Князь Барбашев

Глава 47

В свою камскую вотчину выезжали громадным поездом, ибо везли с собой кучу нужных и полезных вещей. Да только давно известно, что зимняя дорога нелёгкая. А лошадки, впряжённые в сани, хоть уже и были не те слабосильные крестьянки, что он видел в первые годы, но ещё и не стали полноценными тяжеловозами и в сутки делали от силы 25 вёрст. Таким ходом, как прикинул Андрей, полутора тысячевёрстный путь они одолели бы аккурат за пару месяцев, что князя явно не устраивало. Поэтому уже через пару дней он рванул вперёд небольшой группой из трёх возков запряжённых цугом лучшими княжескими конями и десятком охраны. Двигались они теперь куда быстрее тяжелогружённого каравана и уже через месяц и три дня втянулись через распахнутые на день крепостные ворота Усолья-на-Камском. Кони в дороге подбились, отощали. Притомились и люди, каждой ночёвке были рады. А уж коли баня в пути - целый праздник устраивали. Но не роптали - привыкшие. Андрей больше за жену беспокоился. Хоть и ехала она в крытом возке с жаровней для тепла, да подушками для мягкости обложенная, а всё ж утомлялась сильнее воинов. Вот под неё основной перегон и рассчитывали. А так-то и быстрее добежали б.

Сразу же по приезду в Усолье выдвигаться в Княжегорск хоть и хотели поначалу, но не стали. Надоело в дороге быть, устали, да и зады поотбивали изрядно, что уж там. Хоть и осталось не более десятка вёрст, а решил Андрей не мучиться, и остановится в одном из своих городских домов.

Усолье город небольшой, петлять по улочкам долго не пришлось, и вскоре санный поезд остановился возле закрытых ворот большой усадьбы. Поправив отороченную мехом шапку, молодой, статный десятник подскочил к ним и забарабанил по доскам рукоятью плети с окованным концом. Высунувшийся на стук заспанный воротник тут же схлопотал оплеуху и разом засуетился, широко открывая проезд. Выскочивший по зову на крыльцо ключник мигом разобрался в ситуации и тут же зашумел на челядь. Те, повинуясь его указаниям, засуетились, забегали. Вскоре задымили трубы, жарко протапливая покоевые хоромы и молодечную. Проворный холоп помог Варваре выбраться из возка. Остальные спешно вносили внутрь тюки с имуществом.

- Не забудь баню истопить, а коней обиходить да в тепло поставить, и зерна им полной мерой отмерь, - бросил Андрей через плечо ключнику. Вообще сильно влезать в управление домашним хозяйством он не собирался, понимая, что Варвара справится тут куда лучше. Да и та, потихоньку осваиваясь на новом месте, уже начала раздавать распоряжения.

У порога князь оббил сапоги, потоптался, вытирая подошвы, и только после того толкнул дверь входя внутрь. Наконец-то доехали!

Когда же он, распаренный после баньки, в чистой одёжке и мягких татарских туфлях без задников примостился с чаркой холодной медовухи в кресле, сделанном по его же эскизам, напротив горящего очага - этакого эрзац-камина - то почувствовал, как по его телу разливается блаженная истома. Хотелось лишь вот так и сидеть, глядя на пляшущие языки огня, да потягивать холодный, сладкий и слегка хмельной напиток. И к чёрту всё! Зачем ему все эти скачки, походы, суета? Тысячу лет стояла Русь и ещё тысячу простоит, уж он-то точно знает. А жизнь, она одна и короткая.

Фух, что-то частенько стали такие мысли в голову закрадываться. А ведь ничего ещё, по сути, не сделано! Эх, ему б команду из будущих времён, с технологом, агрономом, кораблестроителем и ещё кой кем - он бы развернулся! Ну, или маленький ноутбук с учебниками. А на деле даже губозакаточную машинку и ту не дали.

