Кэти Картер ищет принца

Глава 2

— Бокал белого и порцию свиных ребрышек.

Олли ставит свою добычу на стол.

— Я тебе рассказывал, что в молодости подрабатывал на бойне?

Я морщусь. Олли перепробовал множество самых отвратительных занятий, когда был студентом. Он ощипывал индюшек, промывал кишки на птицефабрике, ну и так далее. Сейчас я определенно не в настроении выслушивать отчет о кожных заболеваниях у свиней, за которыми приглядывал Олли. И свиных ребрышек отчего-то тоже больше не хочется…

Олли уставился на меня поверх бокала с пивом.

— Ну, расскажи о своем последнем шедевре. Достаточно ли там сцен насилия? Твой блокнот буквально дымится.

— Придется подождать, пока роман не опубликуют… — парирую я, вяло покусывая ребрышко. Мне мерещится — или я действительно вижу на нем гнойник?

— Но я просто взорвусь, если не выясню, что произошло с Миландрой, — поет Олли. — Если бы не это, я бы не дожил до конца собрания. И потом… — он лукаво смотрит на меня из-под очков, — ты ведь должна искупить свою вину за то, что втравила нас всех в эту бодягу с летней школой.

— Прости. Я не слушала, о чем речь.

— Да, ты описывала, как этот тип схватил Миландру за грудь. И в общем, я тебя не виню: мне тоже было трудно сосредоточиться на чем-то другом.

Я швыряю в него косточкой, и Олли ловит ее на лету.

— Эй, не порти еду.

— Ты ведь все равно не ешь свинину.

— Я — нет, — глаза Олли блестят сквозь стекла очков, — зато Саша ест.

Немедленно появляется рыжий сеттер, который буквально истекает слюной, словно его месяц не кормили.

— Здравствуй, девочка.

Пора перехватить инициативу.

— Ол, хочу тебя кое о чем попросить.

— Тебе снова нужно мое тело? — ухмыляется он.

Лицо у меня, наверное, такое, как будто я отведала уксуса. Чертов Олли прекрасно знает, как меня уязвить.

Хотя лично я не намерена флиртовать с ним, но четыре года назад, на вечеринке в честь окончания учебного года, нагрузилась взрывоопасным коктейлем из дешевого белого вина. Какое это немыслимое облегчение — сознавать, что впереди тебя ждут полтора месяца без подростков. По пути с вечеринки — повторяю, я была в изрядном подпитии — мне вдруг пришло в голову, что Олли чертовски похож на Брэда Питта, потому-то я и полезла к нему с поцелуями. В свою защиту могу сказать лишь, что ничего не соображала, и вдобавок Олли, в кои-то веки, был один. К счастью, на следующий день он отправился в Анды, а когда вернулся — я уже встречалась с Джейком, поэтому все вернулось на круги своя.

Всякий раз я вздрагиваю, когда Олли напоминает об этой пьяной эскападе.

— Ты меня хочешь, — дразнился он. — Отрицай как угодно, но я тебе нравлюсь.

— Пошел к черту, твое тело меня не интересует. Ты мне нужен не для жертвоприношения.

— Вот скукотища. — Олли зевает. — Тогда что тебе надо?

— Скорее кто. Ты давно видел стерву Нину?

Ол грозит пальцем:

— Мы ведь, кажется, договорились не называть ее так. Нина — отличная девушка, если познакомиться с ней поближе.

Простите мой скепсис. Нина, с ее острым язычком, — худшая из подружек Олли. Все они на редкость стервозны, но Нина просто бьет рекорды. Впрочем, если я сейчас затею ссору, делу это не поможет.

— Прости. Она очень славная. Короче говоря… ты сейчас с ней встречаешься?

Олли, кажется, призадумался, как бы соврать.

— Типа того.

Значит, собирается ее бросить.

Мужики…

Светловолосую Нину с роскошным декольте можно назвать привлекательной, если вы любите женщин подобного типа, — к сожалению, большинство мужчин тянет именно к таким. Ол несколько месяцев ходил как пришибленный. Поначалу они были неразделимы, как сиамские близнецы, но, как только Олли попытался вернуться к нормальной жизни, Нина усилила хватку. У меня сильнейшие подозрения, что она сопровождала его даже в туалет (эта стерва — собственница и параноик), так что Олли, на мой взгляд, изрядно промахнулся в выборе спутницы жизни. Впрочем, я держу свои мысли при себе. Не стоит хаять любовницу лучшего друга.

