Книга обид Карак-Азум/Громриловые кружки

Глава 9 Из огня да в пепел

"После говорили, что земля в окрестностях замка изменилась. Казалось, даже сам воздух стал чище, а небеса впервые за долгие годы мрака и дождей залил иссиний чистейшей цвет.

Но многие бывалые торговцы, те, что следуют опасными тропами от Мариенбурга через Черные горы к перевалам Черного огня, говорят о необычном явлении невиданной красоты, о прекрасных полях красных роз в окрестностях Розенрота"…

— легенды Старого Света "Порубежье"

Фридрих спустился по каменной лестнице во внутренний двор и заметил что дождь наконец прекратился. Шлёпая по лужам, к нему подбежал сержант Форд.

— Докладывай, — потребовал Вайн, окидывая двор внимательным взглядом.

— Мы защитили замок, сэр, — объявил сержант. Он был весь изранен, но его лицо сияло от восторга, а глаза горели задором. — Я уже распорядился отправить весточку в дальний пост за подкреплением. Мы уже справились с остатками мутантов, которые не распались после смерти некроманта. Вытащили из тёмных углов всех, кто пытался спрятаться. Женщины и их дети целы и невредимы.

Фридрих видел, что его воины взялись собирать убитых и помогать раненных после этой кровавой бойни, другие сидели в грязи, с пустотой уставившись на своих, наконец мертвых захватчиков. Барон отметил, что его воины держались больше чем он мог себе представить и даже местами улыбались хоть это, явно давалось им с трудом.

В те времена, когда молодость "пистольера" бурлила жестокостью и боевым азартом он натворил слишком много ошибок. Проявил ненависть даже к тем, кого должен был защищать и беречь среди хаоса Старого света. Вместе с другими он насиловал, грабил и убивал, а теперь, по воле судьбы ему помогли те, кого он взял в плен. И теперь поистине знал, что заготовил для него Зигмар.

— Приготовь повозки. Гномы возвращаются домой.

Форд поспешил исполнить приказ. Фридрих неторопливо прошёлся от одной группы воинов к другой. А после подошёл отряд гномов и храбрецов, что сражались с ними плечом к плечу и, барон, вздохнув, решился начать разговор. Предвидел: нелегкий он будет и неприятный. Но ведь надо, куда деваться.

Перед ним стояли воины, настоящие воины Караз-Анкора. Эти тридцать три богатыря были закованы в латы, испачканы грязью и гнилью, а также изрядно воняли и, им ужасно хотелось выпить.

Торвальд вышел вперёд, поддерживая одного из умги, который проделал путь от врат до некроманта но не сдался. Его тут же подхватили женщины, которые уже вовсю принялись врачевать по всему замку.

— Воистину предки даруют нам свое благословение! — вскрикнул Торвальд. — Я знал, что ты можешь пасть сегодня, но не рассчитывал на подобное везение — что смогу лично прикончить тебя!

Фридрих поднял с усилием отяжелевшую голову, заставил себя посмотреть на гнома.

— Я думал, — начал он, — ты для начала убьешь меня, прежде чем говорить.

Да. Именно этого хотелось каждому гному. Но даже в каменных сердцах, тех, кто питает слабость к обидам и своему добру, есть жилка любви и понимания.

Что барон мог сделать? Он — всеголишь предводитель людей и связан клятвой верности. Как и на Торвальде, на нем ответственность, и от нее не убежать.

— Клянусь бородой, люди — никудышные пивовары, — глухо проговорил Бьёри.

— Да, и пушки у вас дерьмо, — заключил Фирд.

— Но если среди умги и есть храбрые воины и, доброе пиво, — молвил Молотобоец, — то оно здесь, в Порубежье.

Барон улыбнулся и кивнул.

— Уже отдано распоряжение вернуть всё награбленное и впрячь повозки лошадьми.

Торвальд осмотрелся на окружающую разруху, взглянул и на женщин, что обнимают убитых мужей омывая их лица слезами. Знал, как и любой гном в его отряде как это, терять близких и чего может стоить вернуть былую жизнь.

Он хмуро взглянул на друзей. На лице воинов отразилось сочувствие, смешанное с одобрением.

Торвальд медленно поднял боевой молот.

— Клянусь наследием наших предков, по доброй воле мы оставляем большую часть драгоценностей твоим людям, барон. Многие сегодня уснули вечным сном, немало вы сложите погребальных костров. Сокровища нужны вам не менее чем нам. Но моему народу нужна еда, вся еда что вы можете себе позволить. В таком случае, обида будет отомщена.

— Щедрость от гнома?

— Щедрость радует богов — и меня.

Барон кивнул понимающе, а после взглянул на пистоль, который не выпускал из рук. В сотый раз обратив внимание на гравировку, что гласила: «Кровь себя проявит».

