Китайский Берия Кан Шэн

Ранние годы жизни

Кан Шэн (Чжан Цзункэ) родился зимой 1898 г. в год Собаки (собака по китайским повериям является кровожадной, вероломной, злобной, она часто перевоплощается в мужчину и портит женщин) на Северо-Востоке Китая в уезде Цзяокань провинции Шандун в богатой помещичьей семье. Раньше ей принадлежало около 6 тыс. му (1 му — 6,1 акра) земли, ежегодно семья получала в качестве арендной платы несколько сотен цзиней (1 цзинь — 0,5 кг.) зерна — это был один из самых богатых дворов уезда. Семья Кан Шэна имела большой дом, в котором насчитывалось несколько десятков комнат, где проживала многочисленная родня. Отец Кан Шэна Фасян, имевший нескольких братьев, был родом из сюцаев. В старом Китае начиная с 121 г. н. э. существовала трехступенчатая государственная экзаменационная система для будущих чиновников, которая просуществовала с перерывами вплоть до 1905 г. Успешная сдача экзаменов давала право на получение должности в государственном аппарате. Экзамены на первую степень (сюцай) проводились в уездном городе, на вторую (цзюйжэнь) — в области, на третью и высшую степень (цзиньши) — в столице. Начиная с 973 г. после столичных экзаменов регулярно устраивался еще экзамен при дворе, экзаменатором на котором был сам император.

Получить ученую степень, а следовательно, и возможность назначения на высокую чиновничью должность было всегда заветной мечтой образованного человека. Но для успеха на экзаменах надо было хорошо знать классические книги древности и обладать исключительной памятью, так как основное требование к экзаменующемуся — умение написать сочинение на заданную тему, в качестве которой предлагалась цитата из классической книги. Помимо классических книг экзаменующийся должен был хорошо знать поэзию, обладать изящным слогом и каллиграфическим почерком.

В старом Китае у человека, как правило, было несколько имен. Первое — так называемое маленькое, детское, или «молочное», имя («сяо мин», «жу мин», «най мин») — ребенок получал при рождении. Для детских, ласкательных имен чаще всего подбирались поэтические слова. Когда ребенок поступал в школу или начинал учиться дома, отец или учитель давали ему другое имя: «официальное имя», «книжное имя», «большое имя» или «школьное имя» («гуань мин», «шу мин», «да мин» или «сюэ мин»). Оно закреплялось за китайцем на всю жизнь и употреблялось во всех официальных случаях. Кроме того, друзья, учителя или родители давали юноше, когда он становился совершеннолетним, еще одно — «цзы». Им его не называли родители и родственники, так же как взрослого человека не называли по его «молочному» имени. Обычно образованный человек имел также и прозвище («хао»). Прозвище употреблялось в обращении друг к другу хороших знакомых и друзей. Обращение к сыну или внуку по прозвищу звучало так же, как если бы у нас обращались к сыну или внуку по имени и отчеству.

Ученые-литераторы нередко подбирали себе еще и «литературный псевдоним» («бе хао» или «бе мин»), буквально: «другое прозвище», или «другое имя», либо «би мин», буквально: «имя, записанное кистью», которое иногда упрощенно тоже называли «хао». Для псевдонима выбирались поэтические слова, обозначающие благородство, силу, красоту и т. п. Специфического отличия между женскими и мужскими именами нет: по иероглифам не всегда можно понять, о ком идет речь, о мужчине или о женщине. Исключение составляли женские имена, в состав которых входят иероглифы, обозначающие названия цветов или трав (орхидея, цветы, душистый, ароматный и т. д.). В соответствии с этими традициями дали специальное имя и маленькому Кан Шэну.

Чжан Ван (так назвали маленького мальчика) рос умным, смышленым и шаловливым. Он был гордостью родителей. До восьми лет мальчик рос как «дикая, необузданная лошадь», зная только одни развлечения. К восьми годам отец решил заняться воспитанием и обучением сына. Он нанял ему частного учителя, который занялся с мальчиком изучением канонических книг. Первой из них стало «Троесловие», обязательное для изучения в школе уже на первом году учебы. Такое название книга получила потому, что каждая строфа в ее тексте состоит из трех иероглифов. В книге, написанной в XIII в., кратко излагается сущность конфуцианской морали, прославляются древние мудрецы, описываются важнейшие исторические события. Далее мальчик перешел к штудированию старинного трактата X в. — «Фамилии ста семей» («Байцзяссин»), — который представляет собой зарифмованный по строфам список часто встречающихся около ста китайских фамилий.

