Княжич Соколов

Глава 14

Внутренняя территория царского лицея внушала своим размахом. Обойти ее всю пешком и суток не хватит.

Сказал бы мне кто об этом раньше, не бежал бы я сейчас сломя голову по казавшейся бесконечной мраморной лестнице.

Хотя, помнится, братец мой Ваня Сомов упоминал что-то о лицее «размером с город», но я думал он это так, для красного словца.

Да и Стародубский вместо того, чтобы вешать мне на хвост собак лучше бы карту дал.

И документы.

Иди говорит, на церемонию открытия. Без пропуска, формы, документов, зато с четырьмя псами сопровождения.

Негодующе покачивая головой на бегу, я выцепил взглядом нужный мне номер аудитории и, распахнув дверь ударом ноги, влетел внутрь.

Используя воздушные потоки, я погасил весь шум от удара и столь же аккуратно и бесшумно прикрыл дверь за собой, стоило мне оказаться внутри.

Получилось весьма удачно, раз распинающийся у доски очередной член многочисленного клана Рюриковичей на меня и глазом не повел.

На Щепина Тимофея Александровича ничего компрометирующего за два часа я собрать не успел, поэтому никаких претензий к этому конкретному Рюриковичу я пока не имел. Да и видок у него, мягко скажем, опасным не выглядел. Голубой свитер, надетый поверх белой рубахи, черные брюки, выпирающие в области пуза и старомодные лакированные туфли.

— Таким образом, это гарантирует... — донеслось размеренным поучающим голосом, но вдруг оборвалось на половине.

Заметив, наконец, что все лицеисты по какой-то причине перевели свои любопытные взгляды на вход в аудиторию, Щепин повернулся ко мне, недовольно нахмурив свои густые рыжие брови.

Время поджимало и вместо ответа я «шикнул», приложив указательный палец к губам и подскочил к ростовым металлическим шкафчикам у стены. Мгновенно определив среди десятка единственный пустой, я сорвал потоком ветра замок, нырнул внутрь и закрылся.

От такой наглости опешивший Рюрикович на несколько секунд потерял дар речи. И пока он подбирал культурные или не очень слова, входная дверь в аудиторию распахнулась еще раз.

На этот раз вторжение сопровождалось оглушительным, словно взрыв снаряда, грохотом, который эхом разнесся по всему зданию.

Оказавшийся в проходе бородатый мужик в черном деловом костюме аж сам вздрогнул от неожиданно громкого звука и опасливо покосился на позолоченную дверь.

— ВЫ ЧТО СЕБЕ ПОЗВОЛЯЕТЕ?! — выплеснул-таки накопившиеся эмоции Щепин и окатил вошедшего потоком ледяного ветра.

— Я... ну... это... — под неожиданно диким напором замялся бородач.

— ЧТО «НУ ЭТО»?! — признав во вломившемся простолюдина продолжил наседать рыжебровый Рюрикович, — нарушаете учебный процесс еще и портите имущество царского лицея!

— Да она сама... — в легком ужасе отцепив руку от треснувшей двери попятился назад бедолага, — сквозняком наверное... я же тихонько открывал...

— Сквозняком ты вылетишь из лицея! — злобно выдохнул Щепин, — объяснительную с именем, должностью, отрядом и фамилией руководителя жду у себя в кабинете через час, а сейчас пошел вон отсюда!

— Есть... — понуро кивнул бородач и трясущимися руками бережно, словно хрустальную, закрыл дверь за собой.

За короткой сценкой я наблюдал через прорезь на шкафчике и, стоило треснувшей двери аудитории закрыться, яростный взгляд рыжебрового Рюриковича переключился в мою сторону.

— Теперь вы, — рыкнул Щепин и не желая расстраивать бедного профессора еще больше я вышел наружу.

И так из всех волос у него остались только брови, да редкие рыжие пучки, ниспадающие с лысины.

Видимо правду говорят, нервные клетки даже дар не восстанавливает.

— Что это сейчас было? — нахмурившись еще больше просверлил меня ледяным взглядом Тимофей Щепин.

— Проверка внутренних систем безопасности лицея, — почти честно ответил я, сделав максимально безобидное лицо.

Справилась с ней моя четверка телохранителей если честно не очень. На ногах остался один, да и тот после того, как разозлил рыжебрового Рюриковича и сломал дверь ценой в три его зарплаты теперь не боец.

И двух часов не продержались. Слабаки. Зверева так пять лет живет и ничего.

— Какая еще проверка, молодой человек, — сурово спросил преподаватель, уже приготовившись силой вышвырнуть меня отсюда, — вы кто такой?

