Княжич Соколов

Глава 15

— Ранговые ступени есть сущность всей магической системы нашей планеты, — поучительно вещал Тимофей Александрович Щепин, расхаживая перед доской с заложенными за спину руками, — без их абсолютного понимания стать Богатырем невозможно.

— Да что там понимать, считать до девяти все умеют, — весело хмыкнул жилистый здоровяк с первого ряда, но его шутку не поддержали ни ученики, ни Тимофей Щепин, окативший его ледяной волной, от которой у бедолаги посинели губы.

Не смотря на простоватую внешность, сила у этого рыжебрового Рюриковича определенно была.

Ничего не спрашивая, Щепин окинул аудиторию вопросительным взглядом и, будто поняв его телепатически, наша староста подняла руку.

— Да, Кристина Константиновна, — одобрительно улыбнулся Щепин, — объясните пожалуйста Баюшеву почему считать до девяти недостаточно.

— Потому что в общемировой ранговой системе десять ступеней, — гордо пояснила Гагарина, бросив на здоровяка короткий презрительный взгляд.

— Да кому сдались эти нулевики... — тихо буркнул Баюшев, но быстро передумал продолжать бессмысленный спор и отвел взгляд.

— И вновь, вы ошибаетесь, Баюшев, — покачал головой Тимофей Щепин, — именно поэтому так важно выбросить из головы все, что в вас вдолбили ваши родовые учителя. Каждому из вас необходимо понять, что для достижения первичного резонанса, вам вообще не нужен ваш родовой дар. Более того, он вам даже мешает. Отчего думаете безродные год от года достигают резонанса раньше вас? А у них никакого особенного дара нет! Только источник эфира.

В этот момент я неосознанно придвинулся чуть ближе, хотя и так прекрасно слышал слова рыжебрового Рюриковича. В моем мире проблемы резонанса не существовало в принципе, поэтому каждую новую крупицу информации о резонансе я впитывал с особенной внимательностью.

— Как родовой дар может мешать? — осторожно возмутился женский голос со второго ряда.

— Очень просто, Озерецкая, очень просто, — явно ожидая этого вопроса, повел рукой Тимофей Щепин, — что есть резонанс по своей сути? Это взаимодействие двух типов энергий. Внутренней жизненной силы — «Живы», которая есть у каждого живого организма от рождения, и «Эфира», вырабатываемого в пробужденном источнике одаренного. Где в этой простой схеме из двух составляющих ваш родовой дар?

Ответа или возмущений на это раз не последовало и, удовлетворенно кивнув, Тимофей Щепин продолжил:

— Ответ прост. Нигде. Родовой дар — это генетический код подаренный вашими предками, который может вызывать ограниченное взаимодействие «Живы» и «Эфира», но он не является резонансом. Это важно понимать.

— Но Тимофей Александрович...

— А как же...

— Ведь родовая сила...

Попытались в очередной раз возразить из аудитории, но на этот раз Тимофей Щепин не дал такой возможности и поднятой вверх рукой восстановил тишину.

— Я покажу, — спокойно сказал рыжебровый Рюрикович и выставил перед собой обе руки, открытыми ладонями вверх, — без резонанса одаренный способен подчинять своей воле стихию своего атрибута из своего окружения. На это действие затрачивается только эфир из внутреннего источника.

С этими словами, на первом ряду в аудитории разбилась стеклянная бутылка с водой, но жидкость не разлилась, а по воздуху перетекла к правой ладони Тимофея Щепина и образовала там левитирующий водный шар.

— Не будь этой бутылки воды, я бы не смог создать этот шар. Но размер шара строго ограничен теми частицами воды, до которых я смог дотянуться вокруг себя. Расширить шар по своей воле я больше не смогу, — продолжил Тимофей Щепин, — но стоит одаренному освоить резонанс и это ограничение пропадает.

В этот момент из воздуха над раскрытой вверх другой ладонью образовался точно такой же водный шар, а потом, в считанные секунды, он потянулся вверх и вширь, и огромным водяным куполом навис под потолком всей аудитории.

— Взаимодействие «Живы» и «Эфира» позволяет одаренному не только управлять своим атрибутом, но и создавать его буквально из пустоты, — подал голос Тимофей Щепин и усилием воли заставил всю воду в аудитории просто исчезнуть, — А теперь, внимание, вопрос, я использовал сейчас свой родовой дар? Подсказка, он связан со льдом.

На этот раз никакого ответа не последовало. Каждый из присутствующих переосмыслял увиденное.

Отпрыски аристократических родов, обучение которых с самого детства вертелось вокруг их уникального родового дара, взращиваемого поколениями предков, просто никак не могли поверить, что на самом деле в том, что им дается тяжелее всего, резонансе, родовой дар им совершенно не нужен.

— Вижу некоторым это знание сломало мозг, — усмехнулся Тимофей Щепин, — поэтому вот вам вторая демонстрация.

