Казнь за разглашение

19

Берестов спешил в редакцию, и мысли его неслись вскачь. От информации, вылитой ему на голову, ум заходил за разум. Чтобы переварить все это, двух бутылок пива мало. Нужен ящик!

«Какие все-таки странные сюрпризы преподносит жизнь, — думал журналист, трясясь в душном вагоне метро, — ждал от своей статьи одной реакции, получил другую, ждал отзывы от одних, отозвались совсем другие. Причем случайно получил такую информацию, на которую не рассчитывал и в бреду». Когда Берестов влетел в редакцию, его качало от переизбытка ощущений.

— Видать, не закусил, — покачал головой Топоров. — Что ты намерен сдать сегодня?

Берестов задумался.

— Пожалуй… напишу-ка я об опытах Минаева в области спиритизма. Вызов духов при помощи электромагнитного аппарата в атомном реакторе. Слышал когда-нибудь о таком?

— Минаев? Это ещё кто такой? — брезгливо поморщился Топоров. Поэт-сатирик, что ли?

— В первую очередь — ученый. А уж сатирик, наверное, — во вторую.

— А в третью?

— А в третью, думаю, кагэбэшник!

Топоров почесал затылок.

— Ну, это повседневные новости. А какая твоя главная тема недели?

— Убийство, разумеется!

— Вот как раз с убийством ты можешь завязать. Авекян запретил. Зайди к нему, он ждет!

Берестов тут же направился к Авекяну.

— Ты меня звал?

— Да. Ты нужен. Чем сейчас занимаешься?

— Журналистским расследованием. У одной женщины шесть лет назад убили сына, а уголовного дела да сих пор не завели…

— Это не надо, — перебил Авекян.

— Ты не дослушал. Пахнет крупным скандалом…

— Не надо! Мы не та газета! Ментов пусть разоблачают «Московский комсомолец» или «Версия». Это их хлеб, — поморщился Авекян. — У нас другая задача. Сам знаешь какая. Звонил один мужик по поводу тво ей заметки. Говорил, что он председатель какой-то ассоциации, которая официально занимается всей этой мистикой и летающими тарелками. Он сказал, что у него по этой хреноте много материала, в том числе и из архивов КГБ. Ты посмотри, может найдешь чего-нибудь супер, особенно если это из секретных материалов. Читатель такое любит.

«Ну вот и первая рыбка клюнула», — отметил про себя Берестов, ещё несколько обескураженный тем, что редактор наложил табу на расследование убийства.

— С этим я понял. С убийством — нет. Мне никогда им больше не заниматься или закончить, когда будет время?

— Забудь про него!

«Черта с два я забуду, — подумал Берестов, выходя из кабинета. — Еще как закончу и опубликую в „Версии“. Пусть все увидят, какой Авекян дурак!»

Леонид подошел к секретарше Оле, и та, лучась от счастья, протянула ему бумажку с телефоном и фамилией главного уфолога Москвы.

— Инопланетяне пошли косяком? — блеснула она глазками.

— Ордами! — произнес Берестов и тут же позвонил. — Владимир Трофимович? Здравствуйте! Это журналист Леонид Берестов. Мне дали ваш телефон…

— Да-да, я звонил вам утром. Мне сказали, что вы на интервью, услышал Берестов голос типичного кагэбэшника. — В общем-то, Леонид, я вижу, что ваша газета серьезно занимается проблемами НЛО. Я возглавляю научно-исследовательский центр «Аквариус». Это, можно сказать, единственная в стране организация, официально занимающаяся проблемами уфологии. ФСБ открестилась от летающих тарелок ещё в девяносто третьем году и передала все секретные материалы космонавту Павлу Поповичу. Он тогда возглавлял Российскую ассоциацию уфологов. Затем, когда эта ассоциация стала международной, Попович весь архив по этим явлениям передал мне.

— Вы работали в космонавтике?

— Я и по сей день служу в ВВС. Звание — подполковник, кандидат технических наук. Фамилию знаете: Заруднев. Владимир Трофимович. Моя должность председателя научно-исследовательского центра — общественная. В данный момент наш центр располагает уникальными документами о различных явлениях, происходивших на территории страны, которые никогда не публиковались.

«Знает, мерзавец, чем взять», — усмехнулся Берестов, догадываясь, что, несмотря на то что его хотят направить в определенное русло, интересной информации у него действительно много.

— К примеру, собрано много материала по загробной жизни. Причем из первых уст, от очевидцев. Российские больные, пережившие клиническую смерть, описывают тот свет совсем по-другому, чем герои доктора Моуди.