Иногда, в такие вот минуты расслабленности анализируя свои действия, Андрей вольно или невольно задумывался, как поступили бы на его месте другие. Кто-то более опытный, или хотя бы тот, кто не сдался как он, наплевав на временный откат в карьере, и продолжил грызться за должности, став таки тем, кем хотел. Возможно, им не были б свойственны его метания, выливавшиеся в один сплошной нерационализм. Ведь сколько раз приходилось начинать одно и тоже, хотя можно было, наверное, продумать всё сразу и лишь потом браться за дело.

А, к чёрту всё! Надо расслабиться и не думать ни о чём. Пусть мозги отдохнут, глядишь, что умное и вспомнят. Он ведь знал, что когда он как следует отдохнёт, то от подобных рефлексий не останется и следа. И он опять ринется в дело, чтобы, возможно, в очередной раз всё сделать неправильно, набить очередные шишки и получить столь необходимый опыт.

Но это будет завтра, а сегодня нужно было расслабиться и забыться в объятиях жены.

Княжгородок жил тихой жизнью небольшой провинциальной крепости. Впрочем, и людей-то в нём жило не так уж и много. Зато много было детей. Купленных чуть ли не за медное пуло, так как не считались тут дети достойным товаром. Но то для местных, а не для Андрея.

Времена разудалой нахрапистости, когда казалось, стоит только захотеть и всё получится, прошли безвозвратно. Мир не прогнулся под попаданца, продемонстрировав тому простую истину: что бы что-то свершилось, для этого должны созреть обстоятельства. Или эти обстоятельства надобно подготовить самому.

Вот церковь была готова к изменениям и действия Андрея лишь поменяли вектор силы, не более того. А те же крестьяне так и предпочитали вести полунищенское существование в деревнях, но не отказываться от образа жизни предков. И хоть что делай! Нет, возможно, он бы и справился, если б набросился только на сельхоз и занимался там ручным управлением. Но тогда остальные проекты и вовсе лежали б мёртвым грузом. И это выводило на понимание того, что ему катастрофически не хватало грамотных людей, способных понять его задумки, оценить их перспективы и продолжить их самостоятельно. Проще говоря, ему нужны были управленцы, воспитанные иначе, чем местные кадры. Нет, и на Руси можно было встретить тех, кто, можно сказать, опередил время. Взять того же Ядрея. Да он бы и в двадцать первом веке не потерялся: уж больно по-другому его мозги работали. И возможно именно поэтому соляная промышленность то единственное дело, куда он не сильно лез с советами, а она продолжала развиваться и приносить всё большую прибыль. Но ведь таких людей само по себе мало, да и найти их ещё надо. Это вот с приказчиком ему повезло (так недаром все солепромышленники Усолья его нанять хотели, чуяли, возможно, даже подсознательно, что это именно тот нужный человек). А в других делах таких не встретилось, вот и пришлось иноземцами обходиться. И то в результате даже на самоокупаемость мало кто вышел, тянут деньги из кармана, вместо того, чтобы туда что-то вкладывать.

А с другой стороны, что он хотел? Один человек много не потянет. Давно пора было определиться с главным, а для всего иного просто растить кадры. А что главное? Да теперь уже море, ведь тут уже финал близок. И от того каким он будет, многое зависит. Ведь если каперы не надают тем же Таракановым по голове, то они в Амстердам корабли не в 30-х годах, как в его истории, а значительно раньше отправят. Почему только Таракановы? Да потому что они и в том времени за свою заморскую торговлю бились-держались и в этом единственные, кто плюсы от конвойных кораблей понял. Молодцы всё же оказались. И себя охраняют и других за деньгу малую сопроводить готовы. Совсем как немцы какие-то. Но выстоять против сигизмундовых каперов без поддержки флота (которого ещё и нет) у них вряд ли получится (по прошлой реальности проверено). А потому придётся ему вновь подставлять головушку под пули и ядра, рискуя погибнуть и тем самым угробив всё, что он начинал. Хотя нет, всё же не всё. Нестяжательская православная церковь, для которой единственным реальным доходом останутся производства, всё же быстрее настроит людей на предпринимательский лад. А это уже само по себе сильно изменит и Россию. Так что кое-чего он всё же успел добиться. Но как же этого мало по сравнению с тем, что ещё хотелось сделать!

