Княжья воля

Глава 7

Ливень с помощью шквального ветра не переставая полоскал природу направо и налево несколько часов кряду. Непогода за окнами совсем как у потомка петровского арапа плакала как дитя, выла зверем, стучала, шумела, хлюпала и чавкала, словно пыталась подобрать нужный язык для общения с нами смертными. Вот так, наверное и случаются всемирные потопы, когда разверзаются хляби, взбухают реки, пучатся озера, восстают морские глубины. Хорошо тут гор нету как в Сочи. Иначе - труба дело. Бешеные там речки. Ливень прошел хрен знает где высоко, а всю гадость с вершин в море несет, улицы, а порой целые районы мутной жижей затапливает к ужасу отдыхающих и ворчанию привычных ко всему аборигенов.

В боярской горнице звуки творящегося снаружи безобразия приглушались толстыми полуметровыми стеновыми бревнами и было здесь даже уютно. Посередине стола храбро горел тонкий фитилек масляного светильника, разбрасывая вокруг себя дергающиеся тени. Мирно сопел на широкой лавке Невул, Ноздря устроился прямо на полу, подстелив под себя сразу несколько старых шкур для пущей мягкости.

Близилась полночь, а на душе стая котов с остервенением скребла когтями мое податливое к самокопанию сознание. Я прогонял в памяти уходящий день, снова и снова переживал напряженную нервозность при общении с Шибаем и Вендаром, столкновение с Живомиром. Если в отношении устных терок с первыми я удостоился всяческих похвал, то тяжесть возможных последствий от непочтительного обращения со жрецами до меня не попытался донести только очень ленивый. Обычно немногословный Невул и тот стал бурчать что-то типа «боги могут обидеться». На что я терпеливо доносил до каждого свой ответ: зарезанным как ягненок в угоду деревянным богам быть не желаю, пусть хоть все козы с овцами во всем мире передохнут. Не от святого духа рожден, никто воскрешать меня не станет, а жизнь мне дорога как память, как говорил один очень умный жулик.

Страшно я соскучился по Александру Ивановичу Рокотову, еще немного и тосковать начну как девка по ушедшему в армию жениху. Кто бы мог подумать. Рок вовсе не из тех по ком скучают. Это с охотой подтвердят по крайней мере сотня «новых русских» коммерсантов и представителей конкурирующих фирм, которым Сашка популярно втолковал где есть их место в этой жизни. Да и вся братва из нашей бригады держалась с Роком уважительно, без особого панибратства. Крут бывал Сашок на расправы с залетчиками. Но справедлив. Зуб за это отдам, потому как сам «выписывал» ему соответствующие директивы на проведение воспитательных акций. Руководящая роль начальства - великая и неотъемлемая часть любого организованного коллектива.

Завтра должно решиться с Любославой. Мне, в принципе, по барабану выберет она новое замужество или предпочтет неопределенное время повдовствовать. Из города придется валить по любому. Шибай мне здесь житья не даст. Начнет ведь, собака, строить козни, организовывать новые покушения. Я ж не царь и не президент какой-нибудь, мне такого к себе внимания даром не нужно, не то, что собственное здоровье на это дело жертвовать. Денек-другой еще побуду, погляжу финал спектакля и, если раньше не объявится мой Сашок, соберу нехитрые пожитки, позову с собой желающих присоединиться парней и отправлюсь для начала в пресловутый Полоцк. Если там, как сообщил Шибай, князь Рогволд по-серьезному наехал на Бура, то и Року достаться может. Надо братуху выручать. Вот только как не знаю, придется на месте определяться, придумывать чего-нибудь по ходу действия. Может даже выкупать из плена придется. Бабло на это есть. Все отдам и еще добавлю.

Масляный светильник зашелся чахоточным кашлем и вознамерился вскорости потухнуть. Мысли стали растекаться как манная каша по тарелке, потяжелели веки, а голова медленно, но верно начала клониться к сложенным на столе рукам. Шумно вздохнув, позволил лбу упереться в предплечье. Сейчас немного отдохну да и почапаю в свою опочивальню, ведь завтра трудный день, нужно выспаться, чтобы не чувствовать себя переваренным пельменем.

