Кладбище звездных кораблей

Глава 1

Предисловие. Звёздные самоцветы

Ответ у меня был давно готов: предельно вежливый, корректный, но однозначный и твёрдый — нет.

И я готовился озвучить его.

Ахмед проницательно посмотрел в мои глаза, словно проникая в моё сознание и читая мысли. Чуть помедлил, качнул головой и полез в район сердца за полу своего длинного одеяния, стилизованного под арабский плащ аба с прорезями для рук. Под ним была надета коричневого цвета длинная подпоясанная рубаха с широкими рукавами, суженные книзу штаны и сапоги с короткими голенищами.

Мелькнула мысль: «Хочет достать оружие»? Я напрягся, будучи готовым и к такому повороту событий, хотя он мне казался крайне мало вероятным. Ситуация была совсем не та, которая диктовала подобные действия.

Прозвучали успокаивающие слова Ахмеда:

— Я сказал, что в долгу не останусь, отблагодарю вас, иншалла — как хочет аллах. Могу заверить, что моя благодарность будет… э-э, весьма значительной.

Его рука вынырнула из-под абы, или чем являлось его одеяние, подчёркнуто медленно и положила на столик между нами кристалл размером с крупную сливу. Я сразу узнал его и буквально ахнул:

— Звёздный самоцвет!

Мой взгляд оказался просто магически прикован феерически отсвечивающими многочисленными гранями кристаллом, притянут им, словно сильнейшим магнитом. Я ощутил тонкий, но ощутимый приятнейший аромат, который описать словами невозможно. Единственное слово, которое к нему подходило, — несказанный. Почти одновременно услышал нежнейшую и необыкновенно прелестную мелодию, которая словно бы звучала в моей душе, рождая необыкновенно милые чувства.

Из моей памяти, ставшей недавно практически необъятной, всплыло читанное в Большой Галактической Энциклопедии (двенадцатый том, страница 119):

«Звёздные самоцветы — самосветящиеся кристаллы, с неповторимой игрой света размером с грецкий орех. Рядом с ними люди ощущают виртуальный аромат и странного звучания мелодии, которые не фиксируются приборами. Также не получило подтверждение терапевтическое влияние на организм человека. Звёздный самоцвет — самый дорогой из всех известных человечеству драгоценных камней. Найден в количестве одиннадцати штук на звездолёте „Александрия“, в потайном сейфе, закрытом секретным кодом. Корабль был обнаружен Галактическим патрулем вблизи Сириуса, людей на его борту не оказалось, летел он в автоматическом режиме. Его владелец, М. Ас-Сибаи, таинственно исчез, больше его уже никто и никогда не видел, а о судьбе известного грабителя могил можно лишь строить предположения. Видимо, драгоценные камни взяты им из какого-то неизвестного захоронения. Возможно, на одной из планет в созвездии Льва».

Даже один такой камушек делал меня весьма богатым человеком. Мелькнула мысль, что тогда и «титановый король» посмотрит на меня совсем другими глазами и моему сыну об отце — то бишь, обо мне, — выскажется более уважительно.

Ахмед дал мне время вдоволь наглядеться на звёздный самоцвет и повторил своё прежнее предложение:

— Получите его авансом за согласие доставить меня на вашем корабле к более-менее приличному космопорту, где я — иншалла — смогу благополучно высадиться.

Я сразу же мысленно повторил соблазнительно прозвучавшее слово — «авансом». Похвалил себя, что не успел сразу же, с порога, отказать столь состоятельному «клиенту», назовём его так. Теперь я был готов согласиться на любые условия, при которых получу столь щедрую плату, но одновременно с оглашением просьбы прозвучало и про нечто большее.

Постарался сделать бесстрастное лицо и спросил:

— Вы сказали про аванс. Правильно я вас понял?

Ахмед тонко улыбнулся и закивал:

— Вы не ослышались. Прямо скажу словами поэта: «Каково твоё деянье — таково и воздаянье». Данный кристалл вы получите сразу же после вашего согласия отправить свой корабль к подходящей планете, он станет авансом, иншалла, как я уже вам сказал…

— И тогда…?