Ну а эти дети как раз и станут теми, кто должен будет двигать его мысли со временем. Его долгоиграющая инвестиция. А пока что они были согнаны в некое подобие интерната совмещённого с суворовским училищем. Мальчики, в большинстве своём лет восьми-десяти, были разбиты на отряды, к которым приставлены были дядьки, нанятые за неплохое жалованье следить за своими "воспитанниками". Труднее было с преподавателями. Ибо взять их было практически неоткуда. Его люди перешерстили кучу городов, отыскивая тех, кто занимался обучительством, только вот большинство из них были либо местными попами, либо дьячками, на обучительстве подрабатывавшими и переманить их в дальнее захолустье было делом не сильно реальным. Андрей одно время даже думал своего бережичского учителя выдернуть, но в последний момент передумал. В конце концов, в его первой вотчине тоже подрастали грамотные кадры, которые не только читать и писать умели, но и парочка даже немецкий у Германа выучить умудрилась. Так что трогать того учителя он не стал.

Всё как всегда решил случай!

Ульяна - его вдовушка-любовница - понимая, сколь важна грамотность в делах, отдала своего старшего на учёбу, вот только тамошний дьячок оказался не из лучших, хоть и учил по букварю, но выходило у него худо: едва половина мальцов грамоту постигала. Вот и ульянин сын тоже не в отличниках ходил. Но вдовушка рук не опустила и, послушав соседей, нашла для сынка другого учителя, из посадских. Сутуловатый, широкоплечий, с копной тёмно-русых волос, парень рьяно взялся за дело и вскоре результат его трудов стал виден невооружённым взглядом.

Вот про него-то и вспомнил Андрей, когда понадобилось. Его люди парня нашли, и оставалось лишь сделать предложение, от которого тот бы не смог отказаться.

В общем, пройдясь гребёнкой по городам и весям (очень редкой гребёнкой, правда), с грехом пополам проблему решили, найдя аж трёх учителей. Конечно, можно было обратиться к митрополиту и уж по монастырям бы отыскалось их сколь угодно, но вот зависеть от церкви ещё и в этом вопросе ему пока не сильно хотелось. Всё же надеялся выкрутиться своими силами, оставив церковь как последний козырь.

Теперь оставалось лишь отработать учебный процесс.

Для начала были введены уроки минут по сорок (именно настолько были рассчитаны песочные часики у дежурного, в чьи обязанности входило звонить в колокольчик, отмеряя начало и конец урока), единые учебники и классы с партами (по типу старых, советских). Было составлено ежедневное расписание, какой отряд к кому на урок идёт и что после учёбы делает. Ведь кроме чтения и письма, мальчишки много времени занимались физкультурой, для всестороннего, так сказать, развития.

Ученики "замотивированные" угрозой еженедельной субботней порки за неуспеваемость, впитывали в себя знания в меру своего разумения. А поскольку разумение у каждого было своё, то вскоре каждый отряд поделился ещё и на способных и тех, кто частенько гостил на конюшне.

Пока дело касалось письма и чтения, больших вопросов не возникало: тут дело для учителей было привычное. Но уже с математикой начинались проблемы. Когда дело дошло до арабских цифр и умения с ними работать. В общем, вопросов было много, и решать их было нужно. А ещё нужно было вырастить своих учителей. И вот для этой цели князем были "придуманы" дни самообучения, когда ученики вели уроки для своих же товарищей. Так искали тех, кто умел не просто вызубрить и рассказать, а тех, кто мог донести полученные знания до аудитории, растолковать их, то есть способных к обучительству. И Андрей очень сильно надеялся, что лет через пять система выстрелит, позволив ему идти дальше. Ну и, разумеется, поиски "свободных" учителей тоже не прекращались.

