Глава 33

В это воскресное утро Андрей под мерный звон благовеста скорой рысью (все, на что способен был постаревший мерин, самый неказистый из всех имевшихся в родительских конюшнях) ехал по улочкам Москвы. Лицо его так и лучилось удовольствием. Да и почему бы ему не радоваться, коли жизнь бьёт ключом и, что самое главное, совсем не по голове.

Весь погруженный в приятные воспоминания, он выскочил из узенькой и безлюдной улочки на мощёный плахами перекрёсток и неожиданно для себя увидал знакомые лица.

Прямо ему навстречу гордо шествовал впереди своего семейства дьяк Лука Семёнов. Следом за ним важно семенила его жена, а рядом с ней шла девушка в накинутом поверх шушуна белом кортеле - короткой шубке, мода на которую пришла совсем недавно из-за рубежа. Чтобы не быть узнанным (зачем ему лишние пересуды?) князь слетел с седла и прикрывшись мерином, пропустил важную чету, тайком пытаясь рассмотреть девицу. И надо же было такому случиться, что, когда женская часть семьи проходила мимо, дочь дьяка (ну а кто бы ещё так вышагивал рядом с женой, мамка да служанки шагали следом отдельно) буквально на мгновение бросила взгляд в его сторону.

Но Андрею и этого мгновения хватило, чтобы понять, что он попал. Потому что мимо него шла Золушка из чешской сказки про три орешка, только глаза её были не карими, а зелёными. Забыв обо всём, он соляным столбом застыл на мостовой и лишь молча смотрел во след удаляющему видению. И только громко всхрапнувший и дёрнувший уздой мерин вывел его из ступора.

Мда, вот вам и извечный вопрос: верите ли вы в любовь с первого взгляда? Надо же, а он и не думал, что с ним, можно сказать на пятом десятке прожитых лет, может случиться такая оказия. Или это гормоны юного тела в голову бьют? А впрочем, какая разница. Тут с одной стороны мимо прошёл предмет воздыхания его юности, а с другой был брат, сосватавший-таки Ивана и теперь вплотную пытающийся взяться за него. И если братца нельзя послать на три буквы, то может, послать его к дьяку? Этот вопрос следовало хорошенько обдумать. Чем жениться на кракозябре, как брат Феденька (и ведь умудрился-таки ребёночка заделать!), уж лучше выдержать бурю эмоций и нравоучений, зато потом хоть на супругу полюбоваться можно будет без страха и лишнего стакана!

Ласково похлопав мерина по морде, Андрей вскочил в седло и тронулся дальше. Нужно было поспешать, ибо сегодня к нему должен был пожаловать давно ожидаемый гость.


Слава богу, к моменту его приезда братец Миша всё ещё был в церкви. Отдав мерина конюху, князь поймал первого попавшегося холопа и велел притащить горячей воды в баньку. Заодно туда же принести отданное на постирку и поглажку исподнее и верхнюю одежду.

Да, глажка. Вот кто бы знал, что такая привычная вещь, как утюг на Руси ещё не практиковалась. Для того чтобы погладить постиранное и отжатое вручную бельё, его наматывали на валик или скалку, образуя тугой свёрток и хозяйка сверху прокатывала его "рубелем" - длинной деревянной плашкой с рёбрами на нижней поверхности и рукоятью на конце. Катали так, что даже плохо постиранное всё одно становилось белоснежным, как будто из него все "соки" выжали. Отсюда, кстати, и пословица появилась: "Не мытьём, так катаньем".

Андрей долго присматривался к процессу, вспоминал исторические фильмы, и, наконец, решил-таки попрогрессорить. В конце концов, утюг на углях не такая уж и не выполнимая вещь, что и доказали кузнецы-умельцы. Зато теперь постиранная и откатанная по старинке одежда ещё и подвергалась какой-никакой, а термообработке. Ну и стрелочки можно было бы навести, если б было на чём. Правда на ура новинка пока расходиться не собиралась. Ну и пусть, важнее было то, что его одежда и бельё гладились горячим утюжком.