«Ага! Никак хотят низвергнуть в желтизну, — мелькнуло в голове у Берестова. — Пристроить поближе к тому свету. Ну уж дудки». И вдруг вспомнил:

— Это вы организовали в девяносто третьем году приезд в Россию Джорджио Бонджовани?

— Совершенно верно. Есть на счету нашего центра такое мероприятие. Это был второй приезд Джорджио в Россию. Первый тоже организовали мы. Так вот что любопытно: когда он приезжал в первый раз, в девяносто первом году, у него раны кровоточили только в области ступней и ладоней. Когда же он приехал двумя годами позже, кровь уже текла из того места, куда Христа ткнули копьем. В том же году у Бонджовани начал кровоточить лоб. Сейчас, должно быть, кровоточит след от тернового венка.

— Любопытно… — пробормотал Берестов задумчиво. — Извините за мою неосведомленность, но я слышал, что в какой-то из своих приездов он очень хотел встретиться с российскими космонавтами, и особенно с Коваленком.

— Это во время второго приезда. Я и организовал их встречу в Звездном городке.

— И сами присутствовали? — удивился Берестов.

— И присутствовал, и стенографировал их разговор.

— У вас есть стенограмма разговора Бонджовани с Коваленком?

— Есть.

— И можно посмотреть?

— Можно.

— И даже сфотографировать?

— Нет проблем.

Сердце Берестова замерло, как у рыси, унюхавшей добычу.

— Можно подъехать сейчас?

— Подъезжайте, — невозмутимо разрешил подполковник.

Берестов записал адрес (почему-то домашний) и, схватив фотоаппарат, рванул на метро до Ленинского проспекта.

Буквально через двадцать минут он набирал код подъезда подполковника, а ещё через минуту звонил в квартиру на четвертом этаже.

Дверь открыл мужчина, невысокого роста с тонкими бесцветными губами и пытливым взглядом. Во всем его облике чувствовалась военная собранность.

— Леонид? — произнес он сдержанно и распахнул дверь.

В комнате, куда проследовал журналист, одна стена состояла из высоких, до самого потолка, шкафов, а у противоположной — стояли диван и пианино. На журнальном столике лежало несколько картонных папок. По столу были разбросаны любительские фотографии Джорджио Бонджовани. «Подготовился серьезно», — подумал Берестов и сразу уставился на фотографии.

— Присаживайтесь, — коротко произнес подполковник, жестом указывая на диван. — Кофе или чай?

— Без разницы!

Чашки, сахарница и банка растворимого «Нескафе-Голд» тоже были неподалеку — на подоконнике. Все это мигом перекочевало на столик, а журналист все не мог оторваться от фотографий. На них Бонджовани выглядел удивительно домашним. Вот с задранной майкой — охотно демонстрирует любопытным свои кровоподтеки в области сердца. Вот он в постели на белоснежном белье с расплывшимся взором, а в это время его голову гладят тонкие женские руки. Вот он смеющийся в кругу таких же веселых и явно подвыпивших людей. Вот Бонджовани музицирует на пианино, причем на том самом, которое сейчас стоит в комнате. Берестов поднял голову и убедился, что Бонджовани играл на пианино именно в этих стенах.

— Кто это снимал? — спросил Леонид.

— Я, — коротко ответил Заруднев.

— Классно, — похвалил журналист. — Он что же, играет на музыкальных инструментах?

— Только когда на подключке, — кивнул на потолок Заруднев. — Музыке он никогда не учился. И играть в общем-то не умеет. Но когда на него снисходит, он садится за пианино и играет весьма профессионально. Вернее, не он играет, а за него играют.

— И что за музыка у него получается? — поинтересовался Берестов.

— Такой я никогда не слышал, — ответил Заруднев. — Явно что-то неземное. Это словами не передашь.

— Записи нет?

— К сожалению, нет. С записью я как-то не сообразил, — улыбнулся виновато подполковник. — Видите ли, в России к Бонджовани все относились как к святому. Каждый хотел до него дотронуться. А он себя считает обыкновенным человеком. Только с особенностями. Я думаю, что он сам не понимает, почему ему выпали эти испытания. Когда к нему обращались как к полубогу, у него в лице появлялась растерянность. Кстати, кофе сыпьте сами.

Берестов бросил себе ложку кофе, Заруднев налил кипятку.