Рука Ахмеда повторила прежний маршрут за отворот и продемонстрировала второй, точно такой же звёздный самоцвет. Но его на столик он не выложил, оставил перед моими глазами, держа двумя пальцами сверху и снизу, позволяя хорошо разглядеть кристалл.

— Его вы получите в космопорту при высадке и нашем расставании с вами, иншалла. Ну, как?

Я не смог удержать довольной улыбки, она сама собой расплылась на моём лице. Плата была невероятно высокой, фантастически высокой, даже не верилось, что это происходит наяву.

— Вижу, мы договорились, машалла — спасибо аллаху, — верно истолковал мою реакцию Ахмед.

— Договорились! — я протянул руку, встретил протянутую Ахмедом и они слились в крепком рукопожатии. Другой рукой я забрал со столика звёздный самоцвет и положил в свой нагрудной карман, стараясь не слишком спешить, дабы не выглядеть жадюгой, надеясь, что через некоторое время там окажется и второй, точно такой же кристалл.

Его Ахмед вернул на прежнее место, за пазуху, где, видимо, имелся внутренний карман. Я принял равнодушный вид и почти вернулся к своему первоначальному состоянию, в котором готовился отказать Ахмеду, ибо его просьба была практически невыполнимой. Совершенно невыполнимой…

Тут же спохватился:

— Простите…

— Что ещё? Имеются возражения? — поднялись брови Ахмеда.

— Я всей душой готов исполнить вашу просьбу, но…

— Продолжайте.

— Далеко не всё зависит от меня. Очень даже может случиться так, что при всём старании исполнить наш уговор не смогу. Я даже не беру во внимание очевидные и наиболее вероятные варианты, когда мы гибнем — вместе или по отдельности. Может случиться и такое, как вы понимаете.

— Если вы действительно приложите все старания для достижения цели, то можете считать полученный вами аванс полностью заслуженным. А прочие варианты рассмотрим потом, по факту. Возможно, заслужите и второй самоцвет… Ежели останемся живы, иншалла.

— Дай то бог!

— Аллах велик! — Ахмед провёл руками по лицу. — Альхамдулилля — слава аллаху!

Я согласно кивнул и занялся своей аппаратурой, которая всеми локаторами, сонарами, сенсорными приборами исследовала окружающее нас космической пространство, заполненное астероидами, каменными глыбами, валунами, просто камушками и мельчайшей пылью. Все вместе в совокупности они укрывали нас от преследователей, которые, несомненно, пылали яростью, разыскивая мой корабль.

Мне пришла идея, использовать покинутый Ахмедом звездолёт в целях прикрытия теперь уже не меня одного, а нас двоих. Для этого кое-что следовало сделать с астроторпедой. Всеми мыслями ушёл в свою работу, слишком уж многое зависело от неё. Даже наши жизни…

Ахмед тактично отошёл и удобно расположился в кресле второго пилота, словно слившись с ним, вызвав у меня ассоциации с чёрной пантерой. «Багира!» — вспомнились мне рассказы Редьярда Киплинга про Маугли. Всплыл в памяти малоизвестный факт: у автора этот персонаж — мужского рода, а переводчики изменили род на женский в связи с именем — Багира. Пантерами обычно называют леопардов чёрного цвета. Они числятся среди самых опасных хищных животных. Несомненно, и с Ахмедом следовало держать ухо востро. Тем более, что мы с ним едва знакомы, оказавшись практически в предельно схожих ситуациях, когда на кону оказались наши жизни…

Наверное, нужно поведать, как это случилось. А рассказывать придётся долго, слишком многое следует вам поведать…

Глава 1. «Космический львёнок»

С чего начать?

Пожалуй, начну с имени.

Представлюсь полностью — Елисей Андреевич Большаков.

Родился и жил я в земной космической столице — Самаре.

Наверное, тяга к звёздам была у меня врождённой. Ночами я мог подолгу глядеть в высь в чернильную темень неба на россыпь созвездий и временами меня охватывало сильнейшее чувство словно бы родства с ними. Порой просто трясло от этого, настолько они казались своими, близкими и желанными, словно заветные родимые края, которых меня лишили.