Сказав это, рыжебровый Рюрикович поднял правую руку ладонью вверх и образовал на ней удивительно детализованную ледяную скульптуру тигра. Покрутив ее вокруг своей оси, он взмахнул другой рукой, и маленький тигр десятикратно увеличился в размерах и с грохотом рухнул на пол аудитории.

— Внимание вопрос, — проведя пальцем по двухметровой ледяной фигуре хищника мерно проговорил Тимофей Щепин, — задействовал ли я сейчас резонанс?

— Нет не задействовали, — отозвался я, поднявшись на ноги, когда остальные в недоумении боялись сказать лишний раз неверное слово.

— Поясните, Соколов, — попросил Тимофей Щепин.

— Вы наглядно продемонстрировали что ваш родовой дар и резонанс никак не связаны. Полагаю, Тимофей Александрович, вашим следующим вопросом будет сможете ли вы использовать воду заключенную в этой фигуре.

— И каким будет ваш ответ на этот вопрос? — едва скрывая улыбку поинтересовался Тимофей Щепин.

— Не сможете, так как фигура была создана родовым даром, а не резонансом, — легко ответил я и опустился обратно.

— Верно, Соколов, — удовлетворенно дернул головой Тимофей Щепин, — запомните раз и навсегда. Вбейте это себе в подкорку. Родовой дар работает отдельно! Источник эфира отдельно! Развиваются они тоже отдельно и абсолютно разными инструментами! Поэтому забудьте про ваш родовой дар! Ваша цель на первый семестр пробудить резонанс и научиться вызывать его в любой момент. Те, кто не смогут освоить это к концу семестра, навсегда вылетят из царского лицея.

— А как мы будем сдавать? — спросил напрягшийся Баюшев, — таким же фокусом, как и вы?

— Вы невнимательно слушали, Баюшев, — хитро оскалился Тимофей Щепин, — я сказал вы должны будете продемонстрировать, что можете вызвать стабильный резонанс в ЛЮБОЙ момент.

— Ну я про это и говорю... — опять не дошло до Баюшева.

— Это будет боевой полигон, — подсказали ему.

— Или поле боя, — предположил женский голос.

— Или смертельная ловушка, — добавил я и на меня покосились несколько пар глаз, — как самый эффективный вариант, — пожав плечами, равнодушно продолжил я, — Доказал что резонанс стабилен, выжил. Не доказал, умер. Просто, понятно и эффективно.

— Да не может быть...

— Уже на первом курсе?

— Это уж слишком...

— Я вообще впервые слышу про резонанс!

Слушая возгласы некоторых лицеистов, можно было подумать, что я ошибся в оценке силы местных учеников, но говорливых и реально удивляющихся можно было по пальцам пересчитать. Тех же кто встречал пугающие новости абсолютно хладнокровно и тихо посмеиваясь, было куда больше.

И они поглядывали на паникеров хищными глазами, как дикий зверь на травоядную добычу.

В том числе сидящий рядом Антон Аничков. Не смотря на его ребяческое поведение и показную недальновидность, за всем этим скрывалась неподдельная внутренняя сила.

— Тишина, — стремительно прикрыл балаган Тимофей Щепин, — каким будет полугодовой экзамен узнаете в декабре, но, если вас уже сейчас он пугает, лучше заберите документы, не заставляйте ваших родителей делать самое ужасное, что только может быть в их жизни. Хоронить своих детей.

В унисон последним словам рыжебрового Рюриковича прогремел звонок, оповещающий об окончании нашего вводного занятия.

— Все свободны, — громко оповестил Тимофей Александрович, — напоминаю, что второе вводное занятие будет завтра в это же время, не опаздывайте, — добавил Щепин, почему-то смотря в этот момент на меня.

Похоже недоверие к моей персоне передается воздушно-капельным путем. Хотя, конкретно сейчас, это было даже обоснованно. Все что я хотел узнать о резонансе, я уже узнал и ждать декабря чтобы шагнуть дальше я, разумеется, не собирался.

Никаких канцелярских принадлежностей у меня не было, поэтому быстро подобравшись, я с вежливой улыбкой забрал одолженный документ из рук Юлии Романовны и, не дожидаясь, замешкавшегося Антона Аничкова выскользнул из аудитории через открытое окно.

Во-первых, Антон еще не дозрел до разговора.

Во-вторых, за дверью меня уже ждала обновленная четверка телохранителей и дыхание мне их не понравилось. Злобное оно какое-то.

А зачем мне головорезы за спиной? И так слава дурная по лицею пошла. А мне еще друзей заводить, информаторов то бишь.

Шестой этаж проблемой не оказался. Резонанс хоть и не желал пока откликаться на первый же зов, но под страхом смерти работал безотказно.

Вот и сейчас, стоило мозгу сопоставить высоту и скорость падения, как огромный поток податливой стихии воздуха появился из пустоты и, подчиняясь моей воле, мягко опустил меня на густую листву.

Жаль развеялся также быстро, как и появился. Над стабильностью еще нужно будет поработать.