Следующей книгой был «Тысячесловник», написанный в VI в. и состоящий из тысячи ни разу не повторяющихся иероглифов. Далее Чжан Ван перешел к заучиванию «Четверокнижия» («Сышу») или «Малого канона», появившегося в XII в. и включавшего произведения, выражающие основы конфуцианства, затем штудированию «Пятикнижия» («У цзин»), куда входят «Книга обрядов», «Книга перемен», «Книга истории», «Книга песен» и летопись «Чуньцю» («Весна и осень»). Понятно, что каждый культурный китаец, а тем более тот, кто в будущем претендовал на получение какой-нибудь должности, должен был хорошо знать «Пятикнижие». Этим китайским премудростям мальчик учился до 13 лет, а затем был направлен отцом в Циндао, где находилась довольно известная в то время школа, основанная немецкими миссионерами в 1890 г. В ней изучались не только традиционные китайские учебники и книги типа «Четверокнижия» и «Пятикнижия», но и некоторые достижения общественной и научной мысли Запада. Когда мальчик попал в эту миссионерскую школу, он и его родители были ознакомлены с учебным уставом школы, состоящим из трех пунктов: 1. Учиться за закрытыми дверями. 2. Не интересоваться политикой. 3. Не участвовать в общественных движениях и кампаниях.

Девятнадцатилетним юношей Кан Шэн закончил в 1917 г. эту миссионерскую среднюю школу, узнав для себя много нового и любопытного о мире, чего он не мог постичь в своей родной деревне с частным учителем. В школе он начал благоговеть и преклоняться перед Германией. В 1917 г. юноша поступил на учительские курсы в Чжучжэне, окончив их через год. У Кан Шэна возникло желание устроиться на службу либо в военное ведомство, либо в органы власти, но места для себя он там не нашел, и в конце концов устраивается работать учителем начальной школы в уезде Чжучэн родной провинции Шаньдун. К этому времени молодой учитель был уже три года как женат. Отец подыскал ему невесту из родных мест. У первой жены от Кан Шэна было двое детей: мальчик, которого звали Юйминь, и дочь Юйин по фамилии Чжан (дочь в дальнейшем работала на папиросной фабрике в Циндао, сын уже после «культурной революции» стал ответственным работником в городе Ханьчжоу). Однако когда он перебрался в Шанхай, он ее бросил.

Здесь же в этой начальной школе училась будущая жена Мао Цзэдуна Цзян Цин. По утверждению дочери Дэн Сяопина, с Цзян Цин Кан Шэна связывало многое: мать Цзян Цин была старой служанкой в семье Кан Шэна. Девочка почти ежедневно посещая школу, проходила мимо дома Кан Шэна, неоднократно видела молодого двадцатилетнего учителя в школе. Возможно, здесь маленькая девочка ближе познакомилась с молодым учителем. Волны движения «4 мая»[2] 1919 г. вскоре докатились и до здешних мест, и молодой Кан Шэн задумался о необходимости перебраться в какой-нибудь крупный город Китая. Весной 1924 г. он заявил своим домашним, что принял решение уехать в Шанхай. В то время в мире Шанхай называли Жемчужиной Востока, Парижем Азии, и наконец, Городом Желтого дьявола. Китайские власти называли его Великим Шанхаем. Огромный город с мощеными асфальтом улицами, с громадными зданиями, пышными многоэтажными отелями, широкими авеню, по которым движется тысячная пестрая людская масса, большим количеством мчащихся сигналящих и ревущих автомобилей, длинными кварталами злачных мест с проститутками, гетерами и опиумом, биржевыми «брокерами» — комиссионерами, играющими на разнице в цене между «золотом и серебром», делающими прибыль на спекуляции, посредниками всякого типа и сорта, мчащимися в экипажах в погоне за прибылью из банка в банк. Этот город привлекал многих молодых людей. Одновременно Шанхай был городом монотонного ритмического «пения» китайских полуголых чернорабочих, кули, переносящих тяжести или разгружающих иностранные корабли, город худых и поджарых рикш, перевозящих тележки с седоками, покрикивающими на них. Шанхай был клоакой мира с неисчислимым множеством баров, распивочных мест, где пропивают, покупают и продают опий, душу и женское тело. Шанхай — город с отборными смуглыми индусами в чалмах в роли верных и «преданных» стражей полицейского порядка, и важными и гордыми англичанами в роли высших «блюстителей» порядка.