Уже будучи взрослым услышал про теорию, что люди пришли на Землю со звёзд, и память об этом осталась в наших генах. Эта теория не подтверждена по сей день.

С ранних лет, ещё подростком, я несколько раз пытался пробраться на борт какого-либо отлетающего космолёта или даже звездолёта, но каждый раз меня ловила охрана космопорта в Курумоче. По молодости наказание оказывалось почти символическим, и оно не останавливало меня. Меня внесли в особые списки и запретили даже приближаться к космопорту. Следили… вернее, пытались следить.

Уже взрослым я услышал мудрые слова: отрицательный опыт — это тоже опыт. Так было и тогда. Казалось бы, неудачи должны были меня отвратить от задуманного, но, наоборот, продвигали к желанной цели: постепенно я на самом себе — постоянно наступая на грабли — изучил всю охранную систему космодрома. И вот в один прекрасный день мне всё-таки удалось оказаться в грузовом отсеке гиперлёта «Жигули», который отправился с научными целями к Сириусу.

Так я впервые оказался в чужой звёздной системе.

А мог и не оказаться! Охранную систему космопорта я изучил весьма хорошо, потому и добрался к гиперлёту во время его загрузки, но я не ведал, что в полёте в трюмах температура понимается до минусовой и, главное, воздух там не обновляется. А в каких-то камерах, в какую по неведению пробрался я, воздух для сохранности грузов заменяется специальной газовой смесью, дышать которой человеку невозможно. Я должен был умереть. Но…

Мне фантастически повезло. Капитан Семён Семёнович перед этим самолично осмотрел трюмы через установленные там видеокамеры. Он потом не раз повторял, что делать этого было не нужно, инструкция подобного совсем не требовала, но у него была привычка — хвала ей! — просматривать все помещения своего корабля перед началом скачка через под-пространство, в том числе и трюмы.

Я же этого не знал и уже выбрался из своего укрытия за ящиками в углу трюма и исследовал помещение, в котором оказался.

Понятно, меня извлекли из трюма и доставили пред светлые очи Семёна Семёновича. Он выглядел очень внушительно в мундире капитана: лет сорока пяти, он тогда казался мне куда более возрастным, на полголовы выше менчя, крупного телосложения с энергичными манерами.

Я ожидал позорного возвращения домой, но оказалось, что корабль находился вне пределов Солнечной системы, только там можно было начинать упомянутый гиперскачок, потому о возвращении не могло быть и речи.

Меня особенно не ругали, хотя устраивали многажды воспитательные беседы. Даже оформили официально юнгой и я стал, как многие шутили, сынком полка. Сиречь — сынком всего экипажа. Относились ко мне с симпатией, ругали за мальчишескую дурость, но без особой злости или недовольства. Наверное, понимали и одобряли мою тягу к звёздам.

Тогда мне было всего лишь тринадцать лет. Не только моя память, но и всё моё существо, как говорить, каждая клеточка тела впитывала новые знания, впечатления. Моей мальчишеской энергии хватало легко исполнять свои неоременительные обязанности юнги, а потом крутиться рядом с вахтенными, наблюдая за ними и расспрашивая обо всём. Тогда я подметил, что люди по природе добры и охотно делятся тем, что знают. Охотно учат, только попроси.

Не страдая отсутствием аппетита, я нередко приходил на камбуз и помогал Антоновичу, как все звали, космического кока, за что получал различные лакомства. Попутно неплохо изучил кулинарное дело, научился готовить не только различные супы и каши, но и пироги, расстегаи, холодец. Однажды самолично — от начала и до конца — приготовил кулебяку. Её торжественно подали на общий стол и Антонович громко оповестил всех, что именно я её автор. Признаюсь честно, я недосолил кулебяку, но никто не жаловался, напротив, дружно хвалили мою стряпню. Мои уши горели от похвал. Но свою промашку — промашку с солью — помню по сей день, она застряла занозой в памяти.