Стряхнув застрявший в волосах желтый лист, я вынырнул из-за полосы деревьев на широкую аллею сквера и направился в сторону центрального полигона царского лицея, где должно было проходить следующее практическое занятие, на которое у меня были свои планы.

Звонок прозвенел недавно и в сквере было совершенно безлюдно, прям как я люблю.

Однако, насладиться дневным столичным солнышком и столь редким в последнее время состоянием покоя я так и не смог.

— Ты что себе позволяешь? — сквозь зубы процедила Анна Зверева, поравнявшись со мной.

— Тебе придется уточнить, — со стойким ощущением дежавю вздохнул я.

— Ты... ты успел что-то сделать помимо убийства четырех настоящих дружинников лицея?! — напряглась Зверева.

— Я никого не убивал, — искренне возмутился я.

— Убил, Соколов, убил, — тяжело вздохнула Зверева, частично взяв себя в руки, — их карьеры убил.

— А! Так это их некомпетентность виновата, — отмахнулся я, — я тут не при чем. Вот ты же быстро меня нашла.

— Пять лет опыта, — скорбно произнесла Анна Зверева, — там Демьян Афанасьевич рвет и мечет. Он ведь может и отозвать свой указ о зачислении, стоило злить его в первый же день?

— Поздно, — невозмутимо парировал я, сворачивая на тропинке налево, — мое досье уже в базе офицерского курса.

— Вносил член клана Рюриковичей? — деловито уточнила Анна Зверева, ничуть не удивившись отделению, на которое я поступил.

Молодец, растет.

— Кристина Константиновна Гагарина, — назвал я имя старосты, — подойдет?

— Да, — неохотно кивнула Анна Зверева, — значит, указ вступил в силу. Ладно, — ударила себя по щекам Анна и глубокого выдохнула, — ты действительно никого не убил и никого не похитил. Верно?

Так, мысленно прокрутил я события последних часов в голове, шантаж членов лицейской канцелярии, легкая порча имущества, слежка за парой высокопоставленных лиц, сбор конфиденциальной информации имперских спецслужб и планируемое покушение.

Похищений и убийств в этом списке нет. По крайней мере, свершенных. О планируемых же Зверева меня не спрашивала.

— Верно, — невозмутимо кивнул я и остановился перед широкими стеклянными дверьми центрального учебного полигона царского лицея, — на этом все? Как прилежному лицеисту мне пора на занятие, — меланхолично сказал я, поправляя ворот рубашки.

— Иди, — устало потирая сморщившийся лоб выдохнула Анна Зверева и уцокала своими каблучками по тротуарной плитке обратно в сквер.

Сладко потянувшись и размяв плечи, я убедился, что рядом нет никого постороннего и воздушным куполом отсек воздушные потоки трехметровой области вокруг себя от остального мира.

— Узнал? — сухо спросил я, когда из-за ветвистой яблони в двух метрах впереди вышагнул молодой парнишка в черной толстовке и разноцветных кроссовках.

— Ага, — лениво зевая, кивнул Алекс, — через два часа крайний срок.

— Придется ускориться, — нахмурился я, задумчиво потирая переносицу, — спасибо.

— Да без проблем, — пожал плечами Алекс, — как прошло ночью?

— Шумно, как и предполагалось, — развел я руками, — поспать удалось?

— Немного, — потирая уставшие глаза отозвался Алекс, — слежка это такая морока.

— Поверь, уж я-то знаю, — усмехнулся я, — узнал имя?

— Ага, Артур Михайлович Холмский, — абсолютно уверенно заявил Алекс.

— А это у нас? — напряг я память.

Запомнить всех этих бесконечных Рюриковичей, их должности, имена, фамилию, родовые связи и места работы та еще задачка даже для тренированного мозга Ловца.

— Так глава рода Холмских и начальник службы безопасности царского лицея, — прервавшись на очередной зевок прояснил Алекс.

— Интересно, — улыбнулся я неожиданно крупной рыбке, — это точно был он?

— Приказ сверху спускал он, — ответил Алекс, — отследить всю цепочку уже сложнее.

— Не нужно, дружище, — хлопнул я по плечу моего драгоценного самородка, — имени главного более чем достаточно. Иди выспись, смотрю на тебя и самого в сон клонит.

— Агааа, — протянул Алекс с раскрытым ртом, — так и планировал.

И после этих слов парнишка махнул рукой, вернул ее в карман толстовки и исчез в робкой тени той же яблони, из которой появился несколько минут назад, а я вернул циркуляцию воздуха вокруг в норму.

Солнце начало припекать голову, а легкий ветерок уже доносил многочисленные голоса лицеистов, направляющихся сюда на практические занятие. Выделенного времени форы мне вполне хватило и еще один маленький пунктик из насыщенного первого сентября можно было вычеркивать.

— Артур Михайлович Холмский значит, — шагнул я внутрь центрального полигона, вслух проговаривая новое имя.

Имя смертника, который вчерашней ночью отдал приказ меня убить.