Каратель

Глава 8 Люк

Не спрашивайте, почему я попросил её попросить меня поехать с ней.

Я не был из таких парней.

Я не отправлялся в дорожные путешествия, чтобы разгадывать тайны.

Я не дружился с практически незнакомцами.

На самом деле, единственный раз, когда я куда-то путешествовал, я хотел найти своих жертв и привезти их обратно с собой. И это было только тогда, когда я не мог найти способ заманить их к себе, что было редко. Обычно я просто писал пост для извращенцев о каком-нибудь новом логове, где они могли насиловать малолетних мальчиков или девочек, и они просто прибегали. И ещё платили залог за вход.

Чёртовы ублюдки.

Они действительно получали то, что заслуживали.

Но да, я не совершал случайных поездок в случайные города в чёртовом Техасе, чтобы раскопать грязь двадцатичетырёхлетней давности.

И всё же, каким-то образом я делал именно это.

Что я могу сказать, мне чертовски нравилась Эван.

Она была другой.

В ней были равные части шёлка и стали.

В дополнение к этому, у меня просто было это странное ощущение, что ей нужен друг. Обычно я бы просто проигнорировал такое желание сковать себя связями, называя всё своими именами — глупость и безрассудство. В этой ситуации я просто не мог заставить себя так поступить.

Отчасти мне хотелось утверждать, что это просто история, несвязанные конца, просто моё практически навязчивое желание узнать правду, узнать, прав ли я. Но другая моя часть будто осознавала, что это нечто большее.

Хотя, чем бы большим это ни было, останется просто дружелюбным.

Больше никаких поцелуев.

Больше никаких фантазий о том, как она прикасается к себе, думая обо мне.

Больше никакой мастурбации и мыслей о том, как она умоляет о моём члене.

Чёрт.

Учитывая, что даже при мыслях об этом я был практически возбуждён, да, на эту часть плана понадобится настоящая сила воли.

— Так когда ты сможешь поехать? — спросила она после напряжённой тишины, во время которой я был погружён в свои мысли.

Ах да.

Мы занимались этим дерьмом.

Строили планы.

Сравнивали графики.

Мне никогда раньше не приходилось ничего планировать, кроме ловушек и маршрутов побега.

— Мне только нужно сначала разобраться с одним придурком, — сказал я, понимая, что целый день расследовал дела Эван и не работал над своими.

Какого чёрта со мной было не так?

— Оу, да. Насчёт этого, — произнесла она, слегка прикусывая нижнюю губу, с чертовски виноватым видом.

— Насчёт чего? — подтолкнул я, когда она затихла.

— Этого придурка не существует. Та страница и тот компьютерный голос в телефоне…

— Ничего себе, — ответил я, улыбаясь, когда должен был злиться. Во-первых, потому что связь была скомпрометирована. Во-вторых, потому что контакт не подумал рассказать мне, что это было скомпрометировано.

— Мне нужно было выманить тебя, чтобы проследить, — призналась она. — И, может быть, занять твои мысли, чтобы ты не заметил моего приближения.

— Миссия выполнена, — сказал я, слегка расстёгивая свою байку, чтобы спустить её и показать гадкий синяк на своём загривке.

— Оу, — прошипела она. — Прости. Я, эм, действительно вложила в этот удар всю свою ярость. Я никогда раньше никого не била. Понятия не имела, сколько понадобится силы, чтобы тебя вырубить.

— Обычно, чем больше силы, тем лучше, — согласился я, застёгивая байку обратно. — Ну что ж, тогда… мой график чист. У меня рабочий день не с девяти до пяти.

— И тебе может быть полезно выбраться отсюда.

— Чтобы энергия теорий заговора Старика Психа перестала впитываться через мои поры.

— Именно, — согласилась она, хохотнув. — Оу, — она вдруг приуныла.

— Что «оу»?

— Оу, Диего.

— Да, мне понадобится больше этого, куколка.

— Моя птица, — объяснила она.

— Твой ара, — уточнил я, всё ещё гордясь собой за то, что догадался сам.

— Да, мой сине-золотистый ара, Диего. Я не могу взять его с собой. То есть, он раньше бывал на самолёте. Но на другом конце всегда был фургон или грузовик, где он мог передвигаться. И я не думаю, что в отель пускают с птицами. Я просто… не знаю никого, кто согласился бы его взять. А бросать его не хочу.

