IX-1. Не наше государство

О том, что вопрос о государстве — наиболее сложный вопрос во всей общественной науке и сознательно запутываемый господствующими классами, неоднократно подчеркивал Ленин в лекции о государстве. «Уж вопрос-то о государстве мне совершенно ясен: я патриот, потому я государственник» — полагает твердолобый обыватель, любящий с безделья порассуждать на вумные «политические» темы, — и попадает на удочку центристов. Просветительная задача коммунистов — неустанно разоблачать всякие «патриотические» сказки о «народном государстве» и государстве вообще. Распространенный предрассудок о государстве как синониме страны, державы и власти, охраняющей правопорядок и тем защищающей интересы народа, — есть наиболее вредоносное предубеждение, с которым предстоит вести беспощадную борьбу безо всякого снисхождения, наплевав на прежнюю коммунистическую риторику, не боясь обидеть наших стариков и не боясь обвинений в «непатриотизме».

Держава — это народ + культура + территория + политическая власть (государство). Государство — есть часть общества, т. е. группа лиц, стоящая над обществом, репрессивная машина, аппарат принуждения. Не всякий, говорящий: «Господи, господи!», войдет в Царство небесное; не всякий, называющий себя коммунистом и повторяющий: «Ленин-Сталин» разумеет диалектику сегодняшнего марксизма. Наши горе-коммунисты рассуждают: раз Сталин — классик марксизма, создал сильное собственное государство, назывался коммунистом и был государственником, то марксизм-де заключается в том, чтобы всегда, во все времена и во всем поддерживать «государственные» интересы и что быть коммунистом — значит быть государственником. Но именно марксизм говорит о том, что нет ничего опасней ослиной идеологии — тупого следования раз и навечно вдолбленной догме.

Государственники — всегда антинародники, потому что государство всегда антинародно. Государство — понятие ругательное. Государство грабит страну. Страна, Россия — это наша земля и народ. Государство — есть часть народа; именно: эксплуатирующая рабочий класс часть народа.

Государство — есть политическая власть, право, аппарат управления. Сегодня те, кто по воле или дурости по любому поводу произносят речевку: мы — государственники, мы — за сильное государство, тем самым говорят: вся власть — существующей власти, т. е. никакой смены власти, никаких перемен. Выступать за государство — значит поддерживать существующую власть. Трудно и долго выколачиваются из умов предрассудки; но у нас хватит терпения. Необходимо отсекать безжалостно лозунги, идеи, убеждения и теории прежних времен, не отвечающие нынешним условиям, переубеждать тех, кто готов и умеет думать, ретроградов разоблачать как бессознательных пособников врагу, и отсекать твердолобых как балласт.

Требование горе-коммунистов о сильном государстве, «государстве вообще» — вне времени, внеклассово — есть наибольшее долболоб-ство, какое можно только представить. Если государство рабовладельческое, или фашистское, или поповское — вы тоже станете содействовать его силе и процветанию? Выступать за сильное государство рабочие должны только после того, когда у нас в стране государство станет нашим: не капиталистов, не чиновников, а нашим, т. е. завоеванное нами в борьбе, завоеванное нашим трудом, нашим трудом создаваемое и нами контролируемое, защищающее только наши интересы.

Государственники-антинародники разоблачаются не моральными критериями, а классово. Не вопрос, патриот ли государев изменник Курбский или нет. Он — враг того государства и государя, но не враг народа. Истинные враги народа — патриоты-государственники Иван Грозный, Петр I, Сталин и подобные государственные иерархи рангом ниже. Трагедия народа в том, что во главе державы всегда стояло не народное Вече, не Земский собор, не Советы, а государство и его аппарат. Иного и помыслить было невозможно. Узурпировав политическую власть, государство называло себя державой. Борясь за державу, бюрократия борется за удержание собственной власти; народу нет интереса им в этом помогать.