Сполоснувшись и одевшись во всё чистое, Андрей поднялся в свою комнату и там рухнул на лавку, дабы скоротать время до встречи, листая новую книгу, купленную на торгу.


Этого мастера корабельщика отыскал всё тот же купец Урвихвост. Где и как он умудрился это сделать, Андрея не интересовало. Главное, чтобы этот Ионуц Викол умел строить корабли по-новому. Хотя и смешно звучать будет: русские новомодные корабли будет строить молдаванин.

Да-да, это там, в 21 веке словосочетание молдавский флот уже само по себе вызвало бы улыбки, а вот тут, в 16, оказывается, это был действительно флот. Не военный, нет, до этого он, видимо, так и не дорос. Но торговый и каперский был вполне себе. Молдавские каперы позволяли себе грабить даже турецкие суда, а торговцы достигали Венеции и Генуи. Правда рождение и пик этого флота пришлись на времена Штефана Великого, но и поныне были живы те, кто строил и ходил на кораблях под молдавским флагом. И пусть Оттоманская империя ныне отторгла морское побережье у Молдавского княжества, но его корабли, спускаясь по Дунаю, всё ещё ходили до Стамбула.


Молдавский мастер прибыл точно после послеобеденного сна. Дворовый служка сразу же отвёл его в комнатку на первом этаже, где Андрей собирался провести переговоры. В верхние покои не повёл не потому, что хотел умалить его достоинство, а просто не хотел в очередной раз выслушивать сентенции Михаила по поводу чрезмерного общения с неродовитыми людьми. Да-да, заразу чванства старший братик давно уже подхватил. Да и как иначе, коли постоянно крутишься при дворе. И не объяснишь ему, что личные беседы для дела нужны. Пробовал, было дело. А потому стал всё чаще задумываться о собственном домике в столице.

Викол-же оказался сухощавым крепким стариком, длинные усы которого были как будто свиты из узловатых верёвок. Лицо его, заросшее редкой, словно выщипанной гусями бородкой, изрезано было морщинами. Ему уже перевалило за семьдесят, но волосы у него оставались черными. Только левая бровь была рассечена пополам старым рубцом - явная отметина давней раны.

Одет он был в кунтуш из голубого фландрского сукна, на ногах красные сафьяновые сапоги, а старая кушма была ловко сдвинута набекрень.

- Здрав будь, Андрей-водэ, - степенно поклонился старик. Его русский был довольно неплох, что радовало, так как молдавского языка князь не знал. - Донесли до меня добрые люди, что ищешь ты мастера-кораблестроителя.

- И тебе того же, мастер. Да, ищу. Да вот не абы какого, а такого, кто умеет борт стык в стык рубить, а не внахлёст.

Старик хитро улыбнулся.

- Та наука мне ведома, да вот не шлёт ваш государь грамот о найме.

- По государевой жалованной грамоте я имею право нанимать иноземцев, - строго произнёс Андрей, прекрасно понявший, о чём намекал мастер. Но, спасибо митрополиту, у него теперь было чем отмахнуться от любого государева служаки.

- То добрая весть для меня, князь, - сложив ладошки у груди, поклонился старик.

- Почто? Али убил кого дома, а ныне сбежать желаешь?

- Почти так, князь, - спокойный ответ старика буквально ошарашил Андрея. А тот, не давая собеседнику возмутиться, продолжил: - Только дело то стародавнее.

- Так даже? И что за дело?

