Княжья воля

Глава 8

Я вернулся в терем и донес до Завида убойную новость, с подробностями описав произошедшее, ввернув посыл, что подарки, подобные отрезанной голове, из за одного озорства не преподносятся и, пока он тут сидит с поникшей репой, уязвленная гордость его дядюшки взалкала отмщения.

Завид, за мое краткое отсутствие не успевший никуда слинять, попытался вскочить на ноги, будто собрался лично взглянуть на предмет переполоха, оторвал седалище от лавки, но сразу же передумал, без сил опустился на место, шумно выдохнул набранный в легкие воздух. Мне только того и нужно, пусть посидит, повпитывает.

- Как видишь, Шибай одними боярскими печатями насыщаться не намерен. Похоже, он не собирается ждать, когда между вами все само собой утрясется как бы тебе этого не хотелось. У него довольно сил одним махом решить все в свою пользу.

Завид помрачнел, мне показалось что в этот момент у него и волосы вдруг сделались темнее.

- Считаешь Шибай захочет устроить бойню? - тихо спросил он.

- Он захочет взять свое. Или ты сомневаешься в наклонности своего родича наложить лапу на чужое? Не забывай про серебро, которое он так и не получил. Обязательно захочет, иначе зачем бы ему убивать моих людей?

- Людей? Так головы было две?

- Голова одна, но Одинец пропал еще раньше. Думаю, по той же причине. Ты и твоя мачеха сделали все правильно, но для Шибая это как плевок, понимаешь? Если его сейчас не остановить, будет еще много крови.

Бригадир Андрюха Старцев моментом бы поднял всю кодлу на священную войну против того, кто замочил его верных пацанов. Без политики. Собрались бы и поехали, а там будь что будет. Видел я глаза Липана. Там сверкало очень правильное чувство. Выразить его словами он не пытался, но настрой предводителя дулебов я прочитал как в книге.

В мой огнестрельный век в ближнем бою или разборке навык прицельной стрельбы не так уж и важен. Палить в упор особого мастерства не требуется, тем паче из «калаша». Да где здесь тот «калаш» взять?

Противопоставить что-то Шибаю мы не можем, ибо качество его бойцов несравнимо выше, они из нас всех мясное рагу с кровавой подливой приготовят не напрягаясь. Надо искать менее живодерский и безопасный выход.

Любопытно чего там Бур с Саньком наплели Рогволду такого, что он их вдруг простил и взял в поход, суть - на заработки. Ведь не пальчиком смутьянам грозить отправился князь с войском, а бить и грабить с последующей дележкой добытого между участниками налета. Значит доверился Рогволд Буру, стало быть принял его объяснения и внял каким-то доводам. Не помешало бы сейчас в Вирове вмешательство Рогволда. Пусть бы поглядел чем его новоприближенный тут занимается.

- Не посмеет, - сквозь стиснутые зубы, немного подумав, не слишком уверенно отозвался Завид. - Шибая в Вирове знают как облупленного и никогда не любили. Многим он на хвост уже наступил, недовольных полным-полно. Оружно он сюда не сунется. Взбунтуются люди, я ведь не просто так сказал, что подниму на него город.

Вот, уже ближе к телу. Кажется, недалек звездный час нашего Завида. Назвался груздем - не тяни кота за яйца. Еще несколько толчков и он закусит удила.

С улицы в терем ввалился Рыкуй, видимо, с каким-то вопросом, но, оценив ситуацию, тормознул на пороге, начал вслушиваться в разговор.

- В натуре поднимешь? - мягко уточнил я. - А не надорвешься? Мы же тут Живомира незаконно удерживаем.

Завид пожевал нижнюю губу, бросил недовольный взгляд на коллегу по травме, что натащил в горницу грязи на обутке и важно изрек:

- А вот Живомира надо бы отпустить.

- А смысл? Чтобы он сюда опять толпу притащил меня на поживу своей деревяхе тянуть? Мало нам Шибаевых урманов да полоцкой гриди? Нет, пусть посидит пока. Здесь он нам не опасен.