Марксизм указал народу выход — коммунизм. Единственная сила, способная вывести народ от угнетения — организация самих трудящихся, партия рабочих и власть народа. Сегодня мы не хозяева своей земли, рабочие не хозяева своего труда, русские не хозяева своей страны, народ не хозяин своей судьбы. Сегодня Россия оккупирована чувдым народу государством — государством анти-народным, антирусским, анти-социальным. Но при этом рабочих не должны вводить в заблуждение лозунги о народном, русском или социальном государстве, звучащие из поганого рта зажравшегося чиновника, «лево-центриста» и «социал-демократа». Это — обман.

Власть — это привилегия говорить от имени народа. Власть центристов-чиновников заключена в возможности говорить от имени государства как от имени народа. Сегодня российский рабочий класс, русские люди, коммунисты должны понять ошибочность и безжалостно снять враждебный лозунг о «государстве» и «государственности» именно потому, что сегодня государство не наше. Власть в стране захватили оккупанты, чуждые народу инопланетяне, незнакомцы с резиновыми лицами, которые от нашего имени, от имени России и ее истории хозяйничают в нашем доме и пожирают наше богатство. Именно они сегодня — государство. Именно их сегодня государственность.

Мы — не государство, мы — страна, мы — народ; государство — это они. Те, кто говорит: «мы, государство» — есть наши классовые враги. С врагами нужно вести войну. Для своего освобождения нашему народу и всем нашим народам необходимо осознать ту истину, что главный враг сейчас — не капитализм, ибо он все меньше имеет политической власти, а нынешнее государство. Осознав это, мы должны быть первыми врагами патриотизма как величия и могущества этого государства. Разбив, разломав, задушив его (например, полностью и активно отказав ему в поддержке), трудящиеся и все народы нашей страны провозгласят собственное государство — истинно народное государство трудящихся и начнут строить царство свободы. Вот тогда мы станем патриотами нашего, своего государства, будем бороться за его славу, величие, мощь и процветание, восславим историю великого народа и проклянем то время, когда у себя в стране, на своей земле нас лишили Родины и вынудили быть не патриотами. Пока же сила государства, оккупировавшего нынче страну, в которой мы живем, которой отдаем свой труд, приносит народу лишь угнетение.

История учит, что каждый пришедший к власти класс, обюрокрачивается и становится «консервативным». Нас не должно удивлять, что вчерашние анти-государственники (т. н. «демократы»), плевавшие в советскую государственность, разрушавшие страну под лозунгом «денационализации и разгосударствления», сегодня вдруг оказываются лрогосударственниками, заговорившими о державности и об отечестве. В социалистической советской России не было (или не должно было быть) места мерзавцам и пронырам, потому прежняя, наша, социалистическая Россия, которую мы потеряли, не была их страной: таких, как они, мы тогда презирали и считали дерьмом. Пришедшая к власти под флагом радикального либерализма нынешняя бюрократия вдруг стала «консервативной». Сегодня у московских властей нет в мыслях плевать в историю, будоражить народ, изымать из продажи сигареты и мыло и гноить на помойках продукты питания, как это делали они же еще недавно, чтобы вызвать ненависть народа к советскому государству. А сегодня это их страна и ими, короедами, изгрызенная. Сегодня в России государство не наше. Точно так же пришедшие к власти в России большевики первое время распоряжались царскими ценностями как не своими. Подобное стало немыслимым, как только произошло самоосознание новой власти.

В то время, когда в стране государство не наше, быть государственным патриотом — все равно что быть патриотом чужого бизнеса или чужого имущества. Мы не патриоты чужого патриотизма. Абсолютно враждебен нам лозунг горе-патриотов: «мы — за сильное государство», ибо «государство вообще» (без уточнения, какое государство) понимается как существующее государство и существующая власть. Существующее ныне государство абсолютно враждебно народу. Поэтому улучшение мы можем понимать только как полное уничтожение.