- А ещё по молодости прошло. Служил я тогда у купца Александрэла Чорного. Хаживал с товаром до самых земель италийских. Но чаще в Кафу лежал наш путь, покуда не надумал турецкий султан избавить Крым от христиан. Году от рождества Христова 1475 осадила безбожная армия генуэзский город. На четвёртый день внешние стены были разрушены. Генуэзцы вынуждены были прекратить артиллерийскую дуэль и вступить в переговоры. Ответ Кедук-Ахмет-паши был высокомерным и непреклонным: "Защищайтесь, если можете!". И тогда перетрусившее кафское правительство во главе с консулом Габеллой предложило беспрекословную сдачу города, полагаясь на милость победителя. Глупцы! На жителей побеждённого города была наложена огромная контрибуция. А затем началось воздаяние по заслугам. Сначала полторы тысячи юношей и подростков были отторгнуты от семей и отправлены для пополнения войска янычар. Лучшие христианские церкви были разрушены, те, что похуже, обращены в мечети. А на девятый день победитель устроил пиршество, на которое пригласили всех, кто участвовал в сдаче города. После пира каждого из них сводили по узкой лестнице за крепость к морю и убивали. Консула-же Габеллу пощадили, осудив на работу гребцом на галерах. Все италианцы и все именитые граждане города были изрублены. Повезло тем, кого турки вывезли и поселили в бывшей генуэзской части Константинополя - в Пере. Богатая, великолепная Кафа превратилась в кучу развалин, где скитались чудом уцелевшие жители.

- Хорошая история, но ты-то тут причём? - пожал плечами Андрей, когда старик остановился, чтобы перевести дух.

- А при том, что государь наш, Штефан-водэ, уже точил свои мечи супротив агарян. И одним из таких мечей стали вольные каперы. Разумеется, купец Александрэл не мог пройти мимо таких доходов. Он приобрёл новенький пынзар - это наше, молдавское судно, - поспешно добавил он, увидев непонимание на лице Андрея. - Небольшой, на три десятка человек, а я вызвался быть командиром. Молод я тогда был, и тридцати лет не исполнилось. Горячая кровь играла, да и разбогатеть хотелось, что уж там. В общем, стали наши мореходы из портов Килия и Четатя Албэ, рассредоточившись по основным маршрутам следования османских судов, захватывать их и отбирать добычу. В одном из таких вот походов взяли мы на меч очередное судно. И надо тому случиться, возвращался на нём к себе в туретчину какой-то бек. Ну, схватились мы с ним на сабельках. Ох и отчаянный он был рубака. Только божье заступничество меня и спасло. Как ударил он меня по лбу и левому виску, всего кровью залил. И поныне рубец от того удара виден на брови. Ан не убил. Выжил я, а его в море поскидали вместях с остальными. Добычу мы тогда богатую взяли, да вот видать спасли черти того бека.

Увы, ныне-то Молдова не та, что при Штефане Великом. Зорят её ляхи, зорят османы, зорят татары. И как назло сыскался тот бек в окружении нынешнего султана Селима, что стоял тогда с войском, воюя с отцом своим, у границ княжества. И надо же было мне на него напороться. В общем, нет мне ныне хода обратно, потому как господарь наш, Богдан, как есть вассал султана и непременно выдаст меня тому беку на расправу.

- А как же ты в строители попал?

- А всё через Чорного-же. Надоело наше молодчество туркам. Говорят, что сам султан Магомед говорил: "Сколь времени Килию и Четатя Албэ держат молдаване, столько мы не сможем одержать ни одной победы". А потому в году 1484-м послали на нас 100-тысячную армию и 100 кораблей. И после длительной обороны крепости Четатя Албэ и Килия пали. Вместе со всеми верфями. Вот тут и задумал Александрэл свою малую верфь на берегу Дуная отстроить. А меня на ней приказчиком оставил, потому как я к тому времени в первые люди при нём вышел. Стал я в том деле разбираться - затянуло. А купец к тому же и умельцев из Генуи вызвал. Так и обучились мы пынзары наши по-новому строить. Вот только всё меньше заказов на суда стало, а людям семьи кормить надобно.

- А русский-то язык отколь знаешь?