Весной 1924 г. Кан Шэн появляется в трехмиллионном Шанхае. Ранее незнакомый город его привораживает, он постепенно знакомится с ним. Город состоял из просторной и благоустроенной территории Международного сеттльмента и Французской концессии и тесного, скученного до предела китайского города. Иностранное население Шанхая начала 20-х годов XX века не превышало 15–20 тыс. человек. Самой большой и влиятельной была английская колония, затем шли французы, американцы, немцы, итальянцы, скандинавы. Замкнутой и тесно сплоченной колонией жили японцы в районе Хонкью.

Вдоль улиц и авеню иностранной части Шанхая, утопавших в зелени высоких деревьев, простирались тщательно подстриженные газоны, яркие цветники, сады. За ними поднимались полудворцы и виллы шанхайской знати. На улицах Международного сеттльмента рослые индусы в красных чалмах, с заплетенными бородами руководили транспортным движением и следили за порядком. Полицейскую службу на улицах Французского города несли вьетнамцы из Индокитая (затем полицейские силы пополнили русские). Полиция сеттльмента состояла не только из индусов, но в нее входили китайцы, англичане и русские.

Приехав в Шанхай и изменив по китайской традиции имя на Чжан Юнь[3], Кан Шэн поступил учиться в Шанхайский университет, созданный на базе ранее существовавшего Юго-Восточного высшего педагогического училища — первое учебное заведение в Китае по подготовке революционных кадров, основанное в 1923 г. и руководимое коммунистами. Деканом факультета общественных наук здесь был Цюй Цюбо. Жизнь несколько раз столкнет этих двух людей — Кан Шэна и Цюй Цюбо. Первый будет клеветать на второго вплоть до своей смерти.

Справка. Цюй Цюбо (Страхов, Доу Лун, 1899–1935). К 1923 г. Цюй Цюбо был уже довольно известным деятелем в кругах прогрессивной интеллигенции, членом КПК и одним из ее руководителей.

До Шанхая Цюй Цюбо учился в Пекине. Летом 1917 г. он успешно сдал вступительные экзамены и поступил в Пекинский институт русского языка — единственное в Пекине учебное заведение, в котором не взималась плата за обучение. Здесь Цюй Цюбо изучает русский и французский языки, совершенствуется в английском. После трех лет занятий в институте Цюй Цюбо уже достаточно хорошо владеет русским языком и начинает заниматься переводами русской художественной литературы. Как и для многих китайских интеллигентов того времени, «Движение 4 мая» 1919 г. явилось важной вехой в жизни Цюй Цюбо. Он сразу же, по его словам, «завертелся в водовороте событий», включился в активную борьбу и вскоре стал одним из признанных вожаков студенчества. Товарищи Цюй Цюбо по институту избирают его своим представителем в Объединенный союз учащихся Пекина. Как непосредственный организатор студенческой манифестации перед резиденцией президента, проходившей под лозунгами борьбы против агрессии японского империализма, Цюй Цюбо с группой других студентов 5 июня 1919 г. был арестован. Но через три дня под давлением общественного мнения его освободили, и он снова стал вести активную работу среди студенчества. Участие в революционном студенческом движении, поиски путей переустройства старого общества привели Цюй Цюбо к марксизму, бурное распространение которого в Китае началось после Октября 1917 г. в России.

По всей стране стали создаваться марксистские кружки и группы. В Пекине в марте 1920 г. кружок по изучению марксизма и одну из первых коммунистических групп организовал Ли Дачжао (1888–1927) — выдающийся пропагандист марксизма-ленинизма, один из основателей КПК.