Естественно, так я и вырубился сгорбленный за столом и почему-то до самого восхода никто меня не потревожил, перейти спать в каморку на нормальное, горизонтальное ложе не предложил. Четыре тридцать на часах. Дождь снаружи вроде прекратился, тишина как в гробу. За окошками разлилась рассветная хмарь. Тело задеревенело, руки под тяжестью собственной головы отсохли напрочь. Поспал, блин…

На цыпочках затекших ног в полутьме поперся в выделенную боярыней жилплощадь. Успею еще хватануть часа три-четыре оздоровительного сна, ежели чего нехорошее раньше не произойдет.

В восемь утра оказалось, что запасы небесных вод с выплеснутым ливнем отнюдь не иссякли. Дождь снова полил, перейдя из быстрой фазы в медленную, затяжную морось. На небе ни просвета, в мире и на душе сделалось уныло и безотчетно грустно, чуть ли не физически ощутил как острые зубища зеленой тоски впились в мой загорелый загривок. Вдруг захотелось сумасбродного праздника, такого, чтоб порвали три баяна.

Вспомнился знакомый музыкант-гусляр из аборигенов. Вдарить бы сейчас «Калинку-июмалинку» или «Смуглянку», чтобы жизнь пресную искусством подлинным разукрасить. Давануть песняка верный способ избавиться от хандры.

Мысль попросить сменившегося с последней стражи Жилу метнуться в город за Косачем я подавил неимоверным усилием воли. После погуляем. Завалимся в корчму и оторвемся как положено - с музыкой, выпивкой и хорошей закусью. Словно уловив мой упаднический настрой, шум дождя по крышам начал потихоньку стихать и, отбив последнюю заторможенную дробь, притомившийся небесный барабанщик скоро совсем заткнулся.

Я поспешил на крыльцо, где на радостях хапнул полную грудь воздуха, пахнущего освежителем «Майский ветер», аж голова на секунду закружилась. Все таки природа после стирки пахнет по-особому вкусно.

Налило за ночь прилично. Но измученная засушливым летом почва впитывала влагу как губка, такими темпами к вечеру все лужи провалятся в подземный мир, где им самое место. Через полчаса после завтрака снова выглянуло солнышко, подняв с промокшей земли душные испарения, поползли куда-то выбитые дождем из утоптанной супеси длинные, истонченные черви.

Рутину в связи с непогодой никто не отменял. Все поголовье боярских холопов с наступлением раннего утра вгрызлось в работу, деловито забегали по усадьбе как муравьи. Приказ никого за усадебную ограду не выпускать еще действовал да им и внутри работы хватает. Старший над холопами некто Дубок - не по годам прыткий дедуля с морщинистым как сухая слива лицом и короткой шеей только и успевал раздавать задания работягам.

Шибай заявился в десятом часу. Стукнул в закрытые ворота, проорал, чтоб впустили. Надрюканная мной накануне стража тут же послала в терем гонца с долгожданным известием. На сей раз с Шибаем пришел только Вендар и я распорядился дать дорогу обоим.

С расправленными плечами и выпяченным вперед животом Минай гордым павианом пересек усадебный двор. Разодет как павлин. Я насчитал девять разных цветов в дорогих по местным меркам шмотках. Золотишком сияет, серебром позвенькивает. Наверно, все драгоценности, какие сумел найти на себя нацепил. Тут и перстни на каждом пальце, браслеты на запястьях, золотая пряжка на ремне и целых две цепочки толщиной в женский мизинец. Уверенность только что из ушей не перла, глаза с какой-то чудинкой как у кота, почуявшего открытый флакон с валерианой. Не иначе, полон далеко идущих планов. Еще бы, с таким-то ломбардом на теле.

Подниматься на крыльцо Шибай не стал, остановился перед ступенями засунул большие пальцы под ремень, раздвинув полы короткого плаща. Застыл неподвижно как бронзовый памятник самому себе и стал молча ждать, внимания ни на кого не обращая.

В терем за хозяйкой уже послали. Я с Шепетом и Рыкуем подошел ближе. Кивнул приветливо Вендару, получил ответный кивок.

- Как жизнь, полусотник?

- Не жалуюсь, - скривил губы в подобии улыбки полочанин. - А что это там у вас на цепях болтается?

Вендар мотнул подбородком в сторону сиротливо поникшего, набрякшего небесной влагой Сильвестра.

- Обучаю людишек своих без оружия биться, а мешок нам в этом деле помогает.