Завид неосторожно шевельнул забинтованной рукой и сморшился, повесив на лицо гримасу тянущей боли.

- Нам? - сквозь стиснутые зубы выговорил сынок бывшего боярина. Синие глаза испод сабель пшеничных бровей выражали вселенскую тревогу.

Что-то позднее зажигание у товарища. Хороший наркоз у местных лепил, пациент никак отойти не может, тупит с поразительной интенсивностью. Соображать отказывается полностью.

Устав давить ногами пол, я присел на край лавки.

- Да, нам, Завид. Я хочу, чтобы ты наконец понял. Понял правильно. Убили моих людей. Убили с показательной жестокостью. Они, между прочим, терем охраняли, пока тебя мухоморами или чем там отпаивали. Добро твое пасли. Кто убил мы примерно знаем, зачем убил тоже догадываемся. Так подскажи мне способ заставить убийц пояснить за свои поступки без большой драки. Ты же побольше моего в этом смыслишь. Как собрать недовольных Шибаем? Из тех, кто еще помнит боярина Головача и имеет вес в Вирове.

То ли упоминание усопшего папани, то ли моя грубая лесть, а, скорее всего, оба фактора заставили Завида завести свои шестеренки.

- Только через общий сход всех видных городских мужей, - недолго подумав, выдал готовый вердикт мой собеседник.

Рыкуй крякнул, я удовлетворенно хмыкнул. Вот так просто? Да это же намного круче, чем восстание с неопределенным результатом. Тягаться в драке с объединенной бандой урманов и полочан дело заведомо тухлое, а если тут существует зародыш демократической формы управления, то и абсолютно ненужное. Все законно. Осталось выяснить потолок полномочий такого сборища.

- Сход может выразить недоверие самому боярину?

- И князей, случалось, выгоняли, не то что какого-то боярина! - вмиг оживился Завид, сообразив куда я клоню, однако, сразу же снова взгрустнул. - Но то давно было и не у нас...

Да похрен, главное, прецедент имеет место.

- Сколько нужно видных мужей для вынесения решения?

- В Вирове таких полтора десятка. Купцы, ремесленные старшины, два мельника, коваль Бродята, корчмарь Кулей, Дохот знахарь, Живомир да воевода. Еще из весян десяток наберется. Нужно больше половины.

- Весян ждать некогда. Дохот под рукой, я за воеводу, Кулей, вроде бы тоже вменяемый. Если кого-то в городе не окажется, заменишь по своему усмотрению. Справишься, а то вид у тебя как у живого трупа?

- Справлюсь, - пообещал Завид, смахивая с виска прилипшие волосы.

- Вот и чудно! - я прокашлялся. - Значит, мы пойдем другим путем, как говорил один картавый вождь, который нам совсем не товарищ.

Обратившись к Рыкую, я пожелал выслушать доклад про то, как у нас расставлены по подворью люди.

- Все на местах, десятник, - с готовностью ответил, пожав плечом Рыкуй. - Сидят по двое в клетях да подсобках ремесленных. Трое отдыхают. Ворота заперли как ты велел.

- Вот, можете же, - похвалил я и тут же попросил однорукого помощника объявить общий сбор личного состава возле Сильвестра. - Топай, зови всех. А ты, Завид, прямо сейчас посылай верных людишек с кличем для всех видных мужей приходить как можно быстрее на твое подворье. Да не через ворота, тайком пусть бегут. Давайте удивим старину Шибая приглашением на…

- Вече, - подсказал Завид, вставая.

- На вече, - кивнул я, припомнив знакомое словцо. - Найдешь кого послать?

- Найду. А что с Живомиром? - напомнил Завид, дождавшись ухода Рыкуя.

- Отпустим на сходе. Публично извинюсь ради общего дела, серебра ему дам за страстотерпие. Всем, у кого овца или коза сдохла, тоже дам, чтобы не обидно было. Так пойдет?

- Пойдет. За серебро Живомир и не такое претерпит, - ухмыльнулся Завид и первым выбрался из терема куда только немощь делась.