16 октября 1920 г. Цюй Цюбо выезжает из Пекина в Москву в качестве специального корреспондента «Чэньбао» — левой буржуазной газеты, которая по словам самого Цюй Цюбо не допускала, как правило, на свои страницы злостных сплетен о Советской России. После долгого и трудного пути, 25 января 1921 г. он прибыл в Москву и поселился в гостинице «Княжий двор» — третьем общежитии Наркоминдела. Он был первым представителем китайской прессы в Советской России. Результатом почти двухлетнего пребывания Цюй Цюбо в Москве явились многочисленные статьи и корреспонденции, а также книги «Путевые заметки о новой России» и «Впечатления о Красной столице». Цюй Цюбо в Москве встречался и беседовал с В.И. Лениным, познакомился с поэтом-футуристом В.В. Маяковским, который подарил ему свою поэму «Человек». Цюй Цюбо преподает общественные науки на китайском отделении Коммунистического университета трудящихся Востока в Москве.

Обострение туберкулеза легких вынуждает Цюй Цюбо лечь в больницу. С марта 1921 по март 1922 г. он находится на излечении в московском туберкулезном санатории «Высокие Горы». В феврале 1922 г. партийная организация Коммунистической партии Китая в Москве по рекомендации одного из первых китайских коммунистов — Чжан Тайлэя — земляка и соученика Цюй Цюбо по средней школе — принимает Цюй Цюбо в свои ряды. В январе и феврале 1922 г. Цюй Цюбо в составе китайской делегации участвует в работе Съезда народов Дальнего Востока. В ноябре — декабре того же года он — делегат IV Конгресса Коминтерна в Москве. Примерно в это же время он переводит на китайский язык материалы XI съезда РКП(б), 9-го Всероссийского съезда Советов и доклад В.И. Ленина на IV Конгрессе Коминтерна. За время пребывания в Советской России Цюй Цюбо опубликовал в пекинской газете «Чэньбао», шанхайской «Шиши синьбао» и других китайских периодических изданиях более пятидесяти статей, корреспонденций, репортажей, подборок материалов. В январе 1923 г. Цюй Цюбо возвратился на родину и сразу же с головой ушел в практическую партийную революционную работу. В июле 1923 г. он участвует как делегат в работе III съезда КПК в Гуанчжоу. На съезде Цюй Цюбо избирается членом Центрального Комитета партии и остается в составе ЦК вплоть до своей смерти. После съезда Цюй Цюбо редактирует ряд партийных изданий. Летом 1923 г. Цюй Цюбо назначается деканом факультета общественных наук недавно созданного Шанхайского университета. Здесь он читает цикл лекций на социально-экономические темы, которые впоследствии издает отдельной книгой.

В Шанхайском университете работал и Дэн Чжунся, известный деятель профсоюзного движения в Китае.

Справка. Дэн Чжунся (1897–1933). Родился в провинции Хунань в помещичье-чиновничьей семье. Его родные отправили Дэн Чжунся учиться в Пекинский университет. В формировании взглядов юноши, становлении его как революционера огромную роль сыграл Ли Дачжао. Дэн Чжунся становится не только его ближайшим учеником, но и соратником. «Боевым крещением» стало для Дэн Чжунся участие в «движении 4 мая» 1919 г.

Весной 1920 г. Ли Дачжао и Дэн Чжунся впервые организовали в Пекине празднование 1 Мая. Дэн Чжунся стал одним из основателей возглавляемого Ли Дачжао коммунистического кружка в Пекине, участвовал в подготовке I съезда КПК. С именем Дэн Чжунся неразрывно связаны первые шаги китайских коммунистов в создании революционных рабочих профсоюзов и бурный размах профсоюзного движения в период китайской революции 1925–1927 гг.

Под руководством Дэн Чжунся профсоюзы Пекин-Ханькоуской железной дороги зимой 1922 г. создали Северное бюро помощи гонконгской забастовке моряков. Дэн Чжунся вместе с Чжан Готао и Ли Цихаем основали летом 1921 г. Всекитайский секретариат профсоюзов.

