Княжья воля

Глава 10

Если не считать поцарапанной Младиной коленки, что немного пострадала от встречи с шероховатой поверхностью заостренного столба, то приземлились мы оба удачно. Конечностей не переломали, заноз в мясо не насажали, в крапиву не свалились

Моя верхняя рубаха из темно-серой, грубоватой ткани висела на Младине как мешок на заборе. Мало того, что заканчивалась отчаянно выше колен, так еще и рукава оказались длиннее рук сантиметров на пятнадцать и болтались как у Пьерро. Реквизит санитаров дурки, а не прикид для молодой, симпатичной девицы.

Колбасить ее перестало, на щеках вместо белил испуга проступил более привычный здоровый румянец. Полутораметровая коса толщиной с батон докторской растрепалась и выглядела будто ей мыли лошадь.

Вот куда я ее потащил? Сам в бегах и пассажира левого пристегнул зачем-то. Тоже мне борец за отмену рабства. Хотя, думаю всего того, что я оставил в боярских закромах в виде нескольких кило серебришка хватит на не один десяток холопов. Вот только, чую, попадут мои кровные совсем не в те лапы.

Выглядим мы как лиса Алиса и линялый котяра Базилио. Из регалий нормального людина на мне только трофейный пояс с мечом. Порывшись в сумке Харана и обнаружив в ней треху горстей арабских дирхемов и еще какую-то мелочишку, я немного воодушевился.

- Пошли на торг, оденемся быстренько по-человечьи!

Ветер стал усиливаться, разворачивать дымовое покрывало все шире над городом и далеко за его пределы. Где-то усилиями бдительных горожан надрывалось тревожное било, металлическим гулом созывая людей на пожаротушение.

Сориентировался я мгновенно, не велик городишко. Лупанули мы с Младой напрямки через чей-то ухоженный палисад, проскочили между двумя хлипкими оградками высотой ниже пояса и выскочили на узкую прямую улочку, ведущую к городскому рынку. Уступая дорогу спешащим на бедствие людям, я вел Младу за руку, чтобы не отстала и не потерялась.

Добрались до рынка без приключений. Торговля там, несмотря на недалекий пожар и не думала вставать. Едкий дым висел высоко, гарью попахивало, но не сильно, жить можно. Правда торгашей оказалось гораздо больше, чем покупателей, в большинстве своем убежавших глазеть на буйство заряженного находчивым Одинцом красного петуха. Продаваны, может быть, тоже охотно включились бы в фестиваль огня, да пока товар соберешь-увезешь, все самое интересное закончится, а оставлять прилавки с телегами бесхозными себе дороже выйдет.

Пока я оглядывался в попытке определить в каком из рыночных концов могут продавать готовую одежу, шагах в двадцати от нас, перед пустой, запряженной снулым бычком повозкой остановилась не совсем трезвая троица с кудрявыми как у игрушечных гномов бородами до самых глаз. Двое моложе средних лет, третьему к пяти десяткам. Они только что вытерлись с торга, у двоих через плечо перекинуты на четверть набитые чем-то кожаные мешки. Явно не местные, ибо внимания на сигнал бедствия не обращали абсолютно. Все трое среднего роста, мослатые, угловатые, на серых, угрюмых лицах заметны признаки вырождения и нехватка витаминов. Довольно долго и громко они спорили о чем-то, слышно было, как один из молодых настойчиво предлагает отправиться в корчму. Затем взгляд того, что постарше остановился на нас. Точнее - на Младине. Поглядел оценивающе мелкими глазками, поморгал с усилием, точно гвозди веками забивал.

- Эй, паря! - обратился он ко мне, дернув бородой к небу. - Твоя девка? Продаешь? Сколько просишь? А может так отдашь?

Ослышался, должно быть, шумновато тут. Я сделал первый шаг в направлении прилавков, где, как мне издалека показалось, барыжили чем-то тканым.

- Так продаешь иль нет? - старший «гном» дернулся вслед за нами и схватил Младу за руку. - Ух ты, сладенькая какая!

Ан нет, не ослышался... Как тут все запущено, оказывается. Отшутиться бы, сказать типа - не продаю, потому как бесценна, самому нужна, ну и так далее... Но, черт возьми, попутали парни конкретно, за кого они нас принимают? Хорош, накипело! Так накипело аж в глаза кровавой мутью плеснуло. Задолбали уже все эти гнилозубые, бородатые лесовики со своими дикими нравами.