Наверное, я стал любимцем всего экипажа, вспоминаю это не без внутренней гордости. Да и как относиться ко мне иначе, ежели я в любую минуту был готов тут же бежать и исполнять просьбу или приказание, охотно слушал любые поучения и наставления, учился всему, чему меня старались научить. На борту собрались вовсе не случайные люди, а специально отобранные из уймы кандидатов и великолепно подготовленные, были и учёные со многими научными званиями. Так что мне было у кого учиться, а моя бездонная память, как губка, впитывала буквально всё.

Могу бесконечно рассказывать о том, что видел, слышал и испытал. Мне даже подобрал скафандр — по комплекции я был скорее не мальчиком, а юношей — и выпустили с провожающим наружу, за борт. О боже, какое зрелище тогда открылось мне! Никогда не забуду это бездонное абсолютно чёрное небо с мириадами звёзд, напоминающими разбросанный бисер. На какое-то время я забыл обо всём, ошалело рассматривая их. Наверное, даже и не дышал… нет, несомненно, делал это автоматически, позабыв о необходимости дыхания, поглощённый лицезрением космических далей.

Мои спутники хорошо понимали меня, потому тактично отошли, дабы не мешать, наблюдая за мной со стороны и обеспечивая безопасность. Но таковой практически не было. Магнитные присоски на подошвах надёжно удерживали меня на металлической поверхности обшивки гиперлёта, а ранцевый двигатель за плечами мне перед выходом отключили, дабы я случайно не улетел в открытый космос.

На второй планете Сириуса учёная группа изучала недавно открытые загадочные постройки Странников, о которых говорили совершенно удивительное, но это особый разговор. О них как-нибудь позже…

С немалым страхом я ожидал возвращения на Землю, но ничего особенного не случилось. Со мной строго побеседовали… вернее, беседовали, стараясь сохранить строгость, но больше интересовались моими впечатлениями от полёта и пребывания на планете Сириуса. У меня перебывала масса журналистов, меня показывали — и не однажды — в телепередачах. Тогда это была маленькая сенсация — «космический заяц». Запомнился один бородатый телекомментатор, который сказал, что я вовсе не «космический заяц», а «космический львёнок». Мне его слова сильно польстили.

Сверстники глядели на меня кто восхищёнными глазами, а кто страшно завидущими. Ещё бы, им такое внимание и такая слава даже не снились! Они и с Земли-то далеко не улетали, разве что в экскурсии на Луну.

Правильными оказались сказанные даже не одним, а несколькими людьми, слова: мол, ему никакие наказания не нужны, этот полёт зайцем сам собой его наказал и многому научил. Истинная правда!

Это было верно во многих отношениях. Меньше года я провёл в путешествии к Сириусу и обратно, а впитал всяких знаний больше, чем за несколько последних лет.

Хорошо понял, как мне повезло, что я не погиб в трюме. Невероятно повезло! И убедился, насколько много различного рода опасностей окружает нас, можно умереть или стать калекой практически в одночасье. Осознал огромную пользу знаний.

Неожиданно мне стало очень легко учиться в школе. Раньше меня учёба отвращала от себя, я заставлял себя учить то или другое, что требовали от меня учителя, а теперь этого требовала — да ещё как сильно! — вся моя натура, вся моя сущность. Как говорится, я жаждал знаний. Из хронического троечника я превратился в круглого отличника. Не только догнал сверстников, но и экстерном закончил школу. В виде исключения меня приняли в самарский аэро-космический институт, сыграла моя слава бывалого «космического львёнка», ведь я совершил настоящее космическое путешествие, и не просто туристом, а в «звании» юнги. Никто другой в мои годы подобным похвастаться не мог.

После окончания института получил назначение помощником капитана на космолёт «Азов». Тоже не рядовая должность, таких обычно удостаивались те, за кого хлопотали высокопоставленные или богатенькие родители, а я получил её сам, без всякой протекции. Совершенно заслуженно.

Пару лет мотался по Солнечной системе. Наиболее часто мы совершали рейсы на Марс и Юпитер. Точнее, на спутники последнего. Их у Юпитера почти сотня, о точной цифре специалисты спорят, по той причине, что некоторые из них мелковаты и не все признают их спутниками. Посещал все самые крупные луны — Ганимед, Каллисто, Ио и Европу, а также Амальтею, Гималию и Фетиду.