— По поводу Коваленка, — продолжал Владимир Трофимович, деловито помешивая в чашке, — Бонджовани сразу же, с первого дня приезда стал просить меня организовать с ним встречу. Он встречался со многими, в первую очередь — с религиозными и общественными деятелями, с депутатами, простыми людьми, художниками, музыкантами, даже с Горбачевым. Но он так настойчиво просил организовать встречу с Коваленком, что я заподозрил: он знает нечто такое, чего не знаем мы, а именно что произошло на околоземной орбите в о время полета «Союза» в семьдесят шестом году. И точно, когда они встретились, первый вопрос Бонджовани к Коваленка был таким: «Что за инородный объект вы видели на орбите во время полета?» Коваленок подумал немного и ответил, что не знает, что это был за объект. Вот, кстати, стенограмма их разговора.

Заруднев развязал верхнюю папку и извлек два скрепленных листочка со стенограммой, отпечатанной на простой машинке. «Даже если документ выхолощен, все равно в нем содержится прямая речь космонавта, признающегося, что, кроме них, на орбите присутствовал ещё кто-то», подумал Берестов и углубился в чтение.

— Видели ли вы что-нибудь во время полета «Союза», кроме стыковочного корабля? — прямо спросил Бонджовани, и Коваленок не менее прямо ответил:

— Да, видел объект, летящий за нашим кораблем. Видел недолго. Буквально несколько минут, но собственным глазам я доверяю.

— Этот объект производил впечатление управляемого тела? поинтересовался Джорджио.

— Вполне! — твердо ответил космонавт. — Неуправляемое тело не смогло бы столько времени дублировать скорость «Союза».

— Мог ли это быть объект высшего разума? — спросил далее Бонджовани.

— Я не отрицаю такую возможность, — ответил космонавт без тени иронии.

Берестов поднял глаза на Заруднева.

— Это, насколько я понял, первое признание Коваленка после восьми лет молчания?

— Первое и последнее, — подтвердил Заруднев.

— Он больше никогда ни с кем не откровенничал на эту тему? Только с Бонджовани? — спросил Берестов.

— Совершенно верно. Об этом он рассказал только ему и даже зарисовал на бумаге предмет, который видел на орбите. Сейчас я вам покажу.

Заруднев достал из шкафа большой иллюстрированный журнал на итальянском языке и раскрыл на середине. Взору Берестова предстала большая черно-белая фотография Коваленка с Бонджовани. Вокруг них сидели люди с серьезными лицами и внимательно слушали их беседу. На этой же фотографии в отдалении среди участников встречи Берестов увидел двойника известного итальянца.

— Это кто? — удивился Берестов.

— Его брат, — ответил Заруднев. — А вот объект, зарисованный Коваленком.

То, на что указал Заруднев, походило на простую болванку цилиндрической формы без всякого намека на космический дизайн.

— И что же, Бонджовани был удовлетворен ответом? — спросил Берестов разочарованно.

— Не только удовлетворен, но и сделал на этом деньги. Как только Бонджовани вернулся в Италию, они с братом сразу же издали уфологический журнал, который распространился по всему миру большим тиражом.

— А как к этому отнесся Коваленок?

— Это у него нужно спросить, — улыбнулся Заруднев. — Однако о том, что он видел на орбите, космонавт больше не рассказал ни одному корреспонденту.

«А это мы ещё посмотрим!» — улыбнулся про себя Берестов и вдруг спросил:

— А, собственно, почему такая секретность?

— Видите ли, сейчас он начальник академии имени Жуковского. Имеет чин генерала. Не солидно в генеральском звании вести разговоры о летающих тарелках.

«А с итальянцами, значит, солидно?» — подумал Берестов.

Кофе был выпит. Информация собрана. Но уходить не хотелось. Берестов волчьим чутьем улавливал, что в этих папках на журнальном столике есть информация покруче. Заруднев, как бы угадав мысли Леонида, неожиданно пододвинул стопку с папками и предложил покопаться в документах.

Первое, на что наткнулся Берестов, была давнишняя история об НЛО в Подмосковье накануне Олимпиады. Те нелепые слухи, носившиеся по Москве в июне восьмидесятого, Берестов помнил, как сейчас. Ему тогда было пятнадцать. В столице говорили, что вооруженные силы захватили под Москвой инопланетный корабль вместе с инопланетянами. И где? В Звездном городке около секретного аэродрома. Власти якобы держат это в секрете, чтобы не возмущать общественность накануне Олимпийских игр.

И подумать только, сейчас он держит в руках документы по этому делу, двадцать лет пролежавшие в архивах КГБ. Тогда за то, чтобы узнать истину, он бы отдал полжизни.

— Да, этот случай наделал много шума, — подтвердил Заруднев. — После него в ВВС была создана специальная служба для слежения за стратосферой. В её обязанности входило обнаружение НЛО над территорией России. Возглавил её подполковник Игорь Корытников. До этого в России сведений о летающих тарелках не собирали.