— Признаю, гномы знают толк в войне, это точно. Былой союз людей с вашим народом, лучшее, что знала Империя за свою историю и надеюсь нынешний Император задумается об этом. А я уже всё решил для себя…

— Настало время нового союза, человек.

Барон протянул руку в кожаной перчатке и её пожала гномья громриловая сталь.

Когда брели по взмокшей от росы траве мимо громадных холмов, к огромным теням гор Карак-Азума, Торвальд был мрачен и молчалив, как и весь его отряд. Теперь доспехи и оружие, а также половина сокровищ гробницы — вновь в руках гномов. Но прошло почти два дня после битвы и в целом более недели скитаний… В конце концов, слишком долго они отсутствовали не смотря на скарб, что везли с собой.

Они торопились.

У Торвальда всегда было острое чутье, а теперь, когда он, наконец, приближался к Карак-Азуму, оно обострилось ещё больше. Именно такие чуткие воины как Торвальд и сумели хоть как-то противостоять тем силам, что ворвались в чертоги много лет назад. Именно благодаря таким как он у многих женщин и детей появился шанс покинуть Восемь Пиков и волочить бедную, но всё-таки жизнь. Жизнь с надеждой на будущее…

«Хаакам… ты ведь мудрый Долгобород, сумеешь ли ты продержаться до нашего прибытия?»

Торвальд смотрел вслед удаляющимся холмам, а на сердце становилось все тяжелее. Правильно ли они поступили, что покинули деревню? А как было иначе?

Иногда молот Адриана говорил с ним. Шептал, о правильном поступке, внушая хоть на время в душу покой.

"Ты не в силах отвергнуть своё решение и ведомую судьбу, Торвальд сын Восьми Пиков", — голос его лился уверенно хоть и слышались в нем ноты жалости к воину. — "Путь тех, кто ведёт за собой народ к будущему или краху не бывает лёгким. Для одних он тяжёлый всю дорогу, для других лишь в конце, но ужасен. Поэтому, ступай уверенно, чтобы не случилось, уверенный в цели, в дружбе с судьбой"…

— Уверенный в цели. — Тихо пробормотал Торвальд. — Любой ценой.

Наконец достигли плоского дна долины, откуда и начался нелегкий путь в Порубежье. Ступив на пустынную землю, Торвальд чуть расслабился, улыбнулся даже. Пришли приятные воспоминания о том дне, когда, наконец, набрёл на деревню где ему дали отпор, и как был рад знакомству с Хаакамом. Сейчас уже, спустя дни опыта предводителя, ясно: хоть и воображал тогда невесть что, а всё-таки идущий осилит дорогу.

Вспомнил и то, как впервые взял в руки молот, вспомнил службу среди палат королей, одиночество скитальца, когда отзывалась в душе былая скорбь, и долгий путь среди теней.

Пока шли, солнце окрасило горизонт алым, затем — густо-кровавым, пурпурным… Дурные знаки.

Вскоре он понял — на то была горькая причина.

У него перехватило дыхание. Он был смят и раздавлен увиденным, тем хаосом, что царил вокруг. Торвальд запрокинул голову и выкрикнул в небо, предкам, свое отчаяние.

Черный дым горящей деревни и зловония битвы навис низко над землёй. Торвальд носился среди россыпи трупов, почти все — орки, но тут и там среди зелёных тел виднелось темное пятно — павший гном. Большую часть погибших Торвальд не знал, хоть и узнал герб Странствующих гильдий, которые, видимо, присоединились к деревне позже..

Он опоздал. На глаза навернулись слезы — и они на мгновение милостиво скрыли, размыли, сделали все нечетким.

И всё-таки… где остальные? Неужели твари свершили свои ужасные издёвки и насадили где нибудь на кол жителей деревни? Или увели с собой, в плен? И зачастую, как знает каждый гном, это — хуже страшной смерти!

С усилием открыв глаза, он увидел бледные туманные фигуры и тут же, с яростью вознёс свой молот, а после, удивленный, опустил…

До прибытия…

10. Передовые отряды Зеленокожих атаковали наш оплот. Мы успешно отбили нападавших, однако они продолжают пытаться пробить наши укрепления. За это деяние мы будем искать расплаты…

Однако… времени больше нет…

Нет, это уже был не камень, а настоящая лавина.

Клан за кланом, гном за гномом вступали в ряды Объединенных кланов и число его росло на глазах. Только сейчас Хаакам понял, сколько гномов скрывалось в тени Карак-Азума и сколько ещё кланов блуждают по земле, разрозненных и бессильных.

Все они ждут лишь знак, зов, который смог бы сплотить великое войско и наконец сбросить оковы страха и отчаяния. И пусть гномы Карак-Азума слабы, а большая часть из них женщины и дети, всё-таки общее дело вернуло в гномах дух воина и желание отомщения, даже если тот кто их собрал так и не вернулся с похода. Теперь, не смотря на слабость гномы готовы сражаться на смерть, но как народ камня, единый народ..