Работа Ли Дачжао и Дэн Чжунся по организации профсоюзов на Пекин-Ханькоуской железной дороге, являвшейся главной железнодорожной магистралью страны, имела большое значение для укрепления связей КПК с рабочими массами. К концу 1922 г. профсоюзы были созданы во всех 16 узловых пунктах дороги, под их влиянием оказались почти 20 тыс. железнодорожников.

В 1923 г. ЦК КПК направил Дэн Чжунся в Шанхай. Вместе с Цюй Цюбо Дэн Чжунся в 1923 г. участвует в создании Шанхайского университета — учебного заведения, ставшего центром подготовки коммунистических кадров. По рекомендации Ли Дачжао Дэн Чжунся назначается начальником его Общего отдела. Он всецело переключается на работу среди пролетариата Шанхая. В феврале 1925 г. в Шанхае развернулась упорная стачечная борьба 40 тыс. рабочих японских текстильных фабрик за улучшение условий труда, прекращение увольнений и признание профсоюзов. Специальный комитет во главе с Дэн Чжунся и Ли Лисаня, созданный по решению ЦК КПК для руководства забастовкой, помог в формировании стачечного комитета и пикетов в городе. Забастовка стала прологом мощного «движения 30 мая» 1925 г., ознаменовавшего начало революции 1925–1927 гг.

ЦК КПК поручил Дэн Чжунся важнейшее для развития революции задание — организовать забастовку солидарности с шанхайскими рабочими в Кантоне и Гонконге. Председателем созданного КПК Гонконг-Кантонского стачечного комитета стал руководитель гонконгских рабочих Су Чжаочжэн, его заместителем — Дэн Чжунся. Гонконг-Кантонская забастовка явилась знаменательным событием не только китайского, но и международного рабочего движения. Она охватила 250 тыс. рабочих и продолжалась 16 месяцев (с 19 июня 1925 по 10 октября 1926 г.).

После контрреволюционного переворота 1927 г. Дэн Чжунся выступает как один из организаторов начавшегося 1 августа 1927 г. Наньчанского восстания[4] — первого боя сил, руководимых КПК, против вставшего на путь контрреволюции Гоминьдана[5]. Осенью 1927 г. ЦК КПК направил Дэн Чжунся на организацию забастовки рабочих районов Пудун — центра шанхайской текстильной промышленности.

В 1928 г. Дэн Чжунся был направлен в Москву как представитель Всекитайской федерации профсоюзов в Профинтерне. V конгресс Профинтерна избрал его членом Исполкома Красного Интернационала Профсоюзов. Находясь в Москве, Дэн Чжунся написал «Краткую историю профсоюзного движения в Китае». В 1929 г. он возвращается на родину. ЦК КПК назначает его на пост политкомиссара 2-го корпуса Красной армии Китая (ККА), которым командовал Хэ Лун. Затем он работает в Шанхае. В 1933 г. гоминьдановцам удалось арестовать Дэн Чжунся. После невероятно жестоких, изощренных средневековых пыток в камеру к нему, полуживому, был подослан провокатор, соблазнявший его всеми земными благами за отступничество от КПК и переход на сторону Гоминьдана. Но Дэн Чжунся отверг все посулы гоминьдановцев, после чего был публично казнен в Нанкине.

В Университете часто выступал Ли Дачжао.

Справка. Ли Дачжао (1888–1927) — один из основателей КПК. К революционному движению примкнул во время Синьхайской революции (1911 г.). В 1914–1915 гг. был главным редактором газеты «Чэньбао» в Пекине, на страницах которой выступал против реакционно-монархических мероприятий Юань Шикая. Работал профессором Пекинского университета и заведующим библиотекой Университета. В 1916–1918 гг. активно сотрудничал в демократическом журнале «Синь циннянь». Являлся одним из первых пропагандистов марксизма-ленинизма в Китае. В своих печатных и устных выступлениях горячо приветствовал победу Октябрьской революции в России. В 1919 г. был в числе организаторов и идейных руководителей «Движения 4 мая». В 1920 г. организовал первые коммунистические кружки в пекинских учебных заведениях. В 1924–1927 гг. принимал активное участие в революционной борьбе. В 1927 г. по приказу милитариста Чжан Цзолиня арестован китайской полицией в Советском посольстве в Пекине и казнен.