Марксизмом раз и навсегда развенчана и брошена в помойку «святость» государства (как власти вообще, как и церкви). Государство не исключительная и не вечная монополия бюрократии. Например, капитал мечтает о государстве буржуазии, где чиновничество лишь придаток: холуи и наемные администраторы (как в самом начале 90-х годов). Социальное примирение хозяев и рабов невозможно. Вопрос может стоять только так: либо сохранение своей государственности нынешней бюрократией, либо обретение государственности российским трудовым народом. Пустое и абстрактное понятие народовластие марксизм наполняет классовым содержанием. Коммунисты, марксизм выдвигают своей задачей создание государства трудящихся, где капиталисты — лишь экономические единицы, а прибавочная стоимость и трудовые отношения целиком находятся под контролем диктатуры (власти) рабочих: трудовых коллективов, Советов, заводских комитетов, выборных депутатов рабочих.

Гражданская позиция — есть стремление к классовой борьбе за государственность собственного класса. При сегодняшнем авторитаризме все те, кто называет себя государственниками, без уточнения классового типа желаемого государства — если не откровенные защитники нынешней казенной системы, то откровенные болваны, не знакомые с основами марксизма, на радость господствующей власти путающие и смешивающие идею русской державности с существующим административным аппаратом (вертикалью власти). Это все равно, что называть себя сторонником классовой борьбы без указания, на чьей стороне. И важно не то, что эти честные, но безграмотные болваны под государственностью «подразумевают» мечтаемый возвышенный идеал, а важно то, что они преступно поднимают вражеский флаг. Любые слова означают лишь им присущий смысл, а не то, что под ними «подразумевает» говорящий. Оправданием мудакам может служить только то, что революция в сознании — это процесс, требующий не только воли и усилий, но и времени, пока изменившееся содержание перестанет именоваться прежним названием.

Без диалектики формальная логика ведет в тупик, как и все вневременные, внеисторические «вечные» истины. Клятвы во здравие немецкой государственности во времена фашистской Германии прямо тождественны крикам «хайльгитлер». Безопасность власти обеспечивает диалектическая безграмотность населения. Совершенно понятно, кому выгодно отлучать народ от знаний и выступать за преподавание в школах истории суеверий и верований вместо логики и диалектики.

Мы не считаем государство божественным, а рассматриваем правителей плодом рук человеческих. Поэтому принимать всегда, априорно «государственную» сторону: Грозного против Курбского, Сталина против Троцкого — есть позиция самая мерзавочная, рабская, ибо после Рюриковичей все Лжедмитрии на Руси.

Государственность в менталитете объясняется давними традициями и выветривается так же долго и трудно, как любой предрассудок. Форма давно изменилась, но сознание по привычке остается старым. Одной из причин тотального влияния государства на жизнь общества является сидящее в людях рабство и первобытный страх перед стихией народа и общественного развития как перед стихийными силами природы. Осознав и проанализировав эти страхи, осознав и поверив в собственные силы, люди смогут подчинить своей воле собственные судьбы — наплевав на воландовские софизмы. Общество может быть организовано не только под тотальной пятой государства, претендующего на божественность и сакральность, а на основе человеческого разума.

Коммунисты с советских времен тоже в душе государственники, но мы всегда уточняем, что наше стремление — государство трудящихся, хотя изначально марксизм диалектически отрицает историческое будущее института государства. (Здесь, как и везде, мы обходимся без ленинских цитат из «Государства и революции», но всегда подразумеваются все хорошо известные марксистские формулировки и оговорки из этой книги). Марксистский идеал отрицает будущность государства, ибо государство — это всегда не свобода, всегда подавление. Слово «тюрьма» — слово ненавистное, но термин «тюрьма дм бандитов» — гораздо приятней. Государство — это правительство и чиновничий аппарат; и как бы ни называло оно себя социальным или народным, государство — враг. Но государство трудящихся, т. е. рабочий класс, обративший кулаки против своих угнетателей, — это есть государственность, всей своей мощью стоящая на защите рабочих. Муравейник или пчелиный рой — есть пример коммунизма: здесь нет государства, т. е. касты, возвышающейся над обществом.