И если школа более-менее работала, то вот работы на заводе оставили у Андрея двоякое впечатление. Все пожелания по созданию тачки были местными похерены и земляные работы на пруду велись по старинке. Правда, выполнили их в полном объёме, так что и выговаривать Игнату было, в общем-то, не за что. Он же не велел именно тачку построить, а яму для пруда вырыли, убрав землю до самого скального основания (как и в другой реальности). И не просто вырыли, а и укрепили, чтоб не размывало берег. И плотину соорудили прочную, даром что ли тут у него работали лучшие розмыслы из Пскова, которых помог нанять всё тот же дьяк Мисюрь-Мунехин. По весне наполнят пруд водой, и завод заработает в полную мощность. Так что завод у него будет.

А вот про пушки и говорить не хочется.

Тут нужно брать плётку и вставать над мастерами. И не потому что они неучи, а по тому, что технологии были такие. На основе одной формы, изготовленной для отливки, можно было отлить одно-единственное орудие и то на его изготовление обычно уходило уйма времени. К тому же оружейники не знали стандарта и никогда не повторяли не только чужие образцы, но и свои собственные. Готовые орудия отличались не только внешним убранством - практически все их боевые и технические характеристики зависели от воли и знаний мастера. По собственному усмотрению он назначал длину, толщину, калибр орудия, его наружные очертания и, разумеется, характер декора. А ему это надо? Конечно же, нет! Андрею нужны были не произведения искусства, на каждое из которых надо везти свои припасы, а как можно более одинаковые стволы. Понятно, что при том развитии метрологии, что была в его распоряжении, идеального однообразия не получить, но максимально возможное подобие просто требовалось.

И вот тут выходило, что Игнат не справился!

Впрочем, делать оргвыводы сразу, Андрей не стал. Выволочку, конечно, сделал, ну и сразу предупредил, что второго раза у послужильца не будет. Либо он понял всё сейчас, либо потом легко не отделается. А потом, закатав рукава, пришлось браться за работу.

Сладить пушку дело не лёгкое. В своё время Андрей не раз читал, как это делали в старину, но читать и видеть воочию это вещи разные. А ведь им не просто одну пушку сладить надобно, а несколько одинаковых - а это тот ещё геморрой. Ведь каждую форму нужно как можно тщательнее вымерять. И всё это для одноразового изделия! Поневоле о мсье Монже вспомнишь.

Кстати, Андрей о нём и вспомнил. Ведь читал же о нём когда-то. И о его способе изготовления пушечных стволов в двух опоках, который появился именно тогда, когда французским республиканцам потребовалось большое количество однообразной артиллерии. Но получилось как всегда: "умная мысля приходит опосля". Сейчас его первые единороги формировали старым дедовским способом. И процесс этот был отнюдь не быстрый, недаром в истории он остался под названием "медленная формовка".

Пока же одни формовали будущие пушки, другие были заняты плавлением меди. Точнее не столько плавлением, сколько очищением. Ведь просто выплавленная из руды медь была гадкого качества из-за кучи содержащихся в ней примесей, главные из которых железо, сера, никель, висмут, мышьяк, сурьма, золото, серебро, селен, теллур и кислород. Эти примеси сильно изменяют свойства меди в худшую сторону, особенно её пластичность. Разумеется, века использования не прошли даром и люди научились очищать готовый продукт, но получалось у них это не всегда хорошо. И Андрей только порадовался, что первым литейщиком на его заводе был немец, потому как он привёз с собой дано применявшийся способ очистки, который, как оказалось, его русским коллегам известен не был. Видимо недаром считалось в его прошлом-будущем, что первенство в области очистки и использования меди в средние века принадлежало Германии. Было за что хвалить! Сам же техпроцесс этот можно было кратко описать как обжигание-плавка-обжигание-плавка. И на выходе получалась действительно довольно неплохая медь. Но Андрей, глядя на эти танцы с бубнами всё время думал, что немец чего-то недоделывает. И однажды он сообразил.