- Воин без оружия - не воин, - пренебрежительно бросил Вендар.

- Умелый кулак тоже оружие. Врагу совсем не обязательно знать, что отсутствие меча или топора не повод расслабляться.

Вендар промычал в ответ что-то неразборчивое и замолчал, в раздумьях косясь на беднягу Сильвестра.

Любослава показалась на крыльце спустя пару минут. Вышла как на эшафот. Гордо поднятую голову бывшая боярыня по самые брови покрыла плотным темно-серым платком. Лицо казалось исхудалым, бледным и нездоровым как после тифа, под лихорадочно горящими глазами вспухли наплаканные синяки.

Мелькнула и испуганно исчезла в дверях фигура боярской дочки, в глубине терема послышался плач ребенка. Вслед за Любославой под навес крыльца медленно вышел Завид. Темный, изможденный, со слипшимися волосами и впадинами вместо щек. Укороченную правую руку словно неуместная боксерская перчатка венчал набалдашник тугих тряпочных повязок в посветлевших от стирки кровяных разводах.

Завид кивнул мне уважительней некуда и уперся взором в Шибая.

Чушь сказали. Не по плечевой сустав ему руку отхватили, а всего лишь до локтя. Из-за тряпок точно не видно. Покороче, конечно, чем у Рыкуя, но сгибаться будет однозначно. Приделает на культю стальной крюк и сможет с рынка авоськи таскать влегкую. Интересно чем ему кость отчикали. Ни одной пилы или ножовки я здесь не встречал. Топором на разделочной доске? Эти могут. В любом случае вировская эскулапка бабка Данья - невероятный гений, хирург от бога, не знаю, правда, от какого, но без вмешательства высших сил тут не обошлось. Мне с моими скромными познаниями в медицине совершенно ясно, что Завиду была удачно проведена сложнейшая операция по ампутации, а он от болевого шока не крякнул и крови потерял явно меньше критического объема. Вот зря он с постели поднялся, ему бы полежать с недельку, бульонов попить, мяска пожевать. Хорошо ветер прекратился, а то унес бы нашего Завида как девочку Элли из Канзаса в волшебную страну имени Оззи Осборна.

Срочно выдать бабке Данье премию старика Нобеля за вклад в практическую медицину! Я серьезно.

Пока я размышлял над чудесным исцелением Завида, Шибай, приложил левую руку к груди и совершил неожиданно глубокое для своей комплекции согбение в пояснице, пальцами правой погладив землю. Глядя на Любославу снизу вверх, он придал своему противному голосу бесподобную мягкость вперемешку с медовой учтивостью:

- Поклон тебе, краса Любославушка! Вот и вышел срок нашего уговора! Пришел я узнать: после положенных дней скорби по усопшему мужу, согласишься ли стать моей женой? Ты уж прости, что тороплю с ответом, для меня это очень важно, ждать дольше не могу и причин этому очень много.

Умеет хорошо сказать, паразит.

Любослава молчала, в оцепенении тараща на Шибая свои бесподобные очи.

- Дай же мне ответ! - уже более требовательно произнес Шибай. - Думаю, не я один хочу его услышать.

- Сейчас ты его увидишь! - пробормотала Любослава после короткой паузы, а затем с болезненным стоном и, как мне показалось, с наслаждением, одним махом сорвала с головы платок. Встряхнула освободившимися, неаккуратно и очень коротко остриженными волосами, обожгла Шибая упрямым, отчаянным вызовом округлившихся глаз.

Шибай зажмурился, резко отвернулся, точно получил пощечину. Рыкуй возле моего уха удивленно присвистнул. Я толкнул его локтем, приник к уху.

- Чего это она? Зачем косы отрезала?

- Не хочет больше замуж, - придавленно сказал инвалид. - Свататься к ней теперь до-о-лго никто не сможет…

В голосе однорукого вспыхнул огонек восхищения. Судя по всему не каждая баба здесь решается на такую радикальную меру. Вокруг полно разинутых от удивлении ртов.

Руки хозяйки подворья безвольно пали, словно у неживой куклы. Сброшенный платок зацепился за юбку, повис на светлом подоле серым пятном.

- Не пойду я за тебя, Шибай. Никогда не пойду! - голос ее задрожал, Любослава тяжело вздохнула. - Мне слаще по мужу убиенному жизнь догоревывать, чем с тобой жить. Уходи!

