Княжич Соколов

Глава 22

Звук раскрывшихся створок лифта оглушающим эхом разнесся по этажу.

Будучи единственным входом в ресторан, маленькая железная коробка была укреплена как ядерный бункер, а оттого легко выдержала тяжелые ручищи Бориса Борисовича Суворова, которому не терпелось выйти наружу побыстрее.

Легкое покачивание кабины и неприятный скрежет сопротивляющихся створок был малым побочным эффектом.

Подобным усилием одаренный седьмого ранга стихии земли мог танки сминать как бумагу.

Хоть обеденное время уже давно закончилось, четыре официанта были готовы и встречали высокородного гостя стройной линией, а у окна любимыми блюдами патриарха был накрыт стол.

Но Борис Борисович Суворов демонстративно фыркнул на приветливые фразы и улыбки обслуги и, даже не поворачиваясь к своему постоянному столику, уверенно шагнул вглубь ресторанного блока.

Внешний вид патриарха не предвещал ничего хорошего, а от источаемой им эфирной ауры один бедняга потерял сознание.

В глубине кухни тут же начали винить за все происходящее Звереву.

Даже в новинку, что не меня. С другой стороны, посуду и диван разворотила Анна. Как и привела сюда лицеиста. С нее и спрос.

Я же простой восемнадцатилетний ученик, что с меня взять.

По крайней мере Борис Борисович Суворов был обо мне ровно такого мнения, раз решил продавить юнца авторитетом и демонстрацией силы.

Массивную фигуру с квадратным лицом в парадной генеральской форме я заметил стоило ей добраться до центральных столиков. Мы же сидели в самом дальнем углу и эффектное появление генерала на этаже я отслеживал «Оком».

Мои верные Омские аналитики, работу которых я только-только начал развертывать на новом месте, по Суворовым еще ничего толкового мне не достали, но пока хватит и общеизвестных вводных.

Углублять конфликт я пока не планирую, уж слишком многое завязано на этом военном роде в царском лицее, но тут не все зависит от меня.

Осмотревшись, Борис Борисович без труда обнаружил единственный занятый столик и тяжелым шагом направился к нам. Свиту из двух телохранителей патриарх рода оставил у лифта, через который уже успешно эвакуировался выполнять мое новое поручение Алекс.

Существовала ненулевая вероятность обрушения здания, а намеченным на вечер делам ничего помешать не должно.

— Доброго вечера, генерал, — загодя поднялся я на ноги и вежливо кивнул нахмурившемуся остроносому Суворову, — Соколов Артемий Сергеевич, княжич Омский, — вежливо представился я.

— Сядь, Соколов, — приказным тоном гаркнул Борис Суворов и нахмурился еще больше, завидев осколки разбитой посуды и проломленный диванчик.

Звереву, сидящую с закрытыми глазами чуть поодаль, он заметил мгновением позже.

— Вели слуге нас оставить, — бросил он вдогонку, невозмутимо опустив свою массивную генеральскую тушу на стул.

— Я не слуга, — неожиданно резко отозвалась Зверева, будто не знала кому отвечает и пол под нами ощутимо вздрогнул, а работники кухни поспешили покинуть этаж.

— Она мой телохранитель, — предвосхищая гневный вопрос Суворова, мягко пояснил я, — можете смело говорить при ней или согласовать с моим отцом официальную встречу с юристами и гарантиями безопасности.

Не то чтобы я боялся Суворова и нуждался в защите.

Это скорее Звереву в ее нынешнем состоянии придется защищать если что-то пойдет криво, но так вояке будет понятнее и меньше вопросов вызовет.

Я восемнадцатилетний княжич, он разъяренный генерал царской армии, и место хоть и общественное, но свидетелей тут нет. Присутствие телохранителя более чем оправдано. Хоть и такого, который и сам на ногах стоять сейчас может с трудом.

— Такая же как те непути внизу? — с усмешкой оскалился Борис Суворов, который десятью минутами ранее разворотил весь первый этаж и отправил в больничный блок трех гвардейцев, пытавшихся его остановить, — ежели бы я пришел за твоей жизнью, Соколов, был бы ты уже в могиле.

— Тех внизу я точно не контролирую, — с нескрываемой досадой отозвался я, — смею заметить, Демьяну Афанасьевичу не понравится, как вы обошлись с приставленными им гвардейцами.

— Гвардейцами? Они ведь были в гражданском, — сдвинул брови Борис Суворов.

— Переоделись, чтобы бегать удобнее было, — пожал я плечами, — а то по лицею слухи пошли.

— Так это они те остолопы, что за белкой вдесятером гонялись? — басовито хохотнул генерал и слегка расслабился.

Поднять руку на гвардейцев его величества тяжкий проступок, но если те уже в немилости у императора настолько, что их отдали на побегушки Стародубскому, то и защищать их будет именно директор.

А его Борис Суворов, как видно, не боится.

Слыша это, где-то в углу пылала яростью одна Анна Зверева, но благоразумие взяло верх, и она сидела молча.

— Они самые, Борис Борисович, — утвердительно кивнул я, эти слухи и распустивший.