Ол подозрительно щурит глаза — медового цвета.

— С чего это ты вдруг заинтересовалась Ниной? Ты ведь ее терпеть не можешь.

Видимо, до сих пор я не слишком удачно делала вид, что Нина мне нравится. Но это не значит, что я не ценю ее таланты — например, умение готовить.

— Если не ошибаюсь, она держит компанию по ресторанному обслуживанию?

— Да. «Домашнее чудо».

— Они дорого берут за услуги?

Олли пожимает плечами:

— Четыреста фунтов за вечер или что-то типа того. А что? Тебе нужна помощь?

Дьявол. С тем же успехом они могли бы запросить четыре миллиарда — в данный момент я бедна как церковная мышь. Джеймс недавно реквизировал жалкие остатки, лежавшие на моем счете, чтобы решить очередную финансовую проблему, и мою карточку заблокировали, так что услуги Нины мне точно не по карману.

Я на мгновение замираю.

— Что стряслось? — спрашивает Олли.

С тяжелым вздохом рассказываю ему о предстоящем званом ужине — о том, что повышение Джеймса зависит от того, сумеем ли мы впечатлить его босса. И о том, как мне страшно.

— Сам знаешь, на кухне я полный бездарь, — жалуюсь я. — Обязательно все испорчу. Джеймс так мечтает о повышении. Он говорит, что нам очень нужны деньги и что я никак не могу его подвести. Особенно после того, что было в последний раз…

— Ах да. Ты напилась в «Хенли регатта» и заснула, уткнувшись носом в тарелку с клубникой.

— Да и хватит об этом!

Почему друзья всегда помнят самые постыдные моменты из моей жизни? Почему никто не вспоминает о том, как замечательно мне удалось… что мне удалось замечательно? Ну… что-то.

На самом деле таких вещей масса, я уверена. Наверное, их слишком много, чтобы запомнить, в том-то и проблема. Но уж точно в их число не входит тот злополучный вечер, когда я опозорилась перед боссом Джеймса.

— Разве Нина не научила тебя готовить? — интересуюсь я, будто свежая мысль только что пришла мне в голову. — Помнится, она натаскивала тебя, чтоб, в случае чего, ты мог помочь…

— Я мариновал, жарили шпиговал, пока не взмолился о пощаде, — признается Ол, отхлебывая пива. — Ничего похожего на «Девять с половиной недель». Успел страшно соскучиться по полуфабрикатам… — Он с подозрением смотрит на меня. — Нет-нет, мисс Картер! Я понимаю, куда ты клонишь.

Я устремляю на него самый отчаянный — надеюсь, это выглядит правдоподобно — взгляд.

— Олли, ты просто спасешь мне жизнь, если поможешь приготовить этот дурацкий ужин! Я ни за что не справлюсь сама. Ты же знаешь, у меня руки не тем концом приделаны.

— Ну… ты можешь вскипятить воду.

— Шеф Джеймса этим не удовлетворится. Ну же, Олли, я буду твоим лучшим другом на веки вечные. Сделаю все, что ты пожелаешь. Буду выгуливать Сашу. Заменю тебя на уроках, когда понадобится отгул. Что скажешь?

— Что я хочу еще выпить. — Олли тоскливо смотрит в сторону бара. — Учти, ты просишь меня потратить драгоценный субботний день на кучку банкиров.

— Ну пожалуйста! Олли, я не знаю, что делать!

Он допивает пиво.

— Зачем ты вообще так стремишься впечатлить этих идиотов? Если ты им не по нраву какая есть, пусть идут на хрен.

— Я не могу остаться какая есть, — горестно признаюсь я. — Джеймс страшно во мне разочаруется.

Олли вытаскивает бумажник.

— В таком случае, Кэти, отчего он хочет на тебе жениться?

Оставив меня размышлять над этим непростым вопросом, он проталкивается через толпу посетителей, а я печально созерцаю бокал. Разве можно любить Кэти Картер такой, какая она — в смысле я — есть? Я отнюдь не воплощение грации и изящества в отличие от Миландры. Маленького роста, рыжеволосая, частенько говорю глупости, не умею готовить, плохо одеваюсь и совершенно не нравлюсь матери Джеймса. Я изо всех сил стараюсь поддерживать будущего мужа и улучшать собственный имидж, но отчего-то у меня ничего не выходит.