Когда орки напали на Кил-Азар первый раз, гномы были готовы. Все проходы в ущелья перекрыли баррикады, где более вооруженные гномы уже сдерживали зелёную силу. Орки все напирали, тут и там являясь из ущелий, но не один так и не смог пробить стену щитов.

Хаакам, как избранный из числа Долгобородов, приказал большей части сил сойтись у восточной части гор, и за последние несколько дней гномы, вступившие в Объединенные кланы, потихоньку собирались и становились лагерем в окрестностях, чтобы возводить укрепления и готовиться. Все подчинились приказу подготовиться к битве, он надеялся задержать орду зеленокожих, чтобы когда придет час смерти дети и женщины могли отступить, а воины храбро погибли продав свои жизни подороже. Уже никто не верил в возвращение Торвальда, да и какой смысл? Ведь армия орков была так велика, что для битвы с ними нужна настоящая армия гномов, а не этот сброд. Весточка, отправленная королям Вечных гор так и не была услышана или попросту им никто не сможет помочь…

"Никто не придёт или не успеют", — вздохнув подумал Хаакам. — "Так тому и быть".

А после, пришли другие, безумные орки, они стали сильнее и злее, а глаза их пылали адским огнем. Рассказы рейнджеров свидетельствовали о куда горшем, чем крушение надежд, — о новом оружии, превосходящем простую сталь: заколдованном, чёрном, как и плоть тех кто его нёс. Говорили о магии, причинявших неистовую боль, о муках, далеко превосходивших ранее насылаемое шаманами "Вааагха". Говорили об огромном орке… чья магия вызывала муку и рождалась от него.

Он разнёс передовые посты так легко, что гномы вновь бежали в ужасе и страхе и, лишь немногим удалось добраться до Кил-Азара живыми. Там их встретил Хаакам с небольшим отрядом гильдии. Они остались, когда основное войско отступило на восток. Вместе они решили стоять на смерть и дать шанс востоку укрепиться…

Роль Долгоборода — учить младших и мстить за обиды до конца. Они стояли на скальном выступе прямо над подступом к деревне. Дюжины воинов ожидали с арбалетами и топорами наготове, с ружьями на плечах. Много дней воины потратили, подкатывая, располагая поудобнее валуны у обрывов. По одному слову Хаакама огромные камни обрушатся на головы орков. В этот прекрасный осенний день гора повсюду грозила смертью, как и то, что надвигалось на неё.

Вот дальние группы уже вышли, широко раскинулась волна разукрашенных и рычащих орков. Нет, не было среди них их вождя, да и "черных" не видно… Скорее сильные решили отдохнуть, послали глупцов в авангард, не нужных, "зелёных".

Хаакам и Торстен не стали прятаться. Они смотрели твердо как и весь их отряд, и даже беглецы вновь наполнились духом.

Старик глянул внимательно и сурово.

— Сегодня или завтра — но мы умрём — объявил Хаакам. — Пришёл и наш час отправится к предкам. Но до тех пор мы будем сражаться, чтобы каждый из нас стал для других примером!

Торстен приказал выкатить дубовые бочки его гильдии к бариккадам, а после каждому позволил испить из них.

Поднеся кружку к губам, он втянул густой аромат традиционного гномьего пива. Оно мягко потекло в желудок, и Торстен почувствовал, как все его тревоги по поводу сражения растаяли.

— Пейте, парни! — прогрохотал он восхищаясь ароматом пенного напитка. — Нет места страху в сердце гнома, как и нет места для гроби на этой земле!

Воины вытянулись в струнку, слушая приказ, затем, поколебавшись немного, подняли щиты и приготовились к бою.

— Благослови своих воинов, Валайя, — прошептал Хаакам, — ниспошли им мужество и силу…

Спустя двенадцать часов Хаакам стоял на границе, ведущей к ущелью Звериных Черепов. От вони кружилась голова. Уже знакомый запах крови орков, смердение мочи и кала, отвратительный запах предсмертного страха. А еще этот дым — все что осталось и от нового дома….

Их осталось пятеро и, Торстен погиб. Перед смертью забрав с собой в могилу множество орков.

Потом Долгобород дрожащей рукой вытянул флягу, прильнул губами к горлышку, дабы прополоскать рот. Странный, будто исполненный скорби крик заставил его поперхнуться и выплюнуть жидкость. А вот и шаги раздались вдали и тени впереди, словно смерть крадутся, теперь не рычат недоноски, боятся! Хаакам поднял топор, ведь и пуль давно не осталось, а значит умрет достойно, как гном, с оружием в руках.

Хотел было издать боевой клич и замер, мгновенно. Слезы покатились по морщинистым щекам, впитались в бороду. Хаакам оплакивал потерю столь многих жизней, но одновременно Долгобород гномов чувствовал, как зародилась, колыхнулась в сердце новая надежда.