Кен

Гейм седьмой 15: 0

— Да, ее убили, — сказала Ксения.

— Генка, да? — шепотом произнесла Лидуша.

— С чего ты это взяла?

— Я начинаю понимать… Из-за меня… Господа, все его несчастья из-за меня! А я такая некрасивая! Почему он этого не видит?

— Дуреха, — ласково сказала Ксения. — Ничего ты не понимаешь. Женька ему все нервы измотала. Ой! — Она поняла, что сказала что-то не то. Генка же просил! И надо же было ляпнуть! Хотела как лучше. А теперь Лидуша разволновалась еще больше:

— Значит, я правильно догадалась, да? Они были… Он с ней…

Она расплакалась, и Ксения подумала, что правильно сделала, когда принесла из кухни целый графин с водой. Это еще только начало. Ну все: сказал «а» — продолжай дальше до самого концаалфавита. Иначе человек не поймет и начнет изучать китайскую грамоту вместо родного языка.

— Лидуша, Генка разве не говорил, что они с Женей знакомы?

— Говорил. Что тренировались вместе. Да я и сама это помню: детство, очень добрый тренер, много детей, самых разных, и смешной рыжий мальчишка. Ведь он был очень способный! Только очень добрый. И сильный. Сильные всегда добрые. И тренер сразу сказал: «Генка, талантливый ты парень, но в тотализаторе я бы на тебя никогда не поставил. Проигрываешь ты смешно». А он даже не обиделся, мой Генка. Я не представляю себе, что могло сделать его таким… злым.

Она замялась перед последним словом, и Ксения ее поняла: нет, Генка злым не стал. Просто невозможно точно определить его теперешнее состояние. Сам он выразился очень образно: «…Ограбить банк, где больше всего охраны». Когда добрых людей жизнь загоняет в угол — это трагедия. Они должны либо измениться, чтобы стать такими же, как, все, либо… И Ксения испугалась:

— Куда же он все-таки пошел?

— Не знаю. Опять к этому своему приятелю, который одолжил денег.

— А кто он?

— Бизнесмен, — пожала плечами Лидуша. — Кажется.

— В теннис любит играть, да?

— Ну… Это модно.

— Тяжело с ними? — догадалась Ксения.

— Я же с детьми. С ними проще. Они очень откликаются на ласку. Особенно если родители все время на работе, а приходящие няни сменяют одна другую. Дети нуждаются в постоянстве. Видеть каждый день одно и то же лицо, ходить в одну и ту же школу, заниматься у одного и того же тренера. Мне даже сейчас трудно бросить своих детей. Среди них есть очень талантливые. Быть может, у них получится лучше, чем у меня.

— А что у тебя произошло с Женей? — решилась наконец Ксения.

— Кто тебе сказал, что что-то произошло?

— Ну, если Генка не говорил тебе о том, что был ее бой-френдом, значит, ты сильно на Женьку разозлилась. А за что?

— А как они… Что у них было?

Вот тут Ксения замялась. Деликатно ли это? Насколько Лидуша готова принять, то есть простить страстную любовь своего благоверного к другой женщине, пусть даже та была до нее? Ревность бывает разной. Некоторые и к любовницам не ревнуют, а есть такие, которые даже мысли мужа стараются прочитать и проконтролировать.

— Ты не бойся, — сказала Лидуша. — Ее же больше нет.

— А если бы Женя не умерла? И если бы ты узнала о том, что они с Генкой встречались?

— Не знаю. На Женю я очень обиделась.

— Ну вот представь себе: ты замужем за Генкой, у вас все хорошо, как раньше, и вдруг Женя Князева рассказывает тебе, как твой муж был ее любовником, как она его бросила, а он долго еще напрашивался вернуться?

— Он ее так любил?!

— Просто Генка очень привязчивый. Он откликается на всех, кто к нему хорошо относится.

— Я знаю, — упавшим голосом сказала Лидуша.

— Ас Женей они были больше друзья, чем… Тебе водички еще, да?.. Генка легкий человек. И ему очень нравилась легкая жизнь. Но это все было несерьезно.

— А ты? Ты все это видела, да?

— Нет, Генка был у Жени до меня. До моего мужа.

— Как это?!

— Потом мой муж ушел к ней, — как-то очень легко сказала Ксения. Рядом с Лидушей ей было даже приятно в этом признаться. В самом деле — какая чепуха…

— Ты его отдала?!

— Знаешь, мой бывший — не Генка, — слегка обиделась Ксения. — А я не такая, как ты. Я не стала показывать им всем, как мне плохо.

— Но если мне действительно плохо!

— Надо уметь переживать трагедии. Не загоняй его в угол.

Лидуша испуганно зажала рот рукой:

— Боюсь, что я уже…