- А приходилось с купцом и в Литву хаживать, и на Москву. Совсем недавно, когда Смоленск-город возвращён был под руку государя русского, наши послы посетили Москву, как посредники между Литвой и Русью. А с послами и Александрэл своего внука с товарами отправил, да меня к нему приставил, мне на спасение, а ему в помощь. Тогда я окончательно и покинул свою родину.

- Хм, ну что же, коль найму тебя, когда людей твоих ждать и много ли?

- Так, почитай, человек десять к июню будут, князь, - твёрдо ответил старик.

Дальнейший разговор пошёл уже деловой. Обсудили сумму жалования и время контракта, кто кого и как будет учить и что станет мерилом мастерства для обученных русских кораблестроителей. После чего ударили по рукам и подписали контрактные листы.

А когда довольный мастер ушёл, Андрей задумался. Десять умельцев - это хорошо. Можно будет по примеру того же Чорного основать свою верфь и уже начинать строить шхуны. Как раз и единороги подоспеют. Вот тогда и поглядим, кто кого в море бояться будет. Но главное не в этом.

В ходе расспросов, князь сумел уточнить для себя кой какие интересные выводы-наблюдения. Он прекрасно помнил, как презрительно отзывались интернет-знайки про русские кочи и карбасы в 70-30 тонн водоизмещением, считая их не ровней европейским судам. Однако, уже находясь здесь, он с удивлением выяснил, что хоть 200-400 тонники и ходят по морям-океанам, но основную мощь торговых флотов что Венеции, что Ганзы, что Испании, Португалии, Англии и других составляют отнюдь не они. Львиная доля морских перевозок лежит на плечах таких же малышей в 50-100 тонн. И пока 400 тонный неф грузится под завязку (а кому надо гонять полупустой корабль), его малые собратья успевают совершить два, а то и три рейса, добирая свою малую вместимость количеством походов.

Так что не такие уж и отсталые были русские корабли. Ведь даже в семнадцатом веке во внутренних морях основную силу составляли стотонники. А океанских плаваний русские купцы не совершали. Но с упорством, достойным лучшего, все эти "просветители" продолжали сравнивать русские каботажники и европейские суда для океана.

Однако, основываясь на вновь открывшихся обстоятельствах, Андрей понял, что не стоит городить огород, где попало. Для нормальной торговли ему вполне хватит уже имеющихся бус и малых лодий. Для тяжёлых, двухмачтовых мастодонтов у него пока просто нет товара, а возить воздух - никакой военной добычи не хватит. А потому весь припасённый за зиму лес пустим на строительство шхун. А там посмотрим.

А вообще, стоило уже задуматься о будущем. Он в каком-то журнале помнится, читал, что генуэзцы выращивали дубы для флота в специальных питомниках, где изгибали их под нужным углом ещё при росте, так что на выходе получалась нормально изогнутая и в меру упругая деталь набора. Плюс морильные пруды для дуба, да и про сушку тоже не стоило забывать. Ну а кто сказал, что флот это просто?

* * *

Князь Михаил Иванович Барбашин пребывал в последнее время полном раздрае и виной тому был его собственный младший брат Андрей. Когда гонец из монастыря привёз нерадостную весть о том, что княжич присмерти, он опечалился, но потом выяснилось, что болезнь чудесным образом отступила, вот только братик вдруг передумал становиться монахом и возжелал вернуться в мир. Но его возвращение вышло не таким, как его представлял себе Михаил. Брат действовал совсем не так, как все. Сначала он не пожелал служить в государевом полку, а ведь о такой чести мечтали многие безудельные или малоземельные князья. Потом занялся какими-то тёмными делишками с купцами и полностью погряз в вотчиных делах. И даже немилость государя его не опечалила! Подумать только, ему отказали от двора, а он был даже рад этому! Казалось, брат покатился по дороженьке протоптанной Феденькой и Боренькой.