Я потёр подбородок, чувствуя щетину, мысленно напоминая себе побриться перед отъездом.

— Я могу кое-кого знать.

— Ему нравятся птицы?

— Конечно, — согласился я, кивая.

Я был уверен, что он, может быть, в какой-то момент, знаете, наслаждался видом или звуками птиц издалека. Но, опять же, может и нет. Он был странным чудаком.

Но учитывая, что не так давно я оказал ему и его друзьям огромную услугу, я собирался воспользоваться ответным жестом.

Может, Барретт и застревал частенько в своих мыслях, будучи слишком умным для своего же блага и антисоциальным, но он был хорошим парнем. Возможно, он десять часов будет читать об уходе за ара, и Эван по приезду домой получит самого чертовски здорового попугая на восточном побережье.

— Как думаешь, его смогут забрать сразу?

— Да, он не занят. Я могу заскочить и сказать ему, чтобы ждал, когда ты будешь готова уехать, а потом ты сможешь заехать и оставить его.

— Ладно, хорошо. Мне нужно пойти посмотреть расписание рейсов и всё такое. Но если бы мы смогли уехать до выходных…

— Можешь назвать мне день и время, и мы всё сделаем.

— Хорошо, эм, — ответила она, ища, что ещё сказать, но слов больше не было. — Спасибо, что поймал меня, когда я потеряла сознание.

— Очень по-лидерски с моей стороны, верно? Эта ерунда должна попасть в ту эротику.

Чёрт.

Я не должен был этого говорить.

Потому что её глаза загорелись. А я пытался вести себя благородно и держать свой член в узде, с мыслью «просто друзья».

— Размечтался, — произнесла она ровным голосом, быстро приходя в себя. — И спасибо за еду и фильм, за компанию и… ты знаешь… — она затихла, пожимая плечами.

— Знаю? — подтолкнул я, желая узнать, что, по её мнению, я мог понять даже молча. Я не понимал.

— За… не знаю… что ведёшь себя как друг, — напряжённо ответила она.

— Куколка, — произнёс я, вставая одновременно с ней, — если ты рада называть меня другом, у тебя довольно странные мысли о том, что такое хороший друг. Но за еду, фильм и, знаешь, за удовольствие в виде моей компании — пожалуйста, — усмехнулся я, пытаясь улучшить настроение.

— У тебя есть, эм, телефон, чтобы я могла с тобой связаться? Ну, знаешь… чтобы не использовать пейджеры?

Что ж, это было чертовски огромной просьбой.

Я не давал прямого номера никому.

Буквально никому.

— А, секунду, — я удивился, услышав собственные слова, но пошёл в спальню и взял одну из коробок со шкафа. Я купил одноразовые телефоны в интернет-магазине. — Хорошо, этот будет только для связи между тобой и мной. Если дашь кому-то этот номер, будешь следующим телом, которое растворится в моей ванне, — предупредил я, но в этой угрозе не было ни капли искренности, и мы оба это знали.

— Будто мне есть, кому его давать, — сказала она, записывая номер в свой телефон. И её голос на этих словах был каким-то грустным. Практически глухим.

Было довольно ужасно понимать, что каратель и серийный убийца, который растворяет тела в ванне и не можешь иметь нормальные отношения с людьми — твой единственный грёбаный «друг» в мире.

— Хорошо, всё готово. Я напишу тебе насчёт рейса. Напиши мне, когда получишь ответ от своего друга.

— Напишу.

— Тебе нужно установить на этом холме какой-нибудь спуск или вроде того, — сообщила она мне, пока я провожал её до двери. И на вышеупомянутый холм она смотрела с неприязнью. — Оу, и может ты захочешь, я не знаю, взять с собой пару футболок или вроде того. В Техасе жарко.

С этими словами она исчезла.

Ну, не исчезла.

На самом деле, её было видно ещё почти полчаса, а я как сумасшедший стоял на месте и смотрел, пока она не уехала.

Как только она пропала из виду, я запер дверь и тоже спустился вниз по холму, пешком шагая до самого города и до офиса Барретта.

— Йоу, — крикнул я, когда он поднял взгляд от своего окружения на меня, а затем просто вернулся к работе, скорее всего думая, что я зашёл только сходить в туалет и позвонить.