С Джеймсом мы знакомы дольше, чем с Олли, — он жил по соседству с моей крестной, тетушкой Джуэл, в Хемпстеде. Буквально выросли вместе, потому что мы с моей сестрой Холли частенько проводили каникулы у тетушки, в то время как наши родители отправлялись в Марракеш, или Марокко, или еще куда-нибудь, где можно было целый день курить травку, позабыв о детях.

Не то чтобы я о чем-то жалела. Да, возможно, приятнее было бы иметь нормальных родителей, которые интересуются тем, как ты сделала уроки, и не забывают регулярно тебя кормить. Гадание на картах таро — это, конечно, весьма забавно, и, разумеется, я рада, что умею очищать свои чакры, но для семилетней девочки, на мой взгляд, куда полезнее тарелка хлопьев и пакет со школьным завтраком.

Однако я отвлеклась.

Тетушка Джуэл на самом деле мне не тетя, родство у нас отдаленное — что-то вроде восьмиюродных сестер. Но она была лучшей подругой моей бабушки и наши семьи всегда очень дружили. История гласит, что родители Джуэл, отчаявшись сбыть с рук упрямую дочь, привезли ее в Лондон и ввели в ничего не подозревающее светское общество. Я видела фотографии Джуэл в обличье юной дебютантки — она была потрясающе красива, хоть и неузнаваема без длинных седых волос и неизменного выводка домашних питомцев. Юная Джуэл отвергла всех своих ухажеров, как только получила предложение от самого Руперта Рейнарда, графа Винчестерского. Их свадьба стала событием года, на торжестве присутствовали коронованные особы. Проведя медовый месяц в Каннах, пара поселилась в фамильном особняке Руперта. Начиная с этого момента мнения расходятся. Наша версия гласит, что Джуэл устала от похождений мужа-бабника и сбежала от него с помощником садовника. Несомненно, сам Руперт Рейнард видел события в несколько ином свете. Джуэл никогда не объясняла, по какой причине покинула мужа, но отношения между семьями с тех пор оставались крайне напряженными — в том числе потому, что Руперт не оставил бывшей супруге ни пенса.

— Деньги на тот свет не заберешь, — обычно говорит Джуэл, когда кто-нибудь пытается указать на столь вопиющую несправедливость. — И потом, — бодро добавляет она, — я, в конце концов, ничего не потеряла.

И это правда. В начале семидесятых она стала моделью — и музой — знаменитого художника Густава Грира. Изображения обнаженной Джуэл в размытых розовых тонах украшают мировые художественные галереи — от Тейт до Саачи. Сама Джуэл отзывается о них так: «Жуткая мазня. Бедолага даже не мог заплатить мне за натуру, поэтому приходилось вместо денег брать наброски и картины».

Так она и делала. По какой-то необъяснимой причине мир искусства решил, что чудовищная мазня Грира — на самом деле произведения искусства, которые стоят целое состояние. Ажиотаж усилился, когда Густав отравился выхлопными газами. Джуэл оказалась обладательницей изрядной коллекции современной живописи, которую немедленно обменяла на домик в Хемпстеде, где и жила с тех самых пор, выращивая в саду пряные травы и становясь с годами все эксцентричнее.

Дни, проведенные с Джуэл, были, наверное, самыми счастливыми в моем детстве, и я всегда ощущала досаду, когда родители меня забирали. Было так приятно делать обыкновенные вещи — например, оклеивать кухню обоями, вместо того чтобы ожидать редкой похвалы от родителей (когда те наконец соизволят прийти в себя после травки). Мне нравилось пить чай с подругами Камиллой и Эмили и не беспокоиться о том, что придется приглашать их к себе. Разве я могла позвать кого-нибудь домой? Все мои друзья жили в уютных чистеньких квартирках с цветными телевизорами и мягкими коврами, а мы — в покосившейся хибаре, бывшем сарае, в компании кошек и собак. У нас не было телевизора, а ковры мало отличались от половых тряпок. В гостях я ела рыбу с жареной картошкой, а дома мать подавала на стол черт знает что, приготовленное на сломанной газовой плите. Разве я могла объяснить другим детям, что мои родители — хиппи, которые живут так, будто на дворе по-прежнему семидесятые? Было проще вовсе не иметь друзей. Но у Джуэл я как будто превращалась в другую девочку — и мне очень нравилось быть ею, а вовсе не Кэти Картер из Тиллерс-Барн.