Несколько видео, несколько постов и щепотка ботов.

Голодные до скандалов люди инфоповод подхватили быстро и перемещаться по лицею гвардейцам стало уже не так удобно. Под смех прохожих, азартно генерирующих все новые и новые видео и посты в соцсетях.

— Так чем могу быть полезен?

— Не ерничай, Соколов, — посмурнел генерал, словно только сейчас вспомнил с какой целью вообще пришел, — ты и сам прекрасно знаешь зачем я здесь.

— Боюсь, что нет, Борис Борисович, — развел я руками, — насколько мне известно, конфликт с Тарасом Степановичем исчерпан, а вашу виру вам стоит обсудить с моим отцом.

— Вира, — выплюнул тяжелое слово генерал, — признаю, Соколов, я недоглядел за племянником. Тарас вечно циклился на эффективности, и ученики для него были расходным материалом. Его едва не вышибли в том году из лицея. Помог я ему, Соколов. Думал за ум возьмется, бестолочь, но, видать, не его это, обучать.

Я же терпеливо молчал, будучи пораженным неожиданной смене тональности диалога. Ни угроз, ни клятв в кровной мести, ни проклятий.

Даже непривычно как-то.

— Все еще не понимаю к чему вы ведете, Борис Борисович, — подался я чуть вперед от любопытства.

— К тому, что не творил этот дурень того, что князь Соколов ему вменяет!!! — взорвался генерал и эмоционально ударил кулаком по столу, переломив его пополам, — не мог он!!!

Я едва успел одернуться от летящих щепок. За это я платить точно не стану. И для заведения с ядерноупорным лифтом здесь на удивление хлипкая мебель.

Непорядок.

Четыре звезды максимум. Даже не смотря на вкусную еду. Есть-то как, если столы ломаные, а посуда битая.

— А вменяет мой отец покушение на жизнь наследного княжича? — следуя логике мысли генерала, предположил я.

— Так покушения не было??? — с проскользнувшей надеждой в голосе ухватился Борис Суворов за вопросительную интонацию.

Было конечно.

Но знать об этом ни Стародубский, ни Зверева не могли, они пришли позже. Окружение нас солдатами на покушение явно не тянуло, да и сам Тарас Степанович Суворов тогда благоразумно кричал что планировал «задержание».

Приказ «убить» он отдавал только Лидии и слышал его только я.

Для лицеистов же это был просто трагически завершившийся поединок. Даже если бы кто-то заподозрил неладное, ход бы подозрениям не дали. Не выгодно.

Кто остается.

Тридцать девять нерадивых бойцов Тараса Степановича? Этим резона открывать рот еще меньше. Их новый командир тоже Суворов, пусть и другой.

Остался один единственный вариант. Официальное обвинение рода Суворовых в покушении — это инициатива моего отца.

И раз генерал не объявил Соколовым войну за голословные обвинения, а пришел унизительно прояснять ситуацию, легитимность обвинения подтверждена словом самого императора.

— Было, — со вздохом признал я, принимая решение князя Омского перевести нашу игру в столице на совершенно новый уровень сложности.

— Жаль, что нам не удалось достичь понимания, Соколов, — скорбно выдохнул Борис Суворов.

Теперь понятно, почему он так резко воспринял слова о «вире». Ведь речь идет не о том, чтобы передать в знак извинений нашему роду пару производств или перевести крупную сумму на счет.

От Баюшевых наверняка откупились именно так.

Но покушение на убийство наследного княжича — это обвинение куда более тяжелое, чем манипуляции, провокации и превышение инструкторских полномочий.

За кровь платят кровью и никак иначе.

— Боюсь, от меня это не зависело, Борис Борисович, — признался я, — вот вы, как патриарх рода, стали бы слушать сына и менять собственное решение?

— Конечно нет, — тяжело выдохнул Борис Суворов, с тщательно скрываемой скорбью в голосе, — но племянник у меня один. Я должен был... убедиться.

Вообще-то их восемь, но, любимый племянник, видимо, действительно один. Даже жаль стало генерала. Хороший мужик. Честный.

— А если дойдет до греха, то и отомстить буду должен, — со сталью в голосе добавил взявший себя в руки генерал.

— Разумеется, — понимающе кивнул я.

Говорю же. Честный. Мало кто вот так вот прямо высказал бы угрозу. В спину бить куда удобнее.

— Я рад, что мы поняли друг друга, — подобрался высказавший все что хотел Борис Суворов.

Разговор ему доставлял явный дискомфорт и бессмысленно его затягивать он не планировал, оттого, получив ответ, генерал сухо попрощался и столь же громко, как и появился, покинул наш теперь уже полу-столик.

А меня оставил в размышлениях, что делать дальше. Из-за неучтенного фактора отца придется вносить коррективы в ближайшие планы.

— Ты осознаешь, что Сергей Леонтьевич бросил Рюриковичам открытый вызов? — дождавшись звука отъезжающего лифта тихо спросила Зверева.