— Соколов Артемий Сергеевич, княжич Омский, — охотно назвался я, окинув взглядом начавших перешептываться учеников.

— Тот самый?

— Из новостей?

— И что он здесь забыл?

— Их разве не изгнали из столицы?

— А кто это?

— Тишина в аудитории! — топнул ногой нахмурившийся еще сильнее Тимофей Щепин и перевел снисходительный взгляд на меня, — и чем я могу вам помочь, княжич Соколов?

— Так ровно тем же, чем и остальным, — пожал я плечами, — научить вашему предмету.

— Вы должно быть ошиблись аудиторией, Артемий Сергеевич, — осуждающе качнул лысой головой рыжебровый Рюрикович, — это занятие учеников отделения офицерской подготовки.

— Тогда точно никакой ошибки нет, Тимофей Александрович, — приветливо улыбнулся я и вынул из внутреннего кармана смятые листки бумаги.

Тщетно попытавшись разгладить смявшиеся углы, я передал документы озадаченному Щепину. Тот покачал головой и показательно взглянул на часы.

Обсуждение же моей персоны в аудитории набирало обороты.

Это даже удобно. Понятия не имея что их подслушивают, многие говорили весьма откровенно и смело.

Можно было разом собрать текущую обстановку отношения присутствующих знатных отпрысков ко мне и вообще роду Соколовых.

— «Зачислен в царский лицей приказом № 4895/5», — процитировал конец одного из документов Щепин и недоуменно посмотрел на меня, — тут ни слова об отделении, молодой человек. Чтобы вы знали, их в царском лицее семнадцать.

— Знаю, — тяжело вздохнул я, — пришлось разобраться пока бега... содействовал директору с проверкой внутренних резервов, — мигом поправился я.

— Должно быть плохо разобрались, Артемий Сергеевич, — вновь начиная терять терпение холодно отметил Щепин, — отбор на офицерское отделение проходит по особым правилам и закончился полгода назад.

— Другой документ посмотрите, Тимофей Александрович, — невозмутимо кивнул я.

Едва скрывая бушующее внутри раздражение, Щепин бросил ленивый взгляд на следующий листок и его снисходительный взгляд быстро сменился на удивленный.

— «Без ограничений по выбору отделения»?! — воскликнул Щепин, взмахнув рукой, — подделка! Это явная подделка! Как вы смеете заявляться с этим напечатанным на смятых листах бредом?!

— Я бы на вашем месте не называл бредом личный указ директора царского лицея, но вам, безусловно виднее, Тимофей Александрович.

— Директора?! — еще больше удивился Щепин и вновь увлеченно зарылся глазами в документы, судорожно перелистывая их, едва сдерживаясь от того, чтобы не разорвать.

Но что-то незримое удерживало рыжебрового Рюриковича от подобного импульсивного поступка.

— Этого не может быть... это против устава царского лицея! Демьян Афанасьевич не мог...

Частично Щепин был прав.

В оригинале устный указ Стародубского, который он по наивности своей решил передать в канцелярию по внутреннему телефону, звучал как «Без ограничений по выбору отделения из числа базовых шестнадцати».

Пришлось приложить немного усилий, чтобы в итоге получить слегка укороченный вариант особой пометки на абсолютно легальном документе, скрепленным подлинной магической печатью Стародубского.

А следовательно, его словом дворянина.

— Я могу занять место в аудитории и послушать вашу лекцию, Тимофей Александрович? — вежливо спросил я когда пауза затянулась, а тихие перешептывания учеников уже стали не такими тихими и легко улавливались обычным слухом.

— Вы хоть знаете какой предмет сейчас идет, Артемий Сергеевич? — с тяжелым смиренным вздохом вернув мои документы поинтересовался Щепин.

— Это важно? — спросил я.

— Важно понимать сложность всей экспериментальной программы обучения этого отделения, молодой человек, — устало потирая переносицу вымолвил Щепин, — на офицерские курсы не просто так особый отбор. Зачем вам это?

— Стать Богатырем, разумеется, — искренне удивился я вопросу.

— Половина других отделений тоже подготавливает одаренных к рангу Богатыря, — парировал Щепин.

— Не так эффективно, — возразил я, — высший процент раннего резонанса, высший процент взятия выпускниками седьмого ранга, высший процент потенциала Богатырей среди выпускников.

— Высший процент смертности лицеистов, — продолжил мой логический ряд Щепин, но ожидаемой реакции страха на моем лице не увидел.

