Катенька

«Ширли-мырли»

В 1994 году меня вызвали на пробы на киностудию Мосфильм. Мне прислали сценарий со странным, труднопроизносимым названием «Ширли-мырли». Это теперь данное словосочетание является для большинства российского народа практически брендом, чем-то вроде «Волги-Волги» или «Бриллиантовой руки». Но тогда оно не говорило мне решительно ничего. Единственным реальным манком, пересиливавшим все сложности, сопровождавшие пробы, было имя режиссёра, который должен снимать картину. Постановщиком был Владимир Валентинович Меньшов, снявший легендарный оскароносный фильм «Москва слезам не верит» и уже этим вошедший в историю кинематографа.

Меня в его ленте пробовали на главную роль, что само по себе было потрясающе. Правда, в процессе проб я узнал, что Меньшов на эту роль попробовал уже чуть ли не половину всех имеющихся в наличии в Российской Федерации артистов мужеского пола различных возрастов, внешних данных, степени популярности, хотя бы отдалённо подходящих на амплуа героя, включая и себя самого. Ни одного из них, опять же включая себя, он не утвердил, что говорит о Владимире Валентиновиче как о действительно большом художнике. В его воображении сложился некий образ, которому никто из прошедших пробы не был тождественен, а снимать нечто, что не соответствовало его решению персонажа, он не хотел, даже понимая, что имеет дело с прекрасными артистами, которые многое могут привнести в картину. Уже потом, после окончания съёмок, посмотрев мой спектакль «Стриптиз», Владимир Валентинович сказал, что если бы он видел его раньше, то утвердил бы меня с первого раза. Думаю, он просто был доволен результатом совместной работы и искал оправдание своей первоначальной неуверенности в моих профессиональных возможностях.

Итак, время шло, меня раз за разом вызывали на пробы, окончательно не отказывая, но и не утверждая на роль. Наконец, Меньшов решился, и у меня началась эпопея, принесшая мне как реальную славу, так и потерю в кинематографе практически всех ролей некомического плана на целые десятилетия. (Если бы не театр, я мог бы считать «Ширли-мырли» своим невольным киноубийцей. Но, слава богу, режиссёры театральные по-прежнему видели во мне не только комика.)

Сниматься у Владимира Валентиновича было для меня подлинным удовольствием. Он оказался не только человеком талантливым, профессиональным, но и очень образованным, следящим за всеми явлениями, происходящими в театре и кино. Уже много лет мы регулярно встречаемся на всех значимых театральных премьерах, причём, как правило, не на гламурных, раскрученных в СМИ, а на настоящих театральных спектаклях-откровениях, которые чаще всего случаются в молодых, маленьких, лишённых поддержки прессы, коллективах. Ему всё интересно, он живёт этим.

Не меньше, чем сотрудничество с Меньшовым, мне дала работа с партнёрами по ленте. Почти все существовавшие на тот момент выдающиеся артисты, снимались в этой картине. Только перечисление их имён могло бы заменить энциклопедию по театральному и киношному делу 90-х годов минувшего столетия. Сегодня, вспоминая те съёмки, я даже не до конца уверен, что всё это было со мной. Вроде бы я уже давно сам вполне признан и увенчан, никакой робости и неуверенности в себе не ощущаю. А всё равно какая-то оторопь берёт, что это именно я одновременно сыграл вместе с Инной Чуриковой и Арменом Джигарханяном, Роланом Быковым и Олегом Ефремовым, Нонной Мордюковой и Любовью Полищук, Олегом Табаковым и Евгением Весником, Львом Борисовым и Ниной Алисовой, Анатолием Кузнецовым и Алексеем Булдаковым. Я уж не говорю о самом режиссёре-постановщике Владимире Меньшове и его прелестной жене и моей главной партнёрше Вере Алентовой. Перечень тех, с кем мне посчастливилось сниматься, можно продолжать долго. Несомненно любой из десятков артистов, занятых в этом фильме, подлинно талантлив и действительно неповторим. Так бывает. Вероятно, звёзды как-то правильно расположились. Грустно только, что очень многих из этого списка уже нет с нами…

Съёмки шли задорно и весело. В перерывах актёры, как принято, травили байки и анекдоты, соревнуясь, как и на съёмочной площадке, в мастерстве. Это была отдельная жизнь, дополнявшая напряжённую и весёлую жизнь съёмок. Столько мастеров в одно время и в одном месте мне больше видеть не приходилось!

Пугало одно: мы наснимали столько материала, что было не понятно, как во всём этом сможет разобраться Меньшов. В итоге это действительно оказалось главной проблемой. Пришлось выкидывать целые пласты прекрасного отснятого материала. Но, что поделаешь, такова судьба многих успешных картин. Хуже, когда материала не хватает, а текст приходится укладывать «в затылок» персонажа.

Кинокомедия штука очень странная и капризная. Никогда не знаешь, как к ней отнесётся зритель. Думаю, что просчитать в этом жанре что-либо практически невозможно. Только наитие людей выдающихся (каковыми были в советском кинематографе, скажем, Леонид Иович Гайдай или Георгий Николаевич Данелия), как-то самостоятельно познавших природу комического, даёт положительный результат, заставляет актёров поверить им, отдаться этой стихии до конца.

Во время работы над «Ширли-мырли» не всё было безоблачно. И тут только мудрость и нравственная честность Катеньки помогли мне успешно закончить картину.

Владимир Меньшов оказался и во время съёмок столь же требовательным к артистам, как и в процессе отбора главного исполнителя. Он часто и, как я теперь понимаю, справедливо был недоволен моей игрой. Меня это обижало, я нервничал и готов бы уйти из проекта. Жаловался Катеньке, будучи уверенным в её безусловной поддержке. Поддержка же вылилась в потрясающую отповедь, которую я помню до сих пор. Она говорила о том, что у меня нет никаких оснований считать себя непогрешимым, всё знающим и всё умеющим, всегда играющим лучше всех и не засуживающим ни малейшей критики. Что мне безумно повезло, коль я попал в подобный проект, что моими партнёрами являются великие артисты, мне надо ещё многому учиться и у них тоже, а не охреневать от своего величия и неподражаемости. И мне стало стыдно от этих слов любимой женщины, всегда верившей в меня и поддерживавшей во всех жизненных ситуациях. Я вернулся в разум и ко всем замечаниям режиссёра начал относиться адекватно и с пониманием… Такова была моя Катенька.

Наконец, «Ширли-мырли» досняли, смонтировали и в 1995 году картина предстала перед зрителями. Понятно, мы очень волновались — слишком многое стояло на кону. Но победа была безоговорочная, насколько это возможно в данном жанре.

Всегда находятся недовольные, обвиняющие создателей в пошлости, в отсутствии вкуса, в том, что им не смешно… и прочих смертных грехах. Нас такая реакция не миновала. Но народ картину принял безусловно, всей душой и, как я думаю по прошествии почти двадцати лет, вполне справедливо. А я моментально превратился из артиста узнаваемого в человека очень популярного, которому в спину, а порой и в лицо, начали цитировать фразы из «Ширли-мырли». Так как это продолжается до сих пор, то думаю, что трудились мы не зря.