Кегельбан

3

Комната, где Яну предстояло работать, находилась на первом этаже. По-видимому, это был красный уголок. Стены комнаты украшало несколько выцветших плакатов и пожелтевшая стенгазета с отвалившимися буквами из пластика, с пустыми местами от фотографий. Красовалась лишь обведенная аляповатой золотой рамкой фотография Михала Арендарчика. Сияющий директор запечатлен был у стола президиума с высоко поднятым переходящим знаменем. Под снимком значилось:

В левом углу стенгазеты чернел заголовок: «К позорному столбу!» Морьяк с профессиональной обстоятельностью прочел обрывок напечатанной на машинке заметки. В ней критиковался руководитель хозяйственного отдела Теодор Затько. «Теодор Затько не заботится о чистоте на производстве. До каких пор наши туалеты не будут обеспечены туалетной бумагой? Или мы должны забивать канализацию газетами, нанося ущерб народному имуществу?» Под заметкой каллиграфическим почерком было выведено: «Плевал я на вас. Т. З.»

«Кто такой Теодор Затько? — задумался Ян. — Не с него ли мне начать? Может быть, этот прямодушный человек, у которого что на уме, то и на языке, окажется тем самым ключом, с помощью которого я открою потайные двери их образцового предприятия? — Он посмеялся своим мыслям. — Не хватало мне еще вынюхивать вроде Шерлока Холмса! Зачем искать ключи, когда надо проверить, что собой представляют замки».

В дверь постучали. Вошла секретарша, прошуршав короткой желтой юбкой, и встряхнула распущенными длинными волосами.

— Меня послал директор, — объяснила она и покраснела. — Это вот правила внутреннего распорядка, а это протоколы производственных совещаний. Если еще что понадобится, звоните.

— Спасибо, — поблагодарил Ян. — Простите, скажите, пожалуйста… — остановил он ее, думая о прочитанном. — У вас еще работает Теодор Затько?

— Вы что-то обнаружили… ну, против него? — неожиданно пошла она в атаку.

— Нет, это мой земляк, из нашего города, — соврал Ян.

— Я пошлю его к вам, — с готовностью вызвалась Беата. — Он наверняка обрадуется.

— Нет, нет, спасибо, не стоит, не в моих правилах отрывать людей от работы, — замялся Ян, и лоб у него покрылся испариной.

— Он наверняка обрадуется.

Беата вышла, а Ян почувствовал себя как в мышеловке. Мышку привлек сыр, и нет силы, способной удержать спусковой механизм ловушки. Нельзя, никак нельзя именно сейчас выдать себя, вот и разыгрывай из себя земляка! Ах, надо было сперва уточнить у Беаты, откуда родом этот самый Затько! Или идти напролом, без обиняков? Взять и спросить напрямик о старой стенгазете? Ну и что это даст?

В комнату ввалился приземистый дядька в толстых очках с черной роговой оправой.

— Вы тоже из Лескова? — воскликнул он и, не успел Ян уклониться, бросился на него с поцелуями. — Из Верхнего или из Нижнего?

— Из Среднего, — выдавил Ян.

Теодор Затько загоготал.

— Ну, вы даете! Корчму «У дуба» знаете?

— Сидел в ней каждую субботу.

— Ну, вы даете! Такой корчмы вообще нету. Если вы не спутали дуб с липой и не имеете в виду корчму «Под липой».

— Естественно, «Под липой».

— Ну, вы даете! Нету там ни «У дуба», ни «Под липой». Ничего такого в Лескове нет. Как и Среднего Лескова. Выкладывайте, что вам нужно.

— Я прочел заметку, — Ян указал на стенгазету. — Это о вас?

— А вы знаете другого Теодора Затько?

— Почему вы так болезненно отреагировали на критику?

— Слушайте, — Затько поднял очки на лоб, и тон его сразу изменился, — вы вообще представляете себе, как тогда обстояло дело с туалетной бумагой? Что она была в дефиците?

— Ну и что?

— Я не мог обеспечить фабрику по норме на каждого работника. Чего там говорить — я для собственного сортира не мог достать ни клочка.

— Наверное, достаточно было объяснить это всем, а не относиться к критике в буквальном смысле наплевательски.

— А я объяснил. После этого началось мое повышение.

— Ваше повышение?

— Знаете, кем я стал?

— Нет, но в данный момент меня это не занимает.

— Вас это должно занимать, потому что вы приехали, чтоб шпионить за нашим директором. Но я со всей ответственностью заявляю, что он человек честный и справедливый.

— Слыхал, — усмехнулся Ян. — Вы здесь все влюблены в него.

— В общем, я пришел тогда к нему и говорю: «Дорогой товарищ директор, у меня есть насчет этого дела рационализаторское предложение. Какое? Чтоб под меня не копали в газете. Что это значит практически? Изменить питание в фабричной столовой. Спросите, как? Ликвидировать компоты и лук. А на высвободившиеся средства обеспечить шоколад. Кусочек шоколада для всех в обязательном порядке. Директор проект одобрил. Положение изменилось к лучшему, мы даже сэкономили на уборщице. Никогда прежде у нас не было таких чистых туалетов.