Бывал и на Меркурии, Венере, однажды слетал к Плутону.

Всё шло очень даже хорошо, говорили о моём переводе на более крупный звездолёт «Лодыгин», на должность капитана. Но тут, как говорится, гормоны ударили мне в голову. Единственное оправдание — моя молодость. Я соблазнился должностью капитана частной космояхты «Эдем» сынка «титанового короля» Вахмистрова. Зарплата была, конечно, повыше моей прежней, хотя и не слишком большой, но меня впечатляла слава самой большой частной космояхты. Много слышал о ней. Видел пышные апартаменты, неслыханную роскошь. Не устоял, и согласился.

Довольно скоро пожалел , ибо владелец оказался капризным, вздорным человеком. Он мне сразу не понравился, ещё когда при знакомстве вяло протянул для пожатия влажную и мягкую ладошку. Я пожал её слишком сильно и его продолговатое, несколько одутловатое лицо поморщилось. Он практически всё время проводил в загулах, пытался вовлечь в них и меня, что ему удалось лишь частично. Я помнил пословицу: «Пить да гулять — добра не видать», потому не забывал о своей огромной ответственности, и мне удавалось балансировать на разумном крае, не утонув в омуте «красивой жизни».

О дальнейшем можно писать толстенные романы, но расскажу предельно кратко.

Меня начала обхаживать «светская львица» Элеонора, но в состязание с ней вступила сестра моего работодателя — высокая русоволосая синеокая Елизавета с лицом васнецовской Алёнушки и ослепительно белой кожей, шелковистой при прикосновении. Я не смог устоять, и у нас начался роман…

О нём мне лучше помолчать, как рыбе в пироге. Скажу лишь, что Елизавета забеременела и решила непременно родить ребёнка, и не просто так, а в официальном браке. Объявила, что решила выйти за меня замуж. Я согласился, пребывая от счастья на седьмом небе. Но скоро розовые очки с меня слетели: Елизавета проговорилась, находясь в сильном подпитии, что большой любви она ко мне не питает. Ей нужны были мои гены, ибо она решила родить не от богатенького лоботряса, постоянно находящегося в разгулах под алкогольным или наркотическом дурманом, а от здорового и красивого мужика. Да ещё ей была лестна моя известность. Также не стыдно представить меня в качестве своего мужа перед подругам, дабы они ей завидовали. При этом я должен быть покладистым и терпеливым, сносить взрывы её буйного темперамента, не замечать уединения с понравившимися ей вдруг смазливыми красавчиками, и не устраивать драм из-за долгих отлучек неизвестно куда и пребывания неизвестно с кем.

Пытался говорить, что-то объяснить, убеждать. Оказалось бесполезным. Таким мужем я быть просто не мог. При всём желании не смог бы стать таким, каким она желала меня видеть.

После очередного её исчезновения, которое продолжалось свыше двух суток, будучи в самом отвратном настроении я сказал, что жениться не ней не могу и не хочу. Получил грандиозный скандал и обещания всяческих страшных кар «обманщику» и «соблазнителю».

Она рассказала обо мне отцу, который, несомненно, знал о наших отношениях, но терпел их. Теперь же он лишь двинул пальцем, и я оказался безработным. Мне чуть ли не все хором пророчили, что «титановый король» раздавит меня как клопа. Признаться, я и сам думал также. Потому не спорил.

На работу устроиться не мог. Всюду происходило одно и тоже. Меня встречали очень уважительно, едва лишь мне стоило назвать себя, радостно вспыхивали лицом, и сулили чуть ли не золотые горы, но уже на следующий день происходила разительная метаморфоза и мне отказывали, стыдливо отводя глаза. Я понимал, что вмешалась невидимая рука «титанового короля».

Я пребывал в отчаянии, не представляя, что мне делать, как дальше жить?

В таком умонастроении, похожем на умопомрачение, я отправил в грандиозный особняк «титанового короля» и потребовал личной встречи с ним.