Истинный, коммунистический патриотизм сегодня — это ненависть к существующему государству и его патриотизму. Стержнем нынешней марксистской пропаганды является задача вытравить из общественного сознания знак равенства между двумя понятиями: страна, держава, Родина и государство, правительство.

Мечта государства как коллективного чиновника — убедить народ принять существующее государство в качестве отчизны, родины. Русские коммунисты говорят, что наша родина — будущая свобода, Советская Россия. Госбюрократии, госвласти выгодна пропаганда патриотизма лишь в случае отождествления государства с понятием родины. Своим патриотизмом и на фоне патриотизма чиновники и центристы рекламируют себя. Паразитируя на святой любви народа к родине, любая госвласть пропагандирует патриотизм с той целью, чтобы народ молился этой власти. Также, тысячелетия эксплуатируя темность народа, церковники добились того, что люди, искренне полагая, что молятся богу, в действительности молятся церкви. Центристское понимание патриотизма заключается в почитании государства как торжественного штандарта, в понимании всей истории страны как истории и заслуг правителей и воздании почестей за героизм народа чиновникам.

Патриотизм имеет смысл лишь как определение классовое. Патриотизм одних является антипатриотизмом для других, патриотизм и патриоты одного класса прямо враждебны патриотизму и патриотам другого класса. Умников, стремящихся к неклассовой политике, не выручает и оговорка, что они «патриоты России», — возникает вопрос: классово чья Россия? При нынешней полицейской власти коррупционно-чиновничьем беззаконием, произволом и ложью дискредитировано даже святое понятие «Россия», ибо под ним нынче именуется всякая мерзость. Нет ни одного коррупционера, у кого за спиной не было бы российского триколора. Центристы, защитники государства, под интересами страны и России именуют себя.

Товарищи рабочие, лишь политической борьбой коммунистической партии мы добьемся того, что под интересами нашей страны, народа, России, державы будут пониматься только интересы трудового народа, нашего класса — нас самих, наших детей и наше будущее. Ежеминутно нужно об этом помнить.

Еще большие тупоумы, кто объявляет себя «патриотами государства». Строго говоря, государственники — это все те, кто в данный момент у руля государственной власти, — ни больше, ни меньше, — чьи личные интересы прямо совпадают с государственными; а государственный патриотизм — это когда государство безмолвно взирает на все беззакония в стране и само творит произвол, а народ не организовывается для протеста и из чувства патриотизма не долбает эту власть. Диалектически вопрос всегда в том, что чему противопоставляется. Ежели именующие себя «патриотами-государственниками» в своей противоположности подразумевают прохвостов-шарлатанов, то и те и другие не политические силы.

Тезис о государственном интересе, о государственности, о «сильном государстве» и т. д. — абсолютно пустой и беззубый без ответа на вопрос: чье государство? государство какого класса? кто есть государство? какие люди называют себя государством? Равным образом не объясняют ничего понятия: государство — народное, свободное, справедливое, русское, православное и т. п. В словах «государственная политика правительства» не больше смысла, чем в выражении «политическая политика»: государство не может проводить антигосударственную политику — так же, как и народную (социальную). Имеют вес лишь классовые определения: государство бюрократии, государство капиталистов, или же государство трудящихся, защищающее человека, его труд и результаты его труда.

Классовое государство трудящихся уже подразумевается как свободное, народное и т. д. Такое государство не может быть даровано нам чиновниками сверху, тем более с их призывом подождать очередные 10 лет. Государство для трудящихся может быть построено лишь самими трудящимися, имеющими для этого политическую власть.

Россия как государство (т. е. понимаемая политически), как любое государство, всегда классово определена. Есть Россия самодержавная, есть Россия Советская. Другой России не бывает. Если Россия семибоярская, временно-правительственная, державно-ельцинская — значит нет России; государство есть, а России в нем нет.