За это "сообразил" надо сказать спасибо разным сайтам попаданческой наклонности. Но не потому, что они описывали действенные процессы, а потому, что они заставляли Андрея искать интересующую его информацию. Он не помнил, что за книжку тогда обсуждали, но дело всё упёрлось в медь и её свойства, и львиная доля читателей утверждала, что без рафинирования оной волочить проволоку герой просто не мог. И, разумеется, тут же все пошли разбираться с этим самым рафинированием.

Оказалось, что процесс этот на первый взгляд не так сложен. Всего-то несколько операций. Андрея тогда больше добило, что для одного из процессов в медь погружают сырое дерево. Может оттого это в памяти и отложилось?

В общем, всё просто и в первом приближении делается так: примеси из меди удаляют воздухом, который вдувают через железные трубки, погруженные в расплавленную медь и который окисляет эти самые примеси. Тут главное не отлынивать и почаще убирать шлак с поверхности. Потом из полученного металла удаляют растворенные в нём газы как раз бросанием сырого дерева. Потом процедуру продолжают шестами свежесрубленной древесины и перекрывают обнажённую поверхность древесным углём. Всё, чистая до 99% медь готова. Лучше можно сделать лишь электрическим способом, который Андрею был уж точно недоступен.

Легко?

Легко!

А теперь детали!

Упс!

И тут большая часть всезнаек, не имея интернета под рукой, садится в лужу. Потому как именно в деталях-то и кроется вся хитрость. Но нет таких преград, которые не смогли бы взять большевики! Да, Андрей не был технологом, но у него было понимание, что и зачем делать, а всё остальное это практика и опыт, опыт и практика. Тем более что большую часть процесса немец уже настроил. Просто он не додумался до продувания воздухом. Потому что не знал, что такое кислород и как он работает. Ну так и пусть себе работает по старинке. А вот русские розмыслы теперь мучились под "чутким" присмотром Андрея, нарабатывая свой, отличный от других опыт очистки меди. Конечно, от таких "точных" указаний не всё получилось с первого раза, но к тому моменту, как формовщики закончили первые образцы, процесс был налажен и обкатан.

И вот, наконец, настал день отливки. Одевшись попроще, князь не утерпев, отправился в литейную. Правда, мастеру, что выскочил ему навстречу, сразу сказал, чтоб делали всё сами, на него внимания не обращая. И пристроился в сторонке, наблюдая за процессом.

Глухо фухали мехи, качая в огненные пасти воздух и известковую толчёнку. От печей нестерпимо полыхало жаром, и от жары перехватывало дыхание. Литейщик - весь в саже, высокий, плечистый мужик, светлый волос которого был перехвачен ремешком - колдовал у крайней из печей. Он, по одному только ему понятному признаку проверял, готова ли бронза. Наконец он кивнул сам себе и жестом позвал рабочих. Тут же подскочили двое подручников.

- С богом! Пошла-а-а! - предупредил мастер и ударил ловко по обмазанному глиной каменному чеку. Огненная жижа, нестерпимо яркая, потекла по желобу.

Готовая пушечная форма уже давно стояла вертикально в земле, ожидая свой черёд. Точно по центру её с чрезвычайной осторожностью был установлен железный сердечник - он занимал место будущего канала ствола. Это была ответственная операция, ведь если стержень установить криво, то стенки пушки получатся неравномерными по толщине и такое орудие при стрельбе могло разорвать. Поэтому доверяли её не каждому. И вот теперь расплавленная жижа, обтекая этот сердечник, заливалась внутрь формы.

На свежий морозный воздух из пышущей жаром литейной Андрей выскочил с большим удовольствием. Мороз тут же остудил потное тело и князь, дабы не подхватить лихоманку, поспешил в жилище. Что ж, лёд, как говорится, тронулся. Скоро бронза застынет, и тогда форму разобьют, и на свет явится полуфабрикат, который нужно будет очистить от наплывов бронзы и высверлить запальное отверстие. Обычная, рутинная работа. Потом за первой отлитой пушкой пойдёт вторая, за второй - третья. И если испытания покажут приемлемый результат, то у него будут, наконец, пушки, которые помогут устроить кое-кому на море маленький армагендец.