Не дожидаясь когда к гостю вернется сознание, Завид швырнул на землю перед Шибаем небольшой мешочек, в котором что-то таинственно брякнуло при падении.

- Забирай боярские печати, а сюда дорогу забудь, - произнес Завид, презрительно кривя запекшиеся губы. - Затеешь дурное, я на тебя весь город подниму. Убирайся со двора, падаль!

Переварив произошедшее, Шибай быстро взял себя в руки, встопорщил обвисшие было усища, оскалил зубы.

- Ну гляди, Любослава, я как лучше хотел. Больше предлагать не стану - сама на коленях приползешь!

Последние его слова Любослава с деревянным треском пристукнула теремной дверью. Шибай постоял еще немного, затем наклонился, подобрал мешочек, отряхнул добычу.

- Идем, - обратился Шибай к Вендару, развернулся, отодвинул плечом Рыкуя, многообещающе зыркнул в мою сторону и, ни разу не оглянувшись, двинул на выход. Дулебы поспешно затворили за ними ворота.

Склонность к драматическим приколом у всех этих ребят в крови, стадо быть. Всяк норовит встать в театральную позу и произнести заготовленные слова. Оно и понятно - кино и театров нету в помине, газет и журналов тоже не печатают еще. Каждый развлекается в меру своих способностей, даже если при этом кто-то отдает концы.

- Расходитесь, чего остолбенели? - прикрикнул на собравшихся зрителей Шепет. - Вам за стояние не платят, а свежий воздух еще никого до сыта не накормил. Дубок, ты чего пасть разинул, старый хрыч?! Открывайте ворота, гоните скот на выпас, лошадей к реке ведите. На дальней делянке завтра поутру зачинайте покос, травы там давно поспели. Кончилось затворничество, принимайтесь за обычную работу!

Ойкнули, крякнули, мужички огладили бороды, бабенки поправили сбившиеся от переживаний рубахи на грудях и талиях да и пошли пользу приносить. Обсудить случившееся можно и с сельхозинструментом в руках.

- Стяр, зайди в терем, поговорить надо, - позвал с крыльца Завид.

Я перекинулся парой слов с Липаном, предупредил, чтобы до особого распоряжения никто из дулебов усадьбы не покидал. Поискал глазами Младу - не нашел. Ладно, пойду послушаю чего там маковый отвар нашептал в головенку Завиду.

- Что дальше делать будешь? - с ходу в лоб спросил он, когда я присел за стол напротив. Кокон с покалеченной рукой остался под столешницей, здоровую Завид выложил перед собой как примерный ученик второго класса на уроке чтения. Свои я прятать не стал, оперся на локти, сцепил пальцы в замок. - Мне нужно знать, Стяр, каковы твои намерения.

Типа, вариантов у меня общим числом больше двух. Хрен там, уважаемый…

- Через день хотел отправиться в Полоцк, - осторожно раскрыл я свои нехитрые планы. - Понравится - останусь там, нет - дальше пойду.

Этнотурист, блин. Договаривать про то, что перво-наперво хочу выяснить судьбину Рока я посчитал излишним.

- Разумно, - мгновенно одобрил собеседник. - Но уходить тебе нужно сегодня.

- Что так, неужели настолько надоел?

- Уходить, пока Шибай не перекрыл дороги. Ты был верен нам, Стяр, я этого не забуду. Я видел как ты бился с моим братом на насаде и никогда бы не подумал, что ты встанешь на нашу сторону.

Смотрите на него - еле сидит, испарина на сером лбу пузырится, а гонору как у короля.

- Это случилось по принуждению твоего батюшки, - напомнил я. - Так-то я обычно с плохими парнями вожусь.

- Тем не менее я заплачу за твою короткую службу и мы останемся в расчете. Забирай серебро, бери нужное оружие, сброю, коней и уходи. Вировский боярин, насколько я его знаю, будет искать твоей крови. Мы тут с ним сами разберемся, по-родственному.

- Рассчитываешь уладить с Шибаем миром? После того как ты грубо заказал ему появляться здесь?

- Ничего, переживет. Земли в обработке у нас много. Она была нашей еще до того как отец получил Виров в вотчину. Мыто с нас Шибай станет получать чуть ли не четверть от общегородской. Самому ему наших угодий не осилить, собственных людей у него почти нет.