— Что как, Люк? — спросил он, поднимая руки, чтобы потереть своё лицо.

Он выглядел так, будто тоже не спал всю ночь.

Иногда мне было жаль этого дурака.

Явно сложно быть младшим братом лучшего частного детектива в городе, всегда приходится работать намного усерднее, чтобы получить хоть долю того же уважения, что получал он. Сумасшедшим было то, что Барретт был раз в тысячу лучше своего брата в части компьютеров и исследований, но после обучения Сойера в рядах спецназа Барретт никак не мог приблизиться к его навыкам рукопашного боя. Жаль, что они двое так и не научились работать вместе без желания убить друг друга. А они пытались.

— Хочу воспользоваться услугой в счёт долга, — объяснил я, прислоняясь к стене, сложив руки на груди.

— Ты? — переспросил он, даже не притворяясь, что скрывает своё потрясение. Я никогда не нуждался в помощи. Всегда работал один. — Тебе нужна услуга? Клянусь, я был уверен, что на твоём надгробии будет написано: «Барретт, ты всё ещё у меня в долгу».

— Да, но это не связано с работой. Личная просьба.

— Ну, учитывая, что в компьютерах ты разбираешься так же хорошо, как я, и явно не интересуешься изучением польского языка… что? Тебе нужно, чтобы я поливал твои цветы и разбирал почту? — спросил он, полным сарказма голосом.

— Мне нужно, чтобы ты понянчился с птицей.

Клянусь, прошло целых пять секунд, прежде чем его брови опустились обратно.

— Понянчился с птицей?

— Если точнее, с попугаем. Сине-жёлтый ара.

— С каких пор ты полюбил птиц?

— Не полюбил. Это для моего друга.

— Я не знал, что у тебя есть друзья.

— Верно, а ведь твой календарь общественных мероприятий забит битком.

— Значит, ты серьёзно. У тебя есть ара, за которым мне нужно присмотреть.

— Ага.

— Когда? На сколько?

— Эм, пока не знаю, но скоро. И столько, сколько времени уйдёт на поездку в Техас.

— Я хочу знать подробности?

— Это длинная история, — я пожал плечами.

— Тогда нет, я не хочу знать. Эта штука ведь не откусит мне палец, нет?

— Если бы я знал. Я никогда его не видел. Только слышал, пока был заперт в клетке в подвале прошлой ночью.

— В клетке в подвале, — повторил он, сведя брови.

— Недопонимание об убийстве, которое на самом деле было суицидом.

— А, — произнёс он, будто точно знал, что произошло.

— Оу, подожди, — попросил я, когда у меня в кармане зазвонил телефон. Это было для меня так чуждо, что я подскочил. — Через секунду могут появиться подробности, — объяснил я, разблокировав экран.

— Это… мобильник? Который… звонил?

— Похоже, попугай будет послезавтра часов, скажем, в десять утра. Она заедет и оставит всё необходимое. Я буду писать тебе о том, когда мы вернёмся. Значит, мне нужен твой… что? — спросил я, когда он просто уставился на меня.

— Кто ты такой, чёрт возьми? — спросил он, качая головой. — У тебя вдруг появляется друг, с которым ты отправляешься в путешествие. У тебя есть мобильник, и ты действительно записываешь в него номера. Какого чёрта случилось в том подвале, Люк?

Это на самом деле был хороший вопрос, который мне точно придётся обдумать. Когда-нибудь. Но не сегодня.

— Не знаю, приятель. Наверное, я эволюционирую. Значит, ты поможешь.

— Я, эм, ну, у меня есть время всё изучить.

А я что говорил?

Через день или два, Барретт станет самым главным экспертом по сине-жёлтым ара в стране.

Он был лучшим примером того, что холодные, неэмоциональные люди на самом деле могут стать хорошими товарищами по жизни. Может, он и не собирался целовать этого чёртового попугая в клюв или что-то такое, но будет кормить его, следить за тем, чтобы он спал, срал, упражнялся и вёл себя так, как должен.

***

Через полтора дня я стоял в кабинете Барретта с огромной ухмылкой.

Потому что это больше не был его кабинет. Не совсем. Конечно, стол по-прежнему стоял, и его оборудование было там же, где и всегда, но всё ограниченное свободное пространство превратилось в мини-джунгли для птицы.