Слова-пустышки: патриотизм, народность, социальность имеют право на существование только с обозначением классовой принадлежности: патриотизм русских рабочих, социальность российской буржуазии, народность российской бюрократии. Трудящимся, народу, русским людям однозначно враждебен и отвратителен патриотизм демагогов-центристов и бюрократии. Внеклассовый патриотизм всегда означает «банзай» существующей госвласти, даже если «внеклассовые» патриоты не осознают этого.

Нечего удивляться, что бюрократия «крадет и перехватывает» у коммунистов антибуржуазные лозунги. Это также естественно, что буржуазия «крадет» антибюрократические лозунги. Никакой кражи здесь, конечно, нет, а есть борьба классовых интересов и созвучность некоторых интересов в борьбе против общего классового врага. Не удивительно будет вскоре услышать от чиновников, «державников»-центристов прямую антибуржуазную, антикапиталистическую риторику. И даже социалистическую. Одного «патриотизма» вскоре окажется мало. «Левоцентристские» социал-демократы (на словах — радетели за благо народа, на деле — прислужники махровых полицай-государственников) были бы рады вмиг развернуть все социальные лозунги, если бы не были блокированы коммунистами. Лишь коммунисты, не забывшие Ленина, блокируют полицай-центристов выступить с лозунгами за рабочих — потому они и вынуждены ограничиваться лозунгами общенародными». Нынешняя российская бюрократия хоть сегодня готова вытащить на свет божий все брежневские лозунги. Нет такого политика, который бы не стремился позащищать «национальные интересы», но социальная подоплека у всех разная — разные интересы; поэтому всегда следует интересоваться, чем руководствуются его оппоненты, защищая те же лозунги.

Если эта временная власть вздумает поставить памятник Дзержинскому и Сталину — мы радикально против; мы за эти памятники, когда они будут поставлены властью нашей, советской, рабочей, социалистической и русской. Кто не понимает этой принципиальнейшей, коренной разницы, для того диалектика есть пустой звук. Сегодня не нужно никакой смелости, чтобы играть музыку Советского гимна: это — официальный гимн правящей бюрократии. Коммунистами понимаются национальные интересы страны и народа всегда в противоположность и власти государства, и прибыли буржуазии.

Политическая власть рабочего класса — это далеко не то же самое, что «политические права граждан». Лозунг коммунистов — политическая власть рабочего класса. Это прямо значит — власть класса, власть рабочего класса, политическая власть рабочего класса. Коммунисты требуют, чтобы в лексиконе президентов и министров звучали слова: рабочие, рабочий класс, класс трудящихся; интересы рабочих, интересы рабочего класса; экономические интересы трудящихся; политические требования рабочего класса. Рабочий класс своей борьбой заставит — сначала буржуазию, затем и госвласть — произносить эти слова. Власти легче иметь дело с «жителями» и «гражданами», чем с трудовыми коллективами, рабочей партией и Советами трудящихся. Сотни способов есть у центристов и госвласти, чтобы всячески обходить марксистское упоминание терминов «рабочий класс» и «наемные рабочие»: граждане, простой народ, население, широкие массы, все слои общества и т. д. Эти понятия имеют право на существование, если при этом добавлять и подчеркивать, что в противоположности имеются два других, враждебных друг другу и народу, класса с противоположными интересами. Когда центристы и госвласть говорят о народе, необходимо сразу спрашивать: «и чиновники тоже? и олигархи тоже? какие при этом их интересы?».

Чиновничество ведет антилиберальную, антибуржуазную пропаганду для ублажения рабочих, чтобы заручиться их поддержкой в борьбе против капитала с целью заполучить этот капитал. Однако, в эксплуататорском обществе всякий капитал, в чьих бы руках он ни находился — государства или буржуазии — всегда служит угнетению рабочих. Эксплуататорские классы кормят рабочих обещаниями: буржуазия — повысить зарплату, администрация — повысить соцгарантии; все — под вывеской прав человека, социального государства и проч. Рабочие не имеют права верить ни единому слову чиновника, но всегда следует искать причину: чего он добивается? Например, какой-нибудь закон против курения: принесет или нет он пользу народу — неизвестно, зато реальные деньги от штрафов бюрократия начнет получать сразу.