- Отпусти девочку, харя волосатая, эта Белоснежка не для ваших лишайных лап, - свои слова я подкрепил сочным пинком по ляжке сладострастного бородача так, что ему пришлось разжать свою хватку и схватиться за ушибленное место. Его спутники разом двинули на подмогу. Я вытащил меч так позорно околевшего Харана. - Назад, твари! На пятаки порублю! Убрал нож, сука!

Агрессивный, твердый вызов в моих глазах был понят без всяких вариантов, им со своими ножиками с обладателем длинного клинка не тягаться, будь я даже одноног, однорук и одноглаз. Измазав нас грязью тяжелых взглядов, все трое молча развернулись и поплелись в сторону причалов.

- Пидорасы! - в сердцах прошипел я в удаляющиеся спины и сплюнул. - Пошли, Млада, сейчас я тебе такой наряд куплю, будешь не хуже боярыни, клянусь!

- Это смоляне, - подавив нервный смешок, проговорила Младина. - Зверобои.

- И что мне эти смоляне? Да хоть марсиане! Что, надо было им тебя отдать, предварительно расшаркавшись? Или долго объяснять, что я не Себастьян Перейра?

Млада непонимающе заморгала. Я приобнял ее за плечи, усмехнулся.

- Да пошли они, забудь. Пойдем шмотки выбирать.

Время подгоняло, так что управились мы быстро. Млада в новом одеянии выглядела - залюбуешься. Юбка длинная, две рубахи с вышивкой, головной убор с узорами, поясок цветастый. Все - хэнд мейд, естественно. Домотканое, до фабричного производства еще много-много сотен лет. Тетка продавщица Младу узнала, подивилась несильно, что девка теремная с кавалером неизвестным на торге в лучшее одевается, но, получив сверху пяток серебряков, обещала молчать как плотва.

- Ну вот, - говорю, - теперь можно и поесть. За мной, красотка!

Мы навострились к корчме. Одинец с парнями уже, наверно, там ждут не дождутся

Корчмарь Лунь встретил меня как родного. Знает рожа общепитовская, что я с пустыми руками не зашел бы, а в отсутствии посетителей, что в данный час все или на причалах грузят товары или умчались на пожар, так я еще и вовремя, день не в убыток.

В корчме с момента моего последнего визита ничего не изменилось. Все тот же деревянный минимализм без единого красочного пятна. Хоть бы ковер какой на стену повесили. За длинными столами и в правду никого. Воспользовавшись ситуацией, я сел посередине за ближний к выходу. Ответом на заданный вопрос Лунь пояснил, что Одинца здесь еще не было. Я слегка напрягся, но подумал, что довести сюда несколько человек сквозь суматошную толпу та еще задача и расслабился. Время есть. Шибаю сейчас не до поисков.

Корчмарь тут же сам поднес нехитрой закуси: горшок с теплой кашей, молочка козьего, чуток мясца кабанячьего холодного, попросил подождать жареную утку. Я благодарно кивнул и обратился к скромно стоящей за спиной спутнице:

- Млада, а ты чего мнешься, садись за стол, поешь.

- Так снедали ж утречком, - робко проговорила она, теребя пальцами бок новой юбки.

Тут до меня дошло, что обычная работная девка в боярском доме не то что с десятником, просто с мужиком при мече на поясе за один стол сесть не смеет и даже не мечтала о такой чести. Баба свое место тут туго знает.

- Садись, садись, - я похлопал лавку слева от себя. - Со мной можно. Я хоть и десятник, но женщина для меня тоже человек.

В шутку сказал, она аж вся вспыхнула. Но за стол рядышком аккуратно присела.

- Лунь, миску с ложкой барышне поднеси, будь добр, не руками же ей кушать!

Понятливый корчмарь без вопросов организовал требуемое: принес глубокое блюдо для каши, ложку и две чарки для пития вместе с глиняной бадейкой кваса. На вытянутом как у старого осла лице Луня не отображалось ни удивления ни осуждения, ему в своем заведении за много лет и не такие чудеса видеть приходилось.

Одинец забежал в корчму, как только мы с Младой наточили зубы на восхитительно пахнущую, жареную на углях утку, покрытую бронзовой, хрустящей корочкой. Или селезня. Интересно, Лунь имеет обыкновение перед готовкой вымачивать дичь в каком-нибудь маринаде? Иначе, ведь, подошву от резинового сапога мы сейчас с Младинкой жевать собираемся, потом челюстные мышцы дня три болеть будут. Нет, вряд ли. Какой к хренам маринад, тут даже элементарная соль в жутком дефиците. Не знаю как остальные, а я уже задолбался пресную здешнюю хавку употреблять. Кто б нам с Роком грузовичок мешками с мелким помолом набитый подогнал, ух и развернулись бы мы!