Кан Шэн начинает учебу на факультете общественных наук, где иногда читает лекции Цюй Цюбо. В 1925 г. Кан Шэн, будучи студентом, вступает в КПК. В феврале 1925 г. 27-летний Кан Шэн участвует в февральской забастовке в Шанхае, которую возглавляли Дэн Чжунся и Ли Лисань.

Справка. Ли Лисань (Ли Лунчжи) — родом из Лилина провинции Хунань. В 1919 г. вместе с однокашниками отправился из Хунани на работу и учебу во Францию, где вместе с Чжао Шиянем организовал Общество работы и учебы, затем вместе с хунаньцем Цай Хэсэнем участвовал в создании Собрания представителей учащихся, работающих во Франции; за участие в движении «за отвоевание Лионского китайско-французского университета» был выслан французскими властями на родину. В 1921 г. вступил в КПК, руководил крупной забастовкой горняков в Аньюани; принимал участие в антиимпериалистическом, патриотическом «Движении 30 мая»; в 1926 г. на III Всекитайском съезде профсоюзов был избран членом исполнительного комитета Всекитайской федерации профсоюзов (ВФП), долгое время занимался рабочим движением; в 1927 г. на V съезде КПК был избран членом ЦК КПК и Политбюро ЦК. В июле того же года после реорганизации ЦК был назначен одним из пяти членов Постоянного комитета Временного Политбюро ЦК, принимал участие в Наньчанском восстании; в 1928 г. после VI съезда КПК был кандидатом в члены Политбюро ЦК, одним из главных руководителей партии.

Это были первые революционные шаги Кан Шена после вступления в коммунистическую партию. Затем он работал в забастовочном комитете «Движения 30 мая» в Шанхае, которым руководили Ли Лисань, Лю Шаоци и Лю Хуа.

Справка. Лю Шаоци (1898–1969) (Лю Вэйхуан, Ху Фу, Лю Жэнь). Родился в зажиточной крестьянской семье в деревне Хуаминлоу уезда Нинсян провинции Хунань. Был самым младшим в многодетной семье из девяти человек. В 14 лет поступил в первую начальную школу родного уезда, в 1914 г. сдал выпускные экзамены. В 1916 г. поступил в среднюю школу родного уезда сразу же на второй курс. Принимал активное участие в «Движении 4 мая» 1919 г. В это время по всему Китаю ширилось движение за отъезд молодежи на учебу и работу в страны Европы. Цель этого движения — вырвать страну из отсталости изучив и применив опыт передовых европейских стран. Лю Шаоци поступает на подготовительные курсы иностранных языков при Баодинском высшем индустриальном училище (недалеко от Пекина), готовивших молодых людей для поездки во Францию, где он изучал французский язык и механику. Зимой 1919 г. он овладел ковкой и слесарным делом. Однако в связи с чинимыми препятствиями со стороны французских властей выехать во Францию юноше не удалось, и Лю Шаоци вернулся в г. Чанша родной провинции Хунань. Весной 1920 г. до него дошел слух, что какой-то представитель Коминтерна организовал в Шанхае общество по изучению иностранных языков, где готовили революционную молодежь для поездки в Советскую Россию на учебу. Действительно этим лицом был китайский эмигрант Ян Минчжай[6].

В Шанхае было создано китайско-русское агентство, директором которого и стал Ян Минчжай, одновременно он был руководителем школы иностранных языков.

В 1920 г. Лю Шаоци вступает в Союз социалистической молодежи (ССМ) в Шанхае.

В течение восьми месяцев Лю Шаоци учил русский язык и знакомился с марксистской литературой. В начале 1921 г. по рекомендации шанхайского коммунистического кружка, который был создан Чэн Дусю в мае 1920 г., и с помощью Ян Минчжая Лю Шаоци стал готовиться к поездке в Россию. В 1921 г. Он поступил в Москве в КУТВ.