— Гениальное решение. — Ян не знал, смеяться ему или принимать Затько хотя бы немного всерьез. — В Среднем Лескове была закусочная «Марион», — сказал он. — Там подавали пепси-колу с жинчицей[3], а тамошний официант был как две капли воды похож на вас. Он вам не брат?

— Нет, — Затько прищурился. — У меня только сестры. Две. Одна не замужем, а другая в климаксе. Которую выберете?

— Хм. Я думал — вы из многодетной семьи, а у вас, выходит, всего две сестры?

— Представьте, они даже не сестры, — доверительно сообщил Затько. — Подруги.

— Понял.

— Обе кривоногие, только у одной ноги кривые внутрь, буквой «икс», а у другой наружу, буквой «о».

— А вы не промах, затейливые любите вензеля.

— Как вы догадались?

— Разве не вы сказали, что среднего, то бишь Среднего Лескова, не существует?

— Но если вы, лицо официальное, утверждаете обратное, придется с вами согласиться.

— Как-нибудь заглянем с вами туда, и вы представите мне этих подружек. А?

— Они давно уже не подруги, но если вы, лицо официальное, утверждаете обратное, могут и подружиться.

— Не знаю, что и думать о вас…

— …что вы встретили человека, который способен все устроить. Если вам понадобится…

— Если мне, скажем, понадобится стул?

— Получите два, — с готовностью подхватил Затько. — На один сядете, второй будете исследовать. Через неделю пересядете. На котором сидели, станете исследовать, который исследовали, на тот сядете. А после ответите на вопросы анкеты: какой лучше, на каком было жестко сидеть, какой скрипел и тому подобное. Я не ясно выражаюсь?..

— Не очень. — Ян нервно поерзал и посмотрел на часы: — Пошутили и хватит.

— Дайте договорить, — не унимался Затько. — На любом из них вам будет удобно и не жестко сидеть, ни один не скрипнет. А главное — оба будут ваши. Ясно?

— Воображаете, что я коллекционирую стулья?

— Вы меня не поняли, — оскорбился Затько. — А вот директор оценил и поставил во главе отдела рационализации и изобретений.

— Прекрасно, — кивнул Ян. — Вы сделали карьеру.

— Я сделал головокружительную карьеру. — Затько разошелся и не мог остановиться. — Был обыкновенным сантехником, а благодаря директору я сегодня инженер. Известно вам, сколько из Лескова вышло инженеров?

— Явно больше, чем следовало. — Ян со вздохом встал.

— Семнадцать, — сказал Затько. — Я был пятнадцатый. Восемнадцатым станет мой сын. А кто помог ему пробиться в институт? Наш дорогой директор. Он всем помогает. Большой души человек. Вот давеча у Манцики заболел зуб…

— Кто такая Манцика?

— Наша буфетчица! — оскорбленно воскликнул Затько. — И что, по-вашему, сделал наш директор?

— Вырвал ей зуб.

— Скажете тоже! — возмутился Затько. — На такое он не отважился бы, зато дал ей свою служебную «Татру» и позвонил профессору Микланеку, чтобы тот лично вырвал ей зуб под шведским обезболиванием.

— Какое еще шведское обезболивание?

— Вы не знаете?

— Я лечу зубы в обычной поликлинике и радуюсь, когда не приходится долго сидеть в очереди.

— Если вас беспокоят зубы, я скажу об этом нашему дорогому директору.

Ян вспомнил об искусственной челюсти Арендарчика и содрогнулся. Так проходит земная слава. Слава вампира. Бедный Вампир. Ян слушал своего говорливого посетителя, мучительно сознавая, что поступает недостойно — допытывается, выведывает, собирает сплетни, чего прежде никогда не делал. К тому же все, услышанное об Арендарчике, говорило в его пользу: душа человек, филантроп.

— Могу я вам быть чем-нибудь полезен? — подал голос Затько, когда их молчание тягостно затянулось.

— Не слышали, какая нынче будет погода?

Теодор Затько подошел к телефону, набрал трехзначный номер и протянул трубку Яну:

— Слушайте.

— Высокое атмосферное давление со стороны Азорских островов передвигается к востоку, — услышал он бесстрастный женский голос. — В ближайшие дни ясная солнечная погода, вероятно, сохранится…

Ян положил трубку.

— Инженер Затько, вы действительно очень практичный человек. Рационализатор и изобретатель. Не обижайтесь, если я попрошу вас изложить, каким образом в столовой отчитывались за шоколад?

— Я только подал идею. За реализацию отвечал не я.

— А за стулья?

— Я их испытываю, а торгуют ими другие.

— Спасибо, достаточно.

Ян с подчеркнутой церемонностью пожал Затько руку.

— Если что понадобится, вот моя визитная карточка. — Теодор Затько достал из нагрудного кармана узенькую полоску глянцевитой бумаги. — Тут вот справа мой прямой телефон и внутренний, слева домашний номер. Вечерами я дома. Улица Крутая, двадцать четыре.

— До свидания.

Ян проводил гостя и закрыл за ним дверь. Аккуратно развязав тесемки на черных картонных папках, он погрузился в изучение протоколов производственных совещаний. Они были обстоятельны, конкретны, под каждым было припечатано на машинке: «Записала Беата Срнкова, принял Михал Арендарчик». И подписи.