Нет.

Когда мы говорили об этом, она сказала, что переживает только из-за того, что меня могут поймать.

И вот опять, то натянутое, растущее чувство в моей груди. Со временем оно становилось сильнее, настойчивее и достаточно явным, чтобы я больше не мог ничего поделать и называл всё своими именами.

Любовь.

Я чертовски любил её.

Я любил её так, как не представлял возможным, с глубиной, о наличии которой не догадывался, сердцем, которое, по-моему, съёжилось и умерло в груди, когда я утыкался лицом в подушку в семь лет.

Я был уверен, что исчезла вся доброта, всё, что способно чувствовать нечто такое бескорыстное, как любовь.

Очевидно, я ошибался.

Эван вытащила это из меня.

Я был довольно уверен, что никакие мои действия, никакие годовые попытки никогда не смогут показать ей, как много это для меня значит. Унизительно понимать, как ты ошибался насчёт себя, что кто-то другой видел в тебе то, о существовании чего ты не знал.

И она любила меня в ответ.

Что было ещё большим чудом.

Она любила меня, несмотря на моё прошлое, несмотря на мою тьму, несмотря на то, чем я занимался по жизни.

Но это был первый раз, когда мне придётся фактически проверять эту теорию. Мы жили в удобно маленьком пузыре. Конечно, она определённо вытаскивала меня из дома всё чаще и чаще, водила меня смотреть кино, слушать музыку, ужинать.

За последние пять недель я бывал в городе больше, чем последние чёртовы пять лет.

И мне это нравилось.

Но мы не могли вечно жить в её доме.

Я должен был вернуться к работе.

Я проигнорировал кучу не особо опасных преступлений, о которых мне сообщали за последний месяц, но не было достаточно больших мудаков, чтобы утащить меня от того, что я только нашёл с Эван.

Но затем я получил сообщение с кодом 111.

Дерьмо с кодом 111 нужно было проверить.

Код 111 означал торговлю людьми. Детьми. Секс-торговлю.

Не важно, насколько мне нравилось проводить время за просмотром фильмов и болтать с Эван насчёт её путешествий и планов на будущее. Я просто не мог сидеть и притворяться, что не знаю эту информацию, что я не единственный, кто может позаботиться об этом.

— Три дня, — сказал я ей, когда она вышла из спальни.

Три дня — это чертовски долго, но мне было необходимо это. Технически я буду всего в нескольких минутах от неё, но с таким же успехом я мог быть на другом конце света.

— Хорошо, — кивнула она, совершенно непринуждённо. Затем она подняла что-то в руках, какую-то кожаную сумку с ремнём, чтобы носить на поясе.

У меня внутри что-то странно сжалось, и я не мог понять почему.

— Что это, куколка? — спросил я, слыша в собственном голосе неуверенность.

Затем она открыла сумку и достала маленький кусочек какого-то крашенного дерева, помещённого в защитный пластиковый чехол.

— Ты сказал, секс-торговля детьми, верно? — спросила она, поднимая к свету маленькую стрелку и щурясь на неё, а затем подняла другую.

— Да, — подтвердил я, радуясь, что можно говорить открыто. Это было благодаря тому, что Барретт заезжал каждые два-три дня, чтобы забрать или вернуть Диего, в зависимости от своего графика, и всегда устраивал досмотр. Предусмотрительный гад.

— Хорошо, тогда это, — сказала она, протягивая вторую иглу/стрелку.

— Эв, что это? — спросил я. Из-за предчувствия мои губы приподнялись, но я хотел подтверждения.

— То, что убьёт его. Быстро, — добавила она, пожимая плечами. — Но болезненно.

Я говорил, что чертовски люблю её?

Потому что я чертовски любил её.

И когда я сунул предмет в карман и притянул её для поцелуя, я понял. Я понял это до мозга костей.

У нас всё будет отлично.


Загрузка...