- Стяр! - хлопнув дверью, заорал с порога чумазый как клиент Мойдодыра юноша. - Мы пришли!

Одинец с облегчением шумно выдохнул и упер руки в боки с торжествующим видом призера чемпионата мира по пряткам. Его белые жеребячьи зубы резко контрастировали с прокопченной на пожаре, синюшной от пережитых побоев кожей лица.

Я вытер масляные пальцы о штанину и поднялся из за стола. За Одинцом в помещении возник Жила. Потрепанный, но не побежденный.

- Вижу. Остальные где?

- Я их за причалы увел, батька, - пояснил коренастик. - Пускай по берегу лодки нам всем добывают, посуху не уйти.

- Дельно. А теперь садитесь, лопайте утку, а ты, Жила, рассказывай как Шибай терем захватывал.

- Ворвались в ворота сразу после того, как ты, Стяр, свалился. - с треском разрывая напополам тушку жаркого, начал сбивчиво пояснять Жила. - Со щитами да прямиком к терему. Два десятка. Или больше… Первым их Ноздря встретил. Троих уложил сразу. Потом… потом Невул двоих урманов подстрелил и еще несколько из Шибаевой дворни. Стену мы выстроить не смогли - смели нас быстро, повалили.

- Кто Ноздрю убил?

- Рыжий урман. Его труп без штанов мы нашли у бани. Все думали - кто это его так искусно усмирил даже кровей не пустил. А может он сам?

- Ага, инсульт хряпнул от угрызений совести, - бросил я, выглядывая за дверь на улицу. Тихо все.

- Это Стяр его убил! Голой рукой, одним ударом, я сама видела! - горячо заговорила Млада.

- Не мели вздор, девка! - шикнул Жила и придвинул к себе миску с недоеденной ей кашей.

- А кто это, батька? - приподняв на Младину бровь, заинтересовался Одинец.

- Млада. Чернавка боярская. Была…

- А-а, с чего это…

- Сколько нас осталось? - оборвал я его потуги к пониманию происходящего.

- Пятеро дулебов и мы двое, - снова переключился на меня Одинец.

- Почему пятеро? Без Ноздри и Шишака шесть должно быть.

- Звинь не выдюжил, отправился за Кромку. Урманы ему живот вспороли, когда он с копьем на них полез.

Звинь, Звинь… Наморщив лоб, я припомнил среднего росточка мужичка с редеющими волосами. Да, был такой. Тоже герой оказался.

- Что с Невулом?

- Не смог он уйти. Обе ноги ему резанули, Шибай обещал перед смертью ему пальцы на руках отрубить, чтобы за Кромкой стрелять из лука не вздумал. Уж мы и так и сяк подсаживали на частокол - никак. Не держат Невула ноги.

- Только не говорите мне, что оставили его там.

Я предостерегающе поднял грязный указательный палец к потолку, грозно нахмурившись.

- В бане мы его укрыли, еще не скоро найдут, - деловито прочавкал Одинец, будто речь шла о мешке лука.

- Но ведь - найдут?

- Найдут.

Одинец шумно сглотнул, перестал жевать и переглянулся с Жилой.

- Поговорку хорошую знаете? Сам пропадай, а товарища выручай! И уж тем более своих раненых нигде, никогда не бросать! Это закон! Шибай когда очухается и поймет, что конкретно с нашей казнью обломался, ему не только пальцы отрубит! Там же такая суматоха, Невула хоть через ворота уводи, никто б не заметил! Чего не сообразили-то?

Жила лишь виновато развел руками, Одинец повесил голову на грудь и нервно зачесался в районе копчика.

- Эдак завтра вы и меня где-нибудь подыхать бросите? Как с вами на дело-то идти?

Унылое молчание было мне ответом. Черт, похоже, светит мне обратный путь. Посылать этих обормотов исправлять косяк одних - дело стремное. Но сам я Невула не дотяну, если, как говорят, обе ноги у него задеты.

- Полоцкие тоже вас били?

- Никто из них и рукой не взмахнул, - оживился Жила.

- Точно?

- Ага. В терем они тоже не полезли.

А вот это хорошая новость. Значит, не лег под Шибая Вендар со своими ребятами. Выходит, полоцкому полусотнику боярин княжеский не указ и действует он в строго обозначенных князем рамках.