Государственный гнет отличается от капиталистического лишь по форме эксплуатации. Ибо в тысячный раз — и не в последний — нужно повторить, что понятая: а) наша страна, держава, Родина, Россия и б) государство — не тождественны. Интересы нашей страны, державы, будущее Руси и народа — это не есть интересы государства; наоборот: они противоположны. Нашей страной государство пользуется и распоряжается в своих интересах, в интересах чиновников и бюрократии.

Оценивая политика, нужно смотреть: трудится ли он для блага нашей страны или же для блага своего государства, понимаемого им как его должность. На кой нам сдался «губернатор-коммунист», если он обещает и планирует какие-то улучшения в рамках существующего угнетения? «Губернатор-коммунист» хорошо знает, что при власти рабочих он своих сегодняшних благ чиновника иметь не будет; более того — с него взыщется за все неправедное. Никто не станет выступать, бороться и погибать за блага других, уже имея эта блага. Внимая разглагольствованиям центриста о благе народа, следует спрашивать, хорошо ли он сам устроен в существующей системе. Если хорошо — значит желать радикального улучшения для трудящихся он не станет. Это ему ни к чему — заинтересованности никакой; во всяком случае, если беззаветное служение народу не является его увлечением.

Понятна и объяснима материальная заинтересованность рабочего и капиталиста в поднятии промышленности, в повышении производительности труда и т. д. Но какова степень заинтересованности отдельного чиновника вообще и всей бюрократии в целом в развитии производства? Они пытаются убедить общество, что их заинтересованность «нравственная» — патриотическая, духовная и проч. Ничто не мешает одухотворенным национальной державностъю центристам законно проводить в жизнь антинародные законы.

Ни один, даже самый пречестный, препорядочный, предуховный чиновник или политик-центрист не в силах прекратить государственный беспредел, эксплуатацию народа, разорение села, нищенскую зарплату трудящихся; никакие «красные губернаторы» ничуть не опасны для антинародной власти, — все они сами часть этой власти. Задача — народный контроль — безжалостно уничтожать своих перерожденцев, прежде получивших наше доверие, вздумавших, оказавшись на высоком посту, говорить о «партнерстве» представительств трудящихся и государства.

Коммунизм как идеал, власть всего народа (большинства народа, трудящихся) — это «открытое» общество. Никто не может сказать обратного. Тоталитаризм как сплошная государственная власть (номенклатурная, партийная, теократическая) — это общество закрытое, глухое, тухнущее. Государство сильно своей закрытостью от народа; тем оно и преступно. С согласия центральной власти наша страна, народ отданы на разграбление милиции и местной администрации — собирая дань. Ничего другого в обмен на поддержку власть своим сатрапам предложить не может. Поскольку существующий хаос гарантирует бюрократии сохранение их привилегий, они будут всячески защищать его.

О том, что в любом обществе есть три взаимопротивоположные силы: капитал, государство и армия труда, коммунисты должны повторять день и ночь, пока это не станет всеми осознанной аксиомой. Так, в нашем обществе есть три класса: буржуазия, бюрократия и рабочие — соответственно защищающие свои интересы. Эти интересы непримиримы: интересы капитала и капиталистов, интересы государства и бюрократии и интересы труда и рабочих. Вместе им не сойтись. Врагом является любой, проповедующий классовый мир.

Вооруженному триалектикой марксисту не составит особого труда разоблачить невразумительные оправдания центристов о том, что государство-бюрократия-коррупция приносят больше пользы, чем вреда, совершают больше благодеяний, чем преступлений, и о том, что было бы, «если бы не было государства» и т. д. Только лицемерие под разными словесными масками позволяет госвласти пудрить мозги наивной буржуазии и народу. Марксизм — мощнейшее интеллектуальное оружие; ставка на марксизм — беспроигрышный вариант.

Загрузка...