Но нет. На войну тот выходит и несёт дело государево без урону родовой чести. И ему даже начало казаться, что малец образумился. Но не тут то было. Вскоре выяснилось, что он рано обрадовался. Несмотря на его угрозы, братик продолжил чудить. Вместо населённых крестьянами деревень вблизи столицы, он просит у государя дать ему пустующую землю где-то на окраине. Нет, ну какой нормальный боярин в такие дебри заберётся? Да ещё и пустующие! Ох и наслушался же он тогда ехидных слов про безумство младшего. Ей ей, хотелось за хворостину взяться.

А что вышло? А вышло, что брат с тех земель денег больше, чем он со всех своих вотчин собрал. И ведь Феденька с Ванечкой, гады такие, тоже в эти земли вложились и тоже неплохой хабар поимели. Но окончательно его добило слышанное им самим заступничество митрополита перед государем за непутёвого Андрейку. Это же надо, митрополит сам - САМ! - просил у государя какую-то жалованную грамоту для того! Ну разве это справедливо? Он годами жилы рвёт на службе, а такого заступничества ни разу не удостоился.

А потом этот прохиндей потребовал сосватать ему дочь простого дьяка. Ему, рюриковичу! Михаил даже опешил поначалу. Нет, такое, конечно, бывало уже на Москве, но он-то хотел через братца с видным домом породниться. Однако выволочку делать не стал (чем, кстати, несказанно удивил молодшего) потому как вспомнил, что ничего братцем просто так не делается. Так что, поразмыслив на досуге, решил он к этому дьяку приглядеться. В конце концов, Андрей не девица, в старых девах не засидится.


Однако, как оказалось, брат только начал его обхаживать. Вот и сегодня за обедом он вдруг спросил о его личных дружинниках.

- Зачем они тебе? - только и смог он удивиться неожиданному вопросу.

- Хочу пощипать литвинов за мягкое место, но воинов не хватает. Там по минимуму надобно сотни три. А у меня стольких нет. Приказчики мои, конечно, без дела не сидели: покрутили с сотню молодцов. Но это так, голытьба для массовки. А мне нужны воины, умеющие владеть саблей, и чтоб слушались меня беспрекословно.

- Ты чего надумал? Государь полки на крымскую украйну собирает. Вести худые пришли. Умер старый хан Менгли-Гирей. Ему наследовал его сын - Мухаммед. Теперь каждый борется за привлечение его на свою сторону.

- Но, в конце концов, Сигизмунд предложил ему больше, - хмыкнул брат. И невесело добавил: - Вся проблема, брат, в том, что мы никак не поймём, что эти людоловы не царство, а сборище разбойников. Не послы, а меч нужен для них. Слышал небось, как в народе-то говорят: "Сколь волка не корми, а он всё одно в лес смотрит". Так и Крым. Сколь ему подарков не неси, а он всё одно в набег пойдёт.

- Много ты в государственных делах понимаешь! - мгновенно вскипел Михаил. - Нашёлся тут, понимаешь, яйцо - старую курицу учить.

- Понимаю я много, брат, - Андрей говорил всё так же спокойно, и это спокойствие охладило старого князя. - Вот увидишь, татары пойдут и к нам, и к литвинам. И им будет плевать, кто сколько денег заплатил. А казна государева чай не бездонная. Но я не о том. Даже если ты в поход и пойдёшь, всё одно у тебя воинов более чем по реестру надобно. Так отдай лишних мне. Поверь, вернутся они с большими прибытками. Ну и ты в накладе не останешься. Хватит, брат. Ты отказался вложиться в камские земли, и что? Ты же видишь, какие деньги приносят они. А ведь это только начало. Я тебе по-братски предлагаю вложиться в предприятие и получить свою долю в доходах. В конце концов, деньги лишними не бывают.

- Что, с другими уже говорил? - устало усмехнулся Михаил. Молодому напору младшего он давно уже не мог ничего противопоставить, кроме авторитета старшего в роде.

- Конечно! Все братья поделятся бойцами.

- И что же ты такого задумал?

- Эх, брат. Задумал я следующее....

Загрузка...