Меня дальше охранного помещения у ворот не пустили. Я заявил, что не уйду, пока меня к нему не допустят.

Ко мне подходили рослые молодчики и пытались отвести подальше, но я возвращался. С одним бугаем в форме мы даже простояли пару минут, упёршись лоб в лоб и готовые начать драку. ОТ неё нас спасло неожиданное повеление пропустить меня пред светлые очи самого Вахмистрова. Бугай с большим сожалением отошёл от меня, бурча что-то себе под нос.

Меня дотошно обыскали, просветили и потом провели по каким-то коридорам, подняли на лифте. И вот я оказался в кабинете «титанового короля».

Огляделся. Кабинет оказался скромным, совсем не роскошным. Не сразу осознал, что это действительно кабинет — рабочая комната, место для дела, работы. Всё было заточено именно на это, на плодотворную работу её владельца.

Вахмистров имел довольно обычную внешность: чуть выше среднего роста, полноват, лицо моложавое, но седина волос выдавали его возраст. Цепкие глаза внимательно изучали меня.

Я молчал, не решаясь излагать свои мысли, которые находились в некотором беспорядке, после попыток проникновения сюда и особенно после противостояния с бугаём, ведь тогда я уже готовился к драке.

— Я видел вас, — сказал будничным голосом «титановый король», — но в реальности вы совсем другой.

Я понял, что он лицезрел меня по какой-то видеокамере или видеозаписи.

— Вы следили за мной?

— Нет, не следил, но я не упускаю из поля зрения своих детей, даже уже взрослых. Считаю это отцовским долгом.

— Понятно. Можно узнать: какое же мнение сложилось у вас обо мне?

— Понимаю, что мою дочь увлекла ваша известность и внешность, но вы совершенно не её круга и ей не подходите.

— Не могу оспорить ваши слова, согласен с ними. Увы, я это понял слишком поздно.

— Как и я. Я тоже понял это слишком поздно, иначе…

— Что — иначе?

— Были варианты. Но сейчас уже нужно думать совсем о другом. Вы вели себя не по-мужски. И должны быть наказать, — в голосе Вахмистрова прозвучали даже не железные, а титановые нотки.

— Извините, не могу с вами согласиться, я вёл себя именно по-мужски. Поясню. Я слишком молод для серьёзных отношений, а ваша дочь — простите за прямоту — просто не может таковых иметь. В силу своего характера, воспитания, огромного состояния и влиятельного отца. Я поначалу этого не замечал, ослеплённый сильнейшими чувствами… Наверное, таковые бывали некогда у вас, в вашу молодость… Но я несколько повзрослел, прозрел и понял, что мы с Лизой… простите, с вашей дочерью совершенно разные люди.

— Она — моя дочь. Какой бы она ни была, а вас ничего хорошего в жизни уже не ждёт.

— Уверен, что вы способны реализовать свою угрозу. Но, увы, вашу дочь это не изменит. Она хочет родить. Значит, родит. Врачи сказали, что будет мальчик. Скажите честно, только прежде хорошо подумав: вы хотите, чтобы у вашего внука был мерзавец отец, неудачник и совершенный подлец? Ведь таковым вы намерены сделать меня. Во всяком случае, поспособствовать этому.

Вахмистров задумался, и весьма серьёзно. Такого он услышать не ожидал.

Я продолжил:

— Конечно же, вы можете превратить меня в подобную отвратную личность. Но вы можете хотя бы не мешать мне стать достойным, уважаемым человеком, о котором не стыдно сказать внуку: это твой отец. На помощь в этом я и не надеюсь. Но хотя бы не мешайте, и я добьюсь многого. В том числе, и для своего сына. Мне тоже не безразлично, что ему обо мне скажут.

Вахмистров встал и прошёлся по кабинету. Какое-то время постоял у окна, глядя куда-то вдаль за толстенное стекло. Несомненно, бронебойное.