Мне стало отчетливо понятно, что не о моей безопасности потеет Завид. Не нужны ему сейчас склоки и раздоры с новым обладателем местности. В городе приткнуться мне некуда, а намек на то, что при усадьбе оставаться не желательно, получился прозрачнее слезы юной девственницы.

- Нанять лодку или сесть в попутную до Полоцка труда не составит, - продолжил уговаривать Завид. - Там дождешься Бура и обскажешь ему как тут у нас все вышло.

- Дождусь? - я задеревенел от напряжения. Откуда?

- Не знаешь? - Завид через силу ухмыльнулся. - Рогволд взял его с собой в поход.

- Что за поход? - горячо переспросил я, ибо сразу откинул вариант с палатками, рюкзаками, девчонками, бухлом и гитарой. Тут явно что-то военное, а в общей кутерьме Сашку может прийтись туго.

- К закатному пределу княжества полоцкого, земиголы с данью балуют. Рогволд решил их немного взбодрить.

- Откуда ты это узнал?

- Ты запер подворье, а город не затворишь. Людишки уходят и приходят, вести носят. Вчера из Полоцка торговец прибыл, вот он и рассказал, а мне передали. Крикнуть, оно ведь и через ограду можно.

Вот козел однорукий, нельзя было мне раньше сказать!

Я поднялся с лавки, легонько пристукнул костяшками кулака поверхность стола.

- Ну, не стану отвлекать тебя от дум, пошел я собираться. Плату за службу передай, будь добр, через Рыкуя. - Уже в дверях я обернулся на склонившего голову боярского отпрыска. - Да, забыл сказать: береги руку, Завид…

Дверью за собой я саданул - думал окосячка потрескается. Ни хрена не потрескалась, добротно строили в древней Руси. Но звук, думаю, заставил Завида подскочить на жопе.

А вот другой звук, вернее - крик, приветствовавший мена крыльце, заставил, следуя боксерской привычке, втянуть голову в плечи.

- Побереги-и-и-сь!

Вопль предостережения разлетелся по полупустому подворью.

Я покрутил головой и застал момент приземления перелетевшего по высокой траектории усадебную ограду грязного мешка с чем то тяжелым внутри. Завязанный мешок глухо бухнулся оземь, подпрыгнул раз-другой и остался лежать в сырой траве. Первым к нему подскочил Жила. Потыкал осторожно древком копья, подоспевший на помощь Выська торопливо принялся развязывать тесемки. Обломав два ногтя, Высь с жадным предвкушением вытряхнул из мешка человеческую голову с трудноузнаваемым, изжелта-серым ликом. Напитанные кровью волосы черной коркой прилипли к щекам, вместо глаз слепыми, покрытыми засохшей слизью ямами зияли глубокие темные омуты.

Высь с Жилой в ужасе попятились от страшной поклажи будто привидение увидели. Высь бы так и пятился до самого терема, но натолкнулся спиной на Липана.

- Это Шишак, - уверенно проговорил дулеб. Одной рукой отстранив от себя Выся, он подошел ближе к изуродованной голове. - Я же вам говорил…

Меня передернуло. Жаль бродягу Шишака. Ловкий был малый. Доловчился. Голову смахнули и глаза вырезали, чтобы не подсматривал за чем не положено. Твари...

- Это предупреждение, - севшим голосом молвил Рыкуй. - Урманы поработали, они такие штуки проворачивать большие мастаки.

- Предупреждение? - переспросил я, потихоньку зверея. - Его же не сегодня убили, не видишь что ли? Он прокис уже. А если бы Любослава согласилась?

- Выбросили бы голову и вся недолга, или свиньям скормили, не холодец же из нее варить.

Я внимательно посмотрел на Рыкуя и не нашел повода оспаривать его заключение. Вполне логично. Прикончили Шишака еще вчера, а сегодня Шибай вежливо и бесповоротно послан, все до сих пор под впечатлением, по углам шушукаются. Самое время кинуть нам «черную метку». Вот ведь настырный. Как там говорил одноногий кок Сильвер? «Я подогрею этот форт как бочонок пунша и те, кто останется в живых будут завидовать мертвым.» Ага, это, кажись, про нас, тут и чуйка особая не нужна. Опоздал я с уходом-то.

- Закрывай ворота, Липан, скоро гости припожалуют.