— Меня все устраивает, Тимофей Александрович, — вздохнул я, уже успев устать от этих формальностей, — да и ваше занятие не выглядит таким опасным как вы говорите.

— Оно вводное, — слегка обиженно заметил Щепин.

— Тогда я тем более не понимаю почему вы так отчаянно меня отговариваете.

— Потому что сменить отделение вы уже не сможете, Артемий Сергеевич. Никогда. И если вы не потянете, то в лучшем случае вас отчислят, в худшем, отправят в Омское княжество в золотом гробу. Так или иначе поступить в царский лицей повторно вы уже не сможете. С отбракованными одаренными мы не работаем.

— Я свой выбор сделал, Тимофей Александрович, — пожал я плечами в ответ на очередные попытки меня напугать.

— Тогда займите свое место, Соколов, — изменившимся строгим голосом сказал Щепин и перевел взгляд в центр аудитории, — староста внесите Соколова в базу курса и перешлите ему всю необходимую информацию.

— Да, Тимофей Александрович, — отозвалась звонким голосом русоволосая девушка в строгом сером костюме.

— И не забудьте внести в его личное дело штрафные баллы за опоздание и срыв половины занятия, — буднично добавил Щепин и направился обратно к доске.

Тут спорить с оперативно включившим режим строгого преподавателя Рюриковичем было сложно, и я взобрался по ступенькам на верхний из незанятых ряд.

Прошел вдоль аудитории до самой стены и спрыгнул вниз на место рядом с блондинчиком в свободном клеточном костюме.

— Я не из этих, — брезгливо бросил мой сосед и демонстративно отодвинулся на десять сантиметров.

— Это из которых? — удивился я.

— Которые вместо симпатичных дам, подсаживаются на свободное место к незнакомым мужикам, — хмыкнул блондин.

— А, — понимающе кивнул я, — не парься, ты просто достаточно высокий, чтобы закрывать меня от окна.

— Снайперы? — опасливо покосился в сторону окон блондин и отодвинулся еще чуть дальше.

— Хуже, репортеры, — соврал я.

Не хотелось бы чтобы ищейки Стародубского нашли меня раньше, чем следует.

— Ааа, — понимающе кивнул блондин, который определенно видел меня в новостях и слегка расслабился, — тогда ладно. Аничков Антон Андреевич, — поспешил представиться он, якобы извиняясь за прошлую бестактность.

— Артемий Сергеевич Соколов, можно просто Артем, — кивнул я.

— Лады, — пожал плечами Аничков, — тогда и меня зови Антон.

Второй причиной почему я сел именно сюда были подслушанные мной в аудитории шепотки.

По первичному анализу я выявил пятерых наиболее безразличных к моему появлению лицеистов, не входящих при этом в клан Рюриковичей, и Антон Аничков был одним из них.

Так меньше внимания на себе и больше возможностей подслушивать сплетни дальше. Если ученики этого лицея действительно так хороши, как о них говорят, навряд ли мне удастся долго скрывать свои способности.

Грех не пользоваться преимуществом пока оно есть.

— Итак, как я уже говорил ранее, — вернулся к размеренному поучающему тону Щепин, — обучение на офицерском отделении длится три года. Чтобы завершить семестр, каждому из вас будет необходимо сдать практический экзамен. Каждый из вас, ну или почти каждый, — поправился Тимофей Александрович, скользнув взглядом по мне, — знает на что идет. Офицерское отделение по праву считается самым эффективным в царском лицее, да и во всем мире способом подготовки будущих Богатырей и полевых офицеров. Но оно же является и самым опасным. Окончить первый курс уже будет большим достижением, с которым большинство из вас с гордостью вернется домой. Второй смогут окончить лишь единицы самых упорных, живучих и талантливых из вас. Третий же покорится только будущим Богатырям и вам даже думать об этом сейчас слишком рано. Забудьте все чему вас обучали ваши элитные репетиторы и приготовьтесь впитывать знания как губка. От того как быстро вы сможете освоить знания и адаптироваться к настоящим реалиям этого мира будут зависеть не только ваши шансы окончить хотя бы первый курс, но и ваши жизни.

— Не слишком ли он нагнетает? — наклонился ко мне Антон.

— Проценты смертности не врут, — пожал я плечами.

— Это же закрытая информация, — кинул на меня недоверчивый взгляд блондин.

— Я из рода разведчиков, добывать закрытую информацию мое хобби, — улыбнулся я.

— И?

— Тридцать девять и четыре десятых процента аристократов.

— Умирает? — сглотнул ком в горле Антон.