Джеймс Сент-Эллис жил по соседству с Джуэл, и его жизнь представлялась нам с Холли настоящим чудом. Каждый день, возвращаясь из частной школы, он целый час делал уроки, после чего еще час занимался музыкой, затем выходил в сад. Летом мы строили шалаши и лазали по деревьям — по крайней мере ту часть лета, которую он проводил в Англии, а не на юге Франции и не в летнем лагере. Джеймс любил приходить на кухню к Джуэл — она кормила его сосисками и жареной картошкой за старым деревянным столом, а иногда даже угощала мороженым. Но сам он никогда не приглашал меня и Холли в гости, а если его мать заставала нашу компанию в своем саду, то презрительно кривила губы, морщила нос и выпроваживала вон. Впрочем, Джеймс все равно предпочитал проводить время у Джуэл. Он потратил несколько часов на то, чтобы проделать лаз в заборе, — таким образом ему удавалось пробираться к нам. И не важно, что все лето руки у него были в занозах.

Но однажды, на зимних каникулах, Джеймс перестал играть с нами. Он поступил в Винчестер-колледж, появились новые друзья, с которыми он предпочитал водиться. Наши шалаши развалились, садовник заделал дыру в заборе — как будто никакого Джеймса и не существовало. Иногда мы видели старого приятеля, когда тот выходил из отцовской машины или сидел на террасе, — он стал выше, держал дистанцию и никогда не снисходил до разговора с нами. Впрочем, мы не обижались, потому что тогда наши родители вознамерились переехать, и было не до Джеймса. Нас с Холли увезли в Тотнес и следующие несколько лет перекидывали из Девона в Лондон, точно два мешка с тряпьем. Тем временем родители Джеймса развелись, дом по соседству с Джуэл продали, и мы забыли нашего прежнего товарища по играм. Холли зарылась в учебники, а я открыла для себя приключенческие романы. Я жадно копила книги в потрепанных обложках и перечитывала их вновь и вновь, пока мой мир не наполнился загадочными шейхами, суровыми сегунами и непреклонными миллионерами. Я твердо уверилась, что непременно найду романтического героя, который восхитится моей красотой и станет совсем ручным. Он спасет меня от безумных родителей и увезет в мир роскоши и страсти, где мы будем жить долго-долго. Так обещали авторы книг — именно это происходило со всеми их героинями, от скромной крестьянки до строптивой рабыни. Нужно лишь сидеть и ждать своей очереди. Рано или поздно герой явится.

Правда, до сих пор этого так и не произошло.

Точнее сказать, все романтические принцы имели весьма неприятную особенность обращаться в лягушек сразу же после первого поцелуя. Это меня весьма обескураживало.

Я задумалась о том, чтобы подать в суд на «Миллз и Бун»[4] за мошенничество, но тут судьба смилостивилась надо мной. Четыре года назад я собиралась на день рождения к тетушке Джуэл, не подозревая о том, что моя жизнь изменится самым непредсказуемым образом.

Вечеринки Джуэл — нечто легендарное. Каждый год она размещает объявление в «Таймс» и рассылает приглашения друзьям и родственникам, которые бросают все дела, чтобы присутствовать на очередной фантастической пьянке. Четыре года назад темой праздника был «Сон в летнюю ночь», и я несколько недель голодала, чтобы влезть в зеленый блестящий костюм феи.

Признаюсь, в конце концов все равно пришлось потратить десять фунтов на утягивающее белье, но все-таки намерения у меня были благие.

Короче говоря, за несколько минут до выхода мой тогдашний бойфренд решил меня бросить — просто прислал эсэмэску, и я оказалась перед выбором: плакать или идти на вечеринку в одиночестве. Обычно, в качестве моральной поддержки, я брала с собой Олли — тетушка Джуэл его обожала, — но в тот раз он уехал на лето в Анды. Решив отложить страдания на потом, я поехала к Джуэл в разболтанном «фольксвагене» Олли. Прямо в костюме феи, с крылышками и волшебной палочкой. Что еще могло со мной стрястись?

У судьбы есть пренеприятная привычка надо мной подшучивать. Если вы одеты феей и у вас вдруг ломается машина, вы, как никто другой, понимаете, что такое по-настоящему неловкая ситуация. Под многочисленные гудки и похабный свист я отчаянно пыталась заглянуть под капот, прежде чем наконец вспомнила, что мотор находится в багажнике. Но, даже обнаружив его, я понятия не имела, что делать. Впрочем, бегая вокруг машины, я по крайней мере была чем-то занята, и это мешало мне броситься под колеса первого же проезжающего мимо грузовика. Даже Автомобильная ассоциация не смогла бы мне помочь — Олли не уплатил членский взнос.