- Значит так, отдышались? А теперь за мной вызволять нашего боевого товарища! Возражения будут?

Нет возражений, одни понурые вздохи и преданные, собачьи взгляды. Повскакивали с нагретых мест парни лихо. Велев Младе ждать нашего возвращения в корчме, я снова уселся на лавку.

- Присядем на дорожку, чтоб под ноги гладко стелилась. - Жила с Одинцом послушно опустили седалища на некотором от меня отдалении. - Посидели? Потопали! Одинец, метнись на берег, предупреди дулебов, потом догоняй нас.

По пути на ходу я тщательно и не единожды проинструктировал пацанов по поводу наших действий.

- Делаем каменные лица. Заходим в ворота. Оцениваем обстановку. Если она такая как я думаю, вы вдвоем со всех ног несетесь вдоль частокола к бане, забираете Невула, тащите к выходу. Я прикрывать вас буду. Увидите, что меня прихватили - сваливайте краями, не вступайтесь.

- А как же ты, батька? - воскликнул Одинец.

- Выкручусь как-нибудь. Без оружия вы мне все одно не помощники. Да и с оружием тоже, - чуть подумав, сказал я.

Одинец скорчил задумчивую мину и через минуту озвучил крамольную мысль.

- А может и серебро наше прихватим? Погребок-то под теремом рядом совсем будет.

Я покосился на Одинца с любопытством. Было бы неплохо. Ведь, все, что нажито непосильным трудом теперь достанется Шибаю. Могу представить горячий восторг пузатого усача, когда он обнаружит наше бабло. А вот вообразить как нам Шибая с восторгом прокинуть я не сумел. Ключ от хранилища у меня отобрали когда шмонали. Ковырять замок мечом? Клинок Харана хоть на вид и покрепче моего прежнего, как альтернатива фомке - слабоват. К тому же возиться там не две минуты, стопудово запалят. Еще раз прикинув риски, я решил не зарываться.

- Нет, мы не за тем идем. И хорош шустрить! Наше дело - забрать Невула. Серебра еще заработаем.

Густой дым над боярской усадьбой постепенно рассеивался. Конечно что-то там еще пылало, но уже не так радикально. Амбар сгорел дотла и теперь чадил, изрыгая горячим пепелищем серый, вонючий туман. Ближайшая к амбару постройка по правую от него руку лежала ничком грудой обгоревших, дымящихся бревен. Клеть слева тоже успели раздергать по бревнышку, но огонь с нее уже перекинулся на стенку и кровлю соседнего сарая, последнего на пути к терему. Спасением данной постройки сейчас и занимались все ответственные лица во главе с новым боярином. Безответственные в количестве сравнимым с населением плацкартного вагона поезда Москва - Симферополь глазели издалека, помогая добрым словом.

Мы беспрепятственно зашли в распахнутые ворота, смешались с ротозеями и сразу приняли левее под прикрытие восточной стены конюшни, откуда, провели вдумчивую рекогносцировку. Я заметил открытую настежь дверцу в свое узилище. Значит, заинтересованные люди уже в курсе, что меня и след простыл. Вот локализуют пожар и кинуться искать со всем тщанием. Или не кинутся. Гадать западло.

- Все, полетели, голуби! Бегом давайте! Жду вас!

На задках я похлопал гавриков по спинам, придав им нужный импульс для ускорения.

Одинец с Жилой наперегонки чесанули в направлении бани, а я засек положение длинной стрелки на циферблате «ролекса» и переместился с удовольствием наблюдать за чужой работой и за огнем, что оказалось вдвойне приятно. Дважды с промежутком в три минуты я проделывал двенадцать шагов от угла фронтона конюшни до угла ее задней стены, всякий раз ожидая лицезреть приближающихся Одинца и Жилу с влекомым ими Невулом.Да где их собаки таскают? Пора бы уже и вернуться….

На третий раз из за вожделенного угла на меня своей широкой как у быка грудью выперся полоцкий полусотник в боевом железе, шлеме на голове, круглым щитом за спиной и мечом на поясе. Мы едва не столкнулись и оказались лицом к лицу хоть целуйся по-Брежневски.

Я отпрянул от него, словно паром горячим обдало. Про свой меч и не вспомнил.

Вендар, казалось, вовсе не удивился внезапной встрече. Не вздрогнул даже. Загорелое лицо выражало полную безмятежность и уверенность, будто в лифте наткнулся на соседа с верхнего этажа.

- Ждешь кого-то, Стяр?