— Выживает, — уточнил я, — но это за три года. На первый курс приходится лишь малая часть из них.

— И много у тебя подобной информации? — осторожно поинтересовался Антон.

— С каждым днем все больше, — улыбнулся я и в этот момент прозвенел звонок, оповещающий о десятиминутном перерыве.

Уходить из аудитории я не планировал, поэтому поудобнее растянулся на деревянной сплошной скамейке и прикрыл глаза.

Первое дело сделано и можно немного расслабиться и слегка поберечь запасы эфира. Ищейки Стародубского сюда точно не сунутся, а других помех моим планам на горизонте пока не видно.

— Артемий Сергеевич, — раздался робкий женский голос над головой.

Слишком тихий для прямого обращения, поэтому я его проигнорировал.

— Он спит?

— Кто его знает, — отозвался Антон, — зачем вам этот хулиган, Юлия Романовна, если вам скучно, я могу скрасить ожидание звонка своей скромной персоной.

— Э-э, благодарю, Антон Андреевич, — смущенным голосом отозвалась девушка, — но я должна передать Артемию Сергеевичу расписание занятий и остальные материалы по курсу.

— Для этого вовсе не требуется терпеть с ним личный контакт, — мягко подметил Аничков, — достаточно переслать это по электронной почте.

— Да... но... вы случайно не знаете какая у него почта?

— А ее нет в базе? — удивился Антон.

— Карта студента Артемия Сергеевича Соколова абсолютно пуста, — недоуменно отозвалась Юлия Романовна и я понял, что отдохнуть мне не дадут и открыл глаза.

— Я вас разбудила, Артемий Сергеевич? Простите! — тут же запаниковала Юлия Романовна Пронская, помощница старосты нашей группы и, судя по всему, ее же девочка на побегушках.

Некоторые теплолюбивые аристократы и в царском лицее не могут отказаться от привычных удобств и берут с собой целый штат прислуги.

Для таких избранных слуг на территории лицея даже есть специальное отделение и их обучение проходит параллельно. Но наша староста Кристина Константиновна Гагарина из одного из сильнейших родов славного клана Рюриковичей пошла еще дальше и притащила свою слугу прямо на офицерские курсы.

— Вам не за что извиняться, Юлия Романовна, — заверил я миниатюрную девушку в цветочном бело-синем платье и высоких черных сапогах.

Вместе с кожаным ремнем на запястье и сапфировыми серьгами в виде аллигатора, выглядела слуга Гагариных весьма экстравагантно.

— Здесь есть вся необходимая информация, — протянул я один из смятых листков, — вернете после занятия.

— Непременно! — радостно кивнула девушка и, схватив листок, умчалась к своей хозяйке.

— Хулиган говоришь? — обиженно вздохнул я, когда девушка ушла.

— Это я выбрал самую мягкую формулировку, — пожал плечами Антон Аничков, — о тебе и похлеще говорят.

— Знаю.

— А? — было удивился Аничков, но быстро исправился, — точно, разведка.

— Ага, и вот что, Антон, еще раз попробуешь использовать меня для своих нелепых подкатов, увидишь, что не зря меня называют словами похлеще.

— Ладно-ладно, — примирительно поднял руки Аничков, — я когда вижу красивую девушку просто не могу себя контролировать.

— Давай я облегчу тебе жизнь и скажу еще один секрет. Тебе ничего не светит ни с одной из присутствующих в аудитории дам, — уверенно заявил я.

— Да откуда тебе... — в сердцах возмутился Аничков.

— Хотя нет, одна все-таки есть, — задумчиво потер я подбородок.

— Кто? — тут же подорвался Антон.

Но именно в этот момент прозвенел звонок, и я как послушный ученик поднялся на ноги и закрыл рот на замок.

— Эй! — шепотом попытался дозваться до меня Аничков и нетерпеливо ткнул меня локтем.

И когда занятие продолжилось, взбудораженный новостью Аничков никак не мог успокоиться.

— Это Озерецкая, да?

— Львова?

— Неужто... Гагарина? Эй, разведка! Выкладывай давай!

Наживку мой будущий информатор заглотил, теперь пусть созреет. А чтобы не зрел так надоедливо, я отрезал связывающие нас частицы воздуха. Настойчивый шепот пропал, и я смог сконцентрироваться на том, что говорит Щепин.

И не зря, ведь за последующие сорок пять минут я узнал о сути резонанса больше, чем за предыдущие пять лет самостоятельного изучения. Все же не зря я приехал в царский лицей.

Ох не зря.