Слава Богу, он укатил в Анды.

Я села на обочину и закрыла лицо руками, чувствуя себя жертвой кораблекрушения. Что делать?..

И случилось чудо. То, о чем я мечтала с двенадцати лет. Рядом остановился роскошный блестящий «мерседес», дверца открылась, и из салона медленно выбрался некто высокий и стройный.

— Я могу вам помочь?

Я подняла глаза и потеряла дар речи — что мне весьма несвойственно. Открыла рот, пытаясь что-нибудь сказать, но этот человек как будто нажал на какую-то специальную кнопку, и я онемела, не в силах издать ни звука. Рослый, темноволосый незнакомец был слишком красив для того, чтобы я поверила в его подлинность. Глаза ослепительно синего цвета, точеные скулы, точь-в-точь горные склоны, достойные чемпионов, длинные волнистые волосы, которые развевались на ветру… Заходящее солнце высвечивало ореол.

Ну или он на самом деле был ангелом…

— У вас сломалась машина?

Я успела забыть про машину, и голос упорно ко мне не возвращался. Красавец как будто сошел прямо со страниц романа от «Миллз и Бун».

А я, как назло, была одета феей Динь-Динь.

Мужчина приблизился и слегка улыбнулся, взглянув на меня — самым проникновенным образом. А потом воскликнул:

— Черт возьми! Кэти, это ты?

Я прищурилась, глядя против солнца и пытаясь вспомнить, кто бы это мог быть. Он по-прежнему казался мне воплощением всех моих романтических грез.

— Это же я, Джеймс. — Прекрасный незнакомец взял меня за руку и помог подняться. — Я жил по соседству с твоей тетей Джуэл. Забыла? Мы часто играли вместе…

Я уставилась на него с разинутым ртом. Божественный незнакомец — наш сопливый маленький Джеймс? Этот стопроцентный мужчина, от которого пахнет дорогим лосьоном, — тот противный надоеда, который обрывал крылышки мухам и дергал меня за волосы?

Не может быть.

— Это действительно я. — Джеймс рассмеялся и коснулся губами моей щеки. — Обещаю, что не буду бросать в тебя червей. Потрясающе выглядишь, Кэти. Кто бы мог подумать, что ты вырастешь такой красавицей.

К счастью для Джеймса, я не обратила внимания на избитые комплименты — мне было все равно. Я рыжая коротышка и прекрасно знаю, что меня красавицей не назовешь, но, черт возьми, хотя бы раз в жизни девушке можно слегка свихнуться от счастья?

Джеймс буквально вскружил мне голову. Он настоял на том, чтобы отвезти меня на вечеринку, где его радостно встретила Джуэл, и потом весь вечер не выпускал моей руки. После праздника мы поехали в дорогой отель, где… короче говоря, дальнейшее вы наверняка представите себе сами. Так или иначе, когда Олли вернулся, я уже успела перебраться в хорошенькую квартирку Джеймса и по уши влюбиться в моего безупречного романтического героя. Олли осталось только отпускать шпильки и ядовито шипеть — и поделом, раз в его привычки не входит ухаживать за автомобилем.

Вот каково положение вещей. Джеймс Сент-Эллис — идеальный мужчина. До сих пор поверить не могу, что он искренне полюбил унылую рыжеволосую коротышку. Конечно, временами он склонен покомандовать, но исключительно ради моего же блага, ведь Джеймс из любви желает мне лучшего — поэтому иногда он бывает немного жестоким. Если вдуматься, многие его пожелания не лишены смысла: мне действительно нужно лучше одеваться, похудеть на пятнадцать фунтов и задуматься о будущем, если я намерена чего-то достичь. Джеймс прав — образование у меня далеко не фонтан (особенно по сравнению с его оксфордской степенью), поэтому я должна прислушиваться к нему, когда речь заходит о финансах, политике и карьере. Если Джеймс мною и помыкает, то лишь потому, что ему, в отличие от родителей, небезразлична моя судьба. Жизнь с Джеймсом невероятно отличается от того существования, которое я вела с отцом и матерью. Меня спас прекрасный принц, и персональная сказка стала былью. Так что, если есть хотя бы один шанс немного измениться к лучшему, надо им воспользоваться. Джеймс достоин любых усилий, потому что он воплощение всего, о чем я мечтала с детства.