Без шуток.

С потолка свисали какие-то штуки, и повсюду стояли огромные искусственные ветки деревьев. Над головой горел свет, с полным спектром, потому что по объяснениям Барретта, видимо, если птицы не получают достаточно правильного освещения, они перестают различать цвета. И он продолжал объяснять, что из-за этого ухудшаются их привычки в еде, потому что они должным образом не видят, что едят.

Клянусь, он рассказывал мне всё это дерьмо три минуты между моим приходом и тем моментом, когда в дверь вошла Эван.

Она вошла, держа на руке вышеупомянутую птицу. Попугай с интересом осматривался, но не казался ни капли напуганным.

— Оу, вау, — произнесла она, резко останавливаясь, секунду глядя на меня большими глазами, а затем посмотрела на Барретта. — Думаю, ты позаботишься о нём лучше, чем я, — сказала она, практически с виноватым видом.

— Я немного почитал о попугаях, но если что-то конкретное, что мне нужно о нём знать?

Ох, Барретт. Любитель фактов. Он даже не знал её имени. Или птицы.

— А, ну, у него не подрезаны крылья, так что он повсюду летает. Кричит, когда солнце встаёт или садится, но не долго. Если дашь ему цветную капусту, он её выбросит. Если дашь ежевику, он… просто не давай ему ежевику. Поверь мне. Он разговаривает, а кусается только тогда, когда пытаешься заставить его сделать что-то, что он не хочет. В целом, он довольно хороший. И он привык к переездам и незнакомцам, так что не должен нервничать или причинять самому себе вред из-за того, что на пару дней окажется вдали от меня.

— Его диета?

— Зёрна, семена в качестве угощений и свежие овощи и фрукты, когда он захочет их поесть.

— Хорошо. Это всё, что мне нужно знать.

— Ну, его зовут Диего, — сказала Эван, приподняв бровь. — Это может тебе понадобиться.

— Подумал, что он мне сам скажет, — ответил Барретт, подходя к гигантской птице с большим клювом и протягивая руку без капли страха. Я задумался, было ли это в характере Барретта, это ли немного отличало его от всех остальных. От этого ли он был по-дурацки бесстрашным?

Но птица ответила на его уверенность и перешла на его руку, издавая крик, от которого я поморщился.

— Хорошо. Мы будем скидывать тебе новости сообщениями, — напомнил я ему, пока он полностью игнорировал нас, неся попугая в его новые джунгли и знакомя с местами, где стояла еда и вода. — Можем уже идти, куколка. Мы его потеряли.

Она посмотрела на меня, затем обратно на Барретта, который гладил Диего, затем обратно на меня.

— А, да, ладно. Идём. Ты всё взял? — спросила она. Я потянулся и схватил с пола свой рюкзак. — Это всё? Правда?

— Всё, правда, — согласился я, кивая. У меня был не такой уж большой гардероб.

— Ты серьёзно полетишь на самолёте в байке? — спросила она, когда мы вышли к её машине и поставили мой рюкзак к её скромной спортивной сумке. Учитывая, сколько она путешествовала, должно быть, она умела собирать вещи экономно.

— Я бы больше переживал из-за рециркулирующего воздуха, подлокотников, полных МРЗС, и кричащих детей, чем из-за своей байки, Эв, — ответил я, слегка улыбаясь ей.

— Оу, а с тобой лететь будет весело, а? — поддразнила она, закатывая глаза. Мы сели в машину и отправились в аэропорт.

***

— Я говорила тебе не надевать байку, — сказала она после того, как охранник в аэропорту попросил меня её снять, чтобы провести досмотр. Полагаю, я выглядел как преступник. Знаете, потому что я им и был.

— Да-да-да, — ответил я, прячась обратно в байку, как в доспехи. — Ты закончила со своим «я же говорила»? Теперь мы можем сесть в большой, железный рассадник микробов?

Она рассмеялась, тёплым и мелодичным смехом.

— Ты нелепый, — объявила она, ударяясь о моё плечо своим, будто говорила, что ей это во мне нравится.

И это, да, мне понравилось это слишком сильно.

Эта поездка многое раскроет; не только Эван, но и мне тоже.

Я не мог решить, хорошо это или нет.