Весной 1922 г. Лю Шаоци в связи с развитием революционной обстановки в Китае вернулся в Шанхай, где вместе с Ли Цзыханем несколько месяцев работал во Всекитайском рабочем секретариате профсоюзов. Однако по просьбе Мао Цзэдуна, который в то время исполнял обязанности Председателя Хунаньского отделения Всекитайского рабочего секретариата профсоюзов и был секретарем комитета КПК Хунаньского района, ЦК КПК направил Лю Шаоци в Чанша, где последний впервые встретился с Мао Цзэдуном. А уже в сентябре 1922 г. Лю Шаоци был направлен на работу в Аньюаньские угольные копи, расположенные недалеко от г. Пинсян на Цзянси-Хунаньской границе.

1 мая 1922 г. Лю Шаоци вместе с Ли Лисанем торжественно открыли рабочий клуб на угольных копях Аньюаня, ставший фактически организацией местных профсоюзов.

На 2-м Всекитайском съезде профсоюзов в мае 1925 г. Лю Шаоци был избран заместителем Председателя Всекитайской федерации профсоюзов (ВФП), основанной на данном съезде по рекомендации I съезда в 1922 г. В годы гоминьдановского террора в 1927 г. по указанию партии перешел на подпольную работу, руководил рабочим и профсоюзным движением в Шанхае, Тяньцзине, Дунбэе и Северном Китае. На V съезде КПК (весна 1927 г.) Лю Шаоци был избран членом Центральной ревизионной комиссии. В июле 1929 г. был направлен в Маньчжурию секретарем Маньчжурского провинциального комитета КПК.

В 1927–1928 гг. — член ЦК КПК, в 1931–1945 гг. — кандидат в члены Политбюро ЦК КПК, в 1943–1956 гг. — секретарь ЦК КПК.

В 1930 г. Лю Шаоци назначается руководителем китайской профсоюзной делегации на V конгресс Профинтерна, состоявшийся в августе 1930 г. в Москве. Он избирается в состав президиума и становится членом Исполнительного бюро Профинтерна. Осенью 1931 г. Лю Шаоци вернулся из Москвы на родину и был назначен заведующим Отделом профдвижения ЦК КПК и секретарем партийной фракции ВФП.

Зимой 1932 г. Лю Шаоци прибыл в Центральный советский район в провинции Цзянси, где возглавил бюро ВФП, работал секретарем Фуцзяньского провинциального комитета КПК, был членом ЦПК Китайской Советской Республики (КСР). Во время Великого Северо-Западного похода в 25 тыс. ли Красной армии Китая в 1934–1939 гг. Лю Шаоци направили представителем ЦК КПК в 8-й и 5-й корпуса, а затем в 3-ю армейскую группировку Красной армии, которой командовал Пэн Дэхуай начальником политотдела. Весной 1936 г. Лю Шаоци был направлен ЦК КПК на подпольную работу в Тяньцзинь секретарем Северо-китайского бюро ЦК КПК.

Кан Шэн был одним из руководителей трех вооруженных восстаний в Шанхае в 1926–1927 гг., работал в шанхайской федерации профсоюзов, которую возглавлял Ли Лисань, секретарем бюро специальной партячейки Шанхайского университета, секретарем Хучжунского, Чжабэйского, Хусиского и Худунского райкомов партии в Шанхае. С февраля 1928 г. был членом Цзянсуского провинциального комитета КПК, заведующим орготделом и начальником секретариата этого комитета[7] под именем Чжао Жун[8]. В 1930 г. на III пленуме ЦК КПК 6-го созыва был избран членом Центральной ревизионной комиссии.

С конца 1929 г. Политбюро ЦК КПК фактически возглавил Ли Лисань, заведовавший Отделом агитации и пропаганды. Под его влиянием ЦК КПК, игнорируя оценки и рекомендации Коминтерна, с начала 1930 г. стал оценивать положение в стране как непосредственную революционную ситуацию. Партийное руководство требовало «организовать политическую борьбу рабочих, восстания на местах и бунты в армиях», увязывать «солдатские бунты с планом восстания в общегосударственном масштабе»[9]. Оно считало полезным для китайской революции провоцирование войны между СССР и империалистическими державами, выступало за создание в советских районах колхозов. Таким образом, в 1930 г. в КПК оформилась авангардистская по форме, националистическая и авантюристическая по содержанию платформа. Попытки ее осуществления нанесли тяжелый ущерб силам партии, ее позициям, особенно в городах, и явились одной из причин дальнейшего ослабления связей КПК с рабочим движением.