Наконец повернулся ко мне:

— Похоже, я вас недооценил. Понимаю, что на меня повлияли отцовские чувства. В чём-то вы правы, и даже очень. Увы, забыл про диалектику: она учит, в частности, тому, что в жизни постоянно борются две противоположности. Они всегда имеются. И всегда неразделимы. Если думать о наказании, возмездии, каре, то это одно. Но имеются веские аргументы против этого. О некоторых вы напомнили мне.

Я закивал, не решаясь сказать и слова, дабы не помешать мыслительному процессу, который происходил в глубине черепной коробки действительно умного человека, иначе он бы не стал «титановым королём».

Он спросил меня:

— И что вы намерены делать, дабы стать действительно достойным своего сына?

— Извините, сейчас я не могу ничего. Совершенно ничего. Многие могли бы взять меня на работу, даже охотно обещают, но на следующий день наотрез отказывают. Кто-то отсоветовал им это.

— Больше такого не будет. Я умываю руки. Временно. Учтите это — временно.

— Вы имеете в виду какой-то срок? Какой именно?

— До того дня, когда мой внук поинтересуется о своём отце. Спросит меня о нём. То есть, о вас.

— И что тогда?

— Это «тогда» будет зависеть от вас: достигнете чего-то, приходите. Могу даже помочь, если вы этого заслужите…

— А если нет?

— Тогда постараемся, чтобы мой внук ничего не узнал об отце или узнал самый минимум.

— Понятно. Могу пообещать, что постараюсь добиться чего-то значимого.

— Мне не слишком легко произнести это, но желаю успеха. Как говорили древние: возвращайтесь со щитом или на щите. Я дам указание, вас ко мне пропустят.

— Спасибо. Очень хочется вторично свидеться с вами.

— В противном случае лучше чтобы я о вас не слышал. Как и ваш сын…

Вот так я расстался с «титановым королём», а вскоре и Землёй, ибо поступил в галактическую пехоту. Долго искал варианты, как чего-нибудь быстро добиться в жизни, а тут увидел видеофильм о бравых ребятах галактической пехоты, которые творят подвиги на чужедальних планетах, сражаясь с врагами и разными чудищами. Он был снят по книге, которую издал после возвращения на Землю один из таких. Вояка не только прославился, но и немало заработал на книге и фильме. Его пригласили в телестудию, ведущая уважительно его расспрашивала. В ходе интервью он намекнул, что привёз немало трофеев, теперь обеспечен до конца жизни.

На это я сразу обратил своё внимание. Ещё меня соблазнила зарплата галактического пехотинца: месячная была заметно выше моей годовой. За пару лет можно было заработать на всю оставшуюся жизнь. А ещё имелась возможность обогатиться тем или иным способом, что-то ценное найти, забрать трофеем у врага. Были такие счастливчики, они возвращались сказочно богатые. Правда, все они были наперечёт, но я старался об этом не думать, как и о высоком проценте гибели галактических пехотинцев.

Старался убедить себя в том, что вернусь через два-три года обеспеченным человеком, покрытом славой. Наверное, о таком не стыдно будет моему несостоявшемуся тестю рассказать своего внуку, сиречь — моему сыну.

Вот так я оказался в галактических пехотинцах. Полгода пробыл в ежовых рукавицах дичайшей муштры: учился драться различными видами оружия, стрелять, маскироваться, питаться тем, что в обычной жизни не считается съедобным, а ещё — управлять любым видом транспорта, знать опасных существ и врагов чуть ли не со всех планет.

Затем меня в числе с прочими новобранцами отправили в созвездие Гончих Псов. Оно находится под «рукояткой» ковша Большой Медведицы. С Земли в хорошую погоду люди с острым зрением способны разглядеть аж пятьдесят восемь звёзд созвездия Гончих Псов. Вторая по величине звезда жёлтый карлик G-типа называлась Чара (Хара, Шара, Астерон) — так именовалась одна из мифологических собак Аркада, она походила на наше родное Солнце и имела десяток планет, освоенных колонистами с Земли, до которой около 27 световых лет. Они вели себя с нашей точки зрения очень неправильно, в числе прочего, совершали набеги на сопредельные мира, говоря прямо, пиратствовали. Многочисленные вразумления на них не подействовали, пришлось отправлять карательный отряд.