На улице совсем распогодилось. Облаков почти нет, с востока потягивал легкий ветерок, подсушивая землю после ливня. На крытом крылечке царила прохладная тень, отбивая у дурных охоту выползать под солнечное пекло.

- Зачем звал, Стяр? - приближаясь, крикнул Ноздря, с хмурым выражением лица как былинкой поигрывая каким-то видавшим виды толстым жезлом с позеленевшим бронзовым шаром на конце. За ним плелись Высь и понурый донельзя Сытка. Последний понимал, что влегкую мог оказаться на месте Шишака и Одинца, то есть уже никогда больше не щуриться на теплое летнее солнышко. Я все хотел спросить почему у него вместо обычной бороды несуразные бакенбарды, но сейчас, приглядевшись повнимательнее, понял, что на подбородке у Сытки расплывается безволосое пятно давнишнего ожога, не позволяя вездесущей волосне закольцеваться вокруг пройдошистой Сыткиной физиономии.

- Соберемся, обсудим кое что, - сказал я, задумчиво теребя рукоять меча.

Сбоку материализовался Рыкуй с деревянной чашкой в руке.

- Хлебни-ка сбитня, Стяр, а то голос у тебя как у старика. Тепленький еще, на травках.

Я с благодарностью принял чашку - в горло, действительно, будто стеклянной крошки натолкали, пересохло как у бедуина в пустыне. В несколько глотков избавив посуду от терпко-сладкого, ароматного содержимого, я вернул пустую чашку Рыкую, положил руку на его округлое плечо.

- Ну что, всех позвал?

- Всех. Собираются. Шепет за воротами приглядывать остался.

- Ладно, пошли, потрещим с братвой.

Если дело все же сдвинется к драчке, а любой сход - затея непредсказуемая, прежде я хотел познакомить своих с такой штукой как «фокус». На всякий случай, вдруг пригодится. Вещь простая и незаменимая при огневом контакте с противником, когда ведется работа на подавление. Думаю в нынешних условиях такое тоже можно исполнить. Главное занять грамотные позиции, работать парами и бить первыми. Бить ближнего в два меча или топора, потом следующего. Вот какой я умный, сам себе порой поражаюсь…

Ох, что-то замутило меня как пионера, обожравшихся зеленых яблок. Скрутило сильнейшим спазмом требуху, желудок и все, что там еще находится. Что за дела? Не хватало еще подцепить какую-нибудь кишечку, типа дизентерии. Да я вроде ничего такого грязными лапами не кушал, чтобы вот так на ровном месте пузо скукожило.

Я остановился, задержав дыхание от пронзившей внутренности боли. Нашел глазами собравшихся в обозначенном месте парней и провел зрительный маршрут мимо них до прячущейся на задворках отхожей ямы. По всей видимости, мне туда надо попасть намного быстрее, чем к Сильвестру. Я приготовился стартануть как спринтер на финальном олимпийском забеге, собираясь гарантированно выбежать из «десятки» на стометровке. Кстати, готовый патент. Налопался грязных даров природы, кваском кисленьким полирнул, выждал положенное время и добро пожаловать на дистанцию. Но, чтоб за финишной лентой обязательно ждала уборная типа «сортир». Дарю идею.

Добраться до нужника не случилось. Даже до Сильвестра каких-то пятнадцать шагов не дотянул. Последняя осознанная мысль запуталась в паутине помех, в голове вдруг стало так тяжело и звонко, будто не голова это, а Царь колокол, по которому со всей дури вдарили кувалдой. Ноги окостенели, а потом разом подломились в коленях, лишив меня естественной опоры. Сквозь мутную пелену в глазах я видел подбегающих людей, кто-то тревожно вскрикнул, но звук голоса показался мне долетевшим с луны.

«Ну никому нельзя верить, даже себе, ведь всего лишь пукнуть хотел!» - сказал обосравшийся мужик…

Я хихикнул над старым анекдотом и затосковал пуще прежнего.