— Вполне. Показать, что дару Соколовых не являются помехой ни расстояние в три тысячи километров, ни хваленые щиты и глушилки царского лицея было весьма смело со стороны отца. Факт вызова Рюриковичи поймут не сразу. И далеко не все. Но те немногие, кто последние часы следили за нами достаточно пристально и видели, что мы никак не связывались с Омском, поняли потенциальную угрозу Соколовых уже сейчас.

— Нам нужно вернуться в Омск, — напряженно заявила Зверева.

— Нет, — отрезал я, — все в силе. Послезавтра я лечу в Прагу.

— Ты должно быть шутишь, — нервно усмехнулась Зверева.

— Ничуть, — покачал я головой, — я изначально знал на что шел и пути назад у меня нет.

— Хочешь сказать...

— Отец предупреждал, что будут сложности, — улыбнулся я, — хоть и не уточнял какие именно. Так ты со мной? — буднично спросил я.

— Будто у меня есть выбор, — буркнула Зверева, прекрасно понимая, что реакция Рюриковичей не заставит себя долго ждать.

Ведь они ни за что не позволят спокойно жить роду, который способен подслушать любой их разговор в империи.

Солнце уже потихоньку начинало опускаться за горизонт, когда мне удалось покончить с делами и отделаться от Зверевой. Парковые аллеи самого насыщенного центрального блока царского лицея были заполнены пережившими первый учебный день лицеистами и еще не смирившимися с тем, что отпуск закончился и впереди тяжелый учебный год преподавателями.

Но и тех и других объединяла радость приятного теплого вечера и временной свободы от тягот жизни и рутинных забот. Сентябрь решил продлить лето и знающие люди предпочитали провести погожий вечерок на свежем воздухе.

Кто знает сколько еще осталось теплых вечеров в этом году. Каждый мог быть последним.

Тем более закрытая зона Александровского парка выглядела поистине великолепно, и только-только начавшие учиться лицеисты старались запечатлеть эту красоту в памяти, пока их не утопили в бесконечных часах учебы или вовсе не отчислили.

Благоухающее вокруг радостное настроение я особо не разделял.

Как минимум, потому что за мной все еще таскалось семь бультерьеров без намордников и судя по пене у рта и бешеным глазам, терпение у них скоро лопнет.

Не знаю, что им там конкретно приказал Стародубский и насколько они вольны в методах обращения со мной, но иллюзий о спокойной жизни я не питал.

Спустя два поворота и пару десятков испуганных взглядов обходящих меня по дуге людей я добрался до места встречи.

Под красным декоративным фонарным столбом, нависающим над мраморной статуей, стояла невысокая девушка с пышной копной светло-серебристых волос. Скрестив руки на груди, она нетерпеливо покачивалась, с интересом сопровождая проходящих мимо людей.

Занятно, но девушку обходили по дуге еще большей, чем меня, но ее это абсолютно не волновало.

— Давно ждешь? — обозначил я свое присутствие и пара больших серых глаз переключилась на меня.

— Умеренно, — отозвалась девушка приятным мягким голосом и протянула мне золотистую ключ-карту, — частный полигон семнадцать, безлимитный доступ до шести часов утра.

— Официально? — уточнил я, закинув ключ-карту в карман.

— Конечно! — с легкой обидой в голосе бросила девушка и едва заметно отстранилась на полшага.

Легкая робость, защитная поза, недоверие и осторожность во взгляде. Ничего подобного во взгляде моей новой напарницы по тройке не было еще несколько часов назад.

Похоже, кое-какая инструкторша слишком много обо мне рассказала. И навряд ли хоть что-то из этого «много» было хорошим.

— Нет, так не пойдет, — вздохнул я, не желая зарождения под самым боком «Зверевой 2.0» и широким шагом оказался перед девушкой вплотную.

На миг опешившая Эмилия инстинктивно попыталась одернуться назад, но уперлась в статую, и, осознав, что путь к отступлению перекрыт моей прижатой к мрамору рукой, робко подняла взгляд наверх.

— Забудь все что обо мне наплела Зверева, — поймав напряженный неморгающий взгляд, сказал я располагающим тоном, — там все сплошная ложь.

— То есть... ты не сжигал заживо сто человек вместе с деревней? — осторожно уточнила Эмилия.

— Сжигал... но...

— И не сбивал боевой вертолет копьем?

— Вообще-то это был топор! — возмутился я неточности.

Копье воздухом ускорить любой дурак сможет. Раскрутка топора же истинное искусство.

— И младенца не топил связанным в мешке? — невинно хлопая ресницами продолжила список Эмилия.

— Да какого младенца?! — негодующе повысил я голос и, опасливо пискнув, девушка спряталась от меня за статую.

— Этому карлику персидскому было восемьдесят лет! — припомнил я инцидент со шпионом трехлетней давности.

— Значит, стариков, — вычленила совсем не то что нужно Эмилия, готовясь бежать от меня словно от маньяка какого.

— Так, — устало выдохнул я и примирительно поднял руки, — давай просто начнем все с самого начала. Меня зовут Артем, — вежливо представился я и приглашающе протянул руку, — не желает ли моя милая напарница прогуляться и узнать друг друга получше?