Джеймс — мой герой; пусть меня трудно назвать идеальной романтической героиней, но я тем не менее усердно работаю над собой, поскольку очень люблю своего жениха. Ну конечно, люблю. Когда он командует или ворчит, я напоминаю себе, как утомительно работать в Сити, особенно если твой род занятий связан с кредитами. Ведь на самом деле Джеймс вовсе не хочет меня обидеть. Он раздражен — а кто на его месте чувствовал бы себя иначе, наблюдая день за днем, как коллеги теряют работу? Я — единственная, кто ждет его дома и выслушивает… и на ком Джеймс вымещает досаду. Конечно, я не в восторге, но ведь семейные отношения — штука непростая, и кое с чем приходится мириться, верно?

Ну и что же, что в последнее время Джеймса все труднее ублаготворить…

Подлинная семейная жизнь предполагает и умение улаживать возникающие проблемы, и способность любить свою вторую половинку, даже когда она ведет себя не самым приятным образом. Настоящая любовь отнюдь не бегство от трудностей (именно так мои родители предпочитали решать любые жизненные вопросы). Если они ссорились, отец садился в машину и уезжал, а мама месяца два-три развлекалась с каким-нибудь Рэйном или Бэгги, пока отец не возвращался с полными карманами травки и прорвой небылиц. Я уж точно не желаю следовать их примеру. По мнению матери, я невероятно старомодна — предпочитаю быть рабыней системы и покоряться мужчине, вместо того чтобы пробудить в себе внутреннюю богиню или отправиться в Марракеш.

Надеюсь, я сделана из материала попрочнее, нежели родители, — просто у меня временная полоса неудач. Экономия себя оправдает, Джеймс получит желанное повышение, и все встанет на место. Просто нужно быть терпеливой и не злиться, когда он язвит… увы, проще сказать, чем сделать. В последнее время я так часто прикусывала язык, что он у меня вот-вот отвалится.

Иными словами, я не могу подвести Джеймса и испортить званый ужин. В последнее время у нас весьма стесненное финансовое положение, особенно учитывая предстоящую свадьбу. И вдобавок мать Джеймса то и дело берет у него в долг. Сомневаюсь, что Исландия — архи-популярное среди англичан место в отношении шопинга, но Джеймс вложил в этот проект последние деньги. Даже мне ясно, что идея обречена на провал. Поскольку я перебиваюсь на учительскую зарплату — то есть бедна как церковная мышь, — моя лепта в семейном бюджете крайне невелика. Джеймсу жизненно необходимо повышение. Он непреклонен во всем, что касается карьеры.

Мне нужно устроить безупречный званый ужин.

Расслабься, Кэти.

Именно поэтому я сейчас в пабе. Стоит лишь подумать о завтрашнем дне, как тут же хочется выпить.

Олли, вернувшийся с бутылкой вина, холодно смотрит на меня.

— Ладно, помогу тебе. Но, — быстро добавляет он, прежде чем я успеваю вскочить и выразить ему свою благодарность, — при одном условии.

— Что угодно!

— Я приду не один. Если уж мне придется провести весь день на кухне, то, черт возьми, я имею право побыть гостем.

Боже мой. Что скажет Джеймс? Он не относится к числу больших поклонников Олли, но, с другой стороны, мой друг умен и отлично умеет поддержать беседу. И не важно, что он не разбирается в литературе восемнадцатого века. Впрочем, нужно будет вовремя ткнуть его, чтобы он не заговорил про «Фанни Хилл», иначе всех этих чопорных коммерсантов и банкиров наизнанку вывернет.

— С кем ты собираешься прийти? — с подозрением спрашиваю я. — С Ниной?

— Успокойся, Нина занята. Я еще не придумал. Нужен кто-нибудь веселый, чтобы поддерживать настроение.

Кажется, я уже упоминала, что не считаю Олли привлекательным, но отчего-то все остальные женщины на него так и вешаются, поэтому он не испытывает недостатка в подружках. Девушки, как правило, хороши собой, но интеллектом уступают даже пучку салата, а потому вряд ли способны представлять собой угрозу для гостей Джеймса. Джулиус Милвард — старый потаскун, а потому присутствие в компании красотки способно повысить шансы на успех.

Мой званый ужин удастся.

Я улыбаюсь Олли.

— Приводи кого хочешь.

— Клево, — кивает тот. — Тогда допивай побыстрее вино и слушай. Нам нужно составить меню.