Связали меня с умом - руки заведены назад, ноги согнуты, за щиколотки притянуты насколько возможно к рукам. Интересно сколько человек на боку в позе акробата-самоучки провалялся может без того, чтобы заработать отмирание тканей в отлежанных местах? Плечо с бедром онемели уже здорово да и все остальное тело затекло и требует немедленного вмешательства массажистки с сильными, но нежными руками, желательно приятной наружности. Во рту явственно ощущался металлический привкус, должно быть, язык прокусил, когда падал или когда волокли.

Рыкуй - сука однорукая! Какого дерьма он мне в сбитень сыпанул, иуда? Он, больше некому. И эффект у зелья странный, сначала днище чуть не вышибло, потом в голову прилетело. Штаны, вроде бы сухие, не липнут и не воняют и то хлеб.

Помещение тесное, пыльное. Пахнет чем-то прелым, но не противно. Набросано тут всего: чурбаки, ведра, захламленный верстак у стены, большое каменное точило в углу. Тусклый свет струится откуда-то сзади, должно быть, через щели в двери или не плотно задернутый полог.

Я пожелал немедленно перевернуться на другой бок, дабы избежать участи Завида и не доводить дело до ампутации чего-нибудь важного из состава родного органона. Пока барахтался как жук, отдуваясь и пытаясь помогать себе лбом как единственной точкой опоры, вспомнил, что почти в такой же ситуации я недавно уже находился. Думал, в тот раз черная полоса, оказалось, белее не бывает.

Упрел, но все же перевалился с левого бока на правый. А, проморгавшись, уперся взглядом в знакомые короткие коричневые сапожки.

- Что, пес, очнулся?

О, и голос знакомый. А сапожки в кровавых разводах...

Сколько же я в ауте пробыл? Светло еще. Или это уже новый день настал?

Взгляд заскользил от сапожек вверх по штанам и кольчуге до самых пышных усов что я в жизни видел. Голову Шибая венчал простецкий круглый шлем с обширными потертостями. Сколько он тут стоит, ведь никаких шагов слышно не было? Инстинктивно я захотел подобраться, скрутить себя в комок, чтобы выдержать удары ногами, но оказалось, что дальше подбираться некуда.

- Очнулся, - удовлетворенно заключил Шибай. - Да не в том месте, в каком хотел бы, верно, гаденыш?

И захихикал меленько, гаденько, я даже позавидовал, что так не умею.

- У тебя была возможность уйти. Даже если б я тебя ловил, ты бы прошел, я знаю. Ты же настырный, да? Упрямый. Прешь как оскопленный бык в ярме, дороги не различая.

В голосе Шибая образовалась странная мешанина из уважения, презрения и жалости.

- Ага, прикинь как со мной мать мучилась, - промямлил я, с усилием выталкивая каждое слово будто клеем обмазанное.

- Дурень ты. Со мной дружить надо было, а ты заладил свои «не помню» да «не знаю».

- Как с тобой дружить? Ты же брата родного под смерть подвел. Упырь ты кровавый, дядя, а друзья твои в овраге лошадь доедают.

Шибай сложил толстые руки на груди, навис надо мной как мясник над ягненком.

- Перед тем, как отправишься в Навь, хочу, чтобы ты запомнил своей дырявой башкой: я всегда добиваюсь желаемого. Всегда. И я всегда на шаг впереди таких как ты.

- Молодец. Но мне насрать, веришь?

- А вот этого не надо, - сурово предостерег Шибай. - Кол замараешь.

- Какой еще кол? - насторожился я, чуя приближение непоправимого.

- На какой я тебя присажу, за то что восстание против князя чинил, народ подстрекал дани не сдавать, боярских людей призывал бить, волхвов уважаемых поносил. Волшбой занимался. Да мало ли за что? Был бы кол, задница найдется. Да ты не думай, я тебе как родному сделаю, должно понравиться. Жирком смажу как положено, но не шибко густо и слишком остро тесать не буду, чтобы колышек махом нутро твое гнилое не проскочил. Кончик из глотки на два вершка как положено сам на него сможешь взглянуть, если дотерпишь. А ты дотерпи, порадуй боярина, хоть что-то по-людски сделай.

Шибай всхрюкнул и оскалился, довольный своей речугой. Во козлина! На кол сажать меня собрался! Выпердыш древнерусский...

Благодаря подробно описаным деталям предстоящей казни, до меня наконец дошел весь трагический смысл любимой присказки усопшего боярина Головача. Вот уж поистине кол в глотку... только не с той стороны. Представил картину - в груди жарко стало.

- Не боярин ты мне, паскудник мутнорылый, - процедил я сквозь сведенные ненавистью зубы.

- Тебе - не боярин, - шевельнул усами Шибай. - А вот городку этому и весям окружным еще какой боярин. Я Рогволду обещал земли его раздвинуть. За счет своего удела. Мы же крайние, между нами и Смоленском по лесам еще много безданных людишек сидит, если хорошенько поискать. Надо бы их к одному концу привесть, как думаешь?

Я промычал нечто несвязное, означающее, что мне до лампочки куда и кого он собирается приводить.

- А косы, ну что - косы? - продолжил деловито рассуждать Шибай. - Отрастут косы. Поди не чернавка безродная, чтоб остриженной ходить. Стерпится - слюбится. И чего ты в Бура этого вцепился? Был бы со мной, горя бы не ведал. Он ведь бестолковый, Бур твой.

Щеки Шибая подрагивали то ли от волнения, то ли от обиды на племянника, роковой ошибкой которого была нерешительность. Не стоило Буру деятеля этого живым брать на озере, уж как-нибудь перед батей отчитался...

- Сход против меня собрать захотели? Глуздыри сопливые. Думали сщелкнуть Шибая как горошину со стола? Да только я кого угрозой, кого посулами быстрее собрал народец. Пришлось помахать мечами немного, ничего не скажу. Стрелка твоего долговязого успокаивать. А этот огромный дулеб с ослопом, молотил моих точно кузнец крицу, пока копье в спину не всадили. С остальными совсем просто было. Как с хлебным мякишем.

Шибай вытянул вперед руку и сжал кулак, наглядно иллюстрируя свою победу.

Я бессильно сомкнул веки. Никаких слов не находилось, чтобы выразить взметнувшееся в душе чувство.

Во многих фильмах соответствующего жанра хитрый злодей, заполучив в свои лапы храброго героя, вместо того, чтобы сразу прикончить, с кровожадным прищуром обожает витиевато объяснить бедолаге в чем тот, собственно, не прав и за что его будут мочить. К моему удивлению, со мной сейчас происходило нечто подобное. Вроде бы и пообвыкся уже я здесь и убить хотели не раз, не в диковинку, но к такому напрягу готов не будешь стопроцентно никогда. Это в кино герой каждый раз чудесным образом изворачивается и в итоге побеждает, а тут впереди маячит совершенно реальный кол - самое мерзкое, постыдное и блевотное орудие пыточного арсенала средневековья, какое только могу себе представить. Руки связаны крепко, за дверью, наверняка, охрана. Похоже, влип на этот раз основательно.

Чертов усатый маньяк...

- Чего ты там шепчешь, не слышу?

Совладав с крепкими чувствами, скосил на него глаза.

- Скажи, Шибай, куда ты жинку свою денешь, когда Любославу за себя возьмешь? Прогонишь или задушишь втихаря?

Мой вопрос так развеселил усатого дядюшку, что он зашелся искренним хохотом, а я почувствовал себя дипломированным комиком.

- Совсем шальной? Зачем сразу - душить? Старая жена как хорошая собака: обученная, верная, а прогонишь - дорогу в свою конуру завсегда отыщет. Вот и будет старый дом сторожить пока я терем боярский обживать буду. Понял, ты, тать неумытый? Ну, не стану более беспокоить. Да и некогда мне. Готовься поутру в Навь, весь город пригоню поглядеть, смотри, не подведи меня. Отведу я на тебе душеньку, ох, отведу...

Жаль рот пересох, плюнуть в него нечем.

Уже в дверях Шибай обернулся.

- Кормить и поить тебя я запретил. Чтоб кол не изгадил, сам